Н.Кочетову
Поручительство Ленинского стипендиата.
«Если хочешь знать, какой будет твоя жена, посмотри на тещу!» - народная мудрость.
Поздравляя недавно первую тёщу с 90-летием, я услышал в ответ, что она не считает эту дату юбилеем. Очередной раз порадовавшись её стойкому оптимизму и жизнелюбию, я сразу вспомнил нашу первую встречу.
Пережив в старших классах школы свою первую и не совсем счастливую любовь, я продолжил активные поиски своей единственной.
Замечательная фраза Бунина «Из году в год, изо дня в день, втайне ждешь только одного, - счастливой любовной встречи, живешь, в сущности, только надеждой на эту встречу…» явилась для меня руководством к действию.
Второе большое чувство захлестнуло меня на втором курсе института, но роман закончился неудачно, во всяком случае, тогда я считал именно так.
Третью серьёзную любовь я встретил солнечным сентябрьским днём во дворе своего дома. Возвращаясь с учёбы, я, уже третьекурсник МАИ, натолкнулся на рослую светлоглазую и длинноногую брюнетку потрясающей красоты. Немедленно подошёл, познакомились и сразу начали встречаться. Валя только что поступила на первый курс ММСИ и проживала в соседнем доме.
Прогуляв любимую девушку сначала по району, а потом и по центру столицы и сводив несколько раз в кино, я приступил к решительным действиям. Под уже не сохранившимся в памяти предлогом я завлёк предмет своей страсти в пустующую квартиру приятеля, мы выпили портвейна «Три семёрки» и на скорую руку осуществили «таинство». Ни радости, ни ощущения всепоглощающего счастья мы не испытали. Валя в слезах покинула злополучную квартиру и после произошедшего наотрез отказывалась разговаривать со мной даже по телефону, о чём уже на пятом звонке не преминула в сердцах сообщить её разгневанная мама.
Я, конечно, ужасно переживал, но неудержимая молодость брала своё, и уже спустя непродолжительное время поддался новым увлечениям. Периодически сталкиваясь с Валентиной в нашем микрорайоне, я предпринимал попытки возобновить «дружбу», но она шарахалась от меня, как от чумного. Точку в первой фазе отношений поставило «товарищеское недоразумение», произошедшее у метро «Автозаводская». Возвращаясь с боксёрской тренировки, я случайно встретил Валю с её однокурсником, приревновал («взыграло ретивое»), и «слегка» потрепал мальчугана. На следующий день девушка позвонила сама и решительно попросила навсегда забыть о её существовании.
В Майские праздники через два с лишним года, выходя навеселе из соседнего подъезда от своего лучшего друга Кости «Малыша», я напоролся на Валентину, ещё более похорошевшую. Поздоровавшись для приличия, я был поражён ответной приветливостью и радушием, и тут же пригласил её в гости. Мы договорились встретиться вечером следующего дня на этом же месте.
Родители «Малыша» укатили на дачу на все праздники, а уговорить самого Костю сходить на весь вечер в гости с целью помочь другу не составило большого труда. Взрыв чувств и ощущений, случившийся у нас с Валей на диване в комнате тёзки, положил начало второй фазе отношений, в корне отличающейся от предыдущей.
Мы встречались каждый день и не могли оторваться друг от друга. Если была возможность, даже при родителях уединялись у меня в комнате под благовидным предлогом, включив музыку погромче. Чаще поздно вечером шли гулять и целоваться в тёмный сквер на Шарикоподшипниковской улице, где и днём то народ особо не шастал.
На пятом курсе я уже выборочно посещал семинары и лабораторные, манкируя большинством лекций, и много времени проводил с любимой в её Мед.Институте. В силу неуёмной жажды жизни и любознательности я хотел почерпнуть как можно больше интересного из неизведанной доселе области медицины. Некоторые преподаватели ММСИ уже знали меня в лицо и здоровались, встречая в коридорах. Через пару месяцев я смело мог дать вполне квалифицированные пояснения, чем отличается «новокаиновая блокада» от «кодеиновой лестницы».
