Дети: и Мариночка, и Ксюша сразу, вместе слегли с ОРЗ. Накануне, пока их мать была на работе, отец взял девочек с собой на стадион, смотреть матч по футболу. Моросил мелкий, весенний дождичек. Что, для взрослого казалось ерундой, для детей пяти и двух лет, оказалось настоящим бедствием. Шапочки промокли насквозь, а отец, болея за свою команду настолько рьяно, даже не подумал, что для детей такая погода чревата последствиями. Ночью поднялась температура под сорок у обеих, вызвали скорую, и Катя - мать их, попала с девочками в детское отделение. Пролежав там две недели и получив необходимое лечение, Маришка, старшенькая, вполне была здорова, с Ксюшей дело обстояло совсем иначе. Всегда такая весёлая, краснощёкая и активная, девочка вела себя теперь далеко не так, как раньше. Она не веселилась, не бегала по палате вместе с сестрой, а сидела у матери на коленях и тихонько грустила. Ничего даже вкусненькое, её не прельщало, а она была любительница покушать. Кожа у неё стала, какой - то серой и безжизненно тусклой.
Катя не раз обращалась к Вере Петровне, детскому врачу, но та говорила в сердцах: Вы мамаши теперь очень грамотные стали, много знаете, да не правильно детей своих воспитываете. Не умничайте очень, и всё будет хорошо. Сама же, никаких специальных лекарств не приписывала, кололи банальный пенициллин и больше никакой помощи, ребёнку не оказывалось. Катя наседала на неё. Вы хотя бы сказали то, что с моей девочкой? Может, какое-то лекарство особенное нужно, у меня брат двоюродный в Москве, мне достанут. Это было время восьмидесятых, когда на всё, был дефицит. Но Вера Петровна только зло хмыкала. Да, достанут тебе, как же, держи карман шире. А не хочешь, если девочка твоя, в раз сыграет в ящик? Вот и все твои связи. Толстая, наглая, она приносила со своим обходом, только негатив и Катюшу это настолько нервировало, если не сказать, злило.
Она ревела ночи напролёт от безысходности, но как только наступало утро, она вновь подступала к врачу. Просила, ругалась с ней, наконец, требовала, чтобы та, приняла какие - то эффективные меры, для помощи её дочке. Но та была не пробиваема, отвечая Кате, что лечение ведётся по всем правилам, а ей просто нужно заниматься со своими девочками и не лезть туда, в чём она, ничего не понимает. А чаще всего, она просто игнорировала настойчивую мамашу, проходя мимо и даже не останавливаясь с ней, для разговора. Когда же Катя заходила к ней в кабинет, для разговора, та ссылаясь на неимоверную занятость, отсылала её в палату. Подружки, приезжая проведывать их, говорили Кате: Да привези ты ей гостинец, ты что, не видишь, чего она добивается? Она же, чуть не напрямую, говорит тебе об этом, через своё поведение, а ты сопротивляешься. Ну что ты хочешь, обух плетью перешибить? Но Катя упёрлась на своём. Надоело всем гостинцы носить, здоровье у нас вроде как бесплатно дают, или же не так? – возмущалась она.
Старшенькую её выписали и мама Кати забрала её к себе. Муж работал, поэтому домой Маришку взять не мог, Катя же сдаваться не собиралась. Она пошла к главврачу и стала просить, чтобы ей дали направление в областную детскую больницу. Тот, недолго думая, дал команду Вере Петровне, которая находилась тут же и вся исходила ядом. Направление Кате дали и уже на утро, следующего дня, они с Ксюшей ехали в областной центр. Там их очень хорошо встретили. Пожилая женщина, детский врач, осмотрев её девочку, ещё не заглядывая в карточку, поинтересовалась: А вы случаем не из N- ского района, оттуда всегда привозят таких запущенных детей? Видно врач там не очень компетентный, надо бы съездить как - то с проверкой, посовещалась она со своей медсестрой.
Да, мы как раз оттуда,- сказала Катя и горько разрыдалась. Вера Петровна сказала, что моя девочка, умрёт. Ну, это глупость, самая настоящая, - сказала доктор, у вас просто, анемия, не хватает в организме железа. Сейчас я положу вас в отделение: проколем витаминчики, феррумлек(железо). В рацион питания введите: яблоки, гранаты, шоколад ; очень хорошо, телячью печёнку бы. Слегка не доваривая, прокрутите на мясорубке и добавляйте во все блюда без исключения, кроме, конечно же, сладких и молочных. Ну, это, конечно же,дома будете навёрстывать упущенное, а здесь мы поможем вам, через препараты. Да мы с вами, в раз поможем вашей крохе и, не плачьте вы, пожалуйста, это не намного сложнее ОРЗ. Всё будет хорошо, вот увидите, я даю вам полную гарантию.
Катя, повеселев от таких слов врача, пошла в отделение. Ей выделили место в палате, но сразу же, предупредили, что девочка её не грудного возраста, поэтому мамаше придётся потрудиться на благо отделения. А то: мыть полы, помогать получать бельё, отвозить грязное бельё в прачечную. Да много чего надо было делать, но она была согласна на всё, лишь бы только помогли её крошке. Дежурить приходилось два дня в неделю, а уж, какую работу выполнять, это зависело от старшей медсестры, как приглянешься ей, туда и пойдёшь. Катя выполняла любую работу, а за это, ночью разрешали остаться в палате с ребёнком, постелив на стульях. А что? Два стула возле детской кроватки и у тебя отличная софа, а если тебя это не устраивало, можно было пойти в специальную палату для мамочек, в конце коридора, метров за пятьсот от палаты малышей. Если же тебе это не подходило, то вариант со стульями, был самое что надо.
Катюше было лучше находиться рядом со своей девочкой. Та уже пошла на поправку, но ещё оставались некоторые нюансы, которые нельзя было упускать из вида. Вдруг ни с того, ни с чего могла подняться температура, особенно к ночи и Ксюша горела в жару, а потом этот жар, спадал сам собой, и опять было всё нормально. Нельзя передать чувства матери, когда страдает её ребёнок, а она бессильна помочь, чем либо. Катя металась от одной сестрички к другой, потом к дежурному врачу. Она, рыдая, просила помочь её девочке. И они, конечно же, помогали, как могли. Делали нужные уколы, ставили капельницы, успокаивали, как могли, саму мамочку, которая просто заходилась от слёз, глядя, как горит в жару её кроха. Но, вот проходило какое - то время, температура спадала. Катюша молила господа, чтобы этих моментов больше не наступало. Ксюша же веселела, опять принималась играть куклами, или же, слушала сказки, что читала ей мама. А- то, рисовала карандашами картины, смысл которых, понимала только она. Врач, приходя на обходы, ничего странного не находила и считала, что с девочкой, всё в порядке лечение проходит по всем правилам и причины для волнения никакой нет. Но для врача, дочка Катюши была одной из пациенток, ей же, она была кровиночкой, вот поэтому-то, она каждую ночь лежала или сидела, у её кроватки без сна, и переживала за исход лечения.
Господи помоги! Боженька миленький, ну сделай так, чтобы моя кроха выздоровела. У неё разрывалось сердце от этого горя, свалившегося на её дитя. Да, ведь и дома, вторая дочка. Как она там? Хоть и живёт она у родителей Кати, а всё равно волнуется мать за неё. Скучает. У каждого ребёнка должна быть рядом мать, только тогда он полностью счастлив. Ситуация, не давала ей, быть рядом с Мариной, старшей дочкой и поэтому её сердце тоже рвалось на части, ещё и от этого. Почти все ночи напролёт, она не могла уснуть, переживая все свои напасти и проблемы.
И вот, чаще всего сидя на «супер софе», около кроватки своей дочки, она почти, да даже не почти, а каждую ночь, слышала плач ребёнка в соседней палате. Плач этот был громким и долгим, иногда всю ночь напролёт. Если же плач прерывался, то только посредством, какой ни будь из дежуривших медсестёр, Катя это определяла по голосам, она уже различала их. Сначала, ей было не совсем удобно, спрашивать об этом. Другие мамочки, как и она, находящиеся при своих больных детках, тоже ни чего толком не знали, что это за ребёнок, что плачет и плачет по целым ночам. Потом, как это бывает в больницах, то шоколадочкой угостишь сестричку, то на чай с пирожными пригласишь и вот таким образом, Катя и выведала тайну отделения. Ребёнок этот, Вовка, ему три годика. Отказной он, но живёт почему-то в детском отделении. После того, как его мамаша отказалась от него, его из роддома перевели в детскую больницу, долго не заживала пуповина. Вот после этого пупочка, он уже три года находится в этом отделении. Зав отделения, Елена Дмитриевна, женщина добрая, внимательная и коммуникабельная, правдами и неправдами, как то сумела его продержать в отделении столько лет. Дежурившие сестрички были его мамами и няньками. Они кормили его, одевали, гуляли с ним по улице, если позволяла погода, и выпадало свободное время во время дежурства. А самое главное, конечно же, если было желание.
Елена Дмитриевна всё надеялась, что мамаша его образумится и вернётся за ним, но шли годы, а воз,( Вовка) всё находился в их отделении. Елена Дмитриевна глядела ещё дальше. Она надеялась, что вдруг, какая – ни будь мамочка одного из деток, что лечились в её отделении, захочет усыновить ребёнка. А что тут такого, всякое бывает, в общем, всё работало на малыша. Елене Дмитриевне очень жалко было Вовку, и она не хотела переводить его в дом малютки. Ну, кому они там нужны, эти отказнички? Если уж, их мамы отказались от них, так что же обижаться, на совершенно посторонних для них людей. У всех свои дети, свои проблемы, а эти забытые и богом, и людьми крохи, только повседневная работа, для нянек, воспитательниц, поваров. И нужно иметь очень доброе и отзывчивое сердце, чтобы уделять этим беднягам, хоть чуточку больше времени, чем положено по уставу. Тут же, Вовка находился всегда под её неусыпным наблюдением. Да, и если её не было на работе, по какой - то причине, все медсёстры знали, что малейшее разгильдяйство с их стороны, в отношении этого мальца, будет каким - то образом, узнано строгой, но справедливой заведующей. Как, то: Не вовремя покормили, не погуляли, не искупали. Тогда уже, пиши, пропало.
