Редкие выходные Раисы Васильевны выпадали на понедельники, иногда на вторники и среды. В этот раз один случайный выходной случился в понедельник. Фоном безделия был телевизор. На канале "Время" шла предача, посвященная Валерию Ободзинскому. Рая помнила день, когда она узнала, что умер Ободзинский. Она в то время стояла за прилавком уличного рынка, расположенного у станции метро Елизаровская. Хозяйка, к которой Рая нанялась, занимала полприлавка. Раисе поручили продавать макароны. Она только-только начинала заниматься незнакомым ей делом - торговать. Сколько здесь было народу! 1997 год, апрель... Чуть раньше, 8 марта, при падающем наискосок мокром снеге встала Раиса за железный прилавок уличного рынка под навесом. Народу -тьма. Вдоль длинных прилавков помещалось только по одному ящику, таким образом, размещались на ящике по двое, спина к спине. Утром ты не знал, чья спина будет греть тебя сегодня. Ящик тоже надо было вовремя взять на помойке. Один раз утром Раиса Васильевна вцепилась в ящик вместе с настоящей бродяжкой, они несколько секунд держали ящик с двух сторон и тянули каждая в свою сторону. Победила Рая. Просто тщедушная женщина в грязных лохмотьях уступила ящик молодой и крепкой торговке - Раисе... Да..., вспоминать об этом нелегко. Ладно, ведь никто не пострадал. Просто Рая пришла на работу и ей надо было обеспечить себя инвентарем и точка, чтобы выполнять возложенные на нее обязанности. Тем более, что она будет делить ящик еще с кем-то. Кто сегодня будет ее соседом по ящику? Вчера это была девушка с Украины. Несколько часов они могли сидеть спина к спине даже не знакомясь, не видя друг друга. Потом, когда наступало затишье на рынке, оборачивались, улыбались друг другу, знакомились, перекидывались парой шуток, и опять поворачивались каждый к своему товару. Вчера эта девушка вдруг начала передавать Рае такое тепло, что Раиса прямо кайфовала, так было хорошо. Та умудрялась по всей спине гнать волну доброй и теплой энергии.
-Как ты это умеешь, Таня!?
-Кайфуй, кайфуй, не спрашивай...
Сегодня на месте Тани был уже молодой парень. Сидели спина к спине. Потом повернулись, поздоровались, познакомились, сказали друг другу пару непринужденных фраз, пошутили и опять за работу, до конца еще по зимнему холодного дня. Чтобы выбраться в туалет, о коем чуть позже, надо было поднять весь ряд, по сути два ряда с ящиков. Никто не роптал. Один раз только какая-то крупная молодая женщина не пустила Раису, не встала с места и выругала ее за то, что та шастает туда-сюда, беспокоит добрых людей. Бог ей судья. Раисина хозяйка, молодая женщина, приезжала на грузовике. Грузчик, он же водитель, высокий худощавый средних лет, по имени Василий, выгружал большие холщевые и бумажные мешки с макаронами, расфасованными в полиэтиленовые пакеты по килограмму, сахар и крупы и ставил их вокруг Раи, вставшей у железного прилавка. Иногда ей приходилось стоять на одной ноге, пока она освобождала мешок за мешком, выстраивая пирамиды из продуктов на своей половинке прилавка.
- Ты освободишь мешок и кидай эту холстину себе под ноги, не стой на бетоне-то, кидай и вторую, все теплее ногам будет. И принеси валенки. У тебя есть валенки? Я буду их вечером забирать в машину и привозить тебе утром. Поняла? - Василий заглянул в глаза Раисе.
- Да. Валенки. Найду. Хорошо.
Валенки нашлись - мужнины, огромные, высокие, с галошами. Невероятный размер, наверное, сорок пятый, позволял всунуть туда ноги в обуви. На второй или третий день прямо посреди рабочего дня перед Раисой во весь свой рост внезапно возник Василий. Он был выпивши.
- Ты откуда взялась вообще? Ты, с такими глазами...Ты не из этого мира..., тебе не здесь... Вот видишь ментов сколько... Они здесь все из-за тебя... Они тебя охраняяяют... Ты... Вообще не отсюда, как тебя сюда занесло? Я...