Отношения у нас с Валентиной строились самые серьёзные, о свадьбе мы ещё не говорили, но это событие уже подразумевалась в недалёком будущем. Когда потенциальная тёща пожелала познакомиться наконец с молодым человеком, полностью занимающим свободное время её дочери, я, памятуя оскомину первой фазы отношений, благоразумно прихватил на судьбоносную встречу своего институтского друга, Колюню – Ленинского Стипендиата.
Николай, круглый отличник, обладал представительной внешностью, носил роговые очки и производил самое положительное впечатление на разных людей, а, особенно, в собраниях любого уровня. Изрядная залысина вкупе с крупными выразительными чертами лица придавали ему вид молодого, но уже успешного учёного - интеллигента из народа. Внутри у Колюньки постоянно бурлил вулкан, ежеминутно готовый к извержению, но внешне это никак не проявлялось.
Свидание было назначено на четыре часа дня. Руководствуясь личными соображениями, принимающая основные решения в семейной жизни «половина» желала провести «смотрины» до прихода мужа и отца со службы. Явившись кристально трезвыми, мы для пущей благонадёжности категорически отвергли предложенный приветливой хозяйкой настоящий французский коньяк, опасаясь подвоха. Чинно сидя в просторной кухне-столовой за тщательно сервированной чайной трапезой, мы с Николаем, боясь опростоволоситься, аккуратно помешивали ложечками сахар в невиданных нами дотоле чашках импортного фарфорового сервиза и односложно отвечали на расспросы проявлявшей обширный интерес ко всем аспектам нашей жизни моей потенциальной тёщи.
Внезапно раздался звонок у входной двери, и на пороге появился неизвестный мне прежде бывший Валин одноклассник с двумя друзьями. Как впоследствии выяснилось, Валентина тоже на два истекших года в монастырь не уходила. Во время нашего затяжного разрыва она периодически поддерживала дружеские отношения со своим школьным приятелем.
Любезная хозяйка, ничем не выразив видимого неудовольствия, пригласила вновь пришедших к столу. Больше всех оживился интеллектуал Николай, немедленно втянувший «соперника» в умную беседу на ему одному понятную тему. Сразу же обозлившийся одноклассник, видя, что его выставляют не лучшим образом в глазах обеих дам, принялся «предъявлять права» на Валю. Не успел я, опасаясь показаться будущей тёще забиякой и дебоширом, сообразить, как разрешить конфликт мирным путём, а интеллигент Колюня, даже не поднимаясь с места, уже одним мощным ударом вышиб сидящего напротив одноклассника из-за стола, сломав ему нос.
Двое адъютантов, пришедших с пострадавшим, отреагировали мгновенно: подхватив его под руки, они стремительно скрылись за входной дверью.
Молниеносная реакция хозяйки потрясла меня сильнее выпада Ленинского стипендиата. Ещё не захлопнулась дверь за потерпевшими, а она, взяв в руки тряпку, уже молча и сноровисто замывала кровавые следы, ведущие из кухни в коридор и дальше на лестничной площадке к лифту. Я немедленно проникся к ней приязнью, почувствовав родственную решительную натуру. Высказанная Колюней похвала: «Главное в женщине – чистоплотность!», пришлась очень к месту, хотя и несколько огорошила импозантную даму.
Жаль, что поставленная в эпиграф поговорка не всегда соответствует действительности, но с первой тёщей меня до сих пор связывают тёплые и дружественные отношения.
Окончив институт с красным дипломом первым на курсе, Колюня остался на профильной кафедре, защитился и преподавал в «альма матер» до начала 90-х. Когда ситуация в ВУЗах страны катастрофически покатилась под уклон, молодой учёный резко поменял вид деятельности, но присущей ему активной жизненной позиции не утратил. Мы с ним дружны и сейчас, общение с Колюней по сей день доставляет мне несравненное удовольствие.