Добрый день! – поприветствовал собравшихся Ведущий. – О чем мы поговорим сегодня? – спросил он привычным легким тоном.
Заканчивался месяц, как я выписалась из стационара и стала приходить сюда на занятия из дому. С мужем расстались, он вернулся к старому занятию, и я от него ушла, забрала свои вещи и теперь живу с родителями. В кругу вместе со мной сидели пациенты – еще восемь человек – и, конечно, ведущий. Я знала, что занятие может начаться любым предложением или вопросом, и на этот раз решила отозваться.
- Ко мне крадется одиночество... мягко, на цыпочках подбирается прямо к горлу. Тяжело мне одной. Родители рядом, а я все равно одна... не знаю, что и делать. Прошу группу помочь…
- Вопросы задаём? – спросил Ведущий.
- Да, конечно.
- Ты допускаешь, что вернешься к Валерию, или будешь ждать принца на белом коне?.. Может, у тебя другие варианты есть? Может, ты зря ушла? – очень энергично спросил Валерин приятель Игорь.
- Жить с употребляющим наркотики – безумие. Я прозрела и поняла, что он за человек. Я сама эгоистка, единственный ребенок в семье, но таких самовлюбленных не встречала. Когда мы сошлись, мне было восемнадцать, и познакомились мы возле "порошка", а потом - то решали, где наркотики взять и денег на них найти, а то были под дозой… Короче говоря, я его толком и не видела. Не вернусь я к нему – это исключено.
- Ты, Игорек, за друга хлопочешь или так, нам внимание уделил? – пошутил Дирижер. – Кто еще? – Лиза, пожалуйста.
- Я очень боюсь выписки. У тебя, Лена, родители рядом; на работе, в коллективе тебя ждали, вот даже на занятия отпускают, и родные недалеко. А я домой улетать боюсь, потому что там могу опять к героину вернуться.
Я промолчала. Собственно, вопроса и не было... и стала ждать развития событий. Было интересно, как Ведущий перейдет к помощи другим участникам и мне.
- В вашем, ребята, опыте было что-нибудь похожее на ситуацию Лены? – спросил он, заранее предполагая, что аналогия найдется.
- Мой парень погиб – разбился на мотоцикле. Употребляли мы оба. Оставшись одна, я стала принимать еще больше, дошла до безумия, казалось, конца этому не будет. Продолжались мои мытарства больше двух лет. Я не бывала дома месяцами, хотя у меня росла дочь. Мама тогда занималась моим ребенком. Дочь называла мамой ее, а меня, в наших редких встречах, Валей. Они жили дружно и прекрасно обходились без меня.
Тогда, к счастью, мама привезла меня в этот центр… Позже, когда я пришла сюда уже во второй раз, я встретила здесь молодого человека, пациента, и теперь мы вместе храним свою трезвость.
- Спасибо, Валентина, я хорошо помню твою историю. Ответственности ты не испугалась, хотя были скептики и публично заявляли, что это недопустимо, и у тебя ничего не получится. Хорошо, пойдем дальше. Дима, а ты что скажешь? Ведь твоя жена не принимает наркотики и в пьянстве, как говорят, не замечена?
- Мой родной брат, старший, наркотики употребляет регулярно, живет вместе с мамой, она его терпит и жалеет, а я, когда бываю в отпусках, тоже останавливаюсь у мамы, и мне очень тяжело на него смотреть. Мысли о них меня вновь одолевают, я еле-еле держусь и не знаю, что делать: ведь это мой родной дом! Жена меня на порог не пускает, мы можем погулять с дочерью втроем на улице. Правда, сказала, чтобы на следующие выходные приезжал к ним, и даже улыбнулась.
- Это хорошо! Ты уж, Дима, не посрами честь трезвого мужчины, мужа и отца.
- Лена, у тебя есть возможность задавать вопросы всем, кто высказывается.
- Я знаю, но у меня их пока нет.
- Тогда продолжим. Что же у нас получается: мужья, братья, у кого-то – сестры, а у других – даже родители, живые и ушедшие из жизни, принимали или до сих пор принимают наркотики, а ведь все они – близкие нам люди. Как нам поступать, если Программа не рекомендует с такими общаться и даже задерживаться при встречах больше определенного времени, вообще не иметь с ними никаких дел? Кто продолжит? Виталий, пожалуйста…
- У меня в городе очень много знакомых, с которыми я употреблял, а в нашем подъезде, прямо под нами, живет “барыга”, и мне никуда от них не спрятаться. Я никого не боюсь, наоборот, часто отгоняю “компанию” от подъезда, где на скамеечках отдыхают пожилые люди. Здороваться с братией не намерен, хотя каждого знаю практически с детского возраста.
- Ты, Лена, бросила Валеру, а вот одна пара наших выпускников уже произвела на свет ребеночка, хотя многие над ними смеялись. Наверное, у них любовь? У вас ведь была прекрасная пара, вам завидовали, а теперь ты его предала, ему очень тяжело… – вновь выступил Игорь.
Я промолчала, не собираясь больше объяснять, что умоляла его вернуться в реабилитацию, а он меня и слышать не хотел.
- Кто еще имеет проблемы, связанные с близкими людьми? Возможен ли полный разрыв с родственниками? – продолжал Ведущий.
