Глава 20. Часть 2-ая Шаги по земл. Да, были люди в

 
  v.
               
               
            Глава 20.  Да, были люди в наше время.
       Да, были люди в наше время,
        Не то, что нынешнее племя:
         Богатыри...!
                М.Ю. Лермонтов.
           В жизни мне удивительно везло встречаться с людьми, которые приобрели общую известность своей благотворной деятельностью во благо Отчизны. Это могли быть долговременные встречи по совместной службе и работе или единовременные, но запомнившиеся на всю жизнь. Как правило о таких людях написано немало книг, и я не собираюсь конкурировать с биографическими произведениями, описывающими их жизнь: мой рассказы – это отдельные эпизоды встреч с ними.
      Моя служба в эскадрилии самолётов - разведчиков Ил-28Р, передислокацированных из эстонского Пярну под Минск в Мачулищи, была однообразной и скучной: подъём, физзарядка, завтрак, час политзанятий и работа на аэродроме по наведению порядка на территории или валяние без дела на траве под крылом самолёта.  Затем обед, тихий час и свободное время, которое я использовал для занятия спортом. В 23.00 отбой ко сну, а назавтра повторялось всё тоже самое. Отличием был день, когда наше подразделение шло по графику в караул. Получив оружие, каждый из нас в одиночку отстаивал по два часа на посту. Потом перерыв два, максимум три часа, и затем снова на пост в роли часового. Дежурство в карауле равнялось одним суткам.
       Такая служба продолжалась до тех пор, пока однажды я был вызван на КПП в/части, где меня ждал офицер в форме наших войск.
–  Присаживайтесь, сержант, – предложил он, – мне необходимо с вами побеседовать.
 – Я главный инженер транспортной эскадрилии при штабе 26-ой Воздушной армии ВВС майор Чунь, – представился офицер.
–  Мне известно, что вы закончили в Чорткове ШМАС, а до призыва в армию работали в московском аэропорту «Внуково» авиамотористом и обслуживали самолёты Ли-2, Си-47 и ИЛ-12.
– Да, всё правильно, – ответил я майору Чуню.
– Значит я вас забираю к себе в Степянку, где находится наша в/часть и гарнизонный лётный городок.
«– Согласие ваше мне не нужно: собирайте свои вещи», – сказал майор и добавил, – жду вас здесь на КПП.
    Так, в конце 1953 года я очутился в отдельной транспортной эскадрилии 26-ой Воздушной армии ВВС, где через некоторое время был назначен бортмехаником на борт самолета, обслуживающего штабные полёты, в том числе Командующего этой Воздушной армией генерала-полковника (впоследствии Маршала авиации) Владимира Александровича Судца, добрую память о котором сохраняю до сих пор. Он был непревзойденный летчик, летающий на различных типах самолётов: на истребителях, бомбардировщиках и транспортных. Обладал талантом руководителя воздушных войск страны, прошедший путь от авиамоториста до командующего воздушными армиями и Главкомом ПВО СССР.
   Патриот Родины, Герой Советского Союза, активный участник всех войн, которые были навязаны России при его жизни. Он имел и зарубежные награды: ему были присвоены звания Народного Героя Югославии и Героя Монгольской народной республики. Как человека, я запомнил его строгим Командармом, но никогда генерал-полковник не делал замечаний рядовым и сержантам даже если кто-то из них нарушал воинский устав или дисциплину. Судец соблюдал принцип – за провинность подчинённых ответственность в армии несёт их командир, и чем выше воинское звание командира, тем жёстче к нему предъявлял требования по службе. Такой принцип он возлагал и на себя.  Впрочем, один раз генерал-полковник нарушил свой принцип.  Дело было на одном из двух военных аэродромах белорусского города Лиды. С Командующим мы прилетели туда для инспекторской проверки, базирующегося рядом с городом истребительного авиационного полка и застряли с возвратом из-за погоды. Ожидая разрешения на вылет, Командующий Генерал-полковник Судец и полковник командир авиаполка зашли на командно-диспетчерский пункт, где находились и мы: экипаж и остальные штабные офицеры, прилетевшие с ним.
  Время ожидания затянулось.  Генерал-полковник Судец нервничал: ходил по комнате взад и вперед и много курил.
