1
Милая Танечка!
Сегодня у меня большая радость. Наконец-то я достал снайпера, который уже месяцев пять никому не давал покоя – помнишь, я тебе писал. Как вечер – так всё, кранты. Сидит себе этот снайпер и бьёт, как заведённый. Причём не убивает, а просто калечит. То руку отстрелит, то ногу… Покурить и то толком нельзя было. Троих наших он именно так и положил.
Месяц назад наткнулись на его логово. Удобно устроился, падла: тент себе натянул, всё прочее. Шиллер его два дня караулил, да так ни с чем и ушёл. Нет, он бы эту крысу достал, да только Терещенко его предупредил – завязывай, мол, парень, по-хорошему прошу, и так людей не хватает. Шиллеру и пришлось завязать. А как раз на следующий день этот гад самого Шиллера достал. Причём не как-нибудь, а разрывной. Ногу отстрелил по самое некуда.
Ну, Шиллера комиссовали. Я после этого к Терещенко пошёл. Так и так, говорю, товарищ лейтенант, делайте со мной, что хотите – но я этого гада достану! Он же, говорю, вообще страх потерял! Вчера Шиллера достал, а кто следующий? Может, вы?
Терещенко, ясно, на меня орёт: «Как с офицером разговариваешь?! Пять суток ареста и три наряда!» Потом помолчал и говорит: «Ладно, ефрейтор Зубов, иди. И не дай бог ты его не достанешь! Тогда точно на "губу" посажу за то, что нагрубил».
Ну, я-то знаю, что ни хрена он меня не накажет. Он только мародёрства не терпит, а так – всё простит. Но если б не в Чечне это было, я бы точно на «губу» попал. Но здесь же всё с ног на голову. Тебе этого не понять. И слава Богу.
Ну и вот, стал я этого снайпера караулить. День сижу, два, три. И ни фига. Ладно, думаю. Ты хитрая тварь, но у меня тоже не мухи в голове летают. И дальше сижу.
Две недели на этого козла угробил. Терещенко ржёт, как пьяная кобыла: «Ну что, Зубов, не сдался ещё?» А мне и самому обидно какому-то чёрному сдаваться. Ладно. И вот вчера сижу в кустах, метрах в пяти от его логова. Курить охота – сил нет, уши пухнут. Но ничего, терплю. Может, он рядом со мной сидит, да меня по дыму и учует?
И вдруг где-то рядом, за спиной, слышу: «ап-чхи!» Я от неожиданности подскочил, «калаш» свой хватаю и, не глядя – хлоп в ту сторону. И тут же слышу: «Вай, скимаузе!»
Я чуть не окосел. Оборачиваюсь – лежит на земле чёрный, рядом с ним СВД. А штаны у него, ты не поверишь – все в крови! Оказывается, я ему «самое дорогое» отстрелил, причём не глядя. Все потом ржали: ну надо же, как Сашка Зуб снайпера обесчестил! Да он же профессионал по этой части!
Ну, это ладно. А как у тебя? Как твоя учёба, как вообще жизнь? Ты в прошлый раз написала, что Серёга Набоев к тебе клеится, так передай ему, что я из него свиную отбивную сделаю. А как твой драгоценный папаша поживает? Ничего, Танюша, всё будет ништяк. Я решил назло ему живым вернуться, и чёрта с два он тогда что-нибудь сделает! Держи, как говорится, хвост пистолетом. Мне уже совсем немного осталось. Сегодня у нас праздник – сто дней до приказа. Зайка моя, жду не дождусь, когда эти сто дней пройдут. Как давно я тебя не видел, как давно! Ты мне каждую ночь снишься.
До приказа – сто дней. До первой партии – сто двадцать девять. Четыре месяца – и я наконец тебя обниму, милая моя девочка!
Ну всё, пока. Накатал бы ещё, но скоро вечерняя проверка. Ну, ничего. Скоро, скоро увидимся! Передай привет папаше. Скажи ему, что я тебя всё ещё люблю – пускай побесится. Целую.
Всегда с тобой,
Всегда твой,
Саша.
2
Таня в трёхсотый раз перечитывала письмо. Слегка краснела, если попадались непристойные подробности. Смеялась над странными сравнениями вроде «ржал, как пьяная кобыла». В этом был весь Саша.