- Я поддерживаю связь со своим вторым мужем, мы изредка видимся и друг другом не брезгуем. Я ему во многом доверяю, он помогает мне материально, и вот на день рождения подарил новенький телефон. На встречи он всегда приходит трезвый, с этим у нас строго, – поделилась Наташа, самая старшая из нас по возрасту.
- Ты ведь говорила, что как-то раз не заметила, что он нетрезвый, и даже осталась у него ночевать? – не выдержала Валентина.
- Больше такого не будет, я в этом уверена!
Встреча продолжалась, а я мыслями своими улетела далеко-далеко в воспоминания: зима, конец декабря, подруга пригласила меня встречать Новый год к себе в загородный дом. Её родители остались в городской квартире, а ей разрешили пригласить друзей. Нам с Викой по девятнадцать, мы уже взрослые. "Я ведь без кавалера", - говорю ей, а она: ребята, мол, будут, у меня и познакомишься, там один очень интересный, смелый такой и красавец.
Приехали часам к семи и начали готовить. Гости прибыли в одиннадцать, я познакомилась со всей компанией. Со мной - восемь человек, число четное, вроде как все по парам, а я как-бы с ним. Пили шампанское, смеялись, пьяных не было, но все веселели, особенно “мой”, и выглядел он как-то странновато – много жестикулировал и говорить стал быстро и без умолку.
Я все время рядом - все-таки пара, ну, думаю, сейчас приставать начнет, а он и правда говорит: "Пойдем по дому погуляем – здесь комнат много." Я пошла. "Хочешь веселья?" – спросил. Я сказала: "С тобой?" Он ответил: "Да, вместе." Достал из кармана маленький пакетик с каким-то порошком, высыпал чуть-чуть на столик и, разровняв его в линию, в полоску, предложил мне понюхать его через скрученную трубочку. Я сказала, что не умею, а он спрашивает: "А хочешь?" Я сказала:" Да…" "Вот смотри", - и он ловко втянул в себя порошок, потер, видимо, привычным движением у себя под носом, прикрыл глаза и, улыбнувшись, спросил: "Все поняла?". Я снова сказала "да", он начертил еще одну полоску, и я вдохнула... мне стало хорошо – я это даже вот сейчас ощутила.
- Ты сейчас думаешь о нем? - спросил Ведущий.
- Да, о нем и о порошке, вспомнила, как все было тогда, в первый раз.
- А чего ты сейчас хочешь?
- Хочу к нему, к Валере. Он самый лучший... очень хочу употребить с ним вместе, так, как мы это делали когда-то…
- Посиди, Лена, к концу занятия воспоминания отступят.
- Кто еще вспомнил что-нибудь? Лиза, пожалуйста, – сказал ведущий, почувствовав ее взгляд, и жестом правой руки пригласил ее как будто к микрофону.
- Я вспомнила наш аэропорт, как я прилетала, я стюардессой тогда работала, и меня уже ждали “дилеры”. Купив все прямо в такси, я ехала домой. Принимала уже дома, квартира у меня была отдельная, с мужем я разошлась быстро, а ребенок, ему было годика полтора, в основном, жил у мамы. Тогда я еще могла контролировать употребление. Потом мы нюхали порошок с бортмехаником, прямо в рейсе, понемножку... обнаглели... но об этом никто и подумать не мог.
- Ты там долго проработала? - спросил Дима. – Это, наверное, здорово, я ни разу не летал, хотя в школе мечтал, что поступлю в Институт гражданской авиации, стану летчиком, буду жить в отдельной квартире... форма у меня будет, мир увижу... – и, улыбнувшись, добавил: – И стюардессы будут рядом, а там и любовь…
- Ну, вот теперь ты рядом с нею и сидишь... Грустно, конечно, ребята, но ведь мы все, здесь сидящие, живы, Господь нас для чего-то оставил!... А, Дима, или ты, Лиза, скажи – ведь это так? – Лиза заплакала и тихо сказала:
- Я очень скучаю по сыну Кирюшке … очень. Можно, я выйду?
- Да, пожалуйста. Кто еще вспомнил о близких?
- Я почему-то отца вспомнил, - неожиданно и каким-то другим, человеческим тоном заговорил Игорь. – Как он меня бил и все приговаривал: "Не выйдет из тебя, лодыря, ничего, мать тебя все жалеет, спелись вы с ней." А мама меня защищала, мы от него, от пьяного, у соседей прятались, пока я не подрос. Больше он уже никого не бил, потом ушел от нас и вот не так давно умер. Мне его все равно жалко, работал он тяжело – в шахте…
Еще хочу сказать, чтобы всем было понятно, почему я так усердно обращался к Лене: жена от меня ушла год назад и возвращаться не собирается. Именно тогда я сорвался после годичного перерыва, я ее любил и люблю, а она?.. И все же я надеюсь…
Ведущий незаметно глянул на часы, но я увидела – я всегда посматривала на него – как складно он все делает и управляет атмосферой в комнате, будто дирижер – оркестром. Музыка его, какая-то беззвучная, звучит между нами то тихо, а то еще тише. Занятие длится не более двух часов... глянул – значит, час уже пролетел…
- Пожалуйста, о ком еще вспомнилось, чем эти люди вам памятны? Каждый из нас входил в заблуждение, многие в нем и остались и бродят до сих пор, а рядом – все время люди, и они чем-то влекут нас: некоторые из них становятся своими, мы сами с ними сближаемся; чем они нас привлекли, чем смогли вызвать симпатию?
