Последний приют дочери Ширванского пехотного полка

Хотислав Мелник
РАССКАЗ
(редакция от 28 июля 2023 года)

ПРЕДИСЛОВИЕ

        «Я хочу рассказать вам…» - такими словами нередко начинались  увлекательнейшие истории великолепного мастера-рассказчика советских времен, ученого-литературоведа, писателя, доктора филологических наук Ираклия Луарсабовича Андроникова, ныне как-то позабытого.

      В юности я заслушивался и зачитывался его рассказами об обнаруженных им неизвестных портретах Лермонтова, Пушкина, о его разгадке «Н.Ф.И.», в которую был влюблен юный Лермонтов, о тагильской находке писем семьи Карамзиных, проливающей свет на причины гибели Пушкина, роли Жуковского и Софи Карамзиной в этой трагении, о тысячелетней тайне древних грузинских гимнов, о выдающихся личностях прошедших времен и современниках Ираклия Луарсабовича.

    Тайны прошлого иногда открываются будто случайно. Сам процесс разгадки и ее результат бывают настолько интересными и удивительными, что невозможно о них не рассказать. Некая неведомая сила тянет в архивы, в библиотеки, в книжные магазины, заставляет сидеть по ночам в интернете – и ты находишь недостающие «пазлы», которые только тебя и ждали, именно в этом магазине и на той полке, к которой подошел, именно в этом архиве, в описях которого ты «рылся» по ночам.  Бывают и удивительные встречи именно с теми людьми, которые сообщат недостающую в нужный момент информацию или натолкнут на место ее нахождения.

     Видимо история, которую я хочу сейчас рассказать, также ждала своего часа. Я не могу о ней не рассказать, потому что эта история об одной удивительной женщине, которая была очень известна в свое время в Санкт-Петербурге, Киеве, Иркутске, Пятигорске, Владикавказе. Но оказалось, что где, когда и как закончилась ее жизнь, сведений нет. Над ее могилой крест поставлен только в 2008 году, да и то не ей, а семье племянника ее мужа. Даже местное население не знает до сих пор, кто покоится в трех забытых и едва заметных могилах, огороженных ветхим деревянным забором, на территории частного домовладения в заброшенном парке сгоревшей в войну усадьбы Лыщинских-Троекуровых, что Брестской области Беларуси, между деревнями Великорита и Гусак.

    Я долго думал, каким способом мне изложить для читателя эту историю. И вспомнил Ираклия Луарсабовича, который рассказывал читателю и слушателю о том, как он искал, находил материалы и сведения для разгадки очередной тайны. Я решил также изложить свою историю в форме рассказа.

       Глава 1

     Из далекого детства мне была известна история, рассказанная отцом – Пахомом Мартыновичем Лемачко и бабушкой Евдокией Федоровной Лемачко о жизни семьи Льва Владимировича Троекурова (именно так называли мне его фамилию) в его имении у деревни Гусак с двадцатых годов прошлого века по август1939 года.

     Лев Владимирович был знаком с моим дедом Мартином (Мартыном) Ивановичем Лемачко, который с моей бабушкой в 1921 году поселился в селе Малорыта (сейчас город Малорита Брестской области), что в 18 километрах от деревни Гусак.

     После гибели моего деда Мартина в 1930 году (его историю я рассказал в повести «Белорусский партизан») семья Льва Владимировича оказывала помощь моей бабушке и ее детям. Когда мой отец, в те времена Пашенька, пошел в школу, Лев Владимирович поручил своей дочери Неле заботу о нем, так как она была почти на четыре года старше. Неля приглашала Пашеньку на детские праздники, которые устраивала семья Льва Владимировича. В период с 1934 по 1939 годы мой отец приходил в усадьбу Троекуровых пешком по старой более короткой дороге, которая сейчас не годна для проезда, но еще видна. Она проходит через поле, от которого осталось только название Млынец (мельницы).

     В доме Льва Владимировича детям всегда были рады. Здесь было веселье, музыка, стихи, конфеты и подарки. Неля как старшая покровительствовала сироте Пашеньке. Мой отец сохранил светлую память об этой доброй, и он был уверен необыкновенно красивой девочке на всю жизнь.

     Кроме Льва Владимировича и Нели обитателями усадьбы были: старший брат Нели Володя, две женщины: княгиня София – жена Льва Владимировича и пани Мария – пожилая дама с густыми седыми волосами, всегда уложенными в пышную прическу, высокая и статная в длинном темном почти черном платье.

     Она была вдовой дедушки Михаила, умершего или погибшего еще до рождения Нели. Несмотря на почтенный возраст, бабушкой пани Марию не называли, а называли тетей. Неля с гордостью говорила, что тетя приходится дочерью Шамилю. Кто такой Шамиль, Пашеньке в ту пору известно не было, но странное для него имя хорошо сохранилось в памяти.

       Почти всегда на праздниках в усадьбе Троекуровых было очень много не только детей, но и взрослых.

       Володиным другом был его ровесник граф Орлов. Его так и звали «граф» или «Орлов», или «граф Орлов», поэтому имя не запомнилось.

      К лету 1939 года обитателям усадьбы Троекуровых, впрочем, как и большинству жителей Брестского уезда стало известно о скором приходе Красной Армии и освобождении этой территории от польского владычества.

         В августе 1939 года Лев Владимирович с женой Софией и детьми уехали в Польшу, они хотели добраться до Парижа, так как там проживал брат Льва Владимировича с семьей.

        Пани Мария осталась в усадьбе. Что стало с семьей Льва Владимировича, с Нелей, мой отец не знал.

       Во время войны ему довелось видеть графа Орлова, который спас ему жизнь. Граф Орлов пришел вместе с фашистами, был офицером СС. У моего отца всегда было к Орлову чувство благодарности за спасенную жизнь и в то же время недоумение, как такой умный образованный человек мог прийти на свою землю с фашистами, надеть фашистский мундир.

        С осени 1943 года партизанское движение на территории Брестской области набрало силу, но и националистические банды в это время творили много зла. Под видом беглых партизан приходили к доверчивым хуторянам. Если хуторяне сочувствовали, кормили их, то вскоре сюда приходили бандиты или фашисты с полицаями, всех жителей уничтожали, дома сжигали, скот уводили.

     Так произошло и с пани Марией. Однажды в усадьбу пришли под видом партизан бандиты, которые узнали о ее и местного батюшки помощи партизанам. Церковь и усадьба Троекуровых были сожжены, пани Мария приняла мученическую смерть от фашистских прихвостней. Местные жители похоронили ее и батюшку в приусадебном парке.

     О трагической судьбе пани Марии мой отец узнал, когда в конце 1943 года оказался в партизанском отряде.

       Глава 2

    В конце 2014 года я решил отдать дань памяти своему отцу, юному подпольщику и партизану-диверсанту, его друзьям по малоритскому подполью,  боевым товарищам по случаю 70-летия Великой Победы нашего народа в войне с фашизмом.  Мной была создана документальная повесть «Белорусский партизан», опубликованная в сети интернет ко Дню Победы, где я рассказал об общении моего отца с семьей Троекуровых и графом Орловым. В 2020 году повесть «Белорусский партизан» в новой редакции издана отдельной книгой, которая находится и в Государственной публичной исторической библиотеке России (ГПИБ России).

     Затем я решил собрать сведения о семье Льва Владимировича, о его тете Марии, узнать, какое отношение имеет к Марии имам Шамиль, которого не стало еще 1871 году?

     Таким образом началось и захватило меня очередное исследование, поиск информации о семье Троекуровых, поселившейся в двадцатых годах прошлого века в усадьбе Руда на берегу небольшой речки Рита, что между деревнями Гусак и Великорита в Брестской области Республики Беларусь.

      Глава 3

     Проще всего было узнать о Льве Владимировиче, действительная фамилия которого Лыщинский князь Троекуров.

    Родился он 12 февраля 1888 года и был старшим сыном Владимира Анзельмовича Лыщинского князя Троекурова и Марии Эдуардовны Лыщинской княгини Троекуровой, урожденной Фриш.

     Многие, я думаю, помнят знаменитую огромную картину Ильи Ефимовича Репина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года в день столетнего юбилея со дня его учреждения», оригинал которой находится в Государственном Русском Музее в Санкт-Петербурге. Полотно состоит из 81 портрета членов Государственного совета, заседающих в круглом зале, так называемой «ротонде» Мариинского дворца.  К картине есть схема, где каждому персонажу присвоен номер. Под номером 70 изображен стоящим и в профиль Владимир Анзельмович Лыщинский, во время написания картины (1901-1904 годы) помощник статс-секретаря Государственного совета Российской империи. А под номером 4 по левую руку от императора Николая II изображен в профиль седобородый и седовласый его тесть, тогда член Государственного совета Эдуард Васильевич Фриш.

     Владимир Анзельмович родился 25 июня 1861 года в семье потомственного дворянина Рудольфа-Анзельма Амбросиевича Лыщинского и его жены Варвары, урожденной Шустамской (VII колено князя Ивана Троекурова), владелице имения Ящера Царскосельского уезда Санкт-Петербургской губернии.

     Род Лыщинских относит себя к потомству Льва Корчака на Лыщицах Лыщинского, потомка князя Корчака, жившего до Рождества Христова. Лев (Ев или Леон) Корчак по семейным преданиям родился в 1506 году. Владел имениями Лыщицами и Добронижем, находившимися в Брестском воеводстве, потом в Брестском повете, затем в Брестском уезде Гродненской губернии. В настоящее время это поселок Лыщицы и железнодорожная станция, что между городами Брестом и Высокое.

      Рудольф-Анзельм Лыщинский родился в 1803 году. Генерал-майор, магистр политической экономии Виленского университета. Начал службу в лейб-гвардии Литовском полку, был полковником в лейб-гвардии Измайловском полку, командовал лейб-гвардии резервным Литовским полком. Участвовал в войнах: усмирении польского мятежа 1831 года, венгерской кампании 1849 года, крымской кампании 1855-1856 годов. Почетный мировой судья Царскосельского уезда. Записан в VI часть дворянской родословной книги Санкт-Петербургской губернии, в число древнего дворянства. Владел имениями Низы, Болоцк и частью Марковщизн. Умер 1 октября 1868 года. Похоронен на католическом кладбище в Санкт-Петербурге.

     У Анзельма и Варвары Лыщинских кроме Владимира были еще два сына и дочь:

     - Николай родился 08 июня 1853 года. Окончил курс Императорского училища правоведения в 1874 году. Служил по судебному ведомству. Председатель съезда мировых судей Плоцкой (Полоцкой) губернии. Статский советник, Кавалер Ордена Станислава 2 степени. Был женат на Екатерине Алексеевне Даниловой, которая подарила ему дочь Евгению (в замужестве Строкач), сына Николая и Владимира. Умер Николай Анзельмович 22 июля 1902 года.

    - Александра Анзельмовна родилась 16 марта 1855 года. Вышла замуж за дальнего родственника по отцовской линии Анзельма Лыщинского 10 ноября 1874 года. У них было трое детей: Изабелла, 11 октября 1877 года рождения; Феликс, 06 мая 1879 года рождения и Варвара, 23 июля 1880 года рождения.

    - Михаил родился 05 марта 1857 года. Офицер с 1878 года. Служил сначала в полевой артиллерии, затем в лейб-гвардии Гродненском гусарском полку, командовал Осетинским дивизионом, 41-м Ямбургским драгунским полком. В 1907 году в чине генерал-майора командовал 2-ой бригадой 15 дивизии. С 1912 года генерал-лейтенант. 

     Михаил Анзельмович Лыщинский в 1884 году женился на Марии Петровне Кононович-Ширванской, необыкновенной красавице, историю которой знал тогда, как минимум весь светский Петербург.