Их роман начался ещё в выпускном классе Похмелецкой средней школы. И очень бурно развивался. Кажется, всё шло к тому, чтобы «они поженились, жили долго и счастливо, и умерли в один день». Но такое возможно только в плохих любовных романах. А в жизни вечно что-нибудь не так.
Таня была дочерью военкома.
В «медвежьих уголках» вроде Похмелецка военный комиссар – лицо не последнее. Ходили слухи, что сам мэр кое в чём спрашивает совета у военкома. И эти слухи, даже если они и не были правдой, только добавляли ему авторитета.
Но любовь обычно плевать хотела на все авторитеты. Так и Саша Зубов считал, что неважно, кто его будущий тесть – военком, президент России или Франкенштейн. И они совершенно спокойно встречались, несмотря на то, что Танины родители органически не переваривали Сашу.
Саша с Таней вместе поступили в городское медучилище, и уже совершенно серьёзно готовились к свадьбе. Даже интересовались, сколько стоит квартира…
Гром с ясного неба грянул, когда они закончили второй курс. Сразу после экзаменов. Танины родители уехали в соседний городок на чей-то день рождения. Молодые люди, убедившись, что даже в парке нельзя спокойно посидеть и пообжиматься, отправились к Тане домой.
Но в самый ответственный момент, как водится, вернулись родители. Картина, достойная пера Задорнова. Естественно, в последующие полчаса Саша узнал о себе много нового и интересного. Оказалось, что он и сволочь, и гад, и подонок, и ещё много чего. Саша пытался возразить, что всё происходило по доброму согласию и он готов хоть сейчас идти в ЗАГС. Но его голос не был услышан. Его вытолкали в шею, крикнув напоследок, чтобы он больше не смел подходить к этому дому и что они сейчас же звонят в милицию.
В милицию Танины родители заявлять не стали, поскольку в маленьких городках такое дело скрыть невозможно. Саша продолжал встречаться с Таней, хотя стал более осторожным, и уже начал думать, что всё похоронено и забыто, но…
Может, подполковник Борисов и не был советником мэра. Но с директором медучилища он был в большой дружбе – это знали все. И вскоре студент Зубов позорно провалил зимнюю сессию. И пересдать не смог. Это было вдвойне обидно оттого, что Саша вынужден был уйти, не доучившись всего полгода. Ему пришлось устроиться на работу… а вскоре он обнаружил в почтовом ящике повестку. Эпизод, который мог бы войти в фильм «ДМБ», но не вошёл по недосмотру режиссёра.
Саша попал в Чечню. Поговаривали, что это тоже штучки военкома – но, скорее всего, это была просто насмешка судьбы. Подполковник Борисов был влиятельным человеком, но так далеко его влияние не распространялось. Хотя, будь его воля, он сделал бы именно так.
Отправляя неугодного жениха в армию, военком рассчитывал: либо Таня охладеет к Саше, либо наоборот. За два года всё может измениться. А узнав, что Саша попал в Чечню, подполковник несказанно обрадовался. Сашу могли убить, что одним махом решило бы все проблемы.
3
Рассчёт военкома не оправдался. Саша писал Тане регулярно, дважды в месяц, и был настроен вернуться живым. Таня отвечала с той же регулярностью, и все её письма сводились к одному: люблю, жду, приезжай поскорей, любимый! Родители злились, но ничего не могли с этим поделать. В конце концов подполковник махнул рукой и сказал: «Чёрт с ними. Если вернётся – пускай женятся. Сама потом прибежит и на колени встанет».
За четыре месяца до дембеля письма от Саши неожиданно прекратились. Таня уже ни о чём не могла думать – ни о мединституте, где училась заочно, ни о домашних делах. В голове вертелась лишь одна мысль: где Саша? Что с ним?
Может, он погиб? Нет, вряд ли. В Похмелецке невозможно что-либо скрыть – особенно такое событие, как прибытие цинкового гроба. Из похмелецких парней в Чечне воевали трое. Один из них недавно вернулся без руки. Второго прислали, как багаж. Третий, Саша, до недавнего времени писал письма – а значит, был жив. Покойники домой не пишут. Даже если бы он и погиб, отец бы не упустил случая сказать что-нибудь вроде: «Шлёпнули твоего хахаля, доченька, так что выходи замуж за другого». Однако отец молчал. Значит, оставалась какая-то надежда.