Почему я стал подражать именно таким, слышать, что сказали именно они, дружить с ними и идти за ними? Вам, пока я говорил, такие люди припомнились?
- Да, - сказала Валентина, - муж припомнился, я про него давно не вспоминала. Мне тогда и двадцати не было, началось тоже с “порошка”, он сперва мне запрещал, а потом я его уговорила. Мне понравилось быть в этом состоянии, и я всякими путями выклянчивала у мужа дозу. Остановила меня беременность, какое-то время я была чистой, а потом все продолжилось.
Муж меня бил, бил сильно, у меня болела спина, но жаловаться родителям я не спешила, шантажировала его: не принесешь мне – я все расскажу отцу. Отца моего он боялся – и опять мы принимали вместе. Так продолжалось долгие месяцы. Выглядела я ужасно, и мама заставила меня прийти в эту больницу. "Первое, что нужно сделать, Валентина, - сказал мне Ведущий, - это избавиться от наркомана: либо его лечить, если захочет, либо развод!" О больнице муж и слышать не хотел, а я, расставшись с порошком, медленно оживала и лечилась успешно.
Наступило лето, и, обсудив все с мамой, мы решили, что нужно и, главное, можно ехать на море. На прекрасных берегах я встретила знакомого, с которым здесь лечилась, и мы с ним на пару продолжили: начали с вина, а потом подошли к привычному делу. Остальное я уже рассказывала: добавлю, что отношений ни с бывшим мужем, с которым мы развелись, ни с парнем этим больше не имею, и вспомнила лишь потому, что опыт такой у меня есть. Спасибо.
- Я вспомнил, как все начиналось: мне было тринадцать... в городе нашем ребята – малолетки и постарше – самоорганизовавшись в группы, образовали движение “бегунов”. Там старшаки угостили меня, как смелого пацана, первитином – все более распространявшимся психотропом, и я к нему привык; отвыкал иногда, но ненадолго, и вновь возвращался. Те, с кем я стал наркоманом, для меня стали друзьями – стыдно сказать, но на деле были ближе матери родной, которой я принес столько горя, что вспоминать страшно. Путь я прошел непростой, и вот сейчас с большими сложностями возвращаюсь к семье.
"Виталий всегда говорит очень складно и правду, и ложь, этого у него не отнять." - подумала я. Мне тоже хотелось говорить, но мысль о Валере или о наркотике, что для меня одинаково, еще где-то брезжила. Я посмотрела на Ведущего – он ответил мне взглядом, мол, все будет в порядке, и я переключилась на происходящее.
- Пожалуйста, Юра, очень рад, что ты смог выбраться на эту встречу…
- Мне было лет десять, и на каникулах я жил у бабушки с дедушкой. Там же был мой брат, и они с дружком уже что-то употребляли, травку курили. Я к ним тянулся и, обижаясь, что меня с собой не берут, жаловался взрослым. Ребята где-то взяли шприц и, гоняясь за мной, кричали, что если не отстану, то уколют меня, и я на всю жизнь стану наркоманом, и я бегал от них по огороду.
- До института я не курил и не пил, а на первом курсе, когда прекратил занятия спортом, познакомился с компанией детей коммерсантов и криминальных авторитетов, короче говоря, из обеспеченных семей – годы тогда были такие. Употребляли они различные препараты, сопутствующие дискотекам: амфетамин, экстази, ЛСД. И веселье наше, при наличии на то средств и свободном доступе, не прекращалось. Собирались тогда на территории парка за дворцом, сейчас не помню, как он назывался, на роскошных машинах, курили, и я тоже употребил, показал, что я тоже бывалый, потом еще и еще. Время летело, и я привык... потом принимал, чтобы не кумарило, но по-настоящему кайф этот я не любил – мешало мне презрение к употребляющим как таковым. Нечестность перед самим собой мешала. А вот приключенческая романтика и вседозволенность делать то, чего другие и не посмеют, манила: в этом был риск и что-то от экстрима.
- Чувство у тебя, Юра, сейчас какое?
- Да не мое это все было, я предал сам себя! Двадцать лет я мучился, но опиаты просили заливать страдания дозами, требовали. Сейчас мне грустно…
Я знала, что Ведущий максимально подержит тишину, и если кто-нибудь поднимет руку, слово даст ему не сразу. Этим самым он предлагал погрустить, понимая, что у каждого на душе было, что вспомнить и о чем всплакнуть.
В “группах” – так здесь все называли наши встречи – воды не бывает, здесь все наполнено переживаниями и мыслями. Тот, кто негодует, не хочет размышлять, говорить и даже слушать других, занят борьбой с бездействием и тишиной, которая в таких случаях давит, а порой он начинает хитрить, изворачиваться – в общем, тоже работает. В памяти каждого участника что-нибудь, да остается – переживания всегда оставляют след в душе.
Иногда участники выходили из комнаты и не возвращались. Ведущий этого не запрещал, тишина в такие моменты не нарушалась, а погруженность все время поддерживалась его внимательным взглядом в наше пространство. Мне было хорошо, я чувствовала себя защищенной от смуты прошедшего и от предстоящей суеты и не спешила говорить, не хотелось – все во мне потихоньку улеглось.
- Пожалуйста, Дима.