     Это та самая пани Мария, которую судьба привела в 1920 году в имение Троекуровых Руда, что между деревнями Великорыта и Гусак в Брестской области.

     О ней в сети интернет есть информация: «Лыщинская Мария Петровна (урожденная Кононович-Ширванская), вдова генерала. Умерла в эмиграции в Германии в 1942 году (?)».

     О том, что Мария Петровна умерла в 1942 году и была в эмиграции в Германии сведения указаны со знаком вопроса, то есть сомнительные.

        Сегодня я имею честь рассказать уважаемым читателям об удивительной женщине - Марии Петровне Лыщинской, в девичестве Кононович-Ширванской. 
   
      Глава 4

     В августе 1859 года у горы Гуниб-даг, что в Дагестане, был разгар военной кампании по пленению имама Шамиля Отдельным Кавказским корпусом, главнокомандующим которого был генерал-адъютант князь Александр Иванович Барятинский.

     Преследовал Шамиля Дагестанский отряд под командованием генерала-лейтенанта барона Александра Евстафьевича Врангеля. Этот отряд вытеснил Шамиля из Аваристана и заставил укрыться в ауле Гуниб.

     В последние дни июля 1859 года поехал со всем своим семейством имам Шамиль на гору Гуниб-даг. При нем было человек триста-четыреста мюридов (верных последователей/учеников).

     Эта гора была неприступна со всех сторон, с отвесными краями, к ней с восточной стороны вела только одна дорожка, которую верные мюриды закрыли большим чугунным орудием.

     Именно в это место были направлены два батальона Ширванского пехотного полка Его Высочества Великого Князя Николая Константиновича с четырьмя горными орудиями под командованием командира полка полковника Петра Кононовича. На северном склоне горы расположились два других батальона ширванцев.

     Ширванским полк был назван после неоднократных боевых действий в районе Ширванской долины (ранее называлась Шемахинской) и, в частности в Ширванском ущелье. Сейчас это территория Азербайджана.

     25 августа 1859 года рано утром ширванцы вступили в жестокий бой с мюридами, стоявшими насмерть на подступах к аулу Гуниб.

      В специальном издании Ширванского пехотного полка «Служба Ширванца 1726 – 1909» под заголовком «Дочь полка» можно прочесть: «Во время штурма Гуниба, в той самой пещере, куда скрылась последняя партия мюридов, фельдфебель Гречко нашел покинутую кем-то маленькую девочку татарку. После боя ее принесли командиру полка. Окрещенная в православную веру именем Мария, девочка эта выросла в семье полковника Кононовича и стала дочерью полка. По особому ходатайству она получила фамилию Кононович-Ширванская.

     Дочь нашего полка вышла замуж за казачьего офицера, хорунжего Лещинского (теперь он генерал-майор), но и до сих пор она не порывает связи с родным полком, заменившим ей семью. В 1899 году во время лагерного сбора под гор. Пятигорском она присутствовала на нашем полковом празднике».

    В Российской национальной библиотеке мной найден рассказ М. Ленского-Райского «Дочь полка, повесть-рассказ из старо-кавказской жизни», изданный в 1876 году в Санкт-Петербурге. В рассказе пожилой участник кавказских войн Павел Кузьмич рассказал обществу историю, которая чуть было не задела чести его полка: «…писала начальница о неодобрительном поведении воспитывавшейся у нее в институте девицы Надежды Михайловны Козловой, которая почиталась дочерью нашего полка. А признали ее таковою еще грудным ребенком. Когда в небольшой осажденной крепости убили ее отца-героя и мать. Каким-то чудом спас девочку денщик покойного Козлова – успел доставить живою в штаб-квартиру. Поверите-ли, - тридцать с лишком верст прошел с пулею в спине. И все-таки, вылечился!.. Никаких родственников у девочки не оказалось. Вот, собрались господа офицеры и порешили: признать сиротку дочерью полка. Определили известный вычет из жалованья – частью на воспитания, а частью на приданое. Затем-с главным и ближайшим опекуном назначили, разумеется, старого капитана Ивана Матвеевича. И Боже мой-с, как привязался он к девочке! – Впрочем, любили и ласкали ее не только все офицеры, но и солдатики. Они тоже не хотели отстать от офицеров и просили полкового командира, дабы разрешил вычитать и солдатскую копейку на приданое дочери полка… Все, знаете придумывали, как-бы лучше угодить девочке, и что бы такое подарить ей особенно занятное… И если взять, значит, в соображение, сколько было тут участия к ней, - то, по правде сказать, между нашим братом-кавказцем, было ей вовсе не дурно!.. А, впрочем, я уж не застал ее в полку… Уговорили старого капитана расстаться с ней – отправить ее в институт. Отвез ее Иван Матвеевич и оставил в Петербурге своего денщика Емельянова – самого того спасителя-с девочки, - чтобы навещал ее ежедневно, и чуть-что случится, чинил бы немедленное донесение. Трогательно было видеть, с какой радостью получал наш старый капитан письма от своей Наденьки. Читает, а у самого руки трясутся и слезы на глазах. После пойдет обходить старших офицеров, и рассказывает всем, что пишет ему Наденька. Повстречает солдатика – и ему расскажет. Увидят другие воины, что Матвеевич о чем-то жарко разглагольствует, и соберутся вокруг послушать о своей полковой дочке… А в праздники великие он всенепременно вычитывал поздравление Наденьки каждой роте полка. И поверите-ли, что у многих старых закаленных в боях воинов навертывались при этом слезы…

     Увезли Надежду Михайловну в Петербург лет двенадцати. А, следовательно, в то время, когда получено было помянутое письмо начальницы, было ей под семнадцатую весну-с…

     …Так вот-с и пишет начальница, что поведение девицы Надежды Козловой до того, значит, неодобрительно, что не будь она дочерью славного полка, ее бы и часу не потерпели в институте, - дабы не служила дурным примером для прочих, знаете, юных девиц. Проступки ее заключались в крайней дерзости и совершенном неповиновении установленному начальству.

     Да, словом сказать, госпожа начальница не пощадила пера, и расписав нашу дочь самым отменным порядком, с десять раз называла ее чуть ли не бунтовщицей. Затем просила повлиять на нее письменно, иначе ей не придется окончить курса, которого оставалось еще года на полтора. Всю беду начальница сваливала на укоренившиеся с детства дурные наклонности… Ясно, что виноват был полк. и главным образом - Иван Матвеевич. А он, выслушав это самое письмо, красный как вареный рак, ни слова не сказав, поспешно вышел из залы...».

    Иван Матвеевич принес письмо от своего денщика Емельянова, из которого все узнали правду: «…Описывал, значит, Емельяныч все дело, возмутившее начальницу. Была там, знаете, одна такая злющая классная дама – всех притесняла.  Боялись ее, знаете, потому что она втерлась в доверие начальницы и забрала ту совсем, значит, в свои руки. Вот и подошел такой случай, что безо всякой вины наказала она близкую подругу Надежды Михайловны. Не стерпела наша и высказала этой даме в глаза всю, значит, правду. Дама побежала к начальнице – и пошла кутерьма. Начали заставлять Надежду Михайловну извиняться; да, нет – та ни за что не хотела. – «Правду – говорит - самую сказала», И знаете, отрезала это самой начальнице при всех институтках. А те по ее примеру тоже, значит, расхрабрились, и закричали в один голос - «вон ее, вон ее!» - то есть злющую даму. Понятное дело, что за все, про все досталось Надежде Михайловне. Много она вытерпела. Выслать ее из института – боялись, потому что классная дама и в самом деле была виновата. А выдавать эту, значит, последнюю, тоже не приходилось. – известное дело, рука руку там мыла… Вот и расписала нам Надежду Михайловну госпожа начальница… Да не на таковских, значит, напала…».

    Я думаю, что этот рассказ относится тоже к истории нашей героини. В 1876 году, когда был издан рассказ, Марии Кононович-Ширванской было 17 лет.
 
    Есть еще версия похожих событий, которая в 1884-1885 годах «гуляла» на страницах московских и петербургских газет:

    Когда шестьдесят ширванцев под начальством поручика Вориони ожесточенно сражались с горцами, пробираясь к аулу, на их пути была пещера, в которой скрывались горцы, их жены и дети. Разъяренные ширванцы были готовы уничтожить всех, кто находился в пещере, в том числе маленького трехмесячного ребенка. Но поручик Вориони выхватил малютку из рук солдата.

     Ширванцы доставили ребенка как трофей своему командиру полковнику Кононовичу, который объявил, что принятая им девочка отныне будет общей дочерью Ширванского пехотного полка. Впоследствии он официально удочерил ее и дал ей имя Мария Петровна Кононович-Ширванская.
    
      Глава 5

     Бесспорным событием является действительное удочерение трехмесячной аварской девочки, вывезенной из аула Гуниб 25 августа 1859 года, Ширванским пехотным полком и Петром Кононовичем.

     3 марта 1860 года Санкт-Петербургским опекунским советом Ведомства учреждений императрицы Марии было зарегистрировано духовное завещание барона Врангеля Александра Евстафьевича, генерал-адъютанта.

     30 декабря 1880 года умер генерал-адъютант генерал от инфантерии барон Александр Евстафьевич Врангель и по его духовному завещанию часть капитала была передана на воспитание детей чинов 84 Пехотного Ширванского полка (25 марта 1864 года полку был присвоен номер 84 и соответствующее название – 84 Пехотный Ширванский полк Его Императорского Высочества Князя Николая Константиновича).

     Мария Петровна Кононович-Ширванская стала официально числиться в списках 84 Пехотного Ширванского полка и получать пансион по духовному завещанию Александра Евстафьевича Врангеля.

     На проценты с этого капитала в урочище Кусарах (месте дислокации Ширванского полка на Кавказе) военным министерством было учреждено нормальное двухклассное училище.

      В изданной в 1889 году книге «Шамиль на Кавказе и в России» Мария Николаевна Чичагова, вдова генерала-майора артиллерии, воинского начальника Калужской губернии Михаила Никифоровича Чичагова, отличавшаяся недостоверностью своих рассказов, также сообщила читателям об истории дочери Ширванского полка. Рассказывая о взятии Гуниба госпожа Чичагова, которая всегда заявляла, что все ее истории она лично слышала от самого Шамиля, членов его семьи, поскольку была дружна с ними в период службы мужа в Калуге, тем не менее допустила много неточностей в своей книге, в том числе и про историю дочери Ширванского полка. М.Н.Чичагова уверенно назвала девочку Ниною Ширванскою, а поручика Вориони прапорщиком Вриони. Имя Нины Ширванской переселилось затем во многие рассказы конца девятнадцатого века. Но, вполне возможно, что это было сделано преднамеренно, чтобы оградить таким образом настоящую дочь Ширванского полка от надоевших расспросов.

     Глава 6

    Итак, мы узнали, что Мария Петровна Кононович-Ширванская родилась примерно в мае 1859 года. Родители ее были аварцами. 25 августа 1859 года она с родителями находилась в ауле Гуниб, вместе с семьей имама Шамиля. Но мы не знаем, как звали ее родителей, кем они приходились Шамилю.

   Трехмесячным ребенком Мария была удочерена Петром Кононовичем. Полковник Петр Петрович Кононович был командиром Ширванского Пехотного полка со 2 января 1858 года по 18 сентября 1865 года.

     В Российском государственном историческом архиве (РГИА) мной обнаружены документы, подтверждающие события августа 1959 года:

      Дело о дворянстве Кононович-Ширванский. О принятии фамилии 1870 г. (ф. 1343, оп. 23):

     «Дело Правительствующего Сената Департамента Герольдии.

     По Высочайшему повелению об усыновлении Генерал-Майору Петру Кононовичу девицы Марии и о присоединении ей фамилии Кононович-Ширванской 19 октября 1870 г. Указ Правительствующему Сенату.