Но если Саша жив, почему он не пишет? Может, он в плену? Или он всё-таки погиб, но его тело не найдено?
4
– Ничего особенного, – сказал отец. – Без вести пропал твой Саша.
– Как это – ничего особенного?! – задохнулась Таня. – И ты так спокойно об этом говоришь?!
– А что такого? – Он спокойно пожал плечами. – Может, он там на местной женился, а ты тут убиваешься…
– Не может быть! – крикнула она. – Саша не такой! И вообще, это ты виноват!
– Что…
– Да! Если б не ты, Саша бы вообще туда не попал! А ты… ты просто не хочешь, чтобы мне хорошо было!
Отец растерянно посмотрел на дочь.
– Танюшка, ты не понимаешь, что говоришь. Я просто хотел…
– Да, ты просто хотел, чтобы вы с мамой сами выбрали мне мужа, которого сможете держать под каблуком. Который мне спешным порядком сделает ребёнка-другого и превратит в матрону. Вот славно-то! Все довольны! Все счастливы! Ну, а как насчёт моих желаний?
Отец помолчал.
– Знаешь, Таня, я в молодости однажды ошибся, – заговорил он после паузы. – Мне потом очень трудно было от этого отмыться. И я не хочу, чтобы тебе пришлось так же отмываться. Подумай, что о тебе будут говорить? И о нас с мамой, между прочим! Хотя бы об этом подумай…
Таня взвилась, как пружина:
– Вот, вот! Тебя только это интересует! Что люди скажут? Что подумают? А на меня тебе плевать!
– Тише, Тань, соседи же слышат…
– Пускай слышат! Я завтра же всем расскажу, что у меня за отец!
Отец подошёл к ней вплотную. Таня поняла: сейчас он её ударит, повалит на пол и будет пинать – до тех пор, пока она не поумнеет. И, не дожидаясь этого, Таня влепила отцу звонкую пощёчину.
И отец отступил. Плечи поникли, он даже стал меньше ростом. Если пять минут назад это был мужчина в соку, то теперь Таня видела перед собой обыкновенного старикашку, коротающего вечера перед телевизором.
– Ненавижу тебя! – крикнула Таня. И убежала в свою комнату.
5
Таня не стала трепаться об этом – соседи и так слышали если не всё, то большую часть. Но она решила поделиться с Юлькой Степанцовой, своей лучшей подругой. Так у них повелось ещё со школьных лет. Когда-то Юлька попала в неприятную историю с Максом Удаловым, тёзкой и однофамильцем знаменитого барабанщика. Макс чуть не бросил Юльку из-за слухов, что она крутит с каким-то заезжим бизнесменом. И именно Таня подала Юльке совет, как из этого выбраться.
Теперь Таня сама нуждалась в помощи. Разумеется, она не рассчитывала на совет – что тут можно было посоветовать? Но ей нужно было рассказать кому-нибудь… просто поплакать, чтобы стало легче. А кому ещё можно было рассказать, кроме Юльки? Разве что Саше… но вся беда в том, что Саша-то как раз был в курсе.
Вот и выходило, что, кроме Юльки, во всём Похмелецке не осталось ни одного человека, способного выслушать Таню, посочувствовать и помочь – хотя бы добрым словом. На родителей рассчитывать не приходилось – отец успел всё рассказать матери, и сегодня за завтраком царило гробовое молчание, как во время похорон. Промаявшись до обеда, Таня ускользнула из дома.
По дороге она мучилась сомнениями. Удобно ли ей идти к Юльке? Юлька сейчас собирается замуж за Макса, который никуда не пропал и не пропадёт – он сумел «закосить», да так, что никто не подкопался, и получить «белый билет». И через месяц у них свадьба…
Но с другой стороны, в том, что Юлька Степанцова вскоре станет Удаловой, была и Танина заслуга. И если сейчас Юлька вздохнёт и скажет: «Эх, Танька, мне б твои заботы!» – тем самым распишется в том, что она, Юлька, неблагодарная, добра не помнящая свинья. И значит, рассчитывать будет больше некого.
6
– Да, – вздохнула Юлька. – Слов нет, одни буквы. Даже не в курсе, что тебе и сказать-то…
– Но ты сама как думаешь – он жив или нет?! – в отчаянии воскликнула Таня.