Таких казусов было минимально, но всё же, иногда случались. Но, не смотря, ни на что, медсёстры очень уважали свою, "мамочку", так они называли Елену Дмитриевну за глаза. Она была очень строга, но и справедливая, как никто. Не дай бог, если бухгалтерия, что-то напортачила, и её девочкам, вдруг не на числили, положенного. Ну, например премиальных. Или за выслугу лет. Она тигрицей кидалась, на растяп, и горе было тому, кто посмел, это сделать. И, вообще, к ней можно было обратиться, по любому вопросу и мало кто уходил от неё, без положительного результата. Будь это вопрос по работе, или же чисто личного характера. Лишь бы это было в её компетенции. Да иногда, она могла и через головы вышестоящего начальства перешагнуть, если конечно же, это того стоило. Очень часто, сама Елена Дмитриевна, иногда даже в ущерб своей работе, гуляла с Вовкой, по больничному двору, или же занималась с ним в своём кабинете. Почему, она опекала этого малыша, знала только она. Но она не считала нужным, открывать этот секрет, до поры, до времени.
А вот в скорости, Катюша и воочию, увидела, этого таинственного Вовку. Когда она проходила по коридору, дверь в соседнюю палату была открыта. Прямо у самой двери, в детской кроватке стоял маленький крепыш. Волосики тёмные и кучерявые, крутыми кольцами спускались на детскую шейку. Огромные карие глаза, в обрамлении густых тёмных ресниц, носик пуговка, красивые бровки. Ямочки на щеках, малюсенькие ножки и ручки тоже в ямочках. Смуглая кожа, очень гармонирующая с цветом волос и глаз. Он был, сбитенький весь, такой, как грибок- боровичок, да даже больше походил, на шляпку, этого гриба. Рот, какой, понять было нельзя. Дежурившая, в это утро, медсестра Нина, не очень симпатичная девушка, с громким и по-мужски густым голосом, запихивала ему в рот кашу, и прямо рокотала: Ну, ешь, ешь же ты, наказание господне. Смена моя уже закончилась, а я всё валандаюсь с тобой тут. А дома, свои рты ждут. Он, не успевал проглатывать, давился, но молчал и только из его широко открытых глаз, сыпались градом слёзы. Кате самой до слёз стало жалко этого оловянного солдатика, и она спросила разрешения у заведующей, взять шефство над Вовкой. Та с радостью, которую и не скрывала, разрешила опекать ей, их сына – полка. В знак одобрения, она даже Катю от дежурств освободила. Её с дочкой перевели в палату Вовки, дали кушетку для неё и крики в ночи прекратились.
По жизни человек с мягким, отзывчивым сердцем, она привязалась к этому малышу, как к своему ребёнку. Она окружила его заботой так же, как и свою доченьку. Рассказывала им сказки, посадив себе на колени, друг против друга. Кормила их по очереди, чтоб не сердились и не хныкали. Раз одному ложку, другой раз, другой. Они как галчата открывали ротики и спешили, кто быстрее. Катя гуляла с ними по больничному двору, взяв их за ручонки. Целовала их миленькие мордашки, волосики, пальчики. Ночью она ставила свою кушетку между их кроватками и держала их за ручки. Если же, вдруг её рука во сне падала, Вовка моментально просыпался. Его рот кривился, готовый выдать громкие рулады. Но Катюша, тут же, брала его на руки, качала, и он сразу же, засыпал, уткнувшись ей в грудь и мягко и нежно, щекоча её своим дыханием. И она замирала от счастья, в такие минуты. Ей было несказанно хорошо с этим малышом, как и ему с такой новоиспечённой мамой. Об одном не думала молодая женщина, к чему приведёт их такая связь. А это было, чревато последствиями.
Муж приезжая, проведать их с дочкой, матерился, по, чём зря, орал на неё, что она тут зажилась, как на курортах. А дом заброшен, огород не сажен, а на улице май месяц. Ты, что забыла, что май кормит весь год? Что в мае потопаешь, то зимой по лопаешь, - искажал, он пословицу, и продолжал, костерить её, на все буквы алфавита. Тогда вспомнишь свои курорты, когда зимой жрать нечего будет. Положишь зубы на полку и будешь ими любоваться, да ещё и дети рядом будут голосить. А, я что, я найду себе, как перекантоваться. Да, и вообще, женат я, или не женат? - кричал он уже на неё в полный голос. Я тебе, что евнух, что ли?- продолжал он накручивать себя. Ну, лежи, лежи себе тут, курортничай, вот останешься одна с двумя детьми, тогда и узнаешь кузькину маму. Катя старалась объяснить ему ситуацию выздоровления их дочки, но он не хотел слушать. Кричал, чтобы она не придумывала причин остаться ещё в больнице и выписывала Ксюху, под расписку. Дома долечим, если что. Да что тут долечивать, вон она уже, как купырик бегает и щёки красные, как помидорки. Что лечить - то? Что лечить? Ищешь причину, чтобы от дома отлынивать? Понравилось, поди, ничего не делать – то? Курортов захотелось? А, может уже нашла тут кого, знаю я вас сучек. Только от мужа на шаг отойдёте, как тут же и кидаетесь под куст, расставив ноги. Гляди у меня, если что, убью сразу. Лучше детей в детдом сдам, а тебя живой не оставлю.
Она же, видя его в таком состоянии, только опускала глаза и молча, уходила к зданию больницы. Буду просить доктора, выписать нас, по быстрее, кидала она ему уже на пороге, и закрывала дверь, чтобы не слышать, очередных оскорблений. Придя в палату, она забирала Вовку у медсестёр с поста. С собой его никогда не брала, боясь ещё большей злобы, со стороны супруга. Она сажала обоих малышей в одну кроватку и долго, долго глядела на них, думая о дальнейшей жизни и глотая слёзы, не заслуженной обиды и боясь ответа, на ещё не спрошенный вопрос.
Вовка сразу чувствовал её настроение. Он гладил её по волосам, щекам и чётко, и ясно говорил: Не плачь мама, не плачь. Вовка побьёт всех, кто обижает тебя. И вытирал ей слёзы малюсенькими пальчиками, и целовал её мокрые щёки. А, она, уже не сумев сдержаться, плакала открыто, почти навзрыд. Слёзы лились из её глаз ручьями, застилали глаза, солили губы, мочили блузку, вот только облегчения не приносили.
Господи! Миленький! Что же наделала я? Зачем впустила Вовку я в своё сердце больше, чем положено? Что же делать теперь? Как быть? Как теперь оставить его здесь, ведь это равносильно тому, что оставить своего, родного ребёнка? Я ведь теперь не смогу этого сделать. Нужно говорить с Шуркой, может он и не будет, против. Может, я просто боюсь, вовсе без причины. Он поймёт, он же хороший. Просто устал очень один там, дома. Навалилось на него всё сразу, вот и ругается. Ну кА, мужик один, уже целых два месяца, тут и не хочешь так закричишь. Не обстиран, не накормлен как следует, не обласкан. Да всё образуется ещё, вот трусиха я, ещё и не спросила, а уже боюсь ответа. Так уговаривала себя Катя, задумав дело, очень и очень важное и трудное.
Она ведь и себе самой, ещё боялась признаться, как следует в том, что задумала. Надо действительно проситься на выписку, надо проситься. А Вовка, как же Вовка - то без меня, ведь он же мамой меня зовёт? Он же не отпускает меня никуда, ухватившись, точно тисками за мою руку. А, я? Как же я без него? Ведь он для меня уже, что и мои девочки, родной стал. Как же я буду жить - то теперь? Как же его бросить теперь, как обмануть и его и себя? Что же наделала я неразумная?
Нет, нет, надо говорить с Шуркой. Он добрый, он всё поймёт. Ведь это же мальчик, а он всё время хочет сына, вот и будет ему сыночек. Он полюбит его, он полюбит, - шептала Катя, и уже с нетерпением ждала следующего приезда мужа. Мы его усыновим, и всё будет хорошо, и всем будет хорошо. Где двое, там и трое вырастут. Да, мы ведь ещё молодые, мы ведь ещё хоть куда. Она прямо воспрянула духом и всю следующую неделю, чувствовала себя именинницей.
Когда муж приехал снова к ним с дочкой, она выложила ему всё, без обиняков. Она волновалась, спешила, захлёбываясь от эмоций и страха, а он глядел на неё и ничего не говорил. Потом, покрутив пальцем у виска, он обозвал её психушечной, и строго выговаривая, просто приказал: Чтобы через неделю, ты была с дочкой дома. И хватит чудить, а то в дурдом сдам, прямо по пути отсюда. Ты же знаешь, когда едем сюда, есть такая остановка, называется Орловка. Вот как раз для таких, как ты, там есть апартаменты. Ты подумай хорошенько. Посмотрев на неё так, что ей стало просто страшно, он вскочил в салон своих «Жигулей» и уехал, не простившись. Не приласкав даже дочку. Он будто с цепи сорвался, так зол был на жену.
Вот и поговорила, вот и открылась, думала Катя и боль, змеёй вползая в сердце, свернувшись клубком, залегла там и уже не отпускала, как ни старалась накормить её молодая мамочка. Она не подавала вида, что у неё проблемы, да и кому они были нужны, кроме неё.
Выписать - то их выписали к выходным, как и хотел муж Катюши. Дочка их была полностью здоровенькая. Она звонко смеялась, бегая с Вовкой наперегонки, по больничному коридору. Кожа её порозовела, румянец играл на щёчках, как и раньше, до болезни. После таких пробежек, или прогулок во дворе, аппетит дети нагуливали отменный, и Катя радовалась за них, и кормила их с удовольствием, и желанием. Всё у них было хорошо, и в пятницу, они могли ехать спокойно домой. Врач пожелала им счастливого детства; да чтобы в больницу больше не попадали,-сказала она и, потрепав, Ксюшу за щёчку, попрощавшись, вышла из палаты.
Катя благодарила доктора, а сама думала об одном. Вовка! Как же быть с Вовкой то? Что же? Как же? Перед самой выпиской, подошла к Елене Дмитриевне. Та,сразу поняла, что к чему. Ты не напирай на мужа очень, подготовь, обласкай,- сказала она Катюше. Пусть он отойдёт от одиночества, подкорми его, отогрей. В общем, приручи снова, а то же он одичал без тебя. Как поймёшь, что время, только тогда, начинай говорить. Если надумала точно, с оформлением помогу. Да и вообще, если что понадобится, и я смогу помочь, буду только рада. Ты только дай знать.