     Снисходя на ходатайство помощника начальника Терской области генерал-майора Петра Кононовича об усыновлении ему девицы Марии, найденной им в 1859 году в пещере, при занятии нашими войсками Гуниба, Всемилостивейше повелеваем присвоить ей фамилию Кононович-Ширванская и предоставить права состояния Кононовича, но без права наследования в родовом его имении.

     На подлинном Собственной Его Императорского Величества рукою написано: Александр». С подлинным читал помощник секретаря – подпись. В Царском Селе 11 октября 1870 года. В Геральдической книге 19 октября 1870 г.»

     Письмо Управления помощника командующего войсками по заведыванию местными войсками Терской области по части строев. 10 ноября 1870 г. № 8442, г. Владикавказ:

     «Герольдмейстеру Департамента Правительствующего Сената.

     Имею честь уведомить Ваше Превосходительство, что отношение Ваше от 24 октября сего года за № 3518 об усыновлении мне девицы Марии, найденной мною в 1859 году в пещере, при взятии Гуниба, мною получено 4 числа сего ноября. Помощник командующего войсками, генерал-майор Кононович – подпись. Правитель канцелярии: капитан – подпись. Делопроизводитель: штабс-капитан – подпись».   

     Когда Марии исполнилось 18 лет генерал=майор Кононович вышел в отставку и переехал с ней в Киев, где Мария продолжила образование и поступила на высшие педагогические курсы.

     Здесь она познакомилась и подружилась с выпускницей высших педагогических курсов Надеждой Владимировной  Должиковой-Любим.

     В 1880 году «По прошению усыновленной дочерью умершего генерал-лейтенанта Петра Кононовича девицы Марии Кононович-Ширванской об оказании ей от монарших щедрот денежного вспомоществования», поданному в Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии, Мария Петровна получила «из царских сумм» приличное содержание.

      В этом же году уехала со своей семьей в Иркутск ее старшая подруга Надежда Владимировна, которая к тому времени вышла замуж за Владимира Платоновича Сукачева (уроженца Иркутска) и родила двух сыновей – Бориса и Платона.   

     В своей работе «Школа Н. В. Сукачёвой в Иркутске» Л. В. Гаращенко (Иркутский государственный университет, г. Иркутск, Онлайн-доступ к журналу: http://journal.iro38.ru УДК 379.73) рассказала: «Н. В. Сукачёва, обращаясь к директору училищ Иркутской губернии, пишет: «Желая устроить в Иркутске в собственном моём доме бесплатное двухклассное училище 3-го разряда для девочек и прилагая при сём аттестат на звание домашней учительницы, прошу соответствующего разрешения Вашего Высокородия. Обучение будет производиться по программе, применяемой в городских приходских училищах и кроме будет преподаваться рукоделие; число учениц на первое время предполагается не более тридцати; преподавательницею будет состоять дочь генерал-лейтенанта Мария Петровна Кононович-Ширванская, аттестат которой на звание домашней наставницы при сём прилагается; школа будет помещаться в отдельном деревянном доме, состоящем из четырёх комнат, кроме квартиры сторожа и пр.; школа будет содержаться на мои средства».

     Мария Петровна приняла предложение своей подруги и со 2 февраля 1884 года состояла преподавательницею бесплатного училища Н.В. Сукачевой для девочек.

      Здесь в Иркутске она купила у капитана В.Н. Каразина деревянный дом со строениями и землей на Иерусалимской горе.

       Здесь же волею судьбы Мария Петровна встретила адъютанта Командующего войсками Восточно-Сибирского военного округа ротмистра Михаила Анзельмовича Лыщинского, за которого 18 июля 1884 года вышла замуж.

     По моему запросу сотрудники Государственного архива Иркутской области (ОГКУ ГАПО) нашли и выслали мне копии двух листов записей из метрической книги «Иркутского Градского Благочиния Причту града Иркутской Успенской Церкви № 186, декабрь 20 день 1883 года» и иные сведения о архивных материалах о Марии Петровне Кононович-Ширванской в замужестве Лыщинской, за что им огромная признательность и благодарность.       
         
         В этой метрической книге, ее разделе «О бракосочетании» есть запись под № 24 от 18 июля 1884 года:
 
          «Адъютант Командующего войсками Восточно-Сибирского военного округа ротмистр Михаил Анзельмович Лыщинский, православный, первым браком, 27 лет и дочь Генерала Лейтенанта девица Мария Петровна Кононович-Ширванская, православная, первым браком, 25 лет сочетались браком. Таинство бракосочетания совершили священник Симеон Писарев с диаконом Федором Кузнецовым. При совершении таинства присутствовали поручители: по жениху: адъютант Генерала-Губернатора Восточной Сибири есаул Модест Петрович Ольсен; по невесте: состоящий при Генерал-Губернаторе Восточной Сибири для особых поручений подполковник Николай Александрович Калагеорги. Священник Симеон Писарев, диакон Федор Кузнецов». 

       В декабре 1886 года Мария Петровна продала свой дом Н.В.Сукачевой и с мужем уехала в Санкт-Петербург, к его новому месту службы. 

     Глава 7

     Любопытные документы о личности, деятельности и занятиях Михаила Анзельмовича Лыщинского в период его пребывания в Иркутске обнаружены мной в РГИА:

     «10 декабря 1875 г. № 1518. Господину Министру внутренних дел.

     Политический ссыльный Енисейской губернии обратился ко мне с прошением, в котором объясняет, что получив на основании Высочайшего повеления 25 мая 1868 года право переселения на жительство под надзором в Вятскую губернию он не мог воспользоваться этим вследствие занятий золотопромышленными делами, ныне же не желая отправиться на жительство в Европейскую Россию по случаю смерти родителей, просит об оставлении его в Сибири навсегда, с разрешением вступить в государственную службу.
    
     Из истребованных от начальника Енисейской губернии сведений усматривается, что Лыщинский во все время нахождения в ссылке вел себя хорошо и в политическом отношении ни в чем предосудительном замечен не был.

     Имея ввиду, что Лыщинский получил право на перемещение в Вятскую губернию с разрешения Министерства внутренних дел, изложенного в отзыве от 22 декабря 1871 года № 1.337 и принимая во внимание, что если бы он своевременно воспользовался правом этого перемещения, то в настоящее время уже был бы освобожден от надзора полиции, с правом вступления в государственную службу по Высочайшему повелению от 13 мая 1871 года и 9 января 1874 года, и что Лыщинский одобряется в поведении за все время нахождения в ссылке, я считаю долгом об изложенном ходатайствовать его, сообщить на благоусмотрение Вашего Высокопревосходительства, с приложением статейного списка, покорнейше прося о последующем не оставить почтить меня уведомлением. Генерал Адъютант Барон Фредерикс».

     Далее следует статейный список:

     «Лыщинский Михаил, 25 лет, веры Р.Католической, семейства не имеет, росту 2 ар.8/4 верш., волосы: на логове, бровях, усах, бороде – темно русые, глаза серые, нос, рот – умеренные, зубы – 1-го нет, лице чистое, лоб круглый.

      Из дворян Витебской губернии, за измену верноподданства и принятие участия в мятеже, по приговору Военно-судной комиссии, утвержденной по Высочайшему повелению в г. Полтаве над пленными польскими мятежниками, высланными из Киевского военного округа, утвержденному Генерал Майором Доломановым, лишен всех прав состояния и сослан на поселение в отдаленные места Сибири. На основании Высочайших повелений: 16 апреля 1866 года перешел в разряд сосланных на житье; 25 мая 1868 года получил право перемещаться на жительство во внутренние губернии России; 13/17 мая 1871  года и 1-го восстановлен в прежних личных правах состояния, утерянных по суду 3-го июля 1864 года; причислен в Еловскую волость Красноярского округа, а оттуда переведен в Тесинскую волость Минусинского округа. Верно: подпись, сверено: подпись».

      Вот еще один документ: «Отдельный III стол 2, 30 января 1876 г. № 362. Господину Главному начальнику 3=го отделения Собственного Его Императорского Величества Канцелярии.

     Генерал Губернатор Восточной Сибири сообщил ходатайство получившего на основании 3 пункта Высочайшего повеления от 25 мая 1868 года право переселения из Енисейской на жительство под надзором полиции в Вятскую губернию, политического ссыльного Михаила Лыщинского об оставлении его в Сибири навсегда с разрешением вступить в государственную службу.

     Отношение по настоящему предмету Генерал Адъютанта Барона Фредерикса за № 1578 со следующим к оному статейным списком Лыщинского имею честь препроводить при сем к Вашему Превосходительству, покорнейше прося с возвращением сих бумаг, сообщить Ваше замечание по изложенному ходатайству просителя. За Министра внутренних дел товарищ Министра Генерал Лейтенант – подпись, за директора вице-директор Шмитъ».

     Разрешение Главного начальника 3=го отделения Собственного Его Императорского Величества Канцелярии об оставлении Михаила Лыщинского в Сибири навсегда с разрешением вступить в государственную службу поступило в Главное Управление Восточной Сибири, г. Иркутск 4 июля 1876 года.

     В 1884 году, когда Михаил Анзельмович встретил Марию Петровну, он уже имел чин ротмистра и состоял в должности адъютанта Командующего войсками Восточно-Сибирского военного округа. Конечно же ему была известна история дочери Ширванского пехотного полка, и не только от Надежды Владимировны Сукачевой.

        Служба на Кавказе в лейб-гвардии Литовском полку с 1833 года объединяла отца Михаила - поручика Анзельма Амвросьевича Лыщинского со шатбс-капитаном бароном Александром Евстафьевичем Врангелем. Истории взятия Гуниба ширванцами в 1959 году и удочерения полковником Петром Кононовичем малютки были известны всем.
     Глава 8
     В 1887 году Михаил Анзельмович Лыщинский был направлен в полевую артиллерию, затем в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк. Мария Петровна следовала за мужем.

     5 июля 1891 года по купчей крепости Михаил Лыщинский приобрел имение в Орчевском уезде Бесарабской губернии – участок земли при вотчине Пояна по плану 70 дес. 116 кв.сажень. Полную выкупную сумму за это имение он уплатил 1 мая 1908 года, когда был уже генерал-майором.

       В 1892 году ротмистр Михаил Анзельмович Лыщинский был назначен командиром 4-го эскадрона 46-го Переяславского ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА полка (слобода Воздвиженская).

       С 1894 года проходил службу  в Офицерской кавалерийской школе (Санкт-Петербург, Шпалерная улица, дом 38, 60), где в 1895 году удостоен чина подполковника.
 