Юлька посмотрела на подругу, думая, какой ответ она хочет услышать – честный или обнадёживающий. Сама она считала, что Саша наверняка погиб, девяносто процентов за это. Но Таня и без того была на последнем пределе. И поэтому Юлька сказала:
– Где-то пятьдесят на пятьдесят. Если жив – всё нормально, вернётся, и вместе посмеётесь. А если помер…
Таня молчала. В эту минуту она ненавидела весь белый свет, и больше всех – своего отца, которого волновало только одно: что скажут люди.
– Слушай, Тань, у тебя фотка Сашкина есть? – внезапно спросила Юлька.
– Есть, – ответила Таня, не очень понимая, куда клонит подруга.
– Ну, вот и отлично. А последнее письмо ты не выкинула?
– Разумеется, нет, оно сейчас у меня. Показать?
– Не надо. Я к чему веду? На Южной старуха одна живёт – вроде как гадалка…
– А-а, Галина Петровна, что ли?
– Она самая. Так вот, беги к ней с письмом и фоткой, объясни – так, мол, и так, от моего парня уже давно вестей нету, говорят, без вести пропал. Короче, расскажи ей всё, она тебе подскажет, чего и как.
Таня задумалась. О Галине Петровне Царевич в городе говорили всякое. Наиболее грамотные люди называли её шарлатанкой, менее умные возражали, что она просто экстрасенс. Находились и совершенно тёмные люди, искренне считающие Галину Петровну ведьмой.
Довольно часто к ней обращались за советом. Например, однажды на городской метеостанции испортился какой-то прибор, и метеоролог побежал к Галине Петровне. Вернулся он мрачнее тучи и объявил штормовое предупреждение. Никто, конечно же, не поверил… но к вечеру на Похмелецк обрушился ураган.
В другой раз журналист из местной газеты влюбился в девушку, приехавшую из Москвы к родственникам. Испробовав все средства, он наконец побежал к Галине Петровне. На следующий день многие видели, как журналист с этой москвичкой гуляли в парке, поминутно останавливаясь и целуясь.
И вот Юлька советовала Тане идти к этой женщине.
– Сомневаешься? – спросила Юлька. – Или тебя тоже волнует, что люди подумают?
Это решило дело. Меньше всего Таню волновало, что о ней подумают люди.
7
Квартира Галины Петровны произвела на Таню впечатление.
Окна были завешаны плотными шторами, что создавало таинственный и жутковатый полумрак. Вдоль стен стояли резные деревянные статуи устрашающего вида. Горели свечи. На столе в их свете сверкал шар из тёмно-синего хрусталя. В углу Таня увидела граммофон с жестяной трубой, из которой скалила зубы засушенная крокодилья голова.
Галина Петровна поставила вокруг хрустального шара шесть больших свечей, положила между ними письмо, фотографию и маленькую икону. И что-то зашептала.
Тане показалось, что тёмно-синий хрусталь посветлел. В нём замелькали бородатые кавказские лица, мелькнуло лицо Саши, брызнула чья-то кровь… потом всё исчезло.
Если всё это было надувательством, то это было надувательство высочайшего класса.
– Любишь своего парня? – спросила Галина Петровна.
– Люблю, – вздохнула Таня.
– А он тебя?
– Да.
Старуха кивнула и сказала:
– Он к тебе вернётся.
Таня заплакала от облегчения. Он вернётся! Значит, он жив! И значит, всё будет в порядке!
– Он вернётся, – повторила Галина Петровна. – Но ты должна будешь кое-что сделать.
Таню охватил страх. Что, если эта странная старуха – лесбиянка? Словно прочитав её мысли, Галина Петровна улыбнулась:
– Не волнуйся, мне твоё тело ни к чему, оставим его твоему парню. Так…
Она провела ладонью перед Таниными глазами, и Таню охватило чувство, будто она тонет. Но чувство было приятным. Откуда-то послышались серебристые голоса, напевающие матерные слова. Таня поняла, что её загипнотизировали, но ничего не имела против этого. Потом хор матершинников пропал, и Галина Петровна сказала откуда-то с заоблачной высоты:
– Пойдём.
8
Таня не помнила, как они шли по улице. Ей казалось, что только что они были в квартире Галины Петровны – и вдруг оказались на кладбище, в самом дальнем, заросшим бурьяном и диким шиповником уголке. Галина Петровна дала Тане что-то, тщательно завёрнутое в брезент, и охапку какой-то сухой травы.
