Предисловие.
Наш папа Пётр Фёдорович Харланов.
Родился 18 августа 1926 года. Ветеран ВОВ и инвалид 2 группы.
Историк. Работал в школе. Был учителем начальных классов
и учителем истории. Закончил Томский гос. университет, исторический факультет
Я только недавно узнала. что он писал в молодости.
Отдал мне оставшиеся рукописи, мы сейчас набираем ему книгу.
И я решила здесь выставить его рассказы. Может они наивны.
Но это было время его молодости
1
На берегу небольшой речушки. полукольцом опоясывающей город, находится водная станция “Спасайся кто как может”. В ее распоряжении десятка два вёсельных и моторных лодок. Да, как, эмблема, висит на стене спасательный круг.
В жаркие летние дни, не смотря на малочисленность транспорта, по субботам и воскресениям, здесь многолюдно, по- праздничному весело.
Редко, очень редко заходят сюда люди в обыкновенные дни. Да и то это, чаще всего бывают студенты, приехавшие на каникулы или влюбленные, удалившиеся на лоно природы для интимных переговоров.
Сторож, добродушный старик, обросший каштановой бородой, с живыми, улыбающимися глазами, по выработанной многими годами привычки, узнавал их и старался не мешать, сохранял позицию невмешательства.
В это день двое попросили лодку.
Это был мужчина среднего роста, энергичный, с комплекцией лекгоатлета.
Каштановые, вьющиеся волосы, выбивались из под шляпы. Задумчивый взгляд,
худощавое лицо, делали его старше своих тридцати лет. И молодая, но уже полнеющая женщина, с перекрашенными, черными волосам, в модном крепдешиновом платье, в соломенной шляпе и с цветами незабудки, в лакированных босоножках на низком каблуке.
- Вадик, как я рада! Как я рада, дорогой!- щебетала женщина.
- Наконец-то, ты, директор! Теперь у нас персональная машина. Я буду ездить по магазинам и, конечно, она лукаво прищурилась,- ездить к портнихе. Часто будем бывать здесь.. И вот так же, как сейчас, мы поплывем с тобой далеко-далеко! Представь, себе, Вадик, что это не река, а море, и что мы плывем с тобой
на изумительно сказочном корабле.
2
Сначала виднеются волшебные города, лазоревые степи и золотые пшеничные просторы…
Но мы плывем все дальше и дальше, туда, где голубая синь моря сливается с бирюзой неба…
- Эй, там в лодке, отцепи причал!- крикнул сторож, впервые за многолетнюю
работу, нарушив принцип “невмешательства”. И, улыбнувшись в прокуренные
седые усы, проговорил снисходительно – Ну и народец! Уж как влюбятся, так готовы по реке пешком ходить. Потеха, да и только.
- Тьфу, замечтался! - спохватился Владимир Степанович и улыбнулся виноватой детской улыбкой. Он забыл снять лодку с причала, и она моталась на длинной цепи, словно огромная щука, пойманная на блесну.
- Идем домой, Мария!
Владимир Степанович решительно поднялся, вышел на берег и протянул жене руку.
- Вадик, сколько раз я просила не называть меня Марией?- приблизившись к мужу, прошептала она, обдавая жарким дыханием и напускной игривостью.
- Знаешь Вадик, это как-то не деликатно, по – деревенски.
- Ну хорошо, хорошо,- торопливо согласился муж.
- Хорошо! Пойдем, пожалуйста. И оглянулся на сторожа, опасаясь, не слышал ли тот его малодушного ответа. Но тот сделал вид, что не слышал их разговора, и что ничего его не касается, и сосредоточенно всматриваясь в даль, усердно набивал трубку.
- Уж не пешком ли пойдем?- почти испуганно спросила жена, видя, как муж решительно зашагал по дороге в сторону города.
- Конечно,-стараясь не глядеть в глаза жене, глухо произнес супруг, всецело поглощенный своими размышлениями.