- Я подумал, и вот что: брат мой тут ни при чем: большую часть, да почти все годы наркомании своей я провел вовсе не с ним. У меня всегда находились бедолаги, я их за три версты чуял – вот с этим можно! – и потом мы со спутником блуждали, мутили, решали, кололись, нюхали, курили, жевали и глотали все, что было, от героина до грибочков. Каждый раз все начиналось со лжи – не знаю я, как не врать, не знаю... не получается у меня ничего!..
- Спасибо... хотите – глупость скажу, точнее – банальность? “Незнание не освобождает от ответственности”. Кто же теперь для тебя, Дима, близкий человек – может быть, ты сам? Можно ли как-то охарактеризовать отношение к самому себе и как-то его назвать? Например: отношение с любовью, с доверием, с уважением, с опаской или как-то иначе?.. Дима молчал. – А что ты, Елена, скажешь? Ведь ты начинала встречу!
- Я уже настроилась на созерцание и невмешательство, но с Вами не сачканешь! Отношусь к себе с любовью и поэтому себя жалею... такая у меня форма любви... уважение к себе тоже есть, должно быть... ведь без него никто со мной считаться не станет. Ну, еще и с опаской: ведь все слышали, как я, едва вспомнив первое употребление, голову потеряла, и про Валеру, который никогда меня не ценил, вспомнила, и самым лучшим его назвала...
- Это, Леночка, плоды страстей, ласки тебе хочется, а сказано: “Не ломись в открытую дверь”, - но это так, шутка. – Кто еще об отношении к себе? – Пожалуйста, Виталий.
- В плане собственного достоинства отношусь с уважением: даже в мелочах стремлюсь не пользоваться моментом, чтобы обмануть и присвоить чужое. Я вчера краску покупал для отделения, мне поручили, так продавец меня спрашивает: "Вам чек нужен?" - "Нужен," - говорю. А она: "Цену вам завышать?" Я твердо сказал: "Сколько заплатил, столько и пишите!" Ну, а она говорит: "Смотрите сами…" Я уважать себя хочу, а не размениваться.
И, помолчав, добавил: – Я не хочу больше убивать себя наркотиками, я и так здоровье свое не щадил, травил сам себя... Не хочу потому, что любовь к себе чудом сохранил; уничтожать себя больше не хочу.
- Я отношусь к себе серьезно, – размеренно начал говорить Юра. – Употреблял больше двадцати лет, что за этой цифрой таится и как оно проявится, предсказать трудно. В процессе реабилитации я с первых дней выполнял все письменные задания тщательно, дневник вел регулярно и на вопросы Программы отвечал старательно и внятно.
Все, мною написанное, зачитывал Ведущему, и подходили мы к анализу моего творчества требовательно, а, главное, внимательно: особенно – к разделам, связанным с духовностью. Временем своим дорожил и заранее читал специальную литературу по моей профессии, к которой хотел вернуться. Сейчас я уже четыре месяца как тружусь и все, что я делал в период лечения, мне очень помогает. И сейчас я не расслабился, а духовная практика сопровождает меня умиротворением и могуществом Высшей силы.
Я, затаив дыхание, наблюдала за Ведущим, который, погрузившись в раздумья, искал новый ракурс и находил варианты, игравшие немалую роль в нашей работе, в решениях и поступках. Мне всегда было интересно, как он находит подходящий момент, чтобы оживить встречу.
- Многое зависит от среды, – заговорил он. – Первая наша среда – это семья! Я вам по секрету скажу одну истину: дети болеют, когда родители ссорятся. Наркомания – это болезнь, и у неё истоки те же. В дружной семье царят внимание и забота о ребенке. В разрозненной – принципы, амбиции, вражда и манипуляции ребёнком.
Кто-нибудь продолжит?..
- Я таким и рос, – оживившись, сказал Виталий. – Когда родители развелись, мне было двенадцать лет, и я, зная, что каждый из них чувствует себя виноватым в моей безотцовщине, курсировал из одного дома в другой. Уже позже я проводил между ними конкурсы, кто меня больше любит, кто больше купит или денег даст? У меня в семье было именно так, а конкурс мы все трое проиграли…
- Наша семья была благополучной и добропорядочной, – наконец-то подключилась опоздавшая Настя. – Мои папа и мама никогда не ругались, у каждого был свой бизнес: папа выполнял заказы на строительство крупных объектов. Его фирма заключала контракты со строительными организациями, и они под его кураторством возводили небоскребы – дома разные.
Он даже своих денег ни во что не вкладывал – получал выплаты от заказчика, рассчитывался со строителями, а остальное причиталось ему. Я не очень в этом понимаю, но мы ни в чем не нуждались. Мама держала два магазина, небольших, один – продовольственных товаров, другой – магазин одежды. Возила ее из Китая.
Среда появилась в новой школе для элитных семей, дисциплина была жесткой до восьмого класса. Потом нас объединили с еще более крутой, специализированной, типа “Молодой предприниматель”. Сложилась группировка, человек пять очень предприимчивых, и стали мы “решать”: сперва марихуану, а после – уже все, что перечисляли ребята. Тогда это было повально модным, я очень долго, как говорят, владела дозой, порошок сопровождал меня в клубах и на отдыхе, в своем городе и даже за границей.