– Когда дело будет к полуночи, положи это в ведро с водой, – сказала она. – В полночь начинай одну за другой сжигать эти травки. И когда кукушка дважды прокукует, твой любимый к тебе придёт.
Таня хотела спросить, какая моет быть кукушка в середине октября… но тут в её голове что-то щёлкнуло, и девушка пришла в себя.
Она стояла во дворе своего дома. Было темно, только тусклые фонари тщетно пытались разогнать темноту позднего осеннего вечера.
С удивлением Таня обнаружила, что держит в руках тяжёлую парусиновую сумку. Заглянув внутрь, она увидела брезентовый свёрток и сухую траву.
Взглянув на часы, Таня увидела, что уже десять минут двенадцатого. Она сунула руку в сумку, на ощупь пытаясь определить, что в свёртке. И не смогла.
Таня села на скамейку и закурила. Обычно она курила редко, и не там, где её могли увидеть. Но теперь ей было плевать, увидят её соседи или нет.
«Что я делаю? – внезапно спросила себя Таня. – Что, скажите на милость, я делаю?»
Вопрос остался без ответа.
9
Старые часы с кукушкой показывали без пятнадцати двенадцать. Таня решила, что пора приступать. Родители уже давно спали, и никто бы не помешал ей сделать то, что она задумала.
«А что это ты задумала? – спросил внутренний голос. – Что ты задумала, можно тебя спросить?»
Таня отмахнулась. Она сама толком не знала, что именно она задумала. Ей было известно только одно: она сожгла все мосты в тот момент, когда вошла в квартиру женщины с репутацией ведьмы.
Таня пошла в ванную, наполнила ведро водой. Вернувшись, она достала из сумки свёрток, развернула брезент… и едва удержалась от крика.
В свёртке лежала человеческая голова.
«Значит, это правда, – подумала Таня, на удивление легко взяв себя в руки. – Хорошо. Если это не сработает – я завтра же эту голову выкину. А если сработает…»
Но тут же Таня поняла: «это» сработает… чем бы это ни оказалось.
Превозмогая отвращение, Таня опустила мёртвую голову в ведро, и та, булькнув, ушла на дно. Затем девушка зажгла две свечи и поставила их у ведра, словно почётный караул. Галина Петровна ничего не говорила о свечах, но Таня чувствовала, что всё делает правильно.
Окошко над циферблатом старинных часов приоткрылось, и кукушка прокуковала двенадцать раз.
Таня достала из сумки траву и принялась поджигать от свечей стебельки, один за другим. Комната сразу же наполнилась запахами лета. И Таня вспомнила…
10
…выпускной бал вечер выпускного бала одиннадцатый «А» остался на дискотеке а их одиннадцатый «Б» отправился в лес на пикник пусть эти чудаки прыгают под дурацкую музыку в душном зале а у них будет пикник будет шашлык будет вино почти как в кино праздник это праздник выпускной бывает только раз в жизни пусть всем будет весело пусть всем будет хорошо и дым костра создаёт уют и искры тают под небесами и как здорово что все мы здесь сегодня собрались у Максима Удалова в руках гитара и он прекрасно играет сейчас он играет какой-то весёлый рок-н-ролл что-то из ранней Агаты Кристи или Наутилуса классный рок-н-ролл кто хочет танцует и ничего удивительного вон в Америке девятнадцатого века танцевали под одну только скрипку и ничего были бы ноги а танцевать можно и под простое тра-ля-ля он играет он играет как он мастерски играет чёрт побери если бы он жил не в Похмелецке а в Москве или в Питере о нём бы многие знали он бы стал звездой а чем чёрт не шутит может ещё и станет погоди дай послушать но тут Максим откладывает гитару и спрашивает сколько я ещё проживу потому что совершенно неожиданно звучит…
11
– …бум – КУ-КУ!
Этот прозаический звук ворвался в перепутанные Танины мысли, нарушив их плавное течение. Таня подняла голову и увидела, что уже час ночи. «Как это меня угораздило?» – удивилась она.
«Ты не заснула, – возразил внутренний голос. – Посмотри, ты сожгла уже половину травы. Могла бы ты это сделать, если бы заснула? Нет, просто кто-то хочет, чтобы время для тебя прошло быстрее».