     Наконец он остановился и обратился к командиру авиаполка явно желая шуткой сгладить своё напряжение: «Долго думаешь меня здесь держать, полковник?».
–  Сам жду с нетерпением улучшение погоды, товарищ генерал-полковник, ответил тот, – думаю, что наша войсковая метеостанция скоро решит эту проблему положительно, – сострил командир авиаполка.
– Соедини меня с метеослужбой 26-ой Воздушной армии, – приказал Главком, – может мне придётся возвращаться в Минск другим транспортом.
 Командир авиаполка исполнил приказание и передал телефонную трубку Главкому: «Товарищ Командующий, метеостанция на связи», – доложил он.
   На командно-диспетчерском пункте была включена громкая связь и мы невольно стали свидетелями полного содержания телефонного разговора.
Главком Судец: «Что за служба?»
Ответ: «Небесная канцелярия!»
    Густые брови Главкома сдвинулись, но затем улыбка озарила его взгляд, и он спокойно продолжил вопрос: «Кто на связи?»
 Ответ: «Старший сержант Илья Пророк!»
Мы, все присутствующие, увидели, как у Владимира Александровича, вдруг исчезла с лица улыбка, и он серьёзно приказал «Илье Пророку»: «Я Иисус Христос, поэтому слушай мою команду: сними ремень, отдай его своему командиру и скажи, что Командующий Судец за хулиганство на службе подарил тебе двадцать суток гауптвахты».
       Генерал-полковник положил трубку и дал распоряжение одному из штабных офицеров, сопровождавших его, узнать кто командир, возглавляющий «Небесную канцелярию», и принять меры по его наказанию и наведению в метеослужбе 26-ой ВА надлежащего порядка, а «Илью Пророка» выпустить из гауптвахты, чтобы не зазнавался, что схлопотал взыскание лично от Главкома.
      Наш борт самолёта обеспечивал Главкому полеты из Минска в Москву на совещания в Генштаб или Министерство вооруженных сил.  Посадочным аэродромом для нас было поле Ходынки, имеющее в те времена взлётную полосу, принадлежащую частично ОКБ С.В. Илюшина и частично самолетостроительному заводу № 30 (Знамя труда), на котором, кстати, я после демобилизации из армии проработал 36 лет. Из них последние не менее двадцати ведущим инженером-авиаконструктором. Завод изготавливал в разные годы гражданские и военные самолёты Генеральных конструкторов: С.В. Илюшина, А.И. Микояна, П.О. Сухого, например, Ил-2, Ил-14, Ил-18, Миг- 21, МиГ-23, Миг-29, Су-11 и их модификации.
  Генерал-полковник Судец иногда в полёте заходил к нам в кабину, садился на место командира экипажа подполковника Гилёва, предлагая ему пересесть на место второго пилота, и принимал управление воздушным судном, в том числе при взлёте или посадке, говоря при этом: «Не хочу терять в себе летчика».  Не упускал Владимир Александрович случая при посещении истребительных полков полетать на спарках МиГ–15.
     Время его руководства 26-ой Воздушной армией ВВС, размещённой в Белоруссии, пришлось на момент, когда Североатлантический союз (НАТО), стал наращивать военную мощь своих сателлитов, в том числе ФРГ. Советское правительство не могло оставлять такое положение без ответных мер, тем более, что участились случаи нарушения воздушной границы СССР.
    Началась подготовка к объединению 8-ми европейских социалистических государств в военно-политический союз, получивший название Варшавский мирный договор.
     На территории Белоруссии по инициативе Главкома Судца была развернута работа по сближению взаимоотношений ВВС этих стран с нашей 26-ой ВА.
    Двум экипажам самолётов Ли-2, включая наш экипаж, приказом Главкома предписывалось обеспечить воздушную перевозку офицерского лётного состава армии для знакомства с личным составом и территориями военных аэродромов союзных государств, включенных в проект Варшавского договора.  С этой целью Главком сам посещал военные аэродромы ВНР, ГДР, Югославии и других союзников.
     Соответственно, командование авиаподразделений и летный состав дружественных наших соседей знакомили с военными аэродромами в Белоруссии.
