– Милый Роджер, я давно хотела тебе сказать… – говорит она и отводит взгляд. – Я скучаю по тебе.
Эта фраза дается ей решительно сложнее предыдущей, и она закусывает губу.
– Я готова теперь на многое… Жаль, что ты этого не замечаешь.
Она встает с кровати и начинает ходить взад-вперед по комнате. Время тянется чертовски медленно, в комнате душно, поэтому она открывает окно и внезапно произносит:
– Роджер, милый, я не хочу быть такой сильной. За что ты так со мной?
Слезы скатываются одна за другой, хаотично и непроизвольно. Мэри плачет.
– Я бы все на свете отдала за то, чтобы ты побеспокоился обо мне, Роджер.
Мэри закрывает лицо руками и слезы наполняют ее ладони. В ответ – тишина.
– Почему ты молчишь, милый? Мне без тебя ничто не в радость. Иногда я думаю: зачем я здесь? И кто, если не ты?
Ее голос предательски дрожит и обламывается под конец фразы, заставляя буквально захлебнуться ею.
– Если ты хочешь, – болезненно произносит она и прижимает руки к груди, – я уничтожу все свои стихи, что были до тебя. Потому что…
Мэри переходит на шепот, и слеза скатывается с ее подбородка.
– Потому что до тебя я никого не любила.
Ее щеки густо заливаются краской, и она едва не теряет сознание от слишком высокого давления. Она обводит комнату пустым взглядом и продолжает:
– Мое сердце барахлит по несколько раз на дню, а мне даже некому об этом рассказать, Роджер. Обстоятельства вынуждали меня уходить в бега, терять друзей. Но ты всегда был со мною. Здесь, – она указывает пальцем, – в моем сердце.
Она молчит, опустив глаза в пол, и время тянется еще медленнее.
– Ты знаешь, я совершенно не люблю людей, – пылко произносит Мэри и утирает слезы. – С тобой-то они мне были хоть как-то сносны.
Она смущенно улыбается собственному признанию.
– Наверное, Роджер, я большая дура, – ее голос становится тягучим и низким. – Я не умею получать удовольствие от жизни, если в ней нет твоей любви.
Глаза Мэри наполняются слезами, но голос остается непоколебимым.
– Меня не радуют деньги и роскошь, если ты не рядом, – отчаянно выдыхает она, – а когда ты рядом… мне этого всего не нужно. Глупо, наверное.
Она молча обхватывает голову руками и садится на край кровати.
– Каждый день мне все хуже и хуже, а люди вокруг даже этого не замечают. Господи… – восклицает Мэри и с силой сжимает виски, – никого и никогда я не любила так, как люблю тебя. И, видит Бог, не полюблю.
Мэри надолго замолкает и судорожно вдыхает воздух.
– Мои близкие ревнуют меня к тебе, Роджер. Потому что ни к одному из них я не испытываю такой слепой щенячьей верности, как к тебе. Эта любовь огромнее моего сердца. И потому мне так больно.
Роджер все так же молчит и не отводит от нее своего взгляда.
Утром ее находят лежащей на полу, с фотографией вечно серьезного мужчины на груди.