Действительно, по периметру рынка почему-то выстроился отряд милиционеров около больших крытых милицейских фургонов. ОМОНа тогда еще не было, но отряды милиции с оружием в те дни была не новость... И трактовка причины столь усиленной охраны около рынка заставила Раю улыбнуться. Потом Василий исчез на неделю или больше. Кто и как помогал Людмиле управляться, Рая не вспрмнит, потом, кажется, Василий вернулся к своим обязанностям, был молчалив, здрасти-до свидания и ничего больше. Да, Раиса могла вызвать эмоции у людей..., с ее двумя высшими гуманитарными и внешностью тургеневской девушки, бывшая заведующая музеем-квартрой Ильича, учительница...
Что творилось в первый день торговли у Раиного прилавка - не передать. Торговля шла бойко, да и это не то слово. Стояло марево, чуть ли не дым коромыслом! Макароны по пять рублей за кило люди сметали напрочь, только так! То и дело возникала очередь, но Раиса быстро с ней расправлялась, как с многоголовой гидрой. Сражалась Раиса героически и одержала полную и окончательную победу! К концу дня прилавок был пуст, а под прилавком лежали аккуратно сложенные холщовые и бумажные мешки.
Рядом пол-прилавка занимал частный предприниматель Женя со своей мелочевкой - спички, бульонные кубики, и тому подобное. Вечером он изумленно молчал, глядя на пустую Раину половину прилавка. Потом произнес:
- Ты экстрасенс?
Рая улыбалась. Она не экстрасенс. Просто пассионарность ее натуры здесь сделала свое дело. Годы, проведенные в работе с массами людей, со школьными классами, экскурсионными группами, задатки вожака, сказались. Может быть людей сюда к ней привел духовный, интеллектуалльный, культурный голод, а вовсе не макароны... Она так и подумала, но пока не могла объяснить этого Жене. Потом расскажет. Вечером хозяйка приехала за остатками.
- А где остатки?
- Какие остатки? - Не сразу поняла ее Раиса.
- Ты что? Все продала?
- Да. А что?
Людмила выразила крайнюю степень удивления. Такого еще не было в ее практике. А как иначе? Раю же поставили торговать, вот она и торговала... Был момент испуга, когда вместо пяти рублей, кто-то дал ей сто рублей. У Раисы потемнело в глазах, она качнулась, она испугалась этой бумажки. И тут внутри своей головы она как-бы услышала: не бойся, плюнь, это всего лишь бумажка. И Рая сразу поборола страх, она как-будто перескочила через пропасть, и пошла-пошла торговля дальше. Кто? Кто шепнул ей нужное слово? Рая почему-то и до сих пор думает, что это Женя ( где он? Что он? Дай Бог жив-здоров, а прошло почти двадцать лет), это он, она уверена, весь день неотрывно следил за ее работой, она в начале дня успела ему сказать, что в жизни не торговала и денег в руках не держала. Молодец - мужик! Хоть и малого роста и худышка. В нужный момент передал ей телепатическую поддержку. Кстати, он сам интеллигентный невысокого роста, щупленький глава семейства, на тележке привозил свой товар каждый день. В середине дня появлялась его жена и трехлетняя дочурка. Жена была журналисткой, на вид покрупнее Женьки, чуть с евреинкой женщина. Им было лет по двадцать семь, что-то около того. Через некоторое время, когда семейство узнало о Раином рошлом, Женина супруга вздумала пригласить на этот рынок телевидение и снять сюжет о интеллигенции времен перестройки на рынке. Об этом позже. Через месяц Женя переехал на другой конец рынка, который был ближе к станции метро Елизаровская. Соседи по прилавку стали меняться, иногда вставали всего на один день. В конце апреля около Раи появилась немолодая, женщина. Возраст определить было нелегко. Ей могло быть под пятьдесят, могло быть далеко за пятьдесят... Лицо ее было ужасно. Оно было обезображено так, будто его рубили казацкой шашкой так и эдак или по нему проехал трактор своими гусеницами. Невысокая, тихая, поздоровалась, назвала свое имя. Справедливость требует сказать, что фигурка у нее была хорошая, насколько позволяло судить теплое пальто на ней. Катерина, так ее звали, сразу же, как только они познакомились, тихо и грустно произнесла:
- Сегодня умер Ободзинский.