Я ведь вижу, прикипела ты к Вовке, да и он никого больше не видит в образе мамки своей, кроме тебя. Хорошая ты, Катерина, детей не обманешь. Они чувствуют, как собаки, шестым чувством. А с Вовкой, я сама буду это время, пока будешь готова на усыновление. Я даю тебе слово, как мать матери. У меня, ведь тоже дети есть, хоть и имеют уже своих пострелят. Тебе, лет тридцать, или того меньше? А, я уже бабка, а моя старшая дочка, твоя ровесница. Так, что не волнуйся, с твоим Вовкой я найду язык, ты только не затягивай очень. Звони, как дело пойдёт у тебя. Удачи тебе девочка и храни тебя бог, на твоём жизненном пути. Ты хочешь сделать очень непростое, очень трудное и ответственное, но святое дело. Я за тобой тут наблюдала, все эти недели, ты мне нравишься. Терпения тебе и сил, а Вовка будет отличным человеком, я знаю точно. У него и дед с бабой, порядочные люди, и отец его замечательный человек. Про мать многого не знаю. Что- то случилось у них видно в жизни, что Вовка остался один. Но верь мне, этот мальчик, ещё принесёт тебе счастье, ты только правильное направление дай ему по жизни. Ну, да это ты точно сможешь, я это вижу. Хорошая ты женщина, Катюша, вот и оставайся такой всегда. У тебя хватит тепла и ласки, согреть этого маленького человечка, так незаконно обиженного судьбой и дорогими ему людьми. Уж, что у них там случилось, не знаю я. Но верно, это что - то того стоило. Хотя я не смогу их понять до конца, какой бы ни была уважительной причина. Но ты не пожалеешь ни минуты в своей жизни о том, что сделала для этого малыша. Вот увидишь. Ну а мужика уговорить всегда можно, баба найдёт нужную струнку, за которую надо дёрнуть, а главное в своё, в нужное для этого время. А ты, вижу, очень хочешь этого. Ну, что же, удачи тебе,- проговорила она и троекратно поцеловала Катюшу, по русскому обычаю. На удачу, и счастье, сказала она. И ещё, я бы хотела иметь такую дочь. Ну, что же, хорошей вам дороги, а то ведь время уже за полдень. Да пока доедете.
Хотя Вовка спал, как и положено маленьким деткам в дневное время, Катя не зашла в палату. Просто не могла. Боялась. Ведь тогда она не сможет выйти оттуда, без него. Сердце её плакало, рыдало, но она собралась с силами и, забрав свои вещички, и взяв на руки дочку, пошла на выход. Муж уже ожидал её и дочурку, сидя в машине, у главного входа в здание больницы. Когда Катюша появилась в дверях со своей ношей, он не торопился помочь ей. Сидел и ехидно улыбался ей, в открытое окно. Вот так будет всегда, если останешься одна, -процитировал он и нехотя помог, открыть ей дверцу. Ну, слава богу, вижу, ты успокоилась. А то, думал, заехать в аптеку, купить, успокоительных. Вдруг, опять блажить начнёшь, да фортели, как в тот раз выкидывать. Прямо, насильно бы напоил тебя ими,- не сказал, а прямо прорычал он.
Катя же, молча, сидела на заднем сиденье и была вся, в своих мыслях. Дочка, тихонько посапывала у неё на коленях, мать смотрела на неё и любовалась. Щёчки её разрумянились от сна, трепетали длинные реснички. Она смешно причмокивала пухлыми губками, будто сосала соску. Катюша была несказанно рада тому, что с дочкой всё обошлось, что все проблемы позади и девочка их, совершенно здорова. Что едет она домой, увидит старшенькую Маришку, по которой безумно соскучилась. Да и по родителям, и брату, и сестрёнке, не меньше. И вроде бы всё было хорошо, всё налаживалось. Но сердце заходилось от боли, как там Вовка? Спит ещё, или уже проснулся и зовёт свою мамочку? А может, плачет, как он плакал раньше, по всем ночам? Ну не хотела она, чтобы так получилось, ну не специально же. Она даже не заметила, как Вовка стал для неё, родным. Таким же, как её крохи, которых она любила всем сердцем и за которых, готова была в огонь, и воду. Глаза её были сухие, а вот сердце прямо рыдало в голос. Кровоточило, словно рваная рана без перевязки. Как? Что? А, может? Но она сдерживала себя и ещё что-то пыталась отвечать мужу, хотя видела в зеркало, как он несколько раз крутил у своего виска и давал понять ей, что это про неё. Видно отвечала она невпопад, а может, просто так понял, о ком она думает.
Наконец, не выдержав, он прямо заорал, не смотря, что дочка всё ещё спала. Д - а – а – а – а, а ты, и впрямь, повредилась головой- то там, в больнице. Я думал сначала - малость, а теперь сомневаюсь в этом, ты, гляжу я, как следует, свихнулась - то. Ну да ничего, дома в раз вылечишься, когда увидишь, сколько работы тебя ждёт там. Вся дурь, разом вылетит из твоей башки, а то ты там, от безделья, совсем охренела. Ну да ничего, мы тебя мигом вылечим, будешь, как огурчик малосольный. Она не спорила с ним, да даже вообще ничего не говорила. Просто молчала и переживала всё в себе.
Два часа дороги пролетели, как миг, и протянулись страшно медленно. Дочка всё также спала, укаченная, движением машины и лёжа на материнских руках. Кто же откажется, в любом возрасте понежиться на самых мягких, самых добрых, самых ласковых на земле руках? Руках, родной мамочки, самого дорогого человека на земле. А тут ещё и возраст такой, что только и нежиться. А мать, глядя на дочку, радовалась, что девочка их совершенно здорова и ей больше ничего не угрожает. Слава богу, что всё образовалось, а то Вера Петровна, было совсем, добила её своей беспардонностью и невежеством, не сочетающимся, с занимаемой ею должностью. Хорошо, что Катя настояла тогда на своём и поехала в областную больницу, а то ещё, неизвестно, как бы всё, обернулось для них. Эта не компетентность, как врача, и личное хамство Веры Петровны, как человека, могли бы просто погубить их доченьку. А, теперь Катюша радовалась, что они выиграли это сражение.
Доченьки мои любимые, скоро мы будем все вместе и заживём счастливой жизнью. Вот только бы ещё получилось с Вовкой и тогда бы, не было счастливей женщины на свете, чем Екатерина Романовна Пухова. Сейчас доберёмся до дома, сразу же заберу у родителей старшую дочку. Завтра выходной, всех накупаю, постирушку устрою, прибраться надо в доме, а то, небось, помойка, а не дом. Да, что говорить, мужик один дома был два долгих месяца, что уж тут спрашивать. Да и по стряпне соскучилась уже, ведь готовить она умела и любила, а тут вышел непредвиденный отпуск, от всех домашних дел.
Она уже представляла, как наварит и на парит всего, для своих любимых и дорогих. Напечёт пирогов, да ватрушек. А, какое жаркое, она умеет готовить, прямо пальчики облизывает любой, кто попробует его. Девчонки, её подружки не раз попробовав её фирменное блюдо, говорили ей, что оно достойно всяких похвал. И частенько заглядывали на её огонёк, чтобы и угоститься, и скоротать время и ей не так было одиноко, пока муж со своими дружками наматывали круги, на машине. Да не проходили, ни мимо одного пивного ларька. Ну, а её борщ, мог бы стать любимым блюдом, любого гурмана. Хотя, если говорить, о её всех особенных блюдах, то в первую очередь, нужно упомянуть блинчики, что прямо тают во рту, поедающего их. Ну, а если всё перечислять, то не хватит и времени, чтобы всё упомянуть. Тут и пироги с пирожками, со всевозможными начинками, и курники разные, и подливы, и соусы, и отбивные. И котлеты, биточки, крокеты. Благо своё подсобное хозяйство, позволяет всю эту роскошь иметь на столе, хоть и приходится нелегко заниматься им после основной работы. А, сколько сил и времени занимает огород, да ещё же и добраться до него нужно, он в нескольких десятках километров от их жилья? Благо теперь у них есть машина. Да и всё это стоит того, и поэтому она тянет этот воз ради того, чтобы её девочки ни в чём не нуждались.
А сколько всяких салатов она умеет приготовить? Сладких блюд и всякой, всякой всячины. Ей бы в ресторане работать, со слов тех, кто хоть раз пробовал её стряпню, но она была скромным инженером - технологом, по изготовлению тканей. И этим гордилась, и любила свою работу. И ценила её. А, люди, что работали под её началом, уважали её, да и начальство не забывало, когда нужно было о ком - то статью ли в газету, или премию в конце месяца выписать. Все знали кому, и о ком. Но всё это было заслуженно и заработано великим потом. Да и просто, много людей в их небольшом городишке, с преобладанием частного сектора в старой части города, уважали, эту приятную во всех отношениях женщину. Частный дом был и у Пуховых, его построил отец Катюши. Конечно же, если быть честным до мелочей, Александр помогал ему немножко, а вот гордился этим, будто сам построил, один. И всё у них было неплохо. Вот только супруг её, богоданный, всё сердится на неё, да называет, без царя в голове. Всё хочешь всех накормить, да всем угодить? Всех обогреть, да уберечь? Нет, не тем ты занята жёнушка. Нужно жить только для своей семьи, сколько тебе, талдычить - то ещё?- неоднократно выговаривал он Катюше.
Вроде, как и не дура ты, и детей вон я тебе настрогал двоих уже, и пора - пора бы за ум взяться, ан, нет же. Всё юродствуешь, всё блаженную из себя корчишь. А, может и не просто так это? Может этим то, ты и берёшь всех тихоня, - изгалялся словесно, он над женой. Всё никак ты не угомонишься, милая моя, словно ты ещё необъезженная кобылка, так ведь давно это уже случилось. А, может тебе не хватает узды покрепче, да кнута по длиньше? Не пойму я ещё точно, ну да за этим дело не станет, если причина в этом. Это мы разом сварганим, - скалился он, распивая пиво со своим закадычным, дружком Генкой. Отвратным, и последним в их местности, негодяем и дебоширом. В общем, где пьянка, там Генка, где драка, да дебош, там тоже обязательно он присутствует. И, иногда казалось, что он двоится, или троится, так много его было, везде и всюду он поспевал. А, ведь не нами придумано, с кем поведёшься, от того и наберёшься.
