Однажды в июне

               
- Привет! Ты что не купаешься?
Я  повернул голову и  увидел сначала  ноги в узких  джинсах, а, подняв глаза, всю девушку – крашеную блондинку с зелеными глазами. Она  возвышалась надо мной, придерживая рукой перекинутую через плечо легкую курточку.
- Да так… разговариваю с судьбой! А купаться в такую погоду? (я кивнул головой в сторону водохранилища)  Сама попробуй!
- О чем это ты разговариваешь с судьбой? Закурить есть? Подвинься…
И она бесцеремонно уселась на толстовку, как будто я расстелил ее на плитах специально  для нее.
- Благодаришь судьбу, что родился на свет? – насмешливо продолжила она разговор.
Не знаю, чего я  стал ей отвечать...  Может быть, потому, что никогда ни с кем об этом не разговаривал.  Наоборот, психовал, когда друзья пытались затронуть эту тему. В конце концов, они навсегда оставили ее.
Но отчего-то сегодня мне  нужен был собеседник…
- Благодарю, что выбрала не меня и думаю, почему, – ответил я, протягивая ей пачку сигарет.
- А кого она выбрала?
- Того, кто был лучше, кто должен был жить…
- А ты?  Не должен? - она повернулась ко мне, сощурив глаза.
- Я? Нет…  Я должен был умереть!
- ?.. Ты что, болел?..
- Здоров был, как бык.  Но должен был умереть в этот самый день, ровно семь лет назад…
- Интересно! А ну-ка, расскажи, - потребовала она.
Удивительно, но я послушался…

- Семь лет назад в этот день в июне стояла ужасная жара - не то, что сейчас. На «водохранку» (так мы зовем водохранилище) с трех поселков ходят купаться.  Сюда пришла семья Пентазиди из Учхоза. Не знаешь их?
- Не-е, я не местная… А в Талгаре много греков?
- Хватает… Пришли два брата с сестрой.  Четко  запомнил их, потому что они расположились рядом. Одному брату   было девятнадцать лет, а младшему - около шестнадцати, только что школу закончил...
Ребят я знал немного, благодаря их отцу. Он директор станции юных натуралистов, куда нас водили на экскурсии…  Там я Костю с Янником и видел. Спортивные были парни -  Яннис особенно.  Помню, как заходил в воду: высокий, плечи вразлет – такой, как вы, девчонки, любите!
Собеседница хмыкнула. Чувствуя ее интерес, я продолжал.
-  Компания пошла купаться, а следом и мы, мелкотня, побежали…
Мать запрещала мне ходить на «водохранку». Но я не слушал ее, считал, зануда… Простынешь, потонешь!  Никто из наших не тонул, а простывал я редко.
В тот день мы полезли в воду  в третий раз, должно быть, не совсем согревшись…  Кидались бутылкой из-под «колы». Сначала друг в друга, а после – вдаль. Плавали за ней. А потом стали бросать ее дальше и дальше и плавать наперегонки. Некоторые боялись далеко заплывать и скоро вылезли на безопасное место, а я не хотел сдаваться.  Друг мой Мишка бутылку кидал…
Видишь там, на середине, легкая рябь? Это течение реки, которая наполняет озеро. Вода здесь холодная, с  гор! А в том месте она вообще не прогревается...
Я замерз, но не хотел вылезать и снова  поплыл за бутылкой. А она  попала в течение...  И  меня вместе с ней закрутило в водовороте… Хотел  выбраться – захлебнулся и пошел на дно.  Вынырнул, но тело уже не слушалось… Испугался,  а потом и вовсе отключился.
Очнулся на берегу. Рвет меня водой... Кто-то растирает... А вокруг шум и гам, и слышен плач…
Позже я узнал, что Яннис меня спас.
  Он  слышал, как Мишка кричал, чтобы я греб к берегу. А так как я не мог выплыть, он поплыл и перехватил меня. На помощь подоспели какие-то мужики, забрали меня у Яника...  В тот момент все, кто был на озере, смотрели на них. И никто не смотрел на парня... А он… Наверное, с ним случилось то же, что со мной! Но его уже некому было спасать…
- Так он погиб?..
- Ну да. А я живу…

- Ле-енка! – раздалось над нами. – Ты скоро, что ль? Долго мы тебя ждать будем?
Ленка поднялась, я – за ней. Вверху над кромкой кустов  виднелась кабина легковушки. А  у начала береговых плит стояли два парня и махали девушке.
- Щас! – закричала она. - Ну ладно. Мне пора…
 Она метнула окурок в воду.
-   И знаешь… По моему, ты зря так серьезно относишься к этой истории. Раз жив – так и живи! Это же здорово, что ты не потонул…
И она полезла вверх, а я смотрел вслед девчонке, такой же легкомысленной, как  моя судьба…
Потом снова сел, все продолжая думать о том, что не успел ей рассказать…
 