   Вечером в лётной столовой за ужином мой командир подполковник Гилёв предупредил экипаж: «Приказываю завтра всем быть на службе в парадной форме с нагрудными наградами или прихватить всю амуницию с собой: летим в Польшу на военный аэродром под Варшавой в местечко Модлин. Предполагается, дружеская встреча и обед с польскими лётчиками, на которой будет присутствовать Главнокомандующий ВВС Войска польского Генерал-полковник Туркель Иван Лукич.  Он нашему экипажу знаком. Вспомните, недавно возили его на белорусский аэродром Мосты, а затем в Москву, где он является членом Генерального штаба. Вместе с группой летчиков на этот раз полетит на нашем борту полковник ВВС Степан Микоян (ныне генерал-лейтенант. Примечание автора), которого польские летчики, как мне сказали, давно ждут», закончил он своё сообщение.
 Прилетевшая на двух самолётах большая группа советских лётчиков, приблизительно столько же пилотов Войска польского разместились за длинным-предлинный столом, стоящим на зелёной траве аэродрома в следующем порядке: советский летчик, рядом польский, опять советский и снова польский и так вокруг всего стола.
    Присутствовал и Командующий ВВС Войска польского генерал-полковник Туркель, который выступил с вступительным поздравлением о нерушимой и крепкой дружбе вооружённых сил ПНР и СССР и вручил полковнику Микояну памятный подарок – небольшой макет двух летящих в паре истребителей МиГ-15 на постаменте с опознавательными знаками: ВВС Советского Союза и ВВС Войска польского. 
   В ответном слове полковник Микоян (сын Анастаса Ивановича Микояна) поблагодарил за тёплый приём и шикарное угощение, которым был накрыт стол.  Обед продолжился тостами и беседами на русском языке поскольку польские летчики хорошо говорили по-русски, так как многие из них учились в лётных школах Советского Союза.  Теплоту встречи дополняли девушки, одетые в национальную польскую одежду, исполняющие роль официанток.
      В разгар торжества на торце стола, где сидели члены наших двух экипажей, которые привезли советских летчиков, вдруг что-то грохнуло и послышался звон разбитой посуды. Бортмеханик сержант Дроздов из смежного нам экипажа, протянул руку за апельсином к стеклянной вазе на длинной ножке и опрокинул её: видно сказалась доза выпитого спиртного.
   Его командир побагровел от стыда и что-то намеривался сказать, но не успел. С противоположного конца стола послышался голос Генерала-полковника Ивана Лукича Туркеля: «В чем дело, что за шум?» – повернув голову в нашу сторону, спросил он громко.
   Сидевший рядом с сержантом Дроздовым польский майор вдруг встал со своего места, и обращаясь ко всем присутствующим, взял проступок нашего сержанта на себя с извинением: «Извините, панове, я случайно перевернул вазу с апельсинами».
     Как потом выяснилось – это был начальник штаба авиаполка, размещённого на данном аэродроме.
   Девушки убрали со стола несколько разбитых рюмок и вазу, и инцидент был исчерпан.
    Обед закончился, офицеры стали уходить, ко мне подошёл полковник Микоян и попросил отнести свой подарок в наш самолёт: «Только осторожно, механик, не поломай: вещь ценная и символичная», – предупредил Степан Анастасович.
     Сержантский состав: меня, Дроздова и двух радистов предупредили, чтобы мы уходили последними, когда все разойдутся. Этим воспользовались девушки-официантки, опорожнив все вазы, стоящие на столе, от конфет, и разложив их в четыре пакета, вручили нам, несмотря на наше сопротивление этому.
     На следующий день советские экипажи покинули Варшаву, успев сыграть пару партий в волейбол с польскими летчиками. 
    
(Ремарка в тексте):
С той поры, о которой идёт речь в рассказе, минуло более шести десятков лет. В нём не случайно выбрана встреча с польскими лётчиками. Варшава принимает сегодня других гостей, которыми руководят заокеанские чьи-то длинные руки. Станет ли от этого руководства мир между нашими народами крепче?
. В мае 1955 года был подписан Варшавский договор, который уменьшил милитаристские аппетиты НАТО.
    Определенную значительную роль в создании этого союза в вопросе воинской дружбы между авиаторами сыграла 26-ая ВА ВВС и её Главком Генерал-полковник Судец, который вскоре был отозван в Москву и получил новое назначение Командующего Дальней авиацией с присвоением ему звания маршала авиации.