И тут в комнате раздался чей-то глухой голос:
– Он идёт к тебе.
Таня в испуге огляделась и увидела, что мёртвая голова уже не лежит на дне ведра, а всплыла на поверхность, как воздушный шарик; глаза открыты и глядят на неё вполне осмысленно.
– Он идёт к тебе, – повторила голова и снова опустилась на дно.
Таня вспомнила слова Галины Петровны: «Когда кукушка дважды прокукует, твой любимый придёт за тобой». Неужели она имела в виду кукушку из часов?
В первый раз Таня по-настоящему испугалась. До этого момента всё было похоже на игру. Страшную, опасную – но всё же игру. Но только сейчас Таня осознала, что игрой тут и не пахнет. Конечно. Если мёртвая голова начинает говорить – какая уж тут игра.
Механически Таня взяла очередной стебель и подожгла от свечи. Одновременно она закурила, почему-то подумав о смертниках, которым, перед тем как нажать на курок, дают выкурить сигарету. Или выпить сто грамм. Или всё вместе.
Запах горящей травы сводил с ума, вызывая воспоминания о…
12
…парк они в парке летним вечером откуда-то доносится музыка сегодня в городе праздник городская рок-группа на концертной площадке играет блюз Максим Удалов и басист Сергей Набоев поют на два голоса время течёт неумолимо и вот со дня нашей встречи пошёл пятый год но музыка далеко основная публика там а мы здесь тут нет никого мы легли на дно мы зажгли огни во вселенной только мы одни хорошо что рядом Саша и хорошо что экзамены позади и теперь их всё лето никто не потревожит окончен второй курс остался лишь один год будущая медсестра и будущий медбрат Саша ты меня любишь да а ты люблю я люблю Таня Танюша какая ты красивая девочка моя я жить без тебя не могу это сон скажи мне это сон нет это не сон кого там ещё черти несут ничего особенного молодая мамаша с коляской мадам ну зачем вас сюда понесло вы что не знаете что не знаю а вы не Екатерина вторая что а то что сезон охоты на вторых Екатерин уже открыт и я и есть охотник так что идиот молодой человек вы идиот уходит она уходит Саша ну ты и хохмач да я хохмач слушай пойдём отсюда пойдём а куда ко мне а как же родители они уехали на день рожденья кстати ты с ними говорила нет ещё на той неделе поговорю а хочешь вместе поговорим хочу а то мне страшно не бойся девочка моя синеглазая поцелуй меня милый да горько-сладкий вкус любви так пойдём ко мне а ты уверена что хочешь да уверена мы слишком долго ждали ой как темно я включу свет не надо темнота друг молодёжи ты это о чём да так родная иди ко мне поцелуй меня да милый расстегни только не спеши не торопись ты будешь ласковый да самый нежный как шарф белоснежный да вот так теперь расстегни это что кодовый замок или сейф нет всего лишь мой лифчик поймал бы того кто это сделал руки бы пообломал извини Танюша сейчас я его просто сломаю ломай милый я больше не могу да вот так да правильно вот так целуй меня ещё целуй меня везде я ведь взрослая уже что за чёрт машина за окном она тормозит слышишь на лестнице шаги на лестнице голоса свет такой яркий что здесь происходит что…
13
– Бум – КУ-КУ! Бум – КУ-КУ!
Два часа ночи.
Время замедлилось как в кошмарном сне, когда хочешь убежать – и не можешь, когда секунды растягиваются, превращаясь в часы, а часы становятся днями. Таня перевела взгляд на ведро…
Голова медленно всплыла. Мёртвые губы разомкнулись, и раздался тот же глухой голос:
– Он пришёл за тобой.
И под окнами взревел мотоцикл.
14
Они стояли во дворе. Саша был странно бледен. За то время, что они не виделись, он сильно похудел, а его форма была испачкана грязью и, как показалось Тане… кровью.
И, тем не менее, это был он.
– Саша! – крикнула Таня и бросилась ему на шею. Он рассеянно обнял её. Таня заметила, что его руки холодны, но не придала этому значения – всё-таки на улице был далеко не май. – Сашенька! – шептала она. – Ты всё-таки вернулся!..
– Я же говорил, что никогда тебя не брошу, – прошептал он в ответ, но как-то отстранённо. – Ну что, ты готова?