     В 1898 году подполковник Лыщинский был назначен командующим Осетинским конным дивизионом, который дислоцировался в городе  Владикавказе,  и убыл с женой в город Пятигорск, где им была подготовлена квартира в доме купца Сеферова по Эмировской улице.
    Михаил Анзельмович вступил в качестве старшего члена в Пятигорское скаковое общество. Мария Петровна была пятигорской «дамой-патронессой» (так ее называли), она ведала делами местного благотворительного общества. По инициативе Михаила Анзельмовича в Пятигорске был создан любительский драматический кружок, который поставил в зале гостиницы «Централь» пьесу Коста Хетагурова «Муза».
     Мария Петровна и Михаил Анзельмович были дружны со знаменитым Костой Левановичем Хетагуровым, драматургом, поэтом и художником, который считается основоположником литературного осетинского языка. Михаил Анзельмович привлек Косту Левановича к написанию истории Осетинского конного дивизиона.
     Мария Петровна хлопотала о разрешении Петербургского цензурного комитета на постановку пьесы Хетагурова «Дуня». Сам Коста Леванович не мог получить тогда разрешений на постановку своих пьес поскольку был ссыльным.
      В конце 1898 года Лещинские выезжали в Петербург. В новом здании Офицерского собрания армии и флота - Литейный проспект, дом 20, торжественно открытом 22 марта 1898 года, у них была квартира под номером 3.   
   Чтобы добиться разрешения пьесы Хетагурова «Дуня» к постановке, Лыщинские пошли на небольшую хитрость: сначала Мария Петровна 19 января 1899 года подала письменное прошение в Петербургский цензурный комитет, а 3 февраля 1899 года в этот комитет зашел Михаил Анзельмович, который попросил экземпляр пьесы «для снятия копии». 13 февраля 1899 года Мария Петровна направила в цензурный комитет два экземпляра пьесы с просьбой разрешить ее к постановке, после чего 18 февраля 1899 года цензурный комитет разрешил пьесу к постановке. Один из этих экземпляров хранится в  Санкт-Петербургской государственной театральной библиотеке, то есть в том же месте, куда и был передан он Лыщинскими. Автор имел удовольствие ознакомиться с этим экземпляром пьесы «Дуня». Архив театральной библиотеки бережно хранит подлинники текстов пьес, поступивших в Цензурный комитет с конца  восемнадцатого века.

        Глава 9

     Я уже упомянул, что Мария Петровна с мужем проживали в Санкт-Петербурге в доме Офицерского собрания армии и флота по адресу: Литейный проспект 20, квартира 3.

        Следует сказать, что в этом же доме была и квартира генерала Шамиля. Есть основания рассказать уважаемым читателям об отдельных эпизодах жизни генерала Шамиля.

        Генерал Магомет-Шефи-Шамиль был младшим сыном имама Шамиля. В 1858 году в возрасте 15 лет он женился на дочери Энькоу-Хаджио, Чохского наиба в Дагестане, Амминат, которой было в ту пору 12 лет.

      Был ли ребенок от этого брака – неизвестно.  Но в ауле Гуниб 25 августа 1859 года Магомет-Шефи и Амминат были.

       В декабре 1959 года Магомет-Шефи и Амминат прибыли в Калугу вместе с семьей имама Шамиля.

      Вскоре Амминат умерла, а Магомет-Шефи женился вторично. Затем он уехал в Санкт-Петербург, где с 1863 года был зачислен в Конвой Его Величества. Служил Магомет-Шефи и в Кисловодске, и в Казани, дослужился до генеральского чина. От второго брака у генерала Шамиля были две дочери.

      Императорским указом от 13 января 1871 года было объявлено: «Шамиль со всем его нисходящим потомством Всемилостивейше пожалован в потомственное дворянское Российской Империи достоинство».

     Загадка связи имени Шамиля и Марии Ширванской не давала мне покоя. Я решил найти и сравнить портреты Марии, Магомета-Шефи и имама Шамиля.

     Рисунок головки в профиль Марии Петровны Кононович-Ширванской, опубликованный в газете «Московские ведомости» в 1884 году в интернете нашелся.

       Портреты Магомет-Шафи в юном, зрелом и пожилом возрасте найдены мной в произведении И.Н. Якунина «Генерал Шамиль и его рассказы об отце», Спб, 1903, опубликованном в сети интернет.

       Мной была обнаружена на сайте Центрального государственного архива кинофотодокументов Санкт-Петербурга одна уникальная фотография семьи Эдуарда Васильевича Фриша, статс-секретаря, сенатора, председателя департамента законов Государственного Совета с группой родственников в день 50-ти летнего юбилея его деятельности в 1903 году.

       На этой фотографии по левую руку от Э.В.Фриша сидят: его дочь, Мария Эдуардовна, ее муж Владимир Анзельмович Лыщинский, между ними их сын Кирилл. Внизу у ног деда сидят на полу «по-турецки» Лев и Владимир Лыщинские. За Владимиром Анзельмовичем стоит его брат Михаил Анзельмович, а рядом с ним – кто?  Конечно, его жена – Мария Петровна, она стоит непосредственно за Э.В.Фришем и рядом со своим мужем.

        Таким образом я нашел фотографию дочери Ширванского пехотного полка в 44-летнем возрасте. Копия фотографии с негатива на стекле, хранящегося в Центральном государственном архиве кинофотодокументов Санкт-Петербурга, была мной приобретена у архива, за что я очень благодарен ему.

        Даже если просто визуально сравнить портреты Марии Петровны и генерала Шамиля, то создается впечатление, что они близкие родственники. Складка губ Марии Петровны, ее прямой нос имеют сходство и с чертами имама Шамиля, но более с чертами генерала Шамиля.

          К сожалению, доказательств родства Марии Петровны с имамом Шамилем мной не найдено.

        Но Мария Петровна без сомнений была знакома с генералом Шамилем, поскольку ее семья и генерал Шамиль проживали в Офицерском собрании армии и флота в одно и то же время, а ее муж состоял в высших чинах императорской армии.

           Генерала Шамиля не стало в 1906 году.

     Глава 10

     В книге Г.Баева «Осетинский дивизион. Историческая справка», изданной во Владикавказе в 1903 году мной обнаружено событие, связанное с Михаилом Анзельмовичем Лыщинским в период его командования Осетинским конным дивизионом. Думаю, уважаемым читателям будет интересно ознакомиться с ним:

       «3 ноября 1899 года состоялось во Владикавказе торжество освящения ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ пожалованного Осетинскому конному дивизиону штандарта. В присутствии начальника Кавказской Кавалерийской дивизии и других начальствующих лиц. Освящение штандарта было совершено Епископом Владикавказским и Моздокским Преосвященнейшим Владимиром, много потрудившимся за десятилетнее свое управление Владикавказскою епархиею над духовным просвещением Осетии.

    Чины дивизиона были приведены к присяге на верность и Начальник дивизии вручил штандарт коленопреклоненному Командиру дивизиона, последний – штандартному уряднику.

     Когда штандарт был пронесен вдоль фронта и поставлен на установленное место, дивизион молодецки прошел мимо своего начальника, весело отвечая на его привет.

     В тот же день Командир дивизиона Полковник Лещинский издал следующий приказ по вверенной ему части:

     «3 ноября 1899 года Гор. Владикавказ. Еще в старые времена осетины, теснимые в горах соседними племенами, стали массово выселяться на плоскость под защиту единоверной Великой России.

     Укрепившись в урочище Моздок, куда они вынесли с собою святыню, чудотворную икону Божией Матери, а также под Владикавказом, они стали уже навсегда верным оплотом против враждебных ей племен, в особенности во времена нашествий Шамиля.

     В 1877 г. в начале русско-турецкой войны осетины выставили на свой счет дивизион охотников, которые за свою беспримерно честную и храбрую службу удостоились получить Георгиевское народное знамя, хранящееся ныне, за расформированием старого дивизиона по окончании войны, в доме Начальника области.

     Во внимание к самоотверженной деятельности на пользу Царя и общей родины, в Бозе почившему Императору АЛЕКСАНДРУ III угодно было снизойти к просьбе осетин допустить их к отбыванию воинской повинности наравне с прочими верноподданными Великого Императора Всея России.

     Приказом по военному ведомству 1886 года осетины призваны на службу, составив сотню при Сунженско-Владикавказском полку, а уже в 1890 году они выделены в отдельный осетинский конный дивизион, в коем мы имеем честь служить в настоящий день.

     Не прошло семи лет, как дивизион был осчастливлен новою Монаршею милостию: в 6-й день мая 1897 г. ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ II даровал дивизиону свой штандарт, сегодня мне врученный.

     Помните же, братцы, что дарованный нам штандарт – этот высокий знак Царской милости, должен быть для нас дороже жизни. Им осеняет нас Наш Государь на верную службу в мирное и военное время. Будем его хранить как драгоценный дар и да не посягнет на него дерзновенный враг!

     Издревле в Осетии укоренился обычай не расходиться ни на какое дело, в поход или путешествие, не пропев сложившегося среди народа гимна Св. Георгию, незримо сопутствующему и осеняющему верующих в него на все честное и достойное воинов.

     Пусть отныне Святой его облик, красующийся на нашем штандарте, будет служить нам всегда и везде напоминанием благословения Божиего, данной клятвы на верность и путеводной звездой на славу нашего дивизиона».

       Михаил Андельмович командовал Осетинским конным дивизионом до 1907 года.
     В 1907 года Михаил Анзельмович в чине генерала-майора, а с 18 августа 1912 года генерала-лейтенанта службу еще продолжал.

     Мария Петровна проживала с мужем в местах его службы. Детей у них не было.

       8 октября 1915 года в 11 часов вечера М.А. Лыщинский с женой выехали из Петрограда в свое имение в Бессарабскую губернию.

       Глава 11

   Брат Михаила - Владимир Анзельмович Лыщинский окончил курс в Императорском училище правоведения в 1881 году с золотой медалью.

       Он начал службу по Министерству юстиции; назначен в 1893 году членом Санкт-Петербургской судебной палаты, в 1896 году помощником Статс-Секретаря Государственного Совета, в 1900 году пожалован в звание Камергера Двора Его Императорского Величества, в 1904 году назначен членом консультации, учрежденной при Министерстве Юстиции, в 1906 году и.д Статс-Секретаря Государственного Совета, в 1907 году утвержден в должности Статс-Секретаря Государственного Совета. Действительный Статский Советник в должности Гофмейстера Двора Его Императорского Величества. Кавалер орденов Святого Станислава 1 степени, Святого Владимира 3 и 4 степени, Баденский кавалер креста Льва 1 класса и шведский командор креста Полярной Звезды 2 степени.

          Как следует из личного дела Лыщинского В.А. (на хранении в РГИА),  «Коллежский асессор Владимир Лыщинский повенчан первым браком с дочерью действительного тайного советника, девицей Мариею-Софиею фон Фриш в церкви Императорского училища правоведения 1887 года апреля 26 дня.
 
    12 февраля 1888 года у них родился первенец – Лев Владимирович Лыщинский, 10 сентября 1889 года родился сын Владимир, а 14 апреля 1896 года родился сын Кирилл.
         В начале 20 века Владимир Анзельмович был крупным землевладельцем. В его собственности находилось имение в селе Заречье Гдовского уезда Санкт-Петербургской губернии, фольварк Лесна, имение Семеновка, хутор Хоменщизна в Волковыском уезде Гродненской губернии, часть из которых продавалась, приобретались новые земли. В Ровенском уезде Волынской губернии им были приобретены две слободы Мышаково и Глушково, в Кобринском уезде Гродненской губернии имение Лидиополь.

         2 апреля 1907 года камергер Двора Его Императорского Величества действительный статский советник Владимир Анзельмович Лыщинский купил в Гродненской губернии Брестском уезде имение «Антонин» в количестве 1120 дес. (оплачено 3 декабря 1913 года).

        4 декабря 1912 года на публичных торгах, производившихся в Правлении Виленского Земельного банка, женой действительного статского советника Марией Эдуардовной Лыщинской приобретено «принадлежащее Тайному Советнику Михаилу Семеновичу Гололобову, состоявшее в Гродненской Губернии, в Брестском уезде недвижимое имение Руда, Черняны, Залесье, Великий-Лес, Пожежин, Лукое, Заболотье и пустоши при селе Великорыт и деревне Лисница, в каковом имении мерою земли как видно из торгового листка вышеназванного банка состоит по плану шесть тысяч четыреста тридцать одна и 95 сотых десятины. Именье это закреплено за приобретательницей Мариею Эдуардовною Лыщинскою, в высшей предложенной ею сумме 195131 рублей, при этом на приобретательницу Марию Эдуардовну Лыщинскую переводится долг Виленскому Земельному банку, в остальном к 1-му января 1913 года количество, а именно в сумме 160 335 рублей 95 копеек в льготный платеж на срок 30 июня 1913 года с пенею на оный в сумме 4632 руб. 81 коп. со всеми обязательствами прежнего владельца имения».