Скоро только сказка сказывается, но вот и их поездка, наконец - то закончилась. Не заезжая домой, заехали за старшенькой дочкой. Ох, и обрадовалась же мамке та, кинулась на руки, хоть и не кроха уже. Шестой идёт. Александр и в этом нашёл изъян. Вот, что значит девки, по матери соскучилась, а об отце и думать забыла. Катя переглянулась с родителями, но ничего не сказала, только попеняла мужу: А, папка - то, проведал хоть раз дочку? Нет,- ответила она за него. Вот она и обиделась, правда же доченька? - прижимая Марину к своей груди, улыбалась она мужу. Ну, ладно, ладно миритесь, да и домой. Родителям пообещала заскочить на днях, да те и сами понимали всё, и не нагружали дочку ненужными проблемами. Живы девчонки их, да ещё и здоровы, и вся семья в сборе, так чего ещё желать. Слава богу! А, увидеться, ещё успеется, не на другой же планете живём. Всё образуется. Но гостинцев успели всё же подкинуть, в виде плюшек, ватрушек и всякого такого.
Устроившись с детьми в машине, Катюша светилась от счастья. Наконец - то они все дома и всё у них хорошо. Не всё, конечно же, но в принципе. Она подумала опять о Вовке, и набежавшая слеза, застелила ей глаза, но она, справившись со своими эмоциями, улыбнулась и стала тормошить своих девчонок, притихших у неё на коленях. Сейчас я вас накормлю, напою, накупаю, да и спать уложу. А, ублажу, пропустила, лыбился муж. Да и ублажу, ублажу,- говорила Катюша, а сама продолжала думать об одном. Мамка, это конфет дашь, да? - уточняла старшенькая. Да, да. И конфет, и пирожных. Сейчас у нас всё будет хорошо, - говорила Катюша и прижимала девочек к себе, словно курица наседка, подгребая под себя цыплят. Дома бегала, как заводная: пока готовится ужин, она моет посуду, что скопилась прямо горой на кухне. Конечно же муж брал новые тарелки, чтобы не мыть за собой. Затем намыла до блеска полы, прибрала в доме. Колонку включила, греет воду, чтобы всех намыть, да и сама уже не могла больше терпеть. Два месяца, по настоящему, не мылась, как хотелось, кожа уже, как у того ёжика из мультфильма, чешется и зудит. Волосы потускнели. Сейчас, сейчас у нас всё будет хорошо, мои любимые, повторяла она, пока девчонки возились со своими куклами. Соскучились девчонки и по куклам своим, и друг по другу. Они говорили без умолку, и прижимались друг к другу, выказывая этим, что рады быть вместе. Муж общался с соседом Виктором Андреевичем, пожилым пенсионером, всегда выручавшим его, в любой ситуации, кроме дел связанных с выпивкой.
Тут сосед прямо стервенел. Сам не пил, и не любил выпивох органически. Сколько раз стыдил он Александра, за его непотребное поведение, в пьяном угаре. Да и Генке, дружку его доставалось от Андреевича по первое число. Хотя, говорят: Дураков и пьяниц, как и горбатого, только могила исправит. Но он, всё же при каждом удобном случае, пытался образумить этих буянов, пока они ещё на земле были. Уж больно жалко ему было жён, этих бессовестных дебоширов. Каждый, сам кузнец своего счастья, а вот живущие рядом с ними, за что же страдают? Но этих дуралеев, ничем нельзя было пронять, ни кнутом, ни пряником. Вот и теперь, сосед выговаривал Александру, что не бережёт он свою Катерину, а она ведь золотой человек у него. Береги её, береги её Шурка, другой такой нет. Плохо, если ты это поймёшь, когда уже будет поздно. Поэтому, послушай меня сейчас, прошу тебя просто, как мужик мужика.
Но Александр, на эти его слова только хмыкал и уверял пожилого соседа, что опасения его напрасны и Катька его, от него никуда, и ни за что не денется. Ну, кому же она нужна, с таким хвостом, какой у неё? Двое девок, это хвост, я тебе скажу и не маленький. Да, это не хвост даже, это хвостище. Разве ты не согласен? - допытывался Александр и, похохатывая, и сплёвывая, сквозь зубы, он вертелся в разные стороны, будто рисуясь, и похваляясь своей внешностью. Мол, разве от таких, как я, уходят? Нет, это не наш случай.
Но Андреевич не собирался, долго с ним разглагольствовать на эту тему, и любоваться им, поэтому нашёл предлог, закончить этот никчёмный на его взгляд разговор, по быстрее. Когда супруг вернулся в дом, у Кати уже всё блестело и сверкало чистотой в доме. Во дворе тоже, вся птица была накормлена и отправлена на ночёвку. У кроликов было вычищено в клетках и заложен корм, и питьё. Оставалось вывезти навоз, ну да это уже забота мужа, хотя чего таить, нередко это тоже делала она. Александр не очень любил заниматься хозяйством, а если честно, то вряд ли кто мог назвать его любимое занятие, кроме, как гонять на машине, да сидеть с дружками, где нибудь, в укромном уголке, со стаканом. Или же смотреть футбол и до одури, до хрипоты орать при каждом забитом голе. В то время, когда Катя с детьми была в больнице, хозяйством занимался её младший брат.
Но, как бы - то ни было, раз есть семья, кто -то должен нести за неё ответственность и эту миссию несла Катерина. Так уж получилось в этой семье. Когда отец и муж переступил порог своего жилья, на столе уже дымился ужин, источая немыслимые, после такого длинного поста запахи. Детишки, вымытые до скрипа и похожие на краснобокие яблоки ранетки, довольно улыбались и с весёлым задором смотрели, на стоящие перед ними блюда. А, смотреть было на что. Жареная картошка со шкварками, аппетитно румянилась на сковородке. Солёные огурчики - корнишоны, мясистые красные и жёлтые помидоры, в собственном соку, тогда они назывались (болгарские), сверкали яркими бочками. Болгарский же, сладкий перец, консервированный особым способом, капуста солёная со столовой свёклой, служили гарниром. Девчонки пожелали омлет с сыром. На плите закипал, пыхтя и посвистывая чайник. К чаю, бабушка напекла ватрушек и плюшек, печенья и кренделей. Всё это богатство на столе, не исключая и сыр, было заготовлено и сохранено, той же Катюшей, успевающей везде и всюду. Александр залюбовался своей половиной, сидевшей тут же у стола. Румяная, с улыбающимися от счастья глазами, с ямочками на щеках и с растрепанными от работы волосами, она была очень симпатична. Что она устала до изнеможения, никто бы не понял, разве только мама её. Милая, добрая и все понимающая. Но её рядом не было, а кто был, не поняли. Дети, потому что малы, а муж, любил только своё величество. Вымыв руки, он уселся за стол и отдал должное стряпне. Вижу, с тобой всё в порядке, отрыгнув, сказал он. Да я же говорил, работа в раз тебя вылечит, - продолжал он, беря в руки чашку с чаем. Катюша очень устала, чтобы начинать серьёзный разговор, а говорить что - то банальное, просто не хотелось, и она лишь улыбнулась на слова супруга и пошла в комнату с детьми. Включив девочкам мультики, она вернулась на кухню и напомнила мужу, чтобы он шёл мыться.
Жизнь налаживалась, входила в своё обычное русло, как вот уже несколько последних лет, что были, они женаты. Только теперь что - то терзало её душу, чего - то не хватало в этом обыденном ритме. И только она знала это, только она была в курсе этой причины. Вовка был причиной всего. Он был, где – то там далеко и кто знает, как он там теперь жил без своей мамочки. Но вот уложены дети, муж, распаренный и довольный, ушёл в спальню. Она тихонько гремела посудой, перемывая тарелки и чашки и снова думки о Вовке. А, как хорошо бы было, если бы Санька согласился усыновить малыша,- крутилось у неё в мозгу, и невольная слеза скатилась из её глаз. Но она сдержалась и не расплакалась, следуя совету Елены Дмитриевны. Надо выждать, надо набраться терпения и подготовить мужа.
А вот и он, лёгок на помин. Ну, долго ты ещё тут будешь возиться? - проворчал он, и попив воды, вышел покурить на крыльцо. Катюша, оглядев с любовью свою резиденцию, очень любила чистоту на кухне, не спеша пошла теперь, и сама принять душ. Она испытывала ни с чем несравнимое удовольствие, стоя под упругими струями горячей воды и наслаждалась этим процессом. Тело как будто рождалось заново, дышало, отдыхало от всех земных забот. Волосы искрились, струились, окутывая её своей волной. Они пахли яблоками, мятой, чабрецом и лавандой. Этот настой научила её делать её мама, имевшая и сама, роскошную и по девичьи, густую косу. В ванную заглянул супруг. Он жадно облизнулся, как голодный зверь и кадык его заходил, как у пьяницы, увидавшего стакан с водкой. Катя сказала, что сейчас будет и он нехотя прикрыл дверь, и пошёл в спальню.
В эту ночь, он просто за терзал её. Его желанию не было предела. Он хотел ещё, и ещё, и снова. Хотя и раньше, он не баловал её каким - то изысканным сексом, сегодня он показался ей грубым, даже каким - то чужим, что ли. Она лежала уставшая и опустошённая. Просто на верное наголодался без женщины, -подумала она, да и я отвыкла от него, вот и все придумки, успокаивала она себя. Конечно же, раньше всё было нежнее, внимательнее. Он ласкал её, говорил нежные слова. А теперь, больше походил на самца животного, нетерпимого и грубого. Да нет, видно правда одичал чуток, как сказала Елена Дмитриевна, вот и вся причина. Обедать - то оно и в столовую можно сходить, и к маме своей, а жену на каждый день не найдёшь. Если бы кто у него появился, уже сороки бы на хвосте принесли. Хватит тут таких кумушек сердобольных. Да нет, нет. Просто мужик, есть мужик и он весь в этом. В напоре, в страсти, в нетерпении и грубости. Всё образуется,- думала она. Не заметив даже, она как будто провалилась в глубокий, глубокий сон.
Сколько она так проспала, она не знала, только вскочила от того, что где - то за стеной кричал Вовка. Совсем рядом, в соседней комнате, как ей показалось. Она даже сбегала туда, но увидев тихо спящих дочурок, поняла, что это только сон. Господи! Да что же это со мной? Да, неужели, я и впрямь схожу с ума? - думала она, и мысли побежали дружной стайкой опять о Вовке. Милый, славный мой воробышек, как ты там? Всё ли у тебя хорошо, всё ли ладно? Я уже соскучилась по тебе, мой славный сыночек. Слово сыночек приятно ласкало слух и не казалось, каким - то новым. Оно было привычным, родным и тёплым, видно она уже привыкла к нему, за время, что общалась с малышом. Ей больше не спалось. Она ворочалась с бока на бок, но спасительный сон не приходил к ней. Шурка спросонья заворчал: Что, никак не поймёшь, что дома? Ну, иди, иди ко мне скорее. И он обнял её и стал жадно целовать. А, когда он так целовал её, она знала, чем это закончится. Закончив своё дело, он пошутил: Да мы с тобой ещё сами можем настрогать пацанов, а ты о каком - то приёмыше галдишь. Блажь это всё от безделья, а ты привыкла вкалывать. Ну да это скоро пройдёт, вот увидишь. Ну ладно спи, проговорил он и тут же всхрапнул.