– К чему?
– Я собираюсь увезти тебя. Нечего тебе тут делать… да и мне тоже…
– А ты меня не поцелуешь? – спросила Таня. – Мы с тобой сколько не виделись, а ты сразу…
– Эй! – воскликнул он. – Ты что, обиделась?
И поцеловал её, не дожидаясь ответа. От него пахло бензином, порохом и ещё чем-то… ну, чем-то неприятным. Но Таня не обратила на это внимания. Всё-таки он ехал, возможно, не одни сутки. Мало ли какой запах бывает после долгого пути? В жаркий день люди пахнут куда как хуже.
Саша оторвался от Таниных губ и прошептал:
– Садись, поехали. Нам до утра нужно добраться.
Сашин мотоцикл не был похож на все известные марки. Седло было рассчитано лишь на одного человека, и багажник отсутствовал. И фара светилась жутким красным светом.
Саша расстелил на бензобаке свою куртку, помог Тане сесть. Потом сел сам, нажал на стартер, крутанул газ, и мотоцикл рванул с места. Тане стало страшно. Она прижалась лицом к Сашиной груди – и отпрянула. Ей показалось, что его сердце не бьётся. «Глупость какая! – подумала девушка, рассердившись на себя. – Просто из-за мотора ничего не слышно».
И тут мотор стих.
Таня осторожно огляделась. Мотоцикл летел над землёй, не хуже самолёта. «Я сплю, – подумала она. – Это просто сон».
– Нет, это не сон, – сказал Саша, словно услышав её мысль. – Но ты ничего не бойся. Всё нормально.
Таня ни разу не видела, чтобы мотоциклы летали. Но раз Саша говорит, что всё нормально – значит, так и есть.
Внизу проносились дороги, реки, города. А в небе холодно мерцали звёзды и светила луна.
– Мёртвый свет, – внезапно сказал Саша. – Время, когда стираются границы между миром живых и миром мёртвых. Именно в этот час приходит смерть… или мёртвые приходят за живыми.
Таня никогда не замечала за Сашей склонности к философии. Впрочем, он прошёл через войну – а там, как он написал в своём последнем письме, всё с ног на голову.
– А куда мы едем? – спросила Таня.
– Туда, – ответил Саша, – ко мне. Я классную квартиру нашёл. Жаль только, что тесновата. Ну ничего, зато мы будем вместе. Вот дом – просто супер.
– А что за дом?
– Туда пешком никто не входит. Большинство с помпой въезжают на грузовике, некоторых несут на руках.
– Инвалиды, что ли?
Он рассмеялся:
– Ну что ты, Тань! Разве я похож на инвалида?
Таня вздохнула и решила больше ни о чём не спрашивать.
15
Мотоцикл опустился на землю и понёсся по дороге, оказавшейся на удивление гладкой. Впереди, в предрассветных сумерках, замаячили массивные стальные ворота.
Саша остановил мотоцикл, помог слезть Тане, и они подошли к этим воротам. Саша постучал и крикнул:
– Открой мёртвый мёртвому! Вернулся с живым!
Внутри кто-то захохотал, и ворота открылись. Саша взял Таню за руку, и они вступили на широкий двор. Таня спросила:
– А как же мотоцикл?
– О нём позаботятся, – ответил Саша. – Пойдём. Теперь у нас всё будет нормально.
Они вошли в ярко освещённый подъезд, поднялись на второй этаж, и Саша открыл дверь квартиры.
– Вот тут мы будем жить, – сказал он и улыбнулся.
Теперь он выглядел гораздо лучше. На щёки вернулась краска, пятна грязи и крови исчезли с формы. Пропал и неприятный запах. И ещё Таня почувствовала, что исчезла его отстранённость. Саша снова стал самим собой.
– Не бросай меня больше, – прошептала она, закидывая руки ему на шею. Вместо ответа он прижал её к себе и поцеловал.
16
В глубоком овраге, куда не проникает солнечный и лунный свет, лежала девушка. Она нежно обнимала разлагающийся труп парня в разорванной и окровавленной военной форме. Похоже, девушка не осознавала, где она лежит и кого обнимает. Вздохи девушки становились всё реже и слабее по мере того, как уходила жизнь. Но её лицо светилось счастьем, как у всех девушек, которые долго ждали своих парней и в конце концов дождались.