       Такими обязательствами были: «а) лесорубочный договор от 21 ноября 1903 года, заключенный на 10 лет Л.О.Гольдбергом, поверенным прежнего владельца имения Гололобова с купцами Замозским, Антопольским и Эпштейном, и б) арендный договор на промышленную эксплоатацию рыбного хозяйства в имении, заключенный Липшицем, поверенным Гололобова, с купцом М.В. Ляхером 2 июня 1907 года на шесть лет; каковые договоры приобретательницею имения Лыщинскою могут быть оспорены на законном основании».

       Отношение Виленского Земельного банка от 20 декабря 1912 года № 26872 на имя С.-Петербургского нотариуса Ал. Ив. Старицкого «отмечено в реестре крепостных дел под № 1675, в Выпись из второй части актовой книги для актов на недвижимые имущества С.-Петербургского нотариуса  Александра Ивановича Старицкого, на 1913 год, страницы 119, 120, № 3, 1913 года, января 11 дня».

       Сведения об имениях и землях, принадлежащих семье Лыщинских сыграют в нашей истории важную роль, поэтому я не случайно обращаю на них внимание уважаемых читателей. 

        Глава 12

        Старший сын Владимира Анзельмовича и Марии Эдуардовны Лев окончил Императорское училище правоведения с золотой медалью в 1908 году и Санкт-Петербургский археологический институт в 1909 году. Служил в Министерстве внутренних дел, в канцелярии Государственной думы.

        В личном деле Льва Владимировича Лыщинского (на хранении в РГИА) имеются сведения и документы о его жизни и деятельности:

        8 декабря 1911 года отказано в разрешении помощнику делопроизводителя Канцелярии Лыщинскому состоять секретарем образованного в Петрограде «Западно-русского общества», так как «например, при издании и распространении сочинений направленных к уяснению современного положения Западногй России (п.6 параграфа 3 Устава) обществу придется столкнуться с наиболее острым вопросом национальной окраинной политики».

        10 февраля 1912 года начальником отдела общих дел делопроизводства личного состава ГД Глинкой ходатайство Императрицы Марии от 03 января 1912 года № 19 о назначении коллежского асессора Льва Лыщинского Почетным членом Совета детских приютов было «признано в интересах службы нежелательным». 
 
       «СВИДЕТЕЛЬСТВО (Л.89 из личного дела)

     В метрических книгах Русской Православной Церкви во Флоренции за 1912-й год в части II «О браке»  сочетавшихся под № 4, записано: «Тысяча девятьсот двенадцатого года, месяца июля, первого дня, повенчаны: потомственный дворянин, коллежский асессор Лев Владимирович Лыщинский, православного вероисповедания, 24-х лет, первым браком, с дочерью генерала Королевской Итальянской Армии графиней Екатериной Павловной Руджери-Ладерки, православного вероисповедания, 23-х лет, первым браком.   

     Таинство брака совершил протоиерей Владимир Левицкий с Причтом. Поручителями были: по женихи: подпоручик лейб-гвардии Преображенского полка Владимир Лыщинский и корнет Королевской Итальянской Конной Артиллерии граф Павел Руджери-Ладерки; по невесте: Префект Флоренции граф Петр Чиоя и генерал Королевской Итальянской Армии Делля Ноче.

      Верность сего свидетельства нашими подписями с приложением Церковной Печати. Флоренция, 1 июля 1912 года. Настоятель церкви протоиерей В.Левицкий, псаломщик Андриан Хиркевич.

       Российско-Императорское консульство во Флоренции свидетельствует подлинность подписи настоятеля православной церкви во Флоренции протоиерея В.Левицкого и псаломщика Андриана Харкевича. Флоренция, 1/14 июля 1912 года. Подписал управляющий генконсульством консул Н.Шлейфер.

       Копию удостоверил нотариус Старицкий А., Невский пр. 45».

      20 сентября 1912 года по запросу Варшавского генерал-губернатора за № 7881 «Не встречается ли препятствий к переводу пом.делопр. Канцелярии ГД коллежского асессора Лыщинского на службу в мое управление?» Лев Владимирович Лышинский был переведен в Варшаву на службу к генерал-губернатору Скалону Георгию Антоновичу чиновником особых поручений.

       С осени 1912 года Лев Владимирович с женой Екатериной Павловной проживали в Варшаве.

       Не могу не рассказать об удивительной истории жизни Екатерины Руджери-Ладерки.

       Ее матерью была Магдалина Александровна Власьева, которая происходила из богатого тамбовского купеческого рода. Она закончила Санкт-Петербургскую Александрийскую женскую гимназию, обучалась пению у Зельмы Петровны Греннинг-Вильде, затем в Миланской консерватории (класс профессора Леони). Здесь она встретила графа Паоло Руджери-Ладерки, женатого на Елене Ветчининой, брак с которой заключен 12 марта 1886 года (умерла 10 декабря 1890 года).

        Здесь имеется загадка: то ли граф Паоло развелся с Еленой Ветчининой и женился на Магдалине, то ли с его стороны был адюльтер, но Магдалина по приезде в Россию стала именоваться Руджиери Магдалиной Александровной.

        12 августа 1888 года в Тамбове у нее родилась дочь Екатерина, отцом которой был граф Паоло. Екатерина Павловна по рождению приобрела титул графини Руджери-Ладерки.

        Обладая прекрасным меццо-сопрано с обширным диапазоном и сценическим талантом, Магдалина Александровна Руджиери была приглашена в Петербургскую Итальянскую оперу, где служила с 1892 по 1896 годы. С 1899 года пела в оперетте в Москве, Петербурге, Киеве, Ростове-на-Дону, Екатеринбурге.
       
      Граф Паоло Руджери-Ладерки в 1895 году женился на Александре Николаевне Сталь фон Гольштейн. Он был военным атташе итальянского посольства сначала в Константинополе, потом в Санкт-Петербурге, дослужился до чина генерал-лейтенанта.

       Брак Льва Лыщинского с Екатериной Руджери-Ладерки продлился не более трех лет. Детей в браке не было. Екатерина Павловна замуж больше не выходила. После революции 1917 года выехала во Францию. После Второй мировой войны состояла в членах Общества любителей русской военной старины и Дамском комитете Союза русских дипломированных инженеров. Оказывала помощь в организации благотворительных балов и концертов. В 1949 году в Париже принимала участие в организации вечера Русской секции Национального союза комбатантов под покровительством великого князя Гавриила Константиновича. Умерла 1 февраля 1973 года в местечке Кормей-ан-Паризи, под Парижем, похоронена на местном кладбище.
 
       После развода Лев Владимирович Лыщинский выехал в Петроград, так как с 18 августа 1914 года Санкт-Петербург стал Петроградом.

       Глава 13      
 
       По составленной Львом Лыщинским истории рода Корчак – Троекуровы  было получено Высочайшее разрешение с 19 декабря 1915 года Владимиру Анзельмовичу Лыщинскому именоваться князем Троекуровым, потомком которого он считался по материнской линии. Высочайшим Указом  от 18 мая 1916 года Владимиру Анзельмовичу Лыщинскому был присвоен княжеский титул (документы находятся на хранении в в Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга (ЦГА СПБ. Фонд Р-80, опись 1, дело 4324).

       Таким образом Владимир Анзельмович Лыщинский стал князем Троекуровым и, соответственно, княжеский титул приобрели его жена и потомство.

       Не ранее лета 1916 года Лев Владимирович был назначен вице-губернатором Пермской губернии, поскольку там он именовался Лыщинским-Троекуровым.
 
      Корреспондент «Российской газеты» Константин Бахарев в 2017 году при подготовке статьи, посвященной столетию революции 1917 года в  Пермском государственном архиве социально-политической истории обнаружил тоненькую тетрадь, состоящую из 12 листов, на обложке которой было написано «Н.Г.Аристов Первые дни революции 1917 г. в Перми (из записок б.чиновника)».

       Прочитав первую редакцию моего рассказа о дочери Ширванского пехотного полка, уважаемый Константин Бахарев выслал мне текст записок Н.Г.Аристова, поскольку в них речь шла о Пермском вице-губернаторе Льве Владимировиче Лыщинском-Троекурове, за что ему огромная благодарность.

       Предоставляю уважаемым читателям ознакомиться с событиями 1 - 3 марта 1917 года в Перми, записанными бывшим чиновником Пермского присутствия Николаем Григорьевичем Аристовым от своего имени, с авторской редакцией текста:

     «1 марта 1917 года Пермский губернатор Лозинский находился в Екатеринбурге. А здесь его замещал вице-губернатор Лыщинский-Троекуров, барин, мало интересовавшийся делами.

     При известии о событиях в Петрограде он сначала отмахнулся: «Ерунда! Пошлют туда хлеб и эшелона два казаков – и все будет в порядке». Но потом, когда увидел, что дело принимает серьезный оборот, растерялся…

     2 марта принес Аристов по обыкновению две объемистые папки в квартиру вице-губернатора. Дежурный чиновник и офицер охраны предупредили Аристова о том, что его превосходительство очень расстроен и приказал никого к нему не допускать. Несмотря на это Аристов все-таки решил увидеть вице-губернатора и постучал в двери его кабинета. Оттуда послышалось громкое: «Да! Да!» Аристов вошел и остановился около чугунного Дона-Кихота, стоявшего сбоку у письменного стола.

     Лыщинский ходил взад и вперед по обширному кабинету и что-то бормотал про себя. Внимательно прислушиваясь к этому бормотанию Аристов расслышал повторяемые Лыщинским слова: «Какой абсурд! Какой абсурд!».

      Выждав некоторое время Аристов сказал: «Ваше Превосходительство, разрешите доложить бумаги».

     Лыщинский повернулся к нему и дрожащим от волнения голосом произнес: «Господин секретарь! Разве Вам не известно, что случилось? Какие теперь к черту бумаги, когда не знаешь, жив ты будешь завтра или нет?!» Однако, велел папки положить на стол: «Оставьте – я посмотрю и пришлю с курьером».

     Аристов спросил вице-губернатора, что нового из Петрограда? Где Государь?

     Лыщинский с раздражением ответил: «Однобокая информация, ничего точного и определенного, железнодорожные пути всюду в руках восставших. Черт знает, что делается! Какой-то прапорщик, комендант какой-то станции не пропустил императорский поезд в Петроград, и Государь где-то сейчас между Псковом и Петроградом. Родзянко требует, чтобы царь отрекся от престола. Родзянко заварил кашу – будь он проклят! – и, наверное, теперь сам не рад тому».

     Вице-губернатор подал Аристову руку и сказал: «До свидания, вернее – прощайте, господин Аристов! Дня через два я уеду из Перми, вот только дождусь приезда Михаила Александровича» (губернатора Лозинского - ХМ).

     Вечером 3 марта в архиерейском доме по приглашению епископа Андроника состоялось совещание высших начальствующих лиц города. Тут были: вице-губернатор, управляющий казенной палатой, председатель окружного суда, губернский прокурор, городской голова, председатель губернской земской управы, начальник губернского управления государственных имуществ, представитель военного ведомства – полковник, полицмейстер, кто-то из профессоров университета, ректор духовной семинарии архимандрит Матвей и два протоиерея: Воскресенский и Пьянков. От Губернского Присутствия был непременный член Андриолли, который взял с собой Аристова (на случай, если придется что-либо писать).

     Собрание открылось краткой речью вице-губернатора, который сообщил последние известия из Петрограда: об отречении Императора Николая от престола в пользу великого князя Михаила Александровича и об отказе последнего принять верховную власть впредь до Учредительного Собрания. Он просил выразить свои мнения на счет происходящих событий: как быть, как реагировать на них?