3
- Конечно!- вспылив, передразнила его Мария Мунехиновна.
- Нет, я не желаю, чтобы директор и вдруг тащился пешком! А легковая машина?
Ступай сейчас же на станцию и позвони в контору, пусть вышлют” Волгу” – почти приказала она.
- Нет, мы пойдем пешком, Мария,- заупрямился Владимир Степанович.
-Опять, Мария?!- в ужасе произнесла жена.
- Ну, сколько можно тебя об этом просить?
Поняв, что муж не сдается, она решительно тряхнула перекрашенными кудряшками и капризно заявила – Тогда я пойду и позвоню сама!
Владимир Степанович крепко сжал её локоть и пристально посмотрел жене в испуганные и удивленные глаза.
- Никуда ты не пойдешь, и звонить не будешь. Пойдем пешком. Мне так лучше.
Понимаешь Мария, лучше собраться с мыслями.
На Марию Мунехиновну смотрели открытые, спокойные и решительные глаза,
а голос, голос звучал твердо и повелительно. Она знала, что в такие минуты спорить и настаивать бесполезно. Мария Мунехиновна взяла мужа под руку
И они пошли по пыльной дороге, занят каждый своими мыслями.
До назначения директором Владимир Степанович Зудилин работал главным зоотехником этого же совхоза. Разумеется не имел телефона на квартире, не персональной машины, как того желала его молодая жена. По отделениям он ездил на попутных машинах, или на смирном гнедом мерине, который и бегать то добром не умел. Назначение его директором совхоза сотрудники приняли с удовольствием. Его уважали и как общительного человека, и как опытного и знающего специалиста. А главный агроном, пожимая ему руку и поздравляя с назначением предложил
- Обмыть, Владимир Степанович, следует, чтобы, как говорится, чистеньким зайти в кабинет.
Владимир Степанович категорически отказался.
- Тут, брат, хозяйство такое огромное, справлюсь ли? Себя- то обмоешь, а хозяйство размоешь. И больше никто уже не предлагал. Владимир Степанович решил отметить это событие по- своему. А именно: покататься с женой на лодке, подышать свежим воздухом, поразмыслить в одиночестве. Ведь назначение не только захватило его врасплох, но и напугало. Справится ли, действительно, он с таким огромным хозяйством? Хватит ли практики, знаний, мужества вести дело?!
Жена, наоборот, приняла сообщение с восторгом. Шутка ли, вчера она была еще
обыкновенной женщиной, женой специалиста, а сегодня, “директорша”.
На другой день Мария Мунехиновна проснулась позже обычного. Блаженно повалялась в теплой постели. Муж, как обычно ушел на работу рано ,и она мысленно ощутила на своих пухленьких губах его горячий и острожный поцелуй.
Лениво сняла со спинки стула халат, накинула на плечи, и случайно задержалась на нем взглядом. Халат был старенький, из цветного, уже порядком полинявшего ситца.
5
- Теперь закажу себе новый и непременно крепдешиновый, или лучше шелковый, из китайской материи,- счастливо подумала она и, радостно улыбаясь, закружилась по комнате. Надо позвонить Вадику, пусть приезжает завтракать,
И отвезет меня в ателье мод,- но тут же вспомнила, что в квартире еще нет телефона, а соседей по этому вопросу беспокоить не тактично.
- Придется идти к телефону-автомату,- подумала Мария, поправляя перед зеркалом прическу.
Быстро переодевшись, Мария Мунехиновна вышла из квартиры. Ключ в старом замке поворачивался плохо, приходилось изо всей силы нажимать на кольцо, упираться в дверь, пока не скрежетнув, ржавым железом, не щелкнула собачка.
- Нужно напомнить Вадиму сменить квартиру. Хватит пылиться в такой тесноте,-
подумала она.