Я объявляла себе запреты на месяц и запросто их выдерживала; но вот уже года полтора стала мучиться – привыкла, и без стимулятора стала беспомощной, а под ним – безумной. Родители очень долго, лет семь, не понимали моих странностей; жила я от них отдельно, да и пряталась умело. Поняли они тогда, когда стали обнаруживать пропажи: то большую сумму денег, то шуба мамина исчезла, то украшения. Тащила из дому все, что не успевали спрятать, карточек у меня было несколько, папа мне их открывал от своей фирмы, и на них я набирала кредиты – он и знать не знал.
Самое страшное во всем этом - кошмары и психозы: два раза увозили в реанимацию, а потом я согласилась и приехала сюда за новой средой. Та, первая, домашняя, была здоровой, но я из нее выросла. Вторая, элитная, оказалась зараженной наркотиками – наркоманской. В этой, лечебной, я уже месяц, здесь все без прикрас, и это мне нравится. Спасибо…
- Спасибо, Настя, вот именно: семья благополучная и добропорядочная… Но вот возможность заразиться чуждой хворобой недооценили, а ведь наркотики и пьянство в человеческом, в нашем обществе, вирусы давнишние, и они, конечно, мутируют – обновляются.
- Кроме воспоминаний о муже и наркотиках, действуют на меня “памятные места”, – вступила я беспардонно. – По городу хожу и езжу, и как только оказываюсь в районах, связанных с употреблением, начинаю всматриваться, порой взгляд не могу отвести, влечет меня туда неведомая сила. Влечет, даже если я знаю, что нет там уже ни людей тех, ни меня самой, я и не вспоминала про этот двор, дом, окно, подъезд давным давно, но вдруг как нагрянет, навалится память, а вместе с нею – влечение и страх одновременно!..
Ноги, конечно, идут мимо, и маршрутку я не останавливаю, справляюсь, но приступы такие со мной нередки.
Мне важно, как это происходит у вас, ведь многие ходят в отпуска, а некоторые уже живут в реальной среде?
- У меня такое до сих пор, – впервые за встречу откликнулся Глеб. – Но только связанное с местами, где я играл. Еще до поступления сюда я часто ездил по городу в машине с мамой и, конечно, на ходу из машины не рвался, но когда видел заведения с бывшими игровыми автоматами, замаскированными под “лотерейку”, узнавал их издалека. Мне даже не нужно было вглядываться: я видел внутренний полумрак и будто уже был там, где знаком мне каждый звук и даже запах – почему-то сырости. Я здесь уже двадцать дней, и влечет эта сила меня только туда, наркотики мне в голову не приходят, а вот игра – очень часто. Можно, я выйду? – спросил, расстроившись, Глеб и покинул комнату.
Ведущий не вмешивался, он отпустил занятие на естественный ход событий, созданная атмосфера общей вовлеченности держалась устойчиво, никто не отклонялся от принятой позы и, казалось, что даже дыхание у всех синхронное. На какой мысли концентрировался каждый, значения не имело, я это знала по себе, потому что несколько раз уносилась вслед за своими личными ассоциациями, переживания мои меняли окраску, но я была именно в них все это время. Осознавая все происходящее здесь, я была далеко-далеко отсюда…
- О чем тебе думалось, Леночка? Там, в мыслях, кто из близких людей был рядом с тобой? Как ты себя чувствовала и где было одиночество, на которое ты жаловалась в начале встречи?..
- Бабушка была и дедушка, мы вместе ходили в театр смотреть балет и еще в парк, я у них ночевала, и у меня была там, у них, волшебная кровать, на которой снились волшебные сны. Иногда я заказывала сновидения сама, я как-то приспособилась, и они ко мне приходили: я могла летать – у меня получалось... я выступала на театральной сцене, и мне хлопал весь зал... не помню, пела я или танцевала, но хлопали громко.
Во сне меня хвалили родители, говорили, что я молодец и умница, хотя в жизни эти слова мне говорил именно дедушка. Они оба умерли – сперва он, а потом и бабушка. Вот об этом я думала, и пока они были рядом, чувствовала себя хорошо и одиночества никакого не знала…
- Спасибо, Лена! Встреча наша подходит к завершению: все же, наверное, самыми близкими для нас являемся мы сами, хотелось бы очень, чтобы так было... Чтобы лучше себя понимать и враждовать с собой меньше и любить больше, в меру, конечно... Чтобы с самим собой общий язык иметь и от двойственности не потеряться, и у наркотиков помощи не просить. Знаю ли я себя и что я могу сказать о себе, о своем характере?..
- Лично у меня характера нет вообще, – взял слово Дима. – Я не знаю, чего хочу, и, как я ни пытаюсь найти название своему хотению, все равно в итоге я употребляю наркотики, может, я именно этого и хочу, может, это и есть моя цель, но тогда получается, что я целеустремленный. Раз я делаю только то, чего хочется мне, не считаясь с мамой, женой и другими родственно близкими людьми, то я – настоящий эгоист… Больше ничего говорить не буду. Спасибо.
Я пока молчала, интересно было, какими словами – уж не до терминов – ребята будут давать характеристику своей персоне.