А она больше не могла уснуть, как ни старалась. Было четыре часа утра, за окном начинало светать. Это ведь месяц май, а не февраль, или даже март, когда утро, словно невестка в доме свекрови, стесняется рано заявлять о себе. Она полежала ещё чуть - чуть. Свет за окном становился всё настойчивее. Звёзды, заглядывающие всю ночь в окно, померкли, и край неба, начинал стыдливо розоветь, будто щёки девственницы, уличённой в какой- то непристойной затее. Закричали голосистые петухи, замычали коровы( в частном секторе ещё имелось с десяток бурёнок), а это означало, что времени пять часов утра, можно даже на часы не смотреть. Петух, «Прохор», прокричал ровно пять раз. И откуда, они только знают, сколько точно времени, эти петухи?
Ну что же, раз уж не спится, то надо вставать,-решила Катюша и скорой ногой выпорхнула из -под одеяла. Если сажать картошку, нужно звать кого- то на помощь. А если звать на помощь, значит надо готовить обед на большее количество едоков, чем у них семья. Брат обещал помочь, да и подруги не откажут, а там Танюшка, сестрёнка младшая Кати, да родители её, вот и уже десять человек. Шурка не любил работать на земле, ему всё больше подавай технику, а тут надо лопатой копать, значит, без помощи не обойтись. Ведь земли то немало, под картошку они пускают соток пять, а то и с лихвой. Ну а остальное под овощи для себя, да свёклу с тыквой, для птицы и кроликов. В общей сложности так и выходит десять соток, как ни крути. И как бы ни любил человек заниматься землёй, всё равно не хватит здоровья перелопатить столько земли. А вот, если вчетвером, к примеру, тут совсем другое дело. Шурка, брат Василий, отец Катюши и подруга её, Ленка. Она всегда, наравне с мужчинами наяривает лопатой только так, а иногда и не любой мужик угонится за ней. Силищи у неё немерено, ей бы мужчиной родиться, хоть лопатой, хоть топором, она работала на раз - два. И ведь получалось у неё всё это, прямо на загляденье. Ну, будто вышивала узор какой. Мудрёный только, не всякому под силу, понять и повторить. Но она, только с виду богатырка, а в душе чисто воск. Только чуть - чуть приголубь её, она уже и растаяла. И слёзы у неё были близко, близко. Ранить её было, что ребёнка малого обидеть. И великой доброты была женщина. Лишь бы кто только намекнул, она готова была и душу отдать, только бы это помогло тому, кто нуждался. Не перевелись ещё люди на Руси матушке, этим видно и стоит наша Русь, этим и живёт голубушка. Ведь и в писании сказано: Пока женщина будет замечать боль других, свет на земле не померкнет. Если же она очерствеет настолько, что просящему милостыню, вместо куска хлеба, камень подаст, да стыд свой потеряет совершенно, тьма опустится на землю. Значит, пока такие люди, как Ленка живут на земле, конца света не должно быть.
Двое других, подружек Катюши, также прекрасны и добры, также благородны, но с виду прямо дюймовочки, особенно рядом с Ленкой. Но, все эти четверо были, не разлей вода, во всём. Эта дружба была проверена годами, поступками. Они дополняли друг друга и были одним целым. Катя радовалась этой дружбе, гордилась ею. Она знала, что тыл у неё крепок и надёжен на все сто.
Так, перебирая в мыслях все нюансы, она споро работала руками. Мыла, чистила, крошила, солила, перчила. А мысли опять были о жизни, о работе предстоящей, о Вовке, об огороде. Рассаду придётся брать у родителей, своей - то нет, не вырастила. Эх, если бы не эта беда с дочкой, разве бы она позволила себе прохлаждаться. Да она бы ещё и всей родне насеяла, всяких там перцев, помидор, капусты, да ещё и всяких сортов. А то, попрошайничай теперь, хоть и у родителей, а всё же стыдно как -то. И причина уважительная, но на душе, всё равно муторно. Да и вообще, весна в этом году у них насмарку. Ведь если бы она была дома, разве бы получился такой казус. Всё бы было уже посажено в огороде и никаких проблем бы не было. Ну, да ничего, справимся и на этот раз, - думала она, да была уверена просто. Ведь нужно время, а его прошло ещё совсем ничего. Только вчера, дом обрёл по новой, свою хозяйку, так что уж тут.
Всё образуется, всё наладится, в этом Катя не сомневалась. Время ещё не упущено для посадки, только бы погода не подкинула сюрпризик, на вроде заморозков, числа этак двадцатого, тридцатого. Да, ведь бывали такие года, что среди лета даже, всё посаженное, да что посаженное, картошка на цвету, становилось чёрным, будто после пожара. Ещё вчера, зелёные и весёлые овощи, после мороза стояли, страшными вдовами, потерявшими своего родного человека, и уже ничто не могло спасти их от этого. Как странно, и огонь, и холод действовали одинаково, убивали беспощадно и жестоко, оставляя после себя только гибель, только опустошение. Только страшные, чёрные отметины, будто договорившись между собой. Не дай Господи такого. Она даже перекрестилась, хотя и не была глубоко верующей. Просто так, по инерции, наверное. Да, нет, порой ей хотелось очень поверить, что где - то есть какая - то сила, невидимая и неведомая нам, что управляет нашими судьбами.
Когда Александр с девочками проснулись, у Кати всё уже было готово. И обед, для посадки огорода, и завтрак, для семьи, дымился на столе. Отвыкнув, от вкусного запаха в доме, муж быстренько выбрался из под одеяла и примчался на запах. Боясь, что это только его воображение, он довольно заулыбался, увидев свою Катеринку, хлопотавшую у стола. Нет, это был не сон и не обман обоняния, на столе действительно исходил ароматом суп с крольчатиной, пампушки с чесночком, как он любил. Чайник тихонько заводил свою песенку. Санька довольный, чмокнул жену в щёку и почёсывая спину, скрылся в ванной. Оттуда слышно было, как с аппетитом он умывается и напевает, какой - то бравурный мотивчик.
Девчонки примчались на кухню, и шлёпая босыми ножками по чистым полам, кинулись к мамке в подол. Она подхватила их на руки и закружила счастливая и радостная. Да я сильная, я и троих удержу, подумала она опять о Вовке и морщинка, набежала на лоб. Но она справилась с собой, и когда муж вышел из ванны, он увидел трёх, счастливых женщин, жену и дочек. Они хохотали, дурачились и радовались жизни. Санька прямо залюбовался женой. Раскрасневшаяся, со светящимися радостью глазами, она была хороша собой. И он в душе даже погордился, что это его жена. Но виду не подал, ещё нос задерёт к верху,-решил он и прикрикнул на малышню, чтобы бежали умываться. Те, словно горох ссыпались с мамкиных рук и наперегонки, побежали наводить утренний туалет. Катюша причёсывала их распушившиеся волосики и целовала их мокрые мордашки.
Но вот, наконец - то все в сборе и готовы к приёму пищи. Все расселись по своим местам, давно заведённый порядок, снова начинал действовать. У каждого члена семьи, своё место, раз и навсегда. Семья привыкала к подзабытым правилам, но это же, так здорово, быть снова всем вместе. Супруг вообще, был в самом радужном настроении. Он с удовольствием уплетал всю вкуснятину, что стояла на столе. Куда столько всего? - спрашивал он, с набитым ртом. У нас что, праздник, какой - то? -продолжал он, а сам всё жевал, жевал, и казалось, что сегодня он не насытится. Ах, да. И в правду праздник, продолжал он. Ведь мы целых два месяца не сидели вот так за столом, не считая вчерашнего ужина. Да, всё же хорошо, что вы вернулись домой, теперь я буду опять сыт, а то уже надоело быть подзаборным псом. А, ты у меня Катюха молодчина. Не успела появиться дома, как опять всё стало на свои места. Везде чистота, порядок. Запахи обалденные на кухне опять же, а то я уж отвык порядком от твоей стряпни. Ну да ничего, всё наладится, ты там на скучилась по работе, так гляжу, даже не спится тебе. Вон ни свет, ни заря, а у тебя уже всё кипит. И в доме порядок, и хозяйство гляжу управлено. Ты молодчина у меня. Так и продолжай в том же духе. А я в обед, на футбол наверное, с Генкой смотаюсь, а вечером на рыбалку. Надо же на радостях, оттянуться, как следует, а то уж забыл, как отдыхают люди. Всё работа, да дом. Умаялся я, за то время, пока ты там курортничала,- проговорил супруг, допивая чай.
Но этому не суждено было сбыться, Катя сказала про огород. Настроение у мужа сразу же испортилось, и он надулся и насупился. Ох и умеешь же ты, в душу человеку плюнуть,-пробурчал он недовольно, и ушёл во двор, не сказав больше ни слова. Катя загрустила. Доедая завтрак, из -за всяких мелочей ей так и не удалось, как следует поесть вместе со всеми, она думала о том, что жизнь её не изменилась. Если первые почти два года, ещё можно было назвать счастливыми, то последующие были из ряда вон никакими. Она родила двоих деток, хотя Ксюшу родила в надежде, что будет сын, как хотел Санька. Но судьба распорядилась по своему, и в этом нет ничьей вины, если только немножко, видно её кровь была сильнее крови супруга и поэтому у них появлялись исключительно девочки. Но, зато какие прехорошенькие и умницы! А муж винил её во всём, что не нравилось ему, и упрекал её во всех жизненных проблемах.
С годами стал просто не управляем и семье своей нисколько не радовался. На уме у него были одни развлечения и походы с дружками по всякого рода забегаловкам, на вроде местных кафе и пивнушек. А что сидеть дома с одними бабами, - говорил он в сердцах и мчался из дома к своему, так называемому другу Генке и иже с ним. С Катей он стал груб, нисколько не считался с её мнением и всё искал предлог, чтобы обидеть. Причём, незаслуженно и это было обиднее в несколько раз. Вот и теперь, ну что он сердится, ведь сам же говорил про огород, когда приезжал проведать их с дочкой, а теперь прямо взбеленился аж, когда она сказала ему про посадку огорода. Как бы он ни сердился, а посадить нужно и именно сегодня. Картошка уже проросла, обед готов для помощников, да и сами помощники ведь уже настроились. У каждого дел своих невпроворот, а люди вызвались выручить их, так неужели же, из - за капризов взрослого мужика, придётся всё переигрывать. Нет, нет и нет. Тут нужно благодарить, а не выкобениваться, решила Катюша и перемыв посуду, вышла во двор.