     Перед отъездом Владимир Александрович вручил членам нашего экипажа наручные часы «Победа» и мы расстались.
    Однако, судьба подарила мне ещё одну встречу с этим великим человеком уже в Москве после моей демобилизации из армии.
    Как я уже писал, что работал инженером-авиаконструктором на самолётостроительном заводе, где служил военным представителем Заказчика его сын. Из остальных членов семьи Судца мало кого знал: однажды видел жену Галину Николаевну и дочерей Галину и Наталию в Степянке на даче вблизи аэродрома, по соседству с дачей маршала Тимошенко С.К., в те годы Командующего Белорусским военным округом.
    Из трех сыновей Владимира Александровича Судца я знал хорошо только одного – полковника ВВС Судца Юрия Владимировича, и даже принимал его неоднократно гостем в своей московской квартире. Работали мы с ним в одном здании: он в службе представителя Заказчика на 3-ем этаже, я в отделе Главного конструктора на 4-ом этаже. Решали общие задачи по производству военных самолётов. Юрий знал, что я в армии был бортмехаником на самолете, обслуживающим его отца.
   Однажды на работе он позвонил мне по телефону:
–  На прошлой неделе отец на даче готовился отметить своё награждение орденом «Октябрьской революции» и ему вдруг стало плохо. Пришлось вызвать скорую помощь и отвезти в военный госпиталь где-то в Серебряном переулке на Арбате. Давай после работы съездим к нему. Я согласился, и мы поехали.
    Владимир Александрович лежал на кровати в отдельной палате, и увидев его, я отметил, что голова бывшего моего Командующего покрылась заметной сединой. Несмотря на то, что пару десятков лет мы не виделись, он узнал меня сразу и даже вспомнил звание и фамилию: – «Не думал здесь в госпитале увидеть сержанта Носова своего бортмеханика», –- произнёс маршал и присел на кровати, опуская ноги в тапочки, лежащие на полу.
– Не мог я пропустить случая увидеть вас, Владимир Александрович, – обратился я к нему по имени и отчеству, что не принято в армии, где обращение между служащими, как правило, по званию, фамилии или по занимаемой военной должности. Ваш сын сообщил, что заболели, вот мы и решили навестить.
 «– Правильно сделали», – сказал Судец, – есть три причины отметить с вами   приход. Первая – я не успел отметить награду орденом, вторая моя сегодняшняя болезнь покинула меня, как сказал мой врач, и третья – будем считать, что это встреча с вами. Он открыл дверку стоящей рядом тумбочки, вынул из неё две медицинские мензурки, из которых пьют лекарство, и небольшую плоскую бутылку с коньяком фирмы «Арарат», открывая её добавил, –  а это лекарство, которое порекомендовал мне тоже мой доктор по 30 грамм не более ежедневно.  Потом повернулся к сыну и объяснил, почему разлил коньяк только в две мензурки:
– Ты, Юрий, сегодня выпил более чем рекомендовано по 30 грамм, что я вижу и чувствую по запаху, так что норма твоя исчерпана. Юрий Владимирович промолчал и улыбнулся.
   Через полчаса, вспомнив кое-что из службы в 26-ой воздушной армии, мы покинули московский военный госпиталь.
 Достигнув по службе возраста на заслуженный отдых, маршал Судец продолжал трудиться при Генеральном штабе, а ушёл из жизни 6 мая 1981 года в возрасте 77-ми лет, оставив Родине богатый опыт руководства вооруженными силами. Его именем «Владимир Судец» назван один стратегический бомбардировщик Ту-160, действующий сегодня в Сирии в борьбе с террористами. 
     Теперь я вижу Владимира Александровича Судца только в бронзовом изваянии его красивой фигуры на Новодевичьем кладбище, когда посещаю там могилу своей матери и сестры.   
     Чуть более пятидесяти шагов нужно пройди от могилы моих родных, чтобы встать у памятника Владимиру Александровичу. Я стою и смотрю на знакомое лицо бывшего своего Командующего и невольно губы шепчут: – Да, были люди в наше время!   Он был и остаётся нашим современным российским богатырем.