- Характер у меня был, я это знаю! – заговорила Лиза. – Я ломала свое "хочется" через колено в учебе и в спорте. Никогда не списывала на экзаменах, все работы в институте делала сама, в стюардессы попала честно, прошла обучение, сдала нормы и участвовала в конкурсе – нас отбирали, из двадцати взяли пятерых. Думала, что и с наркотиком справлюсь, буду управлять дозами и перерывами с помощью здравого смысла. Не учла, что с потреблением первой дозы смысл становится уже не здравым – наступает безумие. Смысл в наркотизации один: употреблять и обеспечивать регулярность приемов – другого ничего нет.
- Весь мой характер - это баранье упрямство, – сказал Виталий. – Я могу упереться, даже когда это невыгодно, когда я что-то теряю. Начнут заставлять – я упрусь, уйду в себя, надуюсь обидой чуть ли не до слез, а если попросят, могу даже улыбнуться и постараюсь сделать, что смогу. Иногда я уступаю, но только тем, кому доверяю как профессионалам, кого уважаю. А так я добрый, трудолюбивый и влюбчивы, – говорил Виталий, все время глядя в сторону Ведущего, хотя и без того было понятно, кого он имеет в виду.
- Спасибо за доверие, хотя о многих подробностях я узнаю от тебя постфактум – “после всего” – особенно, о связанных с влюбчивостью. Спасибо! Продолжаем, пожалуйста…
"Неужели выскажутся все участники?" – подумала я и опять погрузилась в раздумья. Вспомнила, что первые два месяца я даже не слушала, о чем люди говорят, только потом, позже, стала замечать сходство их проблем со своими. Все пришли из “движухи”, а уходить всем к людям в обычную, трезвую, наверное, тяжелую, а, может, и скучную жизнь. Это сейчас я вижу и знаю, что с наркотиками жизни никакой не было – был мираж в пустыне. Все стало настолько очевидным и бесспорным, что аж обидно – ну неужели я не видела?! Вот точно говорят: "женщины любят ушами!..."
Слова попросил пришедший на занятие выпускник, имени своего он не называл – присутствие гостей было оговорено, разрешалось одному из бывших пациентов, заранее согласовав, быть на “группе” и участвовать в обсуждениях.
- У меня вот что – начал гость. – Я нередко участвую в обсуждениях других людей, участвую активно своим угодливым согласием с плохостью отсутствующего третьего человека. Делаю это весьма живо и старательно поддерживая инициатора пересудов и обосновывая его правоту, обнаруживая у жертвы нравственные и физические недостатки в его поведении и поступках. Все эти разговоры происходят в разной форме с использованием всего запаса гадких и благородных эпитетов, многое в них я произношу с усердием и даже с упоением.
И вот на днях произошло такое. Едва закончив порочащий разговор с соседом и выйдя из подъезда на улицу, я встретил человека, о котором только что говорили, и искренне обрадовался встрече. Поболтав с ним с интересом и удовольствием, я вдруг прозрел и ощутил кожей, что я за человек…
Теперь могу сказать по теме: характер у меня гнилой – хитрый, подлый и подхалимский. Замкнутый круг моего характера отображает карусель злобных излияний – и, может быть, именно поэтому жена собралась от меня уходить?..
Сперва мне стало страшно, а потом я обрадовался, что, наконец, впервые в жизни я это увидел так ярко и отчетливо. Теперь я себя знаю и надеюсь, что буду видеть себя со стороны. Спасибо всем большое, мне было очень нужно рассказать об этом открытии именно здесь, где три года назад я начинал знакомиться с самим собой!..
- Спасибо! Все, что ты сказал, очень ценно для меня, я и сам испытал сейчас сложные чувства... Приходи, когда будет потребность: правила ты знаешь... – как-то аккуратно и даже осторожно завершил его откровения Ведущий. – Пожалуйста, кто еще?..
- Характер у меня сильный – это показало время, – начала говорить самая опытная из нас в трезвости и работе над собой Валентина. – Когда я употребляла порошок, мне не раз приходилось преодолевать страх в отношениях с милицией и торговцами, жесткие были ситуации, но духу у меня хватало. Не буду рассказывать детали, но была я в сложных переговорах, причем, абсолютно трезвая, и от меня им так и не удалось ничего добиться.
Пришли трезвые времена, здесь в лечебный отпуск я пошла не через тридцать дней, как установлено правилами, а через четыре месяца – понимала, что за пределами Центра могу себя обмануть. При первой возможности я поступила в Академию собственными стараниями. Я много занималась, лекций не пропускала и делаю это до сих пор. Учебу эту продолжаю, и параллельно начала обучение психологии и психотерапии в другом институте.
Ничего без труда, воли и веры не дается – теперь я в этом убеждена! – закончив, она глянула в сторону Ведущего и открыто улыбнулась.
- Спасибо большое, продолжим…
- Вот у нас, как в футболе, есть линия ворот, и никто через нее не уходит, хотя ворота в первой половине дня открыты настежь. Я думал, что буду здесь за семью замками и под пристальным надзором, и меня просто поразило, что я в этом вопросе как будто никому не нужен. Я сам никуда не ухожу, и чем дольше я здесь, тем больше понимаю, что становлюсь нужным самому себе.
- Я много раз хотел спросить у ребят и у Вас, почему так происходит, но не спрашиваю – боюсь выглядеть глупым, тщеславие свое не хочу тревожить. Это ведь тоже характер: не понимаю, а признаться не могу – так и выпишусь в неведенье. Трудности свои переношу в одиночестве и всегда держу себя гордо, слабости не показываю, – неожиданно искренне объявил Игорь.