В тот день меня увезли домой на чьей-то машине и вызвали с работы мать. Дальнейшее помню смутно: мать то выла,  то обнимала меня, то трясла изо всех сил,  что-то кричала… Слова сливались друг с другом, я их не разбирал и не хотел разбирать. Сел на диван, завернувшись в плед: меня  трясло, несмотря на жару. В дом постоянно заходили люди  и рассказывали новости. Тело Яна не могли найти, вызвали водолазов и МЧС...  На берегу дежурили родственники  и «скорая», хотя все знали, что она уже ни к чему.
Вечером меня позвали мальчишки. Я вышел к калитке - на солнце и воздухе стало легче. Друзья рассказали, что Яна, наконец, нашли...  И тут до нас донесся гул подъезжающих машин.
 Соседи, которые были на улице, побежали к калиткам. Мать, вышедшая вслед за мной, остановилась позади меня. Все смотрели на дорогу.  По Береговой улице двигалась вереница машин. Первой ехала «скорая», затем большая машина МЧС, затем еще несколько легковушек… В окне  «скорой» я видел склоненную голову отца Янниса . Спиной к окну сидела женщина, наверное, его жена. Также я успел разглядеть брата и сестру - они сидели обнявшись.
Машины медленно проехали мимо нас. Мать впилась пальцами мне в плечи, но я словно окаменел и почти не чувствовал боли…

Хоронили Яна на следующий день. Я не собирался туда идти. Но мать сказала: «Пойдешь!» И я поехал с ней, хотя кладбищ терпеть не мог с похорон   деда. Видел, как несли гроб, где на белом покрывале лежала  кудрявая голова Янниса...  Он был одет в черный костюм с белой рубашкой  – так ходят на праздники или свадьбу…
Мы с матерью стояли в стороне от всех. Но на нас все равно оборачивались люди, перешептываясь между собой... Каждый такой взгляд летел в меня, как камень. Я давно убежал бы, но мать опять стояла сзади и сжимала мне плечи.
Когда в могилу под женский плач спускали гроб, меня, как во время похорон деда,  охватило чувство невозвратимости.  Тогда пятилетним ребенком я вдруг понял, что дед уже никогда не вернется на наш порог, не подкинет вверх, не скажет: «Привет, Колька-колокольчик!»
Но  умер дедушка старым, больным.  Все говорили: «Отмучился!» Я понимал, что это правда. Ведь бывал с мамой в его доме, где тетка моя ухаживала за ним…  Дед лежал на кровати, иногда хрипел... Я убегал на улицу, но верил: дедушка поправится и все станет, как раньше. Не стало!
 Сейчас то же происходило с Яннисом.  Но все шептали: «Такой молодой!».
Я вдруг осознал, как хрупка человеческая жизнь…  Не подумал этими словами – просто понял! У меня перед глазами этот парень стоял живой:  до мельчайших подробностей помнил, как он с братом шел в воду...
Он был живым, когда я играл с бутылкой; живым, когда я захлебнулся и погрузился в воду…  И тогда, когда  бросился меня спасать, еще жил…  Но спустя каких-то десять минут его не стало.
Я осознал это, и мне было стало до тошноты.
 
Но после похорон жизнь вошла в обычную колею, за исключением того, что больше я не ходил на «водохранку». Не из страха перед водой – из-за матери, которой дал слово. А она сдержала свое и трижды за лето возила меня в аквапарк, хотя я знал: маме, которая растила меня одна, нелегко было найти столько  денег… 
Мученья мои возобновились в октябре, когда  заболела учительница.  Ей на замену прислали  библиотекаршу, и она потащила нас в Музей боевой славы, находившийся  в  рекреации. Там, за стеклянной дверью, висели портреты земляков, воевавших в годы Великой Отечественной войны. Там же, около самой двери, повесили портрет Янниса.
Я эту часть здания избегал, а если приходилось идти по коридору, не смотрел в эту сторону. И, когда нас привели в Музей, остался у двери. Но и отсюда портрет был виден. Большой, переснятый с выпускной фотографии, он висел среди  грамот Янника за учебу и спорт (в школе Ян был капитаном  футбольной команды)…   А  молоденькая библиотекарша рассказывала, какой хороший парень был Яннис Пентазиди, как  хорошо он учился, был спортсменом и верным другом, мечтал стать врачом, а стал героем, как те, кто победил в войне. Потому что в жизни всегда есть место подвигу…
И ребята, конечно, на меня пялились…  Библиотекарша не смотрела в мою сторону, но мне казалось, что она, как  и все, думает, что я  ногтя не стою этого парня… Хотя, возможно, она про меня даже не знала, так как недавно пришла в школу. Одноклассник же молчали только потому, что боялись моих кулаков… Я был драчун, учился плохо и грубил всем подряд …
Но  хуже всего в тот момент для меня было то, что на меня смотрел сам Ян! Как я ни менял положение, как ни отходил в сторону, все время чувствовал его взгляд…  И от его улыбки мне делалось совсем муторно.