Муж нервно курил и не смотрел на неё, будто она была виновата в чём - то. Катя ласково положила ему на плечо свою руку и заглядывая в глаза, стала уговаривать его. Ну потерпит твой футбол, ни куда не денется, а как посадим картошку, сразу же можешь мчаться на рыбалку, я нисколько не против. Да я бы и сама, с великим удовольствием порыбачила бы с вами, если бы кто меня пригласил, шутливо заигрывала она с мужем. Но он только отворачивался и не говорил, ни да, ни нет, на её предложение.
Потом, сразу как-то помягчел и стал носить в машину мешки с семенной картошкой. Он отвёз и картошку, и помощников, и приехав за ней и детьми, вдруг как будто застыдился своей выходки и обнял Катюшу, и потёрся носом об её плечо. Она не сердилась на него, ведь не первый год жили вместе, но ей всё же было очень приятно, что муж понял её правоту. Сидя в машине, она всё старалась развеселить супруга и говорила с детьми, но это касалось как бы и его. Вот посадим картошку, в следующие выходные поедем по гостям. К бабушкам, дедушкам, тётям и дядям. Заждались небось они нас, правда же малышня? Ну кА, сколько они нас не видели, прямо не узнают наверное. Вон как вы подросли.
То, что свёкор и свекровь даже не позвонили, по их приезду, да что там, они ни разу не позвонили за все два месяца, что она находилась с детьми в больницах, она опустила. Хотя Катя сама приложила столько усилий, чтобы у родителей мужа был телефон. Она переступила не один порог в администрации, пока добилась этого. Ну да, бог с ними. Огромное спасибо им уже за то, что кормили сына своего, хоть иногда. А то, кто знает, что с ним бы было. Он ведь гордый, к тёще ни ногой, даже если бы умирал с голоду, и то наверное не пошёл бы. Ну такой уж у него характер, что тут поделаешь.
Картошку сажали дружно, весело, с шутками, с анекдотами. Подруги соскучились по Катюше. Взахлёб, рассказывали о жизни, о работе, о новостях. О том, что ходили в кино, шёл месяц индийского фильма, так они смотрели старый фильм с участием их любимого актёра, Раджа Капура, «Цветок в пыли». Что, вволю наревелись, как дуры. Что на работе её все с нетерпением ждут, и каждый желает им здоровья и всех благ жизни. Спрашивали, как они там выдержали, все эти два месяца пыток и жизненных перипетий. Извинялись, что не смогли приехать навестить их там, сама знаешь, выходной пролетает, как птичка, а весна требует суток, хотя бы часов этак по пятьдесят. А так, не хватает критически времени, чтобы везде успеть. А работа, словно с неба валится и откуда только её столько берётся. Недаром же говорят, человек умирает, а дела остаются. Чтобы всё переделать и жизни не хватает, что уж там каких - то два месяца.
Катя нисколько не обижалась на подруг, сама варилась в этом же котле и прекрасно знала, что такое страда. Весной ли, летом, или же осенью, дел становилось особенно много. Одно радовало, придёт завируха - зима и тогда уж можно передохнуть немного. Нет тебе ни посадки, ни сена, ни уборки, ни поливки с прополкой. Гоняй чаи, да сплетничай вволю.
Родители её, слушая разговор подруг, радовались за свою дочку, что есть у неё такие подруги. Муж, ловя одним ухом бабские трёпы, скрипел зубами. Ну, теперь начнутся посиделки, будут ходить жрать, да трепаться. Он не любил подруг своей жены и всегда это не скрывал от них. То, что они приходили в любую минуту на помощь, это его нисколько не смущало. А Катя уже рассказывала подругам о жизни в больнице, о том какие там курорты, если некоторые думают иначе, пусть попробуют сами понежиться на таких курортах. Подруги охали, ахали, возмущались, но и в то же время как бы соглашались. А что поделаешь, будешь выполнять любую прихоть, лишь бы ребёнку помогли. Катюша же продолжала рассказ дальше и, предположив, что супруг принародно не станет показывать свой норов, вдруг заговорила о своём наболевшем. Да вот хотела помощника себе в дом взять, а Шурка ни в какую. Не хочет чужих деток воспитывать, а по мне, так всё едино. Лишь бы на земле одной бедой меньше стало, лишь бы ещё одно сердечко отогрелось от доброты людской. Ну, тут и понеслось. Что, да кто, да как? Катя рассказывала про историю с Вовкой, а сама уже видела, как наливается страшной злобой лицо мужа. Боковым зрением, она также видела, как расстроились её родные. Не время. Нет не время, ты выбрала доченька, для такого разговора,- говорили лица, особенно родителей. Но, что делать, слово не воробышек, вылетело, не поймаешь.
Но, как бы то ни было, картошка была посажена, чтобы росла крупная, да ровная, решили посидеть маленько. У кого было желание, остограмиться, кто не баловался стаканом, просто покушать. Еды наготовлено было достаточно и не резон её было везти обратно домой. Да и если честно, аппетит все нагуляли отменный, что взрослые, что дети. Быстренько накрыли поляну, расселись вокруг и отдали должное хозяйке, что старалась на совесть. Все веселились, шумели, хохмили и только Санька, сидел молча, и ни на кого не глядел. И есть, он почти не ел, ковырял носком ботинка землю и думал о чём - то своём. Когда все насытились, шутки и анекдоты закончились, все засобирались. Завтра ещё увидимся, рассаду - то приходить помогать посадить, или же сама справишься? -спрашивали подруги, а сами смотрели на Александра. Приходить, приходить, - тараторила Катюша, собирая посуду и будто не замечая, настроения мужа. Сама-то когда теперь управлюсь, без вашей помощи не обойтись. Раз уж весна в этом году кувырком для меня, то конечно же помогите девчонки милые. Ведь завтра один денёчек остался, а там ведь труба позовёт, работа. И так я за два месяца упустила сколько всего, нужно навёрстывать, впрягаться в работу по полной. А уж разделавшись со своими домашними делами, спокойнее и на работе буду. Всё лишний раз не спущу Полкана на своих подчинённых. И она улыбнулась, глядя мужу прямо в глаза, но он отвернулся намеренно и больше уже не смотрел в её сторону.
Первым рейсом он отвёз подруг жены: Лену, Галю и Нину, и её родителей. Ленка усадила к себе на колени миниатюрную Галинку, будто она была малым дитём. Ну, а что делать, по другому не получалось, пришлось бы делать ещё один рейс, а все видели, что хозяину это не улыбалось. Да и вообще, все притихли и старались лишний раз не затрагивать человека в таком настроении. Ну, что делать, если он такой? Не умеет он радоваться чужому счастью, ему бы научиться своё везение уважать, да где уж тут, если такая натура. Ведь кто знает, как бы он жил, если бы у него жена была не Катюша? Может на крылечке бы ночевал, ан нет же, не понимал человек своей выгоды. Лез в бутылку по поводу и без, и это, со своим то характером. Но, что поделаешь, каждый считает себя лучше, чем он есть на самом деле и тут уж ничего не попишешь. Так устроена жизнь.
Забрав вторым рейсом Катюшу с детьми и её брата и сестру, Александр молча высадил их всех у родительского дома жены, и не сказав никому ни слова, так газанул, что машина закрутилась на месте, словно она стояла на льду. Затем он на бешеной скорости сорвался с места и умчался, словно за ним гнались по крайней мере какие - то злые, неведомые силы. Брат, Василий, молодой ещё совсем парень, но уже знающий много о жизни, так как был очень не глупый парень, покачал головой и попенял старшей сестре. Не время ты сестричка выбрала, с такими разговорами. Не время. Ты видишь, как реагирует твой муж на всё это? Надо дать ему время, если ты решилась на такой поступок. Время оно всё расставит на свои места. Хотя с твоим разлюбезным, может и вовсе этого не получиться. Неужели за столько лет совместной жизни, ты не поняла его? Если же точно решила сделать это благое дело, знай, что мы все на твоей стороне. Да-да, Катенька, подтвердила сестрёнка Танюшка. Мы, как только услышали об этом, сразу же решили, что ты молодец. И не оставим тебя одну, как бы ни получилось у вас с этим. И вообще, знай, что мы всегда рядом и наши плечи в твоём распоряжении. Катя была очень довольна своими родными, но ведь Санька её муж и она не могла ничего сделать, без его ведома. Тем более в таком вопросе.
Родители, видя, что молодёжь не входит в дом, вышли сами к ним. Вы, что же и не зайдёте даже? - обратились они к старшей дочке. Но Катюша, пообещав быть у них позже, сейчас отправилась с детьми домой. Василий и Танечка, как всегда вызвались проводить их до дома. Путь был не далёким, но ведь с сестрой были дети, да и несколько сумок с посудой, не могли не обратить на себя внимание. Они всей гурьбой отправились к Катюше, говоря по дороге только об одном. О Вовке. Дети бежали наперегонки, то с тётей своей, то с дядей, а Катя с родителями решали трудную для неё задачу. Хотя, как её решишь без Александра. Ведь он получается самый главный в этом вопросе. Но, всё равно, они были на стороне дочери, и она знала точно, что с этой стороны она не останется одинокой и непонятой. Это её очень радовало. Когда показался дом дочери, родители вернулись домой, чтобы не дай бог не разозлить хозяина ещё больше, если он уже дома. Молодёжь же пошла до конца, хоть и они не очень жаловали своего свояка, за его характер и выходки, по отношении к их сестре. Когда же они подошли к калитке, было ясно, что хозяина нет, как нет. Постояв ещё несколько минут с сестрой, родные её пошли домой, хотя брат тут же вернулся и предупредил сестру, чтобы она не переусердствовала с мужем. А то ведь ещё и побьёт, он ведь у тебя без башни в голове, как вполне взрослый мужик, сказал Василий и прижал сестру к себе. От него исходила сила, вполне взрослого мужчины и Катя счастливо засмеялась, уткнувшись в плечо брата. Спасибо тебе, защитник мой. Не бойся, ничего со мной не случится, провожала она брата, а сама с детьми отправилась к своим повседневным делам. А дел, этих было видимо, невидимо. Гора грязной посуды, после совместного обеда, грязные мешки из под картошки, чумазые девчонки, после посадки. Они прямо как будто специально возились в земле, так были перепачканы. Но это нисколько не умаляло их радости, наоборот им нравилось быть перемазанными и они с удовольствием начали тут же, обсыпаться песком, с соседскими детьми. Катя, видя это, решила, пусть уже возюкаются до конца. Ведь детям тоже надоедает быть всегда с иголочки. А дети, есть дети, они на вроде поросят, иногда требуется им поваляться в грязи, для их же пользы. Разбить нос и коленки, разорвать платье, или штанишки, ведь во всём этом и заключается детство. Нельзя, или очень трудно быть всегда аккуратным и чистым, ведь это так скучно. Иногда детям нужно давать свободу, тогда им самим будет легче понять, что хорошо, а что не очень. Ведь даже взрослые порой нуждаются в ней, в свободе, а уж про детей и говорить не надо. Просто нужно контролировать эту свободу и всё будет в порядке. В отличии от взрослых, дети понимают лучше нас это.