Рая поняла, что Катерина, возможно, когда-то красотка, чья молодость приходилась на шестидесятые, поклонница Ободзинского. Позже она сказала, что закончила физико-математический факультет университета, работала научным сотрудником в НИИ... Сейчас в этой женщине, скорее всего страдающей алкоголизмом, изувеченной бог весть при каких обстоятельствах, трудно было угадать бывшую интеллигентную красавицу, стилягу, веселую, умную, счастливую... Рая испытывала к Катерине теплую симпатию, легкую не обидную жалость, сочувствие. Сегодня умер Ободзинский. Сказано было так, будто сегодня все прошлое закончилось.
Привезли товар Раисе, потом и Кате. У Кати фрукты-овощи. Она долго стояла без покупателей. Не привыкшие к новой точке, бросавшие взгляд на Катино страшное лицо, покупательницы проходили мимо. Но вот нарисовалась толстая тетка у Катиного товара. Что-то стала брать, Катя взвешивала. Работала спокойно, не суетилась, но и не медлила, все как надо. Взвесила, выдала, рассчитала, все вежливо и достойно. Через пятнадцать минут тетка вернулась и привела за собой целую стаю ей подобных. Она уличила Катю в обвесе или в обсчете, стала гавкать на нее, стыдить и угрожать, что пойдет за милиционером, стая затявкла вместе с вожаком, начался гвалт, угрозы и тому подобное. Катя молчала. И тут Рая взворвалась.
- Пошли прочь, вон, вон! Отойдите быстро отсюда, не мешайте торговле, из-за вас добрые люди шарахаются! Кышь отсюда! Ничего она не обвесила и не обсчитала! Я видела и слышала, как она обслуживает! Отойдите прочь!!!
Пришел и милиционер, но вняв доводам Раи, поняв, что нарушается святость места частной торговли, ушел. За ним и орущая злобная бабья толпа отвалила. Основой провокации было, конечно, выяснить, заплачено ли кому надо за право торговать на этом пока не арендованном, пустующем месте. Видно, оплачено было. Так или иначе, все стихло. Позже, оправившись от шока, Катя сказала спасибо Раисе за столь активную защиту. Раиса терпеть не могла, когда кого-то, в том числе и ее, оскорбляют! Те, кто стоял за прилавком в ряду напротив, продавцы другого ряда, тоже оценили Раин героизм.
Героизм. Комсомольская мораль, не терпящая несправедливости, встающая в защиту угнетенных, униженных и оскорбленных! Рая вспомнила еще один случай. После рынка на Елизаровской в ее биографии был рынок у метро Пролетарская. Он стоял большим каре со множеством рядов прямо под открытым майским небом. То поливал дождь и негде было укрыться, так и мокли продавцы десять часов к ряду. То жарило солнце. В один из дней, где-то около двух часов по полудни, Рая почувствовала какое-то странное беспокойство. В ней нарастало чувство тревоги, но какое-то новое, страшное, непонятное, где-то внутри темной нехорошей волной подкатило. Что это? Что за сигнал? Потом подзабылось. Была пятница. День стоял теплый, солнечный. Около четырех часов дня народу на рынке было полным полно, яблоку негде упасть. Раино место было на краю каре, по периметру, и она стояла спиной к кишащему людьми рынку. Вдруг она услышала треск, треск прошел тремя волнами. Рая обернулась. Огромная толпа качнулась, ахнула и пошла прочь. В щитанные секунды ни одного покупателя на рынке не осталось, снялись и больше половины продавцов. Стоять на месте остались их считанные единицы, в том числе Рая и ее сосед.
- Это что?Стреляют? - Требовала ответа от мужчины продавца Рая, а сама, о чем потом вспоминала со стыдом, стала хвататься за спину мужчины, приседать, пытаясь спрятаться за него.