     Присутствующие стали по очереди высказываться, предлагать необходимые с их точки зрения меры.

     Наконец взял слово преосвященник Андроник, который предложил собранию проект написанного им обращения «Ко всем православным русским людям», в котором он призывал православных «с горячим и откровенным усердием устремиться на молитву к Господу Богу и просить Его всесильной помощи».

     Собрание одобрило этот проект. Было решено напечатать обращение для рассылки по церквям и распространения в народе.

     Перед тем, как уходить, архимандрит сказал, обращаясь к вице-губернатору: «Если бы господа губернаторы покрепче расправлялись с крамольниками, у нас все было бы в порядке».

     На это вице-губернатор ответил: «А вы, отцы духовные, должно быть, плохо молились!»

     Ректор хотел было что-то возразить, но Андроник взял его за плечо и сказал: «Помолчи, Матвей! Его Превосходительство правду говорит: действительно, плохо мы молились».

     Вице-губернатора увезли домой в архиерейском экипаже, а все остальные ушли пешком, так как извозчиков не было».

       Не позднее 10 марта 1917 года Лев Владимирович вынужденно оставил вице-губернаторство и уехал скорее всего в Петроград, но возможно в Киев.
       
         В период с 4 марта 1918 года до 9 сентября 1918 г. князь Леон (Лова) Лыщинский-Троекуров принял украинское гражданство.

       Об этом свидетельствуют документы, находящиеся на хранении в ЦГИА СПБ, копии которых мне были любезно предоставлены архивом:

      «В Генеральное консульство Российской державы Кн. Л. Лыщинского-Троекурова Заявление: Желая выйти из подданства Российской Федеративной Советской республики, прошу сделать соответственное заявление в Комиссариат по иностранным делам. При сем прилагаю нотариальную копию подсвичания за № 3022 и 25 рублей на гербов. Расходы».

       Нотариальной копии «подсвичания за № 3022» к сожалению, в деле нет.

       К заявлению было приложено «Удостоверение Государственной канцелярии
Отделения личного состава и общих дел от 20 мая 1918 г. № 333: Дано сие из государственной канцелярии причисленному князю Льву Владимировичу Лыщинскому-Троекурову в том, что как усматривается из подлиннаго о службе его дела, он происходит из потомственных дворян Брестскаго уезда Гродненской губернии. За Статс-Секретаря В.Соковнин, За Старшаго Делопроизводителя подпись, печать».

         В это время Лев Владимирович проживал в квартире 26 по улице Жуковского в Петрограде.

       Украинское гражданство Лев Владимирович мог получить только после заключения РСФСР 3 марта 1918 года в Белом дворце Брест-Литовской крепости «Брестского мира», одним из условий которого было признание Украинской Народной Республики независимым государством.

       Не ранее ноября 1917 года Лев Владимирович женился на Софии Сергеевне Бехтеевой, дочери  члена Госсовета, титулярного советника Бехтеева Сергея Сергеевича, проживавших в Санкт-Петербурге - Петрограде по Сергиевской улице (сейчас улица Чайковского) в доме 4.

      В 1918 году у них родился сын Владимир.

      Сведений о регистрации брака Льва Владимировича с Софией Сергеевной, а также о регистрации рождения их сына Владимира, пока мной не найдено.

       С конца ноября 1917 года церкви Петрограда в большинстве своем совершали обряды бракосочетаний без записи в метрические книги, а с января  1918 года на основании декрета Совнаркома РСФСР от 18 декабря 1917 года «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» были организованы отделения (подотделы) ЗАГС (записей актов гражданского состояния).

       По этим причинам обряд бракосочетания мог быть совершен либо тайно, либо в Киеве. В Киеве, скорее всего, родился Владимир Львович, получивший второе имя Владислав.   

      После оформления документов о выходе из гражданства РСФСР осенью 1918 года Лев Владимирович выехал в Киев.

       Глава 15

      Средний брат Льва Владимировича Владимир в 1910 году окончил Императорское училище правоведения, был чиновником канцелярии Совета министров. Участвовал в Первой мировой войне в чине поручика, затем капитана лейб-гвардии Преображенского полка. В 1916 году был откомандирован во Францию в распоряжение руководителя Русской миссии при Межсоюзническом разведывательным бюро в Париже полковника графа Павла Алексеевича Игнатьева.

     Являлся заместителем графа П.А.Игнатьева. После февральской революции 1917 года временное правительство не признал, но помогал графу Игнатьеву в деятельности русской военной разведки в Европе.

     В 1917 году по поручению П.А.Игнатьева вернулся в Санкт-Петербург для налаживания возможных контактов с новым правительством и получения инструкций для разведывательной службы в Европе. Однако, полученные им от временного правительства полномочия и инструкции оказались никому не нужны, поскольку в октябре 1917 года, в то время, когда он возвращался в Париж, произошла Октябрьская революция.

    В январе 1918 года Русская миссия при Межсоюзническом разведывательном бюро была ликвидирована, ее архивы сданы в Историческую секцию Генштаба в Париже, где должны храниться и в настоящее время, поскольку ни сам граф П.А.Игнатьев, ни уполномоченный им князь В.В.Лыщинский-Троекуров их оттуда не получали.
Глава 16

        Михаил Анзельмович с Марией Петровной в 1918 году проживали в Киеве.

         По сведениям исследователя творчества Сергея Сергеевича Бехтеева, Владимира Невяровича, любезно предоставившего мне информацию о семье Софии Сергеевны Лыщинской-Троекуровой, муж Марии Петровны Лыщинской Михаил Анзельмович умер в 1920 или 1921 году в Киеве от тифа, о чем ему лично сообщила дочь Софии Сергеевны Нелли Львовна.

       Но я смею предположить, что Михаил Анзельмович окончил свои дни в имении Руда, куда они вместе с Марией Петровной и семьей племянника Льва Владимировича перебрались в 1920 году.      

       Кирилл Владимирович Лыщинский-Троекуров, подпоручик лейб-гвардии Преображенского полка, погиб в 1920 году.

      Владимир Владимирович вместе с родителями Владимиром Анзельмовичем и Марией Эдуардовной переселились в Париж.

        До 1930 года они посещали имение Руда, о чем свидетельствуют документы из Государственного архива Брестской области, копии которых были любезно предоставлены автору: о проживании Лыщинского-Троекурова Владимира, 1861 года рождения, уроженца маентка Марковщизна Белостокского повета, землевладельца и его жены Марии в 1925 и 1930 годах.

        1 апреля 1926 года нотариусом города Ковеля Ипполитом Жизновским  была  удостоверена передача всех прав на владение, управление и распоряжение всем имуществом, принадлежащим княгине Марии Эдуардовне Лыщинской-Троекуровой ее сыну Леону князю Лыщинскому-Троекурову.

        Освобождение имения Руда от ипотеки Виленского Земельного банка состоялось 14 августа 1929 года. 

      Мария Эдуардовна умерла в Париже в мае 1933 года, а Владимир Анзельмович  6 января 1935 года.

          Владимир Владимирович в Париже женился на Елизавете Владимировне Митрофановой, урожденной княжне Шаховской, 9 ноября 1896 года рождения. В 1921 году у них родился сын Ален.

         Глава 17

        Исторические события, начавшиеся в 1917 году, привели героев моего рассказа  в 1920 году в имение Руда Брестского уезда Гродненской губернии, приобретенное в декабре 1912 года Марией Эдуардовной Лыщинской.

       После Рижского мирного договора 18 марта 1921 года имение Руда Брестского уезда Гродненской губернии стало называться маентком Руда гмины Великорыта повята Брестского. Здесь 21 августа 1922 года родилась их дочь Наталья, которая была крещена в православную веру в церкви села Пожежин. Вторым ее именем было имя Неля (Нелли).

      По переписи 1930 года у Лыщинских-Троекуровых в маентке Руда служили: шофер 32 лет Зенон Малецки, три кухарки: Янина, 45 лет, Станислава, 23 лет и Анеля, 22 лет, девять работников.   

       В алфавитной картотеке Командования корпуса № 9 Министерства военных дел Польши (три карточки) имеются сведения о Лыщинском-Троекурове Леоне, 1883 года рождения, его адресах проживания: маенток Руда гмина Великорыта и г. Варшава, ул.Твердая, д.50-5. Причем, во всех документах польского периода год рождения Льва Владимировича указывается как 1883, в то время как в действительности он родился в 1888 году. Эту ошибку Лев Владимирович не исправлял.

        Семейство Лыщинских-Троекуровых с момента образования польской полиции в 1921 году находилось под негласным и гласным надзором. Отчеты и донесения агентов о его жизни, деятельности и лицах, посещавших маенток Руда, передавались командованию Министерства военных дел Польши.

       Чрезвычайно интересные документы «охранки», составленные на польском языке, находятся на хранении в Государственном архиве Брестской области, копии их были любезно предоставлены автору, что позволило мне перевести их на русский язык и донести в этом рассказе до уважаемых читателей:

«СПРАВОЗНАНИЕ» (отчет)  2 марта 1923 года

     Агент сообщает, что в начале года проводилась акция монархистов. Она проводилась бывшими царскими офицерами, которые вели устную пропаганду. Сильная агитация была начата в начале года, когда стали распространять среди людей брошюры «К российскому народу», изданные через Кирилла из дома бывшего цезаря Российского Миколая II. В связке с тем движением монархическим на полесье руководит пан Владимир Лыщинский-Троекуров – властитель маентку Руда гмины Великорыта, а сын его Леон там же замечен, который привез из Баварии, из Мюнхена брошюры монархические до народу российского, которые распространял среди населения здесь.

     Подчас ревизии в день 21 февраля року настоящего в маентку Руда была изъята большая партия книжек монархических, брошюр о съезде монархистов за границей, а также различные наставления содержащие.      Властитель того же маентку находился в контакте с монархистами, пребывающими за границей. Также найден российский карабин, который был конфискован и с сопроводительным письмом доставлен в староство в Бресте с целью возбуждения дела об административном «укарании» (ответственности) властителя маентка пана Лыщинского-Троекурова за незаконное хранение у себя упомянутого карабина.

     В это время Владимир и Леон Лыщинские-Троекуровы признали сие, что пару раз получали пачки с брошюрами монархическими до народу российского (издание Кирилла), присланные им из Баварии в целях распространения их, но как твердо сознались – таковых не распространяли.  Сознались еще, что газета монархическая «Что делать» была прислана им из Берлина.

      Установлено, что Владимир и Леон Лыщинские-Троекуровы имели близкие связи с хорошими знакомыми деятелями монархическими, пребывающими за границей, а именно: Кириллом, Коковцовым, «бывшим председателем Министров российских»; князем Долгоруковым, князем Голицыным-Муравлиным и Марией Теодоровной – матерью бывшего царя Российского Миколая II, пребывающими в Англии, и иными знакомыми деятелями украинскими в Бресте, в настоящее время депутатом Доктором Дмитриюком, который даже перед выборами в Сейм и Сенат присылал до маентка Руда большое количество разговорников и номерков «Вислы» номер 16 в целях агитации местного населения.

     Я упоминаю о деталях расследования дела тут. Агентура посылает до пана Судьи Следственного и Участка в Бресте с целью привлечения к ответственности судебной властителей маентку Руда за распространение агитации монархической.

Подпись: Kier (Червь/Бубновый). Агент. Отдел IV-D».

     Вот еще один документ:
 «Тайно
10 грудня (декабря)1932 г.
Троекуров-Лыщинкий Леон –
Информация

    Троекуров-Лыщинский Леон, сын Владимира и Марии «з Фришов», урожденный 12.11.1883 г. В Петербурге, исповедания православного, школу среднюю, также студию права окончил в Петербурге. Там же учился и его отец Владимир Троекуров-Лыщинский, который при царе был сенатором, в должности тайного «радцу» (советника).