Она занималась своими делами, поглядывала на играющих деток, которые прямо упивались этой свободой. Они визжали, дурачились, делали песочные города и тут же их разоряли. В общем, пользовались своей свободой на полную катушку, измазавшись до неузнаваемости. Ну да это ничего, это просто детство, с завистью глядела на детей Катюша и радовалась тому, что это её дети. Что они у неё есть, и что она, по своему счастлива, как бы там ни было. Мужа всё не было, хотя время уже клонилось к вечеру. Она уже успела всё переделать, что хотела на сегодня. Управилась по хозяйству. Ужин готовился для всей семьи. Дети, наконец - то намаявшись, сами запросились домой, и она на купав их, и переодев во всё чистенькое, собиралась кормить их, да и на покой. Сегодня у них был очень и очень насыщенный день. Девчонки прямо клевали носами за столом, так они устали за сегодняшний день. Свобода, свежий воздух, эмоции сделали своё, и Катюша прямо из - за стола перенесла их, уже почти совсем спящих на их кроватки. Они не проснулись и только улыбались сквозь сон, от прикосновений мамы и тихонько прижимались к её рукам. Она залюбовалась своими крохами и снова подумала, как бы было хорошо, если бы ещё у неё был и сыночек. Вовка, конечно же Вовка и никто больше. Других она ещё не видела, а он стоял у неё перед глазами, со своими огромными карими очами, с ямочками, с кудрями. Мама! Мамочка моя! Она прямо слышала его голосок и слёзы снова навернулись на глаза её, но она справилась и тихонько вышла из детской. Как ты там, мой воробышек, подумала она и принялась снова за домашние дела.
Уже довольно поздно, она закончила свой, первый, полный день, дома. Помылась и легла, и даже уже заснула, ведь встала то ни свет, ни заря, когда услышала стук в дверь. Поняв, что это супруг, кинулась было сразу же, разогревать ужин, но этого не требовалось, муж был в стельку пьян. Привёз его закадычный друг Генка, хотя тоже был изрядно под хмелем. По хозяйски, поставив машину в гараж, он посмотрел исподлобья на Катюшу и вдруг ощерился и стал прямо орать на неё: Довела мужика до ручки, стерва. Ты чё это, позоришь парня? Он чё тебе не заделает мальца сам, что ли? Заделает, я тебе слово даю, что заделает. Сто процентов, что так и будет. А вы, курвы, не понимаете ничего в мужиках, мотаете нам нервы только. Суки вы одним словом, больше вам имя нет. Он ещё много чего мог бы наговорить, но Катюша твёрдой рукой взяла его за рукав и выпроводила со двора. С улицы ещё доносились его оскорбления и мат, но она пошла в дом, приводить в порядок то, что ей доставили в виде багажа. Этот багаж кулем, как его свалил дружок, лежал в передней на софе. Когда же она начала раздевать его, он стал брыкаться, грязно ругался и нёс несусветную чушь. Но некоторые слова она слышала ясно и понятно, и они были высказаны в её адрес и совсем нелестно. Но она не обращала внимания на всё это, а продолжала своё дело. Подложив подушку под голову мужа и укрыв его одеялом, она тяжело вздохнула, зная заранее, какая ночка ей предстоит. Ей это было не в первой, и она отлично знала, что это будет за ночь. Когда муж напивался, как теперь, он всё время от кого - то убегал, прятался под кровать, и от туда его не просто было достать. Его рвало, он кричал, что ему, то холодно, то слишком жарко. В общем, ночь предстояла ещё та. Вот и выспалась, сказала она себе. Она слишком хорошо знала, как проходят такие ночи, после попоек мужа и готовилась, заступая на дежурство, на целую ночь.
Так оно и вышло в этот раз. Она промучилась с ним до утра и уже совсем на рассвете, задремала было, но снова Вовка разбудил её. Мама, мамочка, - звал он её, из своего далека, во сне, но ей казалось, что он где - то совсем рядом и что это всё наяву. Она вскочила, с гулко бьющимся сердцем, с дрожащими руками. Боженька! Миленький! Ну что это со мной? Может с ним что случилось? - подумала она. Нужно позвонить Елене Дмитриевне. Уснуть она уже больше не смогла, лежала и была вся в думках. Как он там? Она знала наверняка, что плачет он по ней и что ему очень страшно. Ведь ему уже три годика, а в этом возрасте дети очень остро понимают разлуку с любимыми им людьми. Она для него тот самый человек, которого Вовка полюбил. Да он ведь считает её своей мамкой. Она не может его предать, она будет бороться за него, что бы ей это не стоило. А этот ирод напился. Ты погляди, что он вытворяет? Ему, видите ли тошно, воспитывать чужого ребёнка, а позорить семью своими выходками, ему не тошно. Да, что же тут плохого, если они отогреют это маленькое, бедное сердечко, что потянулось к ней всеми своими жилочками. Она до сих пор ощущает его трепетное тельце у своего. Помнит его дыхание, прикосновение его ручонок. Ну что же тут плохого, дурень ты несусветный.
Боженька! Боженька! Помоги ты мне уговорить этого упрямца, - молилась она в пустоту, но видела там чей - то лик, в своём воображении, ему - то и посылала свою мольбу. Только бы Вовку ни кому не отдали раньше, ведь она этого не вынесет. Ну да она верит этой замечательной женщине и будет искать путь к сердцу мужа. Что она так уж гонит коней, прошёл ведь один день всего, а она уже в панике. Нужно действительно подождать, как ей советовала, эта умудрённая жизнью и опытом женщина. Но Катя не умела ждать, если знала что кому - то нужна её помощь. А тут вообще, случай из ряда вон. Он же такой ранимый, такой беззащитный, такой, такой. Она вспоминала этого кроху, и сердце её холодело от разлуки с ним. Да - да, нужно обязательно позвонить в больницу, вот и рассеются все её опасения, а так можно сойти с ума, придумывая себе всякие напасти и проблемы.
Муж проснулся на утро, весь больной, разбитый, измученный. Она отпаивала его рассолом, прикладывала ко лбу мокрую, холодную тряпицу. Кормила его с ложки горячим супом. А он, чуть отойдя, прямо зарычал. У, падла, до чего мужика довела, стерва. Да что же ты позоришь меня, сучка. Да я что тебе не могу сам заделать парня, что решила меня добить прямо? Вон все мужики ухохатываются, глядя на меня. Это же просто невозможно вынести, такого позора на весь город. Почему я должен подбирать щенков, всяких алкашей, я что-то в спонсоры не нанимался, - орал Шурка. Мне подкидыши ни к чему, я сам способен десяток детей произвести, если ты этого хочешь. Да я, да я, но головная боль снова заставила его успокоиться, и он заснул, уже спокойно и надолго. Это она знала тоже наверняка. Управив хозяйство, накормив детей, Катя отправилась к своим родителям за рассадой, да и надо было как - то придти в себя, после этой умопомрачительной ночи. Да и вообще, поговорить, пообщаться, ведь два месяца они не виделись, не считая этих несколько часов, что случились при посадке картошки. Разговор по телефону не в счёт. Хотя, ей прямо было стыдно и за себя, что не вовремя, начала разговор, и за выходку мужа. Старики конечно же переживают. Хотя, какие старики? Чуть больше пятидесяти обоим. Отец вообще ещё совсем молодой человек. Он по жизни не пил, не курил. В волосах ни единого седого волоса. Работал он инженером в сельхоз управлении. Дом полная чаша. Всё у него по - хозяйски обустроено, всё у него разложено по полочкам. Дети младше неё учились ещё, брат в техникуме, Танечка в одиннадцатом классе.
Мама работала педагогом в местной школе, преподавала русский язык и литературу. Человек настолько обязательный, она буквально выматывалась за день и к вечеру, чувствовала себя рудокопом, или же шахтёром. Но всё равно старалась, не показывать вида, и хозяйство вела аккуратно и примерно. Моложе отца на два года, она имела седые виски и уставшие, ещё по девичьи, голубые глаза. Сколько муж просил её уйти с этой работы, но она словно прикипела к своим оболтусам, и об этом, не могло быть и речи даже. Всем членам семьи, оставалось только одно, помогать ей по мере возможности в домашних делах. Что они и делали с удовольствием и желанием.
Катюшу и внучек они встретили с радостью. У них в роду, жила какая - то своя, необыкновенная любовь ко всем членам семьи, хоть жил он у них дома, хоть вот, как старшая дочь, уже имеющая свой дом, свою семью. Это было не важно. Они были бесконечно рады и не только потому, что долго не видели дочку и младшую внучку, просто у них было так в природе. Родители расцеловали дочь, подхватили внучек на руки. Прижимая их к своей груди, шептали им, что - то ласковое, стариковское, как это умеют делать, только дедушки и бабушки, обожающие своих дорогих пострелят, внуков. Проворковав с малышнёй, они были вынуждены передать их в руки дяди и тёти, дожидавшихся своей очереди, на право поцелуев и объятий. Ну,тут уж началось такое, что впору закрывать уши. Визг, шум, борьба и прочие проделки молодёжи. Отказавшись позавтракать, только от своего стола, старшая дочь согласилась на совместное чаепитие. Чай, это ведь всегда какие - то обсуждения, решения вопросов, ответы на трудно решаемые задачи. Это деление опытом более умных, маститых в жизни, с более молодыми и менее опытными. У них было не принято поучать, они делились опытом, знаниями. Подсказывали, помогали морально, физически, материально. В общем, что требовалось в данный момент. Ну, а раз чай, значит и всё что полагается к нему. Всякие плюшки, ватрушки, пряники и варенье. Всё было из своих собственных закромов, чему и детей приучали с молодых ногтей. Никто не ленился здесь, и не делились на мужские обязанности, и женские. Любой из этой семьи умел приготовить, постирать, испечь хлеб, убрать навоз из вольера. Тоже занимались птицей, кроликами, держали пару козочек, чтоб у внучат было вкусное, домашнее молоко.
