Ярик Краснопольский, перспективный ученый НИИ, серьезно заболел проблемой создания био-плесени, которая смогла бы избавить вселенную от полимерного хлама, фланирующего над городскими мусорками в виде драных мешков, похожих на мечущиеся стаи незрячих птиц.
Внешность Ярика и сама походила на слегка накаченный воздухом потертый полиэтиленовый пакет, многократно использованный рачительной хозяйкой. Нелепая фигура, заплывшая внушительным жирком, очки с толстенными линзами, увеличивающими выцветшие глаза, бородка с застрявшими крошками съестного, замызганные отвороты брюк устаревшего фасона, выявляли в кандидате наук преданного однолюба, в далекой молодости отдавшего свое сердце единственной даме – биохимии.
Идея Ярика показалась руководству перспективной. В цокольном помещении был обустроен закуток с ограниченным доступом сотрудников, найден у смежников микроскоп с большим увеличением, химическая посуда и стеллажи. Ярик перебрался в свое новое убежище, а институт затаил дыхание в ожидании чуда, которое могло бы ускорить получение дотаций на содержание обнищавшего академического состава.
По замыслу Ярика, у чудо-плесени должна быть ненасытная утроба, лишенная чувства сытости, способная переварить полимерные отходы с выделением полезной золы.
Формулы роились в голове ученого, выстраивались в причудливые комбинации, создавая невероятные вещества, не известные природе, да и не нужные ей вовсе. Но во всех моделях соединений, выверенных с математической точностью, отсутствовала химическая тяга к разрушению и поглощению неуязвимых полимеров. Не отрывая воспаленных глаз от окуляров микроскопа, Ярик упорно вводил агрессивные активаторы в нервные центры клеток невероятных соединений-монстров, но они продолжали оставаться мирными сожителями лаборатории, со временем распадаясь до примитивных составляющих.
В определенные часы, в бункер-закуток заходила лаборантка, бесшумно забирала для обработки использованную химическую посуду, оттирая пол от липкой слизи и смахивая в совок засохшие остатки еды. От спертого воздуха и едких выделений, на девушку неизменно нападал чих. Не обошлось и на этот раз. Она потерла переносицу хорошенького носика, пытаясь унять свербящий зуд, и, не выдержав, пару раз глубоко вздохнула с всхлипыванием и прочихалась, сладко, до слез. Тушь на ресничках мгновенно растворилась в соленой влаге и черными крапинками оттенила веснушчатые щеки. Достав зеркальце, девушка стерла искусственные мушки с лица, наскоро смочив слюной уголок платка. Блик от настольной лампы упал на зеркальце, отскочил яркой радужкой на одну из склянок с неведомым препаратом и пронзил ее содержимое слепящим отраженным лучом.
Вот уже который месяц Ярик методично анализировал свойства каждого варианта плесени. Логика присутствовала в строении каждого вещества, но завершенность внутренних связей отбивала желание оригинальным соединениям пожирать все, что может попасть на зуб. Искусственно созданные монстры, были безразличны к внешнему миру, не имея желания вторгаться в чужую жизнь и нарушать ее устои.
Одна из закрытых склянок, стоявшая на уровне глаз, привлекла внимание ученого. Бесформенная медуза аморфного вещества, распластанная на стеклянном донышке, неожиданно расцвела изумрудными бусинками новообразования. Бусины на глазах увеличивались, смачно уничтожая кисельное тело медузы. Зеленая масса, накопившаяся в склянке, как растущая опара теста, снесла крышку и с чмоканьем шлепнулась на линолеум пола, заплевывая изумрудными брызгами закуток. Линолеум оказался удобоварим и съедобен для плесени, растекающейся по покрытию и с шипением, слизывающей его. Ошалевший от восторга ученый, присел на колени, чтобы лучше рассмотреть плод своего изобретения. Очки сползли с потной переносицы и исчезли в алчной утробе зеленой лужи. С отвращением булькая, жижа поглотила роговую оправу, выплюнув на пузырчатую поверхность стеклянные линзы.
Зеленый оккупант бесцеремонно завоевывал территорию, уничтожил бесследно кроссовки Ярика, и, пропитав отвороты брюк, пополз к коленям, обнажая его ноги. В ликование Ярика, застывшего по щиколотку в плесневой жиже, вплелось сомнение. Вектор реакции явно сместился от запланированного направления. Подслеповатому ученому стало ясно, что своенравная, неуправляемая плесень самостоятельно изменила сценарий синтеза, выделяя не желанную, полезную золу, а зловонный сероводород, заполнивший помещение смрадным туманом.
Тревожный топот ног, мчавшихся к бункеру Ярика, перекрыл пронзительный вой датчиков задымления. Ворвавшимся в каморку сотрудникам, предстал жалкий образ полураздетого ученого. Ярик, увязший по щиколотку в клейком озере зеленой жижи, бессмысленно озирался по сторонам пустыми от ужаса глазами.
После длительного лечения, Ярик не вернулся в институт. Пол и стены своей квартиры он выкрасил в изумрудный цвет. Зелень интерьера успокаивала потрепанные нервы, но ощущение незавершенности изводило и истязало сознание бывшего биохимика. Позже он окончательно понял, что не доставало для равновесного состояния души.
На днище старого противня, установленного в центре зеленого стола, Ярик сложил аккуратным шалашиком все дипломы и патенты, определявшие статусность его прошлой жизни. От зажженной спички весело и ярко запылал ученый капитал Ярика. На месте своеобразного костерка образовалась небольшая кучка золы. Эта горка серой органики логично сочеталась с зеленым интерьером жилища, освобождая больное сознание бывшего ученого от творческих мук сомнений и подтверждая гениальность его великого изобретения.