     Мать Леона Троекурова-Лыщинского, есть кузина бывшего министра царского Витте и близкая кровная бывшего генерал-губернатора Варшавского Скалона.

     Леон Троекуров-Лыщинский по окончании студии права женился на «влоской»  (итальянской) дочке бывшего «амбасадора влоского» (итальянского посла) в Петербурге (имя не установлено).

     Во время мировой войны разорвал отношения с женой, которая якобы выехала в свою отчизну.

     Спустя время стараниями своего отца в 1915 году стал именоваться вице губернатором в Тамбове. «Познал» там дочку богатого купца, на которой женился.

     На должности вице губернатора в Тамбове пребывал Троекуров-Лыщинский аж до переворота, потом вместе с родней выехал в Киев, где некоторое время проживал. После прихода гетмана Скоропадского и ухода немецких войск с Украины, Троекуров-Лыщинский вынужден был Киев оставить. Помог ему некий Липчиц Лейба, проживавший также в Киеве, пришедший из Белостока.

     Липчиц был связан с родней Троекуровых-Лыщинских в связи с покупкой «маентков» (имений) Руда в повете Брестском и Белчаки в повете Ровенском. Маентки те Липчиц фиктивно приписал на родню Троекуровых-Лыщинских, с его взгляда евреи не имели права приобретать маентков. Тот Липчиц объявил, что те маентки не конфискованы польской властью и он постарался для родни Троекуровых-Лыщинских о необходимых документах и пропусках в консулате в Киеве, затем прибыли они в 1919 году в Польшу и осели в маентке Руда, где и сейчас проживают.

     Родня Троекуровых-Лыщинских, проживающих в маентке Руда, состояла из 6 особ, а именно: 1/ Владимир Троекуров-Лыщинский, 2/ его жена Мария, 3/Леон Троекуров-Лыщинский, 4/ жена его и 5/ сын Леона лет около 14, 6/ дочка лет около 7.

     Троекуров-Лыщинский Леон имеет документы: паспорт заграничный, действующий 1 год, выданный в Варшаве 13.08.1920 г., за № 6041/z, сер.А, № 115286, с правом выезда во Францию. 3) Свидетельство, переведенное с российского 10.05.1918 г., выданное Владимиру Анзельмовичу Троекурову-Лыщинскому о том, что отец его генерал-майор Анзельм Амбросиевич Лыщинский в году 1823 был на службе в войске Польском и проживал в маентке Марковщизна в повете Белостокском, и князь Владимир Анзельмович Лыщинский женат на Марии Эдвардовне Фриш и имеет сына – князя Леона/Льва, урожденного 12.11.1883 г. , Владимира, урожденного 10.09.1889 г. И Кирилла, урожденного 14.04.1897 г. Свидетельство переведено на польский язык 29.04.1922 г. В округе Малорите – Михал Андрушкевич. 4) документ – выписка из 5 тома XVI Гербовника Польского под позицией 4 написано: Рудольф Анзельм, ур. 1802, генерал-майор войск российских, умер в Петербурге 1868 г., с Барбарой Шустовской, 1 то Кругликов, имел дочку Александру за Анзельмом Лыщинским, и сына вероисповедания православного: Николая, урядника садового, Михаила, генерала войск российских и Владимира, гофмейстера Двора, статского советника, который с Марией Фришовой имел сынов: Льва, Владимира и Кирилла. Этот документ удостоверен нотариусом Бояровским в Бресте 08.11.1929 г.

     От одной особы, знающей родню Троекуровых-Лыщинских до войны, то родня та в то время не использовала титул княжеский, как прибавку «Троекуров».

     Что касается маентку Руда, то фактическим властителем его был купец из Белостока Липчиц Лейба (о котором речь во вступлении). Липчиц маенток тот приобрел от российской царской казны в году 1892, и приписал на Михаила Гололобова, руководителя (правителя) канцелярии генерал-губернатора в Вильне, был представителем Гололобова и управлял маентком. В году 1896 половина этого маентка около 10 000 десятин вместе с фольварком осталась во владении банка в Гродно, затем выставлена Виленским банком на торги. В 1912 году Гололобов отказался от своего владения и удалился в Тульскую губернию, в связи с чем поручил Лейбе Липчицу переписать маенток Руда на иную особу – Марию Лыщинскую, которая стала владелицей Руды 13.01.1913 год.

     Липчиц также «приписал» маенток Белчаки на Волыни на сенатора Владимира Лыщинского, но оба те маентки содержал, и управлял ими Липчиц аж до времени оккупации. В 1915 году выехал до Киева, затем вернулся вместе с родней Лыщинских.

     С приходом большевиков Лыщинские передали свое право на маентки своему сыну Леону, отстранив от управления Липчица. Липчиц попытался судиться с Лыщинскими, но его дело закончилось миром. Липчиц должен был выплатить Лыщинским 15 000 долларов за переписывание на его имя маентка Белчаки и штраф за претензии к маентку Руда.

     Возможно, Липчиц уплатил Леону Лыщинскому, как представителю Владимира и Марии Лыщинских. В году 1926 или 1927 году был застрелен неизвестным лицом в дрогах, где ехал с маентка Белчаки. Вдова убитого Липчица – Регина Липчицова решила жить в Варшаве. 

     Леон Троекуров-Лыщинский держал у себя некого Лавочникова, называемого инженером, и бывшего полковника армии Петлюры, и брата жены Лавочникова, имя не установлено. Швагер (брат жены) Лавочникова объяснил, что проживает в маентке Белчаки.

     Сам Леон Лыщинский-Троекуров держит близкие отношения с украинцем Стеллецким, властителем маентка в Ратайчицах, приехавшим из колонии монархистов российских в Берлине и Париже, куда несколько раз выезжал.

     Наведывались к Лыщинскому Леону в маенток Руда монархисты-эмигранты российские из Франции, а между иными его брат бывший офицер российский, пребывающий в Париже.

     В 1931 году в месяце «липцу» (июле) посетил Лыщинского в маентке Руда амбассадор (посол) немецкий в Варшаве Молтке, который прибыл туда «самоходом».

     Дня 5 мая 1932 года прибыл в Руду член посольства немецкого в Варшаве Бер, который пребывал там несколько дней.

     Лыщинский Леон часто выезжал своим закрытым авто до Ковеля, оттуда в направлении Львова, Люблина и Варшавы.

     В конце добавлю, что получена информации о Леоне Лыщинском вместе со Стеллецким с подачи «певной» (наверняка) россиянки – бывшей дамы Двора царского, имеющей большой маенток земельный, но имя этой россиянки, как и название упомянутого маентка указывать нельзя. Дальнейшее в ходе разговора.
Комендант Повятовый – подпись «Р.Р.» (П.П.)».

      Сведений о проживании в имении Руда Марии Петровны Лыщинской в донесениях «охранки» почему-то нет, однако из документов, находящихся на хранении в Государственном архиве Брестской области, следует, что в 1925 году в маентке Руда проживала Лыщинская Троекурова Мария 1860 года рождения (фонд 23, опись № 1, дело № 4, лист 41 об.), в 1930 году проживали две Марии: одна 65 лет, вторая 71 года (фонд 493, опись № 4, дело № 39, лист 11 об.), в 1935 году - Мария, 1859 года рождения (фонд 493, опись № 11, дело № 63, лист 30).

      Сведения «охранки» о посещении имения Руда Стеллецким Борисом Семеновичем, бывшим полковником Генерального штаба Русской императорской армии, а в 1918 году начальником Главной Квартиры и Собственного Штаба Гетмана всея Украины Скоропадского, соответствуют действительности – имение Стеллецкого Ратайчицы (сейчас деревня Ратайчицы) находилось в километрах 60-ти от имения Руды.

      Стеллецкий как и Лыщинские был русофилом, он выступал против украинизации, образование Украины рассматривал как составную часть будущей небольшевистской России.   

     Сведения агентов «охранки» о Липчице являются в большинстве своем ложными:

     -  найденные мной архивные документы свидетельствуют о том, что имение Руда с прилегающими деревнями, селами и урочищами приобреталось Марией Эдуардовной Лыщинской на торгах, организованных Виленским земельным банком, в декабре 1912 года, по причине разорения тайного советника Гололобова, у которого Липчиц был поверенным, который заключил от имени Гололобова арендный договор на промышленную эксплуатацию рыбного хозяйства с купцом М.В.Ляхером 2 июня 1907 года на шесть лет.

     - волынские имения Лыщинских в слободах Мышаково и Глушково в Ровенском уезде,  имение Лидиополь в Кобринском уезде и имение Антонин в Брестском уезде  были приобретены Владимиром Анзельмовичем до 1908 года.

       Между тем, ложная информация о том, что неблагодарные Лыщинские разорили и, возможно убили Липчица, распространена во многих текстах, в том числе размещенных в интернете. 

       Упомянутая в донесении сотрудника «охранки» дама «Двора царского» заслуживает маленького рассказа.

      Глава 18

      Из сообщенной "дамой Двора Царского" информации понятно, что она как в поговорке  «слышала звон, да не знает, где он»: Тамбов перепутала с Пермью, купеческую дочку с графиней, ставила под сомнение княжеский титул Троекурова. 

        Агент сообщает, что дама была крупной землевладелицей и проживала по соседству с имением Лыщинских.

        Подсказка оказалась опять у Владимира Невяровича, в его рассказе «История одной почтовой карточки», где он сообщает со слов Нелли Львовны Лыщинской-Троекуровой (в замужестве Король), что у Лыщинских-Троекуровых нередко бывала в гостях подруга Государыни Лили Ден,  проживавшая по соседству.   

        Конечно! Только Лили Ден могла так произвольно обращаться с информацией: додумывать и сочинять истории, приближенные к правде, искажать фамилии и имена,  при этом быть глубоко убежденной в своей правоте.

        В повести «Подлинная царица» Лили Ден (Юлия Александровна фон Ден, урожденная Смульская) родного отца называет Исмаилом Селим-беком Смольским, который происходил из литовских татар.

        Однако, в действительности ее отец носил имя Александр-Фридрих Адамович Смульский, сын отставного полковника Адама Семеновича (Силезиевича) Смульского, владельца имений в Гродненской губернии. 31 октября 1842 года Адаму Смульскому был Высочайше пожалован орден Св.Владимира четвертой степени. Именно это обстоятельство послужило основанием для его утверждения в дворянстве 28 мая 1892 года определением Правительствующего Сената, а  11 мая 1892 года постановлением Гродненского Дворянского Депутатского Собрания был причислен к дворянскому роду Адама Смульского его сын Александр-Фридрих. 22 мая 1903 года Департаментом Герольдии Сената был утвержден герб Смульских (документы находятся на хранении в РГИА) 

      Родовым имением было Смульск в Брестском уезде, приобретенными: Кругла в Сокольском уезде, проданное впоследствии, Головеск в Бельском уезде, которое в начале двадцатого века неоднократно закладывалось под кредиты в банке как Адамом Семеновичем, так и Александром Адамовичем.
 
     Александр Адамович был военно-морским инженером-строителем, служил главным инженером-строителем Севастопольского порта, с 1886 года в Севастопольском адмиралтействе. Скорее всего, в 1884 году женился на Екатерине Леонидовне Хорват. От этого брака и родилась Юлия Александровна. Как следует из Алфавитного списка русских захоронений на кладбище Тестаччо, Юлия Александровна Смульская родилась 27 июля 1885 года в имении Ревовка Александрийского уезда Херсонской губернии. 

      В 1904 году брак родителей Юлии Александровны распался. В этом же году Александр Адамович Смульский приобрел в Верхней Аутке возле города Ялты в Крыму в урочище Селим-Бек имение Иограв.