Выступление гостя оставило во мне нехороший осадок: в его словах я часто узнавала себя, и выступления Игоря почти не слышала. Занятие продолжилось, и я вновь оказалась здесь и сейчас. Решив, что буду говорить последней, и скажу, как получится, не только о характере, я продолжила наблюдение за другими.
- Я считаю себя решительной, смелой: сперва делаю, а думаю потом, и то – не всегда. Еще мне кажется, что я заполошная, говорю быстро и поступки часто необдуманные, особенно, если меня прогневили. Злюсь постоянно, особенно на папу, с чужими я мягче и улыбаюсь. Наркотики сделали меня скандальной, взбалмошной психопаткой, но все же я хочу быть добрым и надежным человеком, – сказала месяц назад поступившая Настя.
- Я удовлетворён тем, что разобрался с алкоголем, не только многое понял, но и влечение к нему ушло и смысл выпивки исчез, и слова "виски, коньячок, текила" потеряли звучание. Но вот один вопрос остался: в расцвете творческих сил я пристрастился к наркотикам, многое перепробовал, и вкус к ним у меня появился, и место они заняли в моей жизни обогащающее, я прямо как заново родился, и талант во мне стал открываться все ярче и настойчивей.
Довелось мне в те годы вдыхать кокаин, и вот эту память я извести не могу, да и не хочется мне с мечтой расставаться!.. Я ведь могу и за границей оказаться – во Франции или в Голландии, например, да мало ли где, и там доступ к желанному снадобью может возвратить меня к употреблению всего “прекрасного” перечня... – поделился с группой самый взрослый ее участник – Олег.
После его высказывания слово взял Ведущий. – Легенда о кокаине не нова, и особое удобство она нашла в мечтах людей, заболевших наркоманией: ее взлелеяли для куража и романтики, наслушавшись, насмотревшись в фильмах и приукрасив прелести опьянения знаменитым наркотиком, разговоры о нем смаковали в компаниях, чуть ли не выдавая себя за кокаинистов. Помню, песня такая была, и в ней слова: “Интеллигент, купите кокаин! Сейчас не время думать о Шекспире!”.
Я думаю, что цель нашей работы здесь – научиться жить трезвыми, и в этом смысле коронованный порошок ничем не отличается от настойки боярышника, которую можно купить без рецепта в любой аптеке. Мечты рождаем мы сами, и в наших силах их развеять.
- Не так все просто, я все понимаю, надеюсь, и это влечение успокоится. Спасибо всем большое, – поблагодарил Олег.
- Устав от алкоголя и наркотиков, я стала не только унылой, но и завистливой: мне себя жалко, возраст к тому же… И еще – женщины, которые хорошо выглядят, а, главное, уверенные в себе, бесят меня по- особенному. Я к ним цепляюсь, задираюсь, тех, кто моложе, поучаю и воспитываю. Узнаю порой за собою враждебное отношение к людям, и от этого мне жаль себя еще больше. Я знаю, что это – прямой путь к срыву, к старому моему утешителю – алкоголю, но вот так нетерпимо выглядит мой характер сегодня, – высказала Наташа.
Слово взял Юра: – Я вижу в своем характере тщательность и аккуратность, педантичность и свойственную ей нерешительность. Вижу стремление доводить каждое дело до конца. Пока живу один, с делами домашними справляюсь. Союз с женщиной планирую, хочу иметь и семью и детей; хочу вести себя правильно и праведно. Никуда не спешу, надеюсь, что спокойная жизнь надоест мне не скоро. С наркотиками, которые я никогда не любил, о чем уже упоминал, я свое будущее не вижу, а от тоски меня спасет и уже спасает работа, которая мне нравится, и еще работа над самим собой... Спасибо.
- А как, Лена, на твою жизнь, на твою историю влияет характер? Что ты о нем, о твоем оттиске скажешь? – очень лично спросил Ведущий.
- Я бы с удовольствием промолчала, но нельзя: ведь я сама у группы помощи просила... Я самонадеянна, безответственна, нуждаюсь в общении и опеке, в людях неразборчива; прилипчива, и все возвращаюсь мыслями к Валере. Бесхребетная и зануда, короче, инфантильная и изначально зависимая. Моя жизнь зависит от того, какой мужчина будет рядом, а я знаю, какой: такой же, как я сама – никудышный.
Добавить мне больше нечего… Я очень благодарна всем участникам и Вам лично.
- Наше сегодняшняя встреча завершается, каждый вложил в эту работу все, что счел возможным проявить словом, вниманием и настроением. Каждый возьмет из нее то, что подошло его сознанию и не только; многое из того, чему сопротивлялся, чего не хотел слышать и видеть и то, о чем вспомнит не сразу…
Моим делом было организовать беседу так, чтобы никто никому не мешал ни разговором, ни взглядом, ни вздохом.
Моя главная задача как ведущего: не мешать участникам не только слушать других, но и в первую очередь сделать так, чтобы наш мозг вот здесь, на людях, услышал наш собственный голос.
Приглашаю участников завтра в такое же время в этот зал. До встречи! Всем спасибо! Группа закончена.