Когда все зашли внутрь, я улизнул в класс,  собрал рюкзак и ушел домой, чему, конечно, никто не удивился: прогульщик Коля Вахрушев был еще тот!  Однако в тот день я впервые сел за уроки и попытался сделать все задания, как мог. На другой день получил «четыре» за стихотворение и «четверку» в тетради по математике. Мать так обрадовалась, что стала названивать  тетке похвалиться моими успехами.  А я почувствовал себя скотом за то, что доставляю ей  так мало радости…
 С этого дня я и стал сидеть за  уроками. Отличником не сделался: у меня не было способностей Яна.  И  «четверки» за четверть  стал получать нескоро, за  исключением химии. Новый предмет не был запущен, как остальные, учитель объяснял интересно, а опыты нравились. И неожиданно за четверть мне поставили «четыре».
Удивленный и обрадованный, я шел по коридору.  Даже не верилось, что в рюкзаке лежит дневник с «четверкой» - оценкой, которая не поселялась в четвертных колонках моего дневника, начиная со второго класса. У музея толпа спешащих на каникулы пацанов оттеснила меня к самой его двери. Подняв глаза, я столкнулся со взглядом Янниса и тут же пошел дальше. Но  улыбку Янниса все равно успел разглядеть. Не было ничего осуждающего в этой веселой улыбке. Наоборот, мне почему-то показалось, что Ян рад моим успехам и словно говорит: « Сделай их, Колька!»

Вел я себя в школе уже по-другому: уроки не пропускал. Для дерзости причин не осталось: учителя были довольны мной  и не придирались. Лишь мальчишкам  перемены пришлись не по душе.  Друзья поддевали, мол, Колька – заучка!  Но, получив по уху или в челюсть, успокаивались. И потому драться я не перестал.
Одни ребята продолжали со мной дружить (даже если с учебой не ладили,  меня не трогали), а другие – нашли себе новую компанию…

После 9 класса я, как и Яннис, поступил в Талгарское медучилище.  На это были три причины. Во-первых, я полюбил биологию  и химию. Во-вторых, меня занимает вопрос: как сделать человеческую жизнь не такой уязвимой? А в-третьих, мне кажется, я должен завершить то, чего не смог Ян…
У меня еще нет постоянной девчонки.  Как-то захотелось узнать: а кого любил Яннис?  Оказалось, его подружка тоже училась здесь - на стоматолога. Ее звали Галя. Когда я поступил в училище, она его уже закончила.   
Я пошел в поликлинику и дождался конца рабочего дня.  Вошел в стоматологический кабинет…
Девушка перебирала в шкафу медицинские карточки. Оглянулась: ничего, симпатичная!  Халатик идеально облегает стройное тело, под белой шапкой черные кудри и темные глаза...
- Прием закончен, - сказала она. - Приходите завтра.
- Я Коля, - сказал я. – Коля Вахрушев.
Галя с минуту глядела на меня, ничего не понимая. Потом побледнела.
- Тот самый?..
- Да…
- Вам лучше обратиться к другому врачу, - она отвернулась.
- Вы любили его? – напрямик спросил я.
Она покраснела и, помешкав, кивнула.
- А он вас?
- Не знаю… Мы не говорили об этом. Встречались в училище,  потом стали дружить. Он умер, а я так и не узнала… Замуж уже потом вышла, когда училище закончила, - добавила она, словно оправдываясь. – А… ты как живешь?
- Учусь на фельдшера. Хочу в институт…
- Как Янник?
- Да.
Она задумалась.
- Он был бы рад, наверное… Но лучше завтра иди к другому врачу, ладно?- она низко наклонила голову.
- Я здоров, - ответил я и ушел.

Мне 19 – столько же, сколько навсегда осталось Яннису. Я все сижу на плитах и размышляю о превратностях судьбы. Не знаю, чего меня потянуло сюда сегодня, почему вспоминаю то, о чем всегда хотелось забыть...
Есть ли судьба? Почему  смерть выбирает лучшего?  Зачем меня оставили жить? Был ли в этом выборе какой-то смысл?
Может быть, кто-то пожалел мою мать, у которой я – единственный ребенок? Если б все было так просто! В прошлом году семью Пентазиди постиг еще один удар: Костик разбился на мотоцикле… Нет, справедливости от судьбы ждать не приходится!  А  если она случайна, беспощадна и бессмысленна, должен ли справедливости искать человек?
А я?!  Зря заморачиваюсь, как сказала та девчонка, или должен жить так, чтобы  оправдать выбор и жертву Янниса?!  И что тогда я должен сделать?  Я,  Николай Вахрушев, живущий за двоих..