      Название Селим-Бек Юлия Александровна перенесла в часть придуманного ею имени своего отца, исказив при этом еще и фамилию: Александр-Фридрих Адамович Смульский стал Исмаилом Селим-беком Смольским. 
      
      Мать Юлии Александровны вышла замуж второй раз за ротмистра кавалерийского полка Валицкого, его родовое имение Бельск находилось в Новоселковской волости Кобринского уезда Гродненской губернии, совсем рядом (не более 15 километров) с селом Черняны, которое было в составе имения Руда Марии Эдуардовны Лыщинской-Троекуровой.

      Юлия Александровна называет фамилию второго мужа своей матери - Велецкий, сообщает, что он погиб на фронте в 1915 году. Вероятно, после гибели мужа владелицей этого имения или его частью (Валицких в то время было несколько) была Екатерина Леонидовна. 

      В 1907 году в Санкт-Петербурге Юлия Александровна Смульская выходит замуж за Карла Иоакимовича фон Дена, лейтенанта Гвардейского экипажа, проживавшего в доме 17 Эртелева переулка (сейчас улица Чехова).

       Ее отец в 1909 году приобретает домовладение № 158, а в 1911 году домовладение № 164 в Санкт-Петербурге на Лопухинской улице (сейчас улица Академика Павлова), участки 7 б и 7 в, которые объединяет в один участок для постройки дома, сарая и здания конторы товарищества «Железо-Бетон». В этом же году он удостоен чина генерал-майора, а в 1913 году генерал-лейтенанта.

       В 1910 году в доме под номером 4 по Торговой улице в Санкт-Петербурге (сейчас улица Союза Печатников), поселилась семья Лили Ден, в этом же доме с 1912 года стал проживать и ее отец. Судя по разным номерам телефонов, квартиры у дочери и отца были разными. Здесь они проживали и в 1917 году.

       Муж Лили Ден капитан 1 ранга Гвардейского экипажа Карл Иоакимович фон Ден 2-ой в начале 1916 года был назначен командиром выкупленного у Японии крейсера «Варяг». Ему было поручено доставить крейсер в Мурманск для охраны Северных морей. 9 марта 1916 года Карл фон Ден отправился во Владивосток.

       Об этом кругосветном походе крейсера «Варяг» и его судьбе рассказал кандидат технических наук, профессор Государственной Морской Академии им. Адмирала С.О.Макарова, капитан 1 ранга в отставке, Президент клуба «Морской Гвардейский Экипаж» Леонид Александрович Малышев в своей работе, посвященной столетию великой войны, «Гвардейский экипаж в войне 1914-1917 гг.»: «17 ноября 1916 года «Варяг» после 5-месячного перехода прибыл в порт Романовск (ныне Полярный), который расположен в Кольском заливе рядом с Мурманском. Капитан 1 ранга фон Ден 2-ой убыл в Петроград для доклада о состоянии крейсера. Корабль нуждался в ремонте, и было принято решение отправить «Варяг» в Англию, поскольку такого сложного ремонта в Полярном сделать было нельзя. 24 февраля 1917 года «Варяг» вышел из Полярного на ремонт в Англию, куда и прибыл в порт Ливерпуля 6-го марта 1917 года. 28 августа 1917 года около 30-ти оставшихся матросов команды крейсера во главе с подпоручиком по адмиралтейству Истоминым были отправлены на Родину, а к середине декабря 1917 года оставшиеся 10 матросов охраны крейсера «Варяг» были списаны на берег и заменены одним английским кондуктором и пятью английскими матросами. Крейсер «Варяг» после окончания войны был отбуксирован в Шотландию и затем продан на слом».
   
        Карл фон Ден остался в Англии. Его жена и сын приехали к нему только в 1919 году.

        Достоверных источников о месте захоронения матери Лили Ден, умершей в 1922 году и ее мужа, умершего в 1932 году мной не найдено. Со слов самой Лили Ден и по сведениям из интернета они похоронены в Польше. Такая же информация и о месте погребения ее отца.

       Юлия Александровна в своей повести подробно рассказывает о своей любви к Императрице, трогательно описывает события, связанные с их общением. При этом она не оставила записок или рассказов ни о своем героическом муже – последнем командире легендарного крейсера «Варяг», ни о своем отце, выдающемся военно-морском иженере-строителе.

       Поскольку Лили Ден унаследовала земли как отца так и матери, и они находились в Гродненской губернии: родовое имение Смульских - имение Смульск (сейчас это место на территории города Бреста), имение Головеск (пока мной не идентифицировано, Бельский уезд Гродненской области сейчас Бельский повят Подлясского воеводства Польши), родовое имение Валицких Бельск Новоселковской волости Кобринского уезда (сейчас деревня Бельск Кобринского района Брестской области), то места упокоения ее мужа, матери и отца следует искать там.               
      
      Глава 19

      Мария Петровна и София Сергеевна, или пани Мария и княгиня София, как звали их местные жители, по приезде в имение Руда стали патронировать местную школу. Они сами обучали детей грамоте. Местные жители с благодарностью вспоминали об этих двух женщинах как о школьных и церковных благотворительницах.
   
      На месте современного магазина в селе Великорита стояла церковь (ее  сожгли бандиты в 1943 году), а на месте современной церкви этого села был «ярмарок» - базар. Один местный житель, Ефимук Трофим Александрович рассказал мне, как в 1935 году он восьмилетний мальчик пришел из своей деревни Печки на «ярмарок». Когда на дороге, идущей от церкви показалась высокая статная женщина в темном платье с белым воротником, народ зашептал: «Княгиня идет». Это была София Сергеевна, которая шла из церкви со своими двумя детьми. Люди очень уважали ее, желали всегда здоровья ей и ее семье.

      17 апреля 1935 года Лев Владимирович был принят в члены президиума Варшавского Пушкинского комитета, принимал активное участие в деятельности Варшавского и Брестского Пушкинских комитетов, являлся участником Предсоборного собрания, сотрудничал с русскоязычными изданиями: «Русским вестником», «Современным вестником Лукоморья», «За Свободу!», «Молва», «Слово», «Утро», «Наше время».

        В издании «Антология русской поэзии», распространенном в сети интернет есть его стихи. К сожалению, его поэмы «Длань Господня» (Памяти венценосных мучеников), изданной в Варшаве в 1925 году в библиотеках России нет. Однако, с остальными произведениями Льва Владимировича можно ознакомиться, например, в Российской национальной библиотеке, где есть его работы: «О значении слова самодержавие» (Историческая справка), СПб, 1906; «Род дворян Лыщинских: Материалы для составления 157 родословий», СПб, 1907; Сборник «Несколько стихотворений», СПб, 1910; «На плаху» (рассказ в стихах), СПб, 1910; Стихотворение «Замок», СПб, 1910; Пьеса в 1 действии с балетом «В этом ли счастье?», СПб, 1910; Поэма «За мечтой», Петроград, 1916, которая содержит три самостоятельных произведения: «Кирилл», «Богатыри Катуни» (Алтайская легенда) и «Призрак счастья»; Сборник стихотворений «Цепи жемчужные», Варшава, 1924, с портретом Льва Владимировича и красивая «Алтайская легенда о богатырях Катуни» написанная после  путешествия в составе экспедиции Императорского географического общества в 1911 году на Алтай.

        17 февраля 1938 года Лев Владимирович доверил полномочия по решению имущественных дел своего маентка Руда-Княжья и фольварками Заболотье, Луково, Черняны повята Брестского воеводства Польского своему сыну Владимиру, князю Лыщинскому-Троекурову (доверенность находится на хранении в Государственный архиве Брестской области).

        Летом 1939 года Лев Владимирович с женой и дочерью стал готовиться к отъезду в Варшаву. Об этом свидетельствуют документы, находящиеся на хранении в Государственном архиве Брестской области:

     -  Документ от 24.08.1939 года Наталья Лыщинская-Троекурова – дочка Леона и Софии, родившаяся 21.08.1922 года в маентке Руда гмины Великорыта повята Брестского включена в число жителей маентка Руда, земельный надел в количестве 2500 десятин. 
 
        - Свидетельство о проживании Лыщинского-Троекурова Леона – сына Владимира и Марии из дома Фришей, дата рождения 12.02.1883 года, место рождения – Белосток, православного, житель маентка Руда при Великорыте, прежнее место жительства – до 1908 год маенток Антонин гмины Верховичи.    Члены его семьи: Лыщинская-Троекурова София – жена, 1891 года рождения, проживает в маентке Руда с 1920 года; Лыщинская-Троекурова Наталья – дочь, 21.08.1922 года рождения, проживает в маентке Руда с рождения.

       - Свидетельство о рождении Натальи Лыщинской-Троекуровой от 28.12.1922 года, актовая запись № 55 за 1922 год православных в Пожежине.

     В августе 1939 года Лев Владимирович, София Сергеевна и Неля навсегда покинули имение Руда.

     Осенью 1944 года София Сергеевна Лыщинская княгиня Троекурова погибла в Варшаве под обломками здания, рухнувшего от фашистской бомбежки.

     Лев Владимирович Лыщинский князь Троекуров умер 27 ноября 1945 года в Кракове.

    Владимир Львович Лыщинский князь Троекуров после освобождения Польши Красной Армией и Армией Войска Польского жил в Ченстохове. Он именовался Владиславом Лещинским. В 1947 году у него родилась дочь Зося – Зофия.

     В связи с участием в Варшавском восстании 1 августа – 2 октября 1944 года, Владислав Лещинский был репрессирован, в 1948 году сослан в Сибирь. Освобожден в 1955 году. В 1958 году у него  сын Роберт, а в 1964 году Владислав-Леон. Умер Владимир (Владислав) Лыщинский князь Троекуров в 1997 году.

     Роберт Лещинский по образованию социолог, работал журналистом, был известным польским музыкальным критиком. Он любил и продвигал белорусскую музыку, и в частности рок, помогал белорусским музыкантам в их гастролях по Европе.

    1 апреля 2015 года Роберта Лещински – Роберта Владимировича Лыщинского князя Троекурова не стало.

      Неля Троекурова вышла замуж. Она стала зваться пани Нелли Кароль и проживала в Варшаве

    Марии Петровне Лыщинской в 1939 году было 80 лет. Она не поехала с семьей своего племянника в Польшу. Осталась в усадьбе, смотрела за домом и парком.

       Если ее муж Михаил Анзельмович умер в имении Руда, то похоронен он мог быть на Княжьей Горе – древнем холме, на котором располагалось кладбище. В 70-е годы прошлого века неразумные люди возвели у этого холма водонапорную башню, но причине некачественной воды башня была заброшена и являет собой памятник глупости людей, не изучавших историю места до того, как что-то строить.

      Когда после прихода фашистов на территории Брестской области началось формирование партизанских отрядов, пани Мария вместе с местным священником тайно переправляли в партизанские отряды продукты, одежду, медикаменты.  Но без предателей война не бывает. Под видом партизан осенью 1943 года в усадьбу пришли бандиты из зверствовавших в это время на территории западных Белоруссии и Украины бандформирований, из так называемой украинской повстанческой армии (УПА).

     Мария Петровна Лыщинская, в девичестве Кононович-Ширванская, дочь 84 Ширванского пехотного полка Его Императорского Высочества Князя Николая Константиновича, погибла от рук профашистского отродья на 85 году своей жизни.

     Была ли она дочерью имама Шамиля или генерала Шамиля – эту тайну сможет раскрыть только генетическое исследование ее останков и останков потомков генерала Шамиля, если придет когда-нибудь такое время и кто-то профинансирует эту работу.

     Но, в любом случае Мария Ширванская была достойной дочерью аварского народа и России, и она заслужила красивый памятник на своей могиле и увековечивание имени на нем.

***