- Не знаю... - отвечает сосед. Они с ним будто приросли к своим местам. Никого вокруг, а они стоят, как вкопанные. Здесь сказалось комсомольское воспитание. Ответственность за порученное дело. Как бросить товар?! Тут они увидели как вдоль их ряда идет бандит с огромной дубиной. Это было страшно. Глаза у него были пустые и не видящие не то от ярости, не то от наркоты. Было страшно, но и смешно одновременно. В этом был необычайный парадокс ситуации. Вот идет Смерть во плоти, но малого роста, и с огромной длиннющей дубиной, в два раза длиннее этого малорослого щуплого, но разъяренного монстра перестройки. Попытайтесь одновременно испытать ужас, ожидание от погромщика страшных действий и желание прыснуть от представшей комичной картины несоответствия... Они, Рая и мужчина-продавец стояли молча и ждали. Он прошел, таща свою великую дубину, мимо. Потом, когда все закончилось, выяснилось следующее. Раина подруга стояла ровно на противоположном конце площади рынка. Она видела, как подъехали две машины, одновременно открылись все дверцы машин, одновременно вышли по четыре бандита из каждой - все вооруженные дубинами - и пошли громить ларьки азербайджанцев, опоясывающие рынок. Они прошлись по стеклам ларьков тремя большими шумными страшными волнами. Походя убили идущего им навстречу азербайджанского парня ударив его по голове наотмашь. Победным маршем обойдя опустевшее пятничное торжище, они синхронно сели в свои машины, захлопнув одним махом дверцы и умчались прочь. Вот, что означала темная, страшная волна в груди и животе Раисы. Животное предчувствие опасности за два часа до нападения, видимо, пришедшее сигналом в то момент, когда банда собиралась в путь-дорогу на разбой.
Рая извинилась за свою слабость перед соседом.
- Ничего, все нормально. Это понятно.
Ему понятно, а Рая не ожидала такого поведения от себя в минуту всеобщей паники и непонятной опасности.
Супруга Жени решила предложить сюжет для программы "Красная перчатка", на Петербургском телевидении, была такая передача в перестроечное время наряду с программой "Пятое колесо" и другими подобными. И вот приехали на рынок на Елизаровской телевизионщики. Сняли свой сюжет, записали интервью с бывшим историком, психологом, сотрудником музея Раисой Победовой, поменявшей свое жизненное кредо, сменившей профессию, выбрав новое для себя дело - торговлю!
- Раиса, Вам нравится Ваша новая работа?
- Нравится!
Конечно, каждый день зарплата, хорошая альтернатива пустому холодильнику и голодным детям дома! Этого она, конечно, не сказала, да и никто не спрашивал! А вот главная ведущая программы лишилась кошелька тут, на рынке! Об этом Рая узнала, когда пошла в туалет. Туалет был отдельно стоящее деревянное помещение. В предбаннике сидела на табурете сотрудница туалета - страшная, страшнее Кати, женщина. Ее лицо тоже точно рубили казачьей шашкой, потом по нему гусеницами проехал танк и еще шрапнелью полоснули. Одного глаза не было, второй косил, но при этом она была накрашена - голубые тени, помада на месте перекошенных губ. Ее одеяние дополняло колоритный облик - что-то многослойное, разношерстное. В общем поход в туалет помимо основной, санитарной, плюс релаксационной функции приобретал еще и развлекательную функцию, ибо созерцать это диво дивное было сродни походу в цирк Чинизелли в царской России, где непременно показывали всякие чудесные создания типа женщины с бородой, женщины-великана и тому подобное. Эта устрашающего вида служительница туалета пропускала только своих рыночных и при этом всегда говорила "направо" или "налево", в зависимости от того, где было не занято. Рая подошла и ей пришлось подождать, о чем ее предупредила жрица уборной, признеся "подождать". Но тут она вдруг разинула дырку рта с неровными накрашенными краями и засмеялась ( чего не делала никогда, свято храня свирепый вид):
- А телевизионщицу-то обокрали! Ха-ха-ха!!! Кошелек у нее спи...ли! Ха-ха-ха!!!
Рая улыбалась в ответ. Так ей и надо - поделом! Нечего шастать туда, где не ждали! Это было их общее мнение, двух женщин, чье место обитания совпадало в принципе! Это их территория, а уж если чужачка со смуглым от солярия лицом, многочисленной бижутерией, французским ароматом и кожаным клатчем, в стильном, дорогом прикиде сунулась сюда, то извините, нечего с вашим холеным рылом в торговый ряд! Припечатали, обозначили, кто здесь хозяин! Нечего шлындать там, куда не звали!!!
Посмеялись. Весь рынок веселился.
Валерий Ободзинский... Эти глаза напротив...