…Яркий, солнечный свет ослепил глаза. По вымощенной булыжником улице
мчались автобусы, легковые автомобили, мотоциклы. Люди куда-то спешили, обгоняя друг друга. Перебежав улицу, Мария Мунехиновна подошла к телефонной будке. Автомат был занят. Какой-то мужчина разговаривал по телефону. Он то горячился, то умоляюще снижал голос до шепота, прикладывал при этом руку к груди, как бы клянясь в своей непогрешимости. Наконец он вышел, утирая потное лицо носовым платком.
Мария Мунехиновна ехидно пошутила – наверное перед женой каялся и извинялся…. Все вы, мужчины, честные, пока стоите рядом с женой и думаете, как бы улизнуть не заметно.
- Извините, пожалуйста!- виновато засматриваясь в глаза, расшаркался незнакомец.
Но Мария Мунехиновна не обращая внимания, вбежала в кабину, опустила монету, набрала нужный номер.
6
В трубке прозвучал сигнал. Так повторилось несколько раз. Нужный ей номер не отвечал. Озабоченная, она вышла из кабины.
Усталая и сердитая Зудилина вернулась домой. Владимир Степанович сидел за столом и читал газету.
- Что с тобой, Мария? – участливо спросил муж.- На тебе лица нет! Ты не больна?
- Что со мной?- переспросила раздосадованная жена.
- И ты еще спрашиваешь, что со мной? Это я должна спросить тебя, где ты был?
-Как где? На работе был.
- Не обманывай меня, тебя не было в кабинете. Я была в конторе.
- Я ездил на отделение, директор не должен быть привязан к креслу. Его рабочее место в поле, где работают механизаторы, у животноводов, у строителей.
Вот, собственно, где рабочее кресло директора совхоза. Работа на местах с людьми.
- А где секретарша? Уж не вместе ли ездили?
- Да ты что, Мария!- с досадой сказал супруг, выведенный из терпения.
- Опять, Мария! Сколько можно просить. Какой ты невыносимый. Ни малейшего
уважения к жене. Никакого внимания! Боже мой, какая я несчастная!
- ну успокойся, успокойся. Я не пойму, на что ты так рассердилась?
Жена, заплакав, упала на старенький диван. Пружины, выпирающие старыми ребрами клячи, жалобно скрипнули.
У все мужья, как мужья, - сквозь слезы выговорила она, - а у меня…
Зудилин встал, прошелся по комнате. Комната маленькая, десять шагов сюда, десять обратно. Подошел к дивану и сел рядом с женой. Нежно обнял и прижал к груди.
Ласково смахнул слезу, застывшую, как капельку и заговорил, покачивая ее в
своих объятиях.
7
- Кудряшка, барашка, глупенькая, ты, глупенькая. Успокойся. Ведь ты сама мне часто говорила, что расстраиваться вредно для здоровья. А сама злоупотребляешь. Не хорошо! Если хочешь быть здоровой, закаляйся. Зарядку делай по утрам, водой холодной умывайся…. Ходить будешь пешком и в магазин, и к портнихе. Никакой персональной машины у нас не будет. Я ее передал специалистам.
- А сам пешком будешь ходить?- испуганно и недоверчиво переспросила Мария.
Из дома до конторы пешком, а на отделения на любой машине. Кстати сказать, секретарь-машинистка зоотехник по образованию. И мы ее перевели зоотехником отделения, а ее обязанности возложили на инспектора по кадрам.
Жить будем, как и жили, в этой комнате. Большего на не надо. И будем ходить на речку кататься на лодке.
Мария Мунехиновна убрала ладони от лица, высвободилась из объятий и влюбленно посмотрела на мужа. На этого мужественного, волевого человека.
Ей стало жалко его и обидно за себя, за то, что столько неприятностей она наговорила ему. У нее возникло желание сделать ему что-нибудь приятное.
- А знаешь, Вадик,-неожиданно заговорила она,- а нельзя ли мне куда-нибудь на работу?... И зови меня Марией.
Декабрь 1960. Пётр Харланов