Я вышла на улицу, нигде не задержавшись, и направилась домой, к маме. Мы очень долго говорили с ней, перебрали все детство и то хорошее, что было до пресловутого Нового года. Я ведь могла сказать Валере, а это был именно он, что мне, мол, и так весело, и продолжить танцы с компанией, с ребятами – но, видимо, судьба…
Мама рассказала мне о своих родителях – бабушке и дедушке, об их судьбах, о болезнях и о многом другом. Разошлись под утро. Папа робко заглядывал и, удовлетворенный нашим родством, уходил, не вмешиваясь.
Мы вместе плакали, а потом смеялись, выпили ведро чая и съели оказавшиеся кстати маленькие пирожочки с творогом и с вареньем.
Под утро, поцеловавшись, обе пошли спать.
Такого разговора в нашей жизни никогда не было... такие разговоры самых близких людей, наверное, бывают один раз в жизни…
На следующий день я пошла к Валере, туда, откуда совсем недавно уходила. Позвонила в дверь, он открыл, поздоровались, он пригласил в комнату, но я прошла на кухню. Присели на привычные места. Помолчали. Выглядел он неплохо, в квартире ничего страшного я не увидела.
- Я пришла сказать, что без тебя не умерла, жить можно, но я хочу жить с тобой. Ты – мой близкий человек и, много говорить не стану, в отделении тебя ждут. Ведущий и ребята тебя примут, ты, главное, приди, сегодня или завтра...
- Ты, Леночка, не спеши… Знаешь, за эти дни я многое понял – наркотиками мы свою любовь убивали, и не только свою – еще и всех кто нас любил. Топили ее в омуте всех грехов смертных. Вместе с любовью топили и самых близких людей: матерей, жен и детей малых. Возлюбленных своих. Маму мою не вернуть – она ушла навсегда и тебя, Лена, я едва не потерял. К счастью многие наши ребята спаслись, а иные в бреду – в дурмане беспросветном.
Я уже вещи собирал и был как-бы у порога, а тут – ты... Мне Игорь вчера звонил и рассказал про группу. Я набрал, как ты говоришь, Ведущего, и он мне сказал твердо: завтра в три я тебя жду. Так что там и встретимся... А ты на занятия?
- Да, я еще успеваю. – Целоваться не стали, все было впереди.
На этом можно было бы и закончить, но, имея возможность рассказать, как складывалась жизнь у нескольких участников той групповой встречи, я сообщаю. На сегодня по прошествии года – очень важного периода в соблюдении обновленной жизни – картина выглядит вот так...
Валентина продолжает учебу в двух учебных заведениях, в одном из которых в этом году защищает диплом. С молодым человеком у них все в порядке, он работает и учится; дочь ее подросла, и они дружат.
Виталий выписывался, что-то у него не пошло, и он по-прежнему в отделении, правда, не употребляет и даже имеет возможность сочетать лечение с работой. О себе заботится, выглядит хорошо, на занятиях говорит искренне и бодро.
Лиза полгода назад завершила лечение, выписалась и улетела жить к своей тетушке, живет теперь вдали от родного города, у нее есть жених и очень скоро сын Кирюша тоже будет жить с ней, а там, может, еще и дочь родит.
Юра успешен в работе, его повысили, пока не женился, но имеет прекрасные отношения с коллегами и соседями женского пола. Занимается собой, ведет здоровый образ жизни и регулярно общается с Ведущим: по воскресеньям проводит занятия в отделении с выпускниками. Мама им довольна, а он доволен жизнью.
Игорь встречается с девушкой, в отделение приходит изредка, много работает, хорошо зарабатывает. Иногда заходит к нам с Валерой чай попить. Он много читает и выглядит очень прилично, и вообще парень он видный и образование у него интересное – он геофизик.
Олег за границу не ездил и встречи с кокаином у него не было. Трезвость он хранит, иногда приходит к Ведущему пофилософствовать. В общем, у него все хорошо.
Глеб деньги не проигрывает, живет трезво, где-то за границей учится.
О Диме знаю, что живет он там, откуда приехал, а у мамы или с женой и дочкой – неизвестно.
Наташа не откликалась, на связь не выходила несколько месяцев и вот недавно опять поступила в отделение: она очень взрослая и ей очень трудно…
Слышала, что Настя стала риелтором, у неё неплохо получается и родители довольны, а мама ей помогает, занимаясь ребенком.
Специально сведений обо всех я не собирала, но общение с ребятами по телефону или в сетях все равно происходит, и для меня то, как у моих однокашников идут дела, далеко не безразлично.
Со времен того памятного занятия многое в моей жизни поменялось. Мы с мамой вновь обрели друг друга, теперь рядом с ней и с папой я не чувствую себя одинокой, мы общаемся по телефону, часто видимся, да и живем рядом.
Валера именно тогда вернулся в отделение и пробыл там четыре месяца, ни наркотиков, ни алкоголя теперь не принимает. Я дождалась его выписки и вернулась к нему. Теперь опять живем вместе, а к Новому году поженимся – ведь мы и познакомились в новогоднюю ночь.
Конечно, я благодарна Богу и судьбе, и всем людям, которые вернули мне счастье, а то занятие, на котором так внимательно наблюдала и чувствовала каждое слово, помню и смотрю иногда прямо в своей собственной памяти, как фильм, даже могу какой-нибудь эпизод повторить. Все помню, и особенно – как заботливо обращался ко мне Ведущий.
Вот, пожалуй, и все, чем я хотела с вами поделиться.
19 июля 2016.