Сегодня тема разговора была одна, Вовка. Но как же ты думаешь, решать этот вопрос, если Александр, категорически против? - в один голос спросили родители. Не знаю я, сквозь подступившие слёзы, проговорила дочь. Но я люблю его всем сердцем, прикипела так к нему, что спать не могу. Плач его слышу по ночам, думаю о нём без конца. Да, разве же это плохо, если мы вырастим из него хорошего человека. Ну, бросили его родители, ну не повезло мальчонке, так что же не исправить ситуацию - то? Да и он ведь любит меня, мамой зовёт. Ревнует меня даже к Ксюше, не говоря уже о других детках. А какой он хорошенький, вы бы видели его! Он просто чудо! Да и ведь мы ещё такие молодые, вырастим, выкормим, разве не так? Она задыхалась от своих эмоций, спешила, волновалась. А, он паразит, запил. Говорит, что я его позорю. Натравил на меня своего дружка, Генку. Тот обзывает меня по всякому, защищает Шурку. Мужская солидарность, как же. Мам, пап, ну что же делать? - смотрела она родителям в глаза, а у самой дрожал подбородок и слёзы готовы были хлынуть из глаз.
Родителям было очень жалко её, но ведь у неё есть муж и он, не последняя скрипка в этом оркестре. Без его согласия, это дело не выгорит при любых, как бы ни помогали дочке её родители. Надо подождать, набраться терпения. Может всё не так страшно, как ты рисуешь себе. Он ведь не глупый, он просто боится уронить своё мужское я. Всё ещё наладится, вот увидишь, - убеждал дочку отец, легонько поглаживая её по голове. Молодой он ещё, не перебесился. Не понял смысла в жизни, да и дружки у него не те. Но это его выбор, это его право и мы должны считаться с ним. Давайте подождём, толкач муку покажет, привёл он старую поговорку. Мама согласно кивала головой и благодарно смотрела на супруга. А, что же сваты - то в курсе, что они то, говорят? - тут же спросила она. Катя сказала, что не знает. Видно муж уже рассказал, хотя по их поведению, вряд ли. Если бы знали, обязательно позвонили бы и сказали, где её место. А то ведь тишина, может и не знают, да теперь уж недолго осталось. Скоро весь город загудит, если и не знали, так узнают. Ну а их вердикт, мне известен, можно не сомневаться. Конкретно ничего нельзя было решить, но всё же, родители, будто силы ей придали. Главное она знала, здесь её всегда поддержат, помогут и главное не предадут. Если дело стоящее, она может всегда на них рассчитывать. А это дело было стоящим, это она точно знала.
Почаёвничав ещё немного, Катя засобиралась домой. Рассаду надо высадить, завтра на работу ей с мужем, детей в садик, да самое главное, как там Шурка. Вдруг проснулся, может ему что - то нужно, а она тут расхолаживается, словно велик день. Забрав рассаду, уже приготовленную младшей сестрёнкой, Катюша в сопровождении постоянного, почётного караула, в виде брата и сестры, отправилась с детьми домой. Родители успокаивали её, чтобы она не волновалась, всё ещё образуется, вот увидишь, - говорили они ей, провожая за калитку. Дай ему чуток времени, пусть попривыкнет, оно и даст бог, всё получится, как надо. Ну, да что тебе говорить, ты ведь лучше всех знаешь своего мужа. Не переживай. Мы всегда на твоей стороне, если дело стоит того, а это именно такой случай. Так что, потерпи маленько, всё будет как надо, ты только не гони коней.
Дети ехали верхом на спине Василия, а сёстры шли следом, тихонько переговариваясь, о чём - то своём, девичьем. Старшая сестра уговаривала младшую, что помощь ей больше не нужна и что они с братом, пусть лучше займутся уроками, если у них есть свободное время. А, мы с девчонками и сами управимся, сколько там, этой рассады. Час, другой и будет полный порядок. Она уже нашла себе и водителя с машиной, кто отвезёт их на огород. А главное, к этому молодому человеку, даже Шурка её не приревнует. Это электрик, с её работы, шестидесятилетний, Пётр Ефремович и она весело захохотала, вторя своей сестрёнке.
В дом брат с сестрой, как всегда не пошли, а распрощались у калитки, чем расстроили племянниц. Им не хотелось отпускать такую хорошую лошадку, что довезла их прямо домой. Но Вася пообещал им, прокатить их ещё, как нибудь в скорости, и они побежали во двор, заниматься своими песочными пирогами. Катя, войдя в дом, нашла картину, без изменения. Муж спал, словно ребёнок в колыбели, не зная ни забот, ни хлопот. Без его вмешательства жила семья, велось хозяйство, досаживался огород. Как говорят: У Игната, всё загнато. Это ему было трудно одному, а супруге его было всё по силам. Всё у неё спорилось, всё получалось, хоть и была она всего на всего, молодая ещё совсем женщина. Просто к жизни у неё был свой подход, своё отношение. Она знала, что хочет от этой жизни.
Позвонив в больницу, услышала знакомый голос, голос который подбадривал, давал надежду. Голос человека, знающего жизнь и обращающего с этой жизнью, на Ты. Елена Дмитриевна успокоила Катюшу, сказав, что с Вовкой всё в порядке. Что он просто ждёт её и ведёт себя отлично. Да он же уже понимает всё, ведь он такой умненький, этот Вовка. Кате хотелось услышать его голосок, но Елена Дмитриевна категорически была против этого. Да и сама Катюша понимала это, но сердцу не прикажешь. Хорошо, что разум понимал все нюансы, и она не настаивала, зная, что это только на пользу им обоим.
Только успели попрощаться, тут и подруги пришли. День выдался не жаркий и все решили, что можно посадить рассаду, не дожидаясь вечера. Ефремович подвёз их до места назначения, и спросив, когда они освободятся, уехал. Теперь им никто не мешал, говорить обо всём и сколько нужно. Дети тихонько играли на расстеленном покрывале, специально взятом для них, а подруги, подняв пятую точку к верху, быстро работали руками, не забывая работать и языком. Катя рассказала им всё про Вовку, от а до я, теперь уже не от кого было скрывать, они были одни. Девчонки, конечно же, взяли сторону подруги, зная её не первый год, и успокаивали ту, что бог даст и разлюбезный её образумится, да и перестанет мучить Катюшу и мотать ей нервы. А пока, конечно же, придётся немного подождать. Хорошо, если бы Шурка понял всё как можно быстрее, а то же, ведь это дело не может длиться бесконечно. Ведь, малец ждёт свою мамочку, надеется. Он ведь действительно зовёт её по ночам, вот поэтому - то на верное и вскакивает она, сердцем просто чувствует, что её мальчику плохо без неё. Девчонки мои дорогие, да если его отдадут кому - то другому, я же жить не смогу просто,- проговорила Катя, и все поняли, что это крик души. Что так оно и есть, уж они - то знали свою подругу. Плохо было одно, они ничем не могли ей помочь, в создавшейся ситуации. Это дело мужа и жены, тут любой посторонний - лишний, как с советами, так и с поучениями. Тут такой момент, что лучше никому не вмешиваться, оно же и полезней будет. Да ещё, зная характер мужа своей подруги, они только разводили руками и опускали глаза. Мы всегда поможем, за нами дело не станет, ты знаешь, а вот уговаривать тебе самой. И только самой, да ты знаешь это, как никто. Действительно, не гони лошадей, дай ему привыкнуть к этой мысли, а там уж может и бог даст, он согласится. Он ведь у тебя такой непредсказуемый.
Как бы то ни было, всё сходилось к тому, что и говорила ей зав отделения, нужно ждать. Ну, что же, она попробует, хотя сердце её бастовало против этого. Ему хотелось быстрее. Оно рвалось на части, оно рыдало. Только человек, проживший с ней восемь лет, не хотел видеть этого, не хотел понять этого. Пелена застила ему глаза, разум и в качестве лекарства от этого, он выбрал горькую, самое неподходящее в данной ситуации. Но по его меркам, это было как раз, что надо. А она, конечно же, будет ждать, куда же ей деваться.
Посадив всё, что было нужно, подруги попрощались, теперь уже до завтра. Слава богу, они теперь будут регулярно видеться на работе. А сегодня, они даже на чай не зашли. Да зачем мужика дразнить, он ведь не в восторге, от их посещений, они это знают прекрасно. И голова, точно же трещит, и раскалывается, какие уж тут разговоры. Нарваться, чтобы послал, куда он умеет посылать, так своих посылальщиков хватает. Иногда так пошлют, что мама не горюй. А так вроде как провоцировать будем, решили подружки, а это негоже. Так зачем ещё больше накалять обстановку, пусть уже приходит в себя, ему ведь тоже завтра на работу. А чай, они попьют в другой раз, вон хоть на работе. Пей, не хочу, сколько только влезет в тебя этого превосходного напитка. А сегодня, не тот день. И они словно стайка весёлых пичужек, разбежались, по своим направлениям.
Да, хорошо, что завтра нужно идти на работу, Катя, как никто нуждалась в этом. Большой коллектив, большие заботы. Она отвлечётся от своих дум, да и соскучилась она по людям, по этой круговерти рабочей обстановки. Ей этого не хватало. Она стадный человек, ей нужно общество. Тихий, домашний мирок, это не для неё. Она же и родилась, в большой, дружной и шумной семье и по жизни любила размах во всём. Вроде бы, как думки, думки, а руки выполняют привычную работу. Все накормлены, напоены. Дети сыты и гуляют с соседской малышнёй. Сама она готовится на работу. Гладит, проверяет, комплектует. Все её домочадцы одеты всегда аккуратно и со вкусом. Она не любит одежды от светофора, всегда тщательно продумывает гардероб всей семьи, от мала до велика. Супруг сопротивляется всему этому, выговаривая ей, что он не кисейная барышня, а мужик. Но она настойчива. Ей очень нравится, идти куда ни будь на прогулку ли, или же в гости, всей семьёй, красиво и модно одетыми. И как бы Санька ни сопротивлялся, она строго следит за модой и старается, по возможности применять это на своих родных. Молодость, это когда всё красиво, а она же пролетит птахой и нужно успеть вкусить её прелесть. Вот она и воюет со своим благоверным, чтобы не опоздать и не жалеть потом об этом. Хоть и трудно ей это достаётся.
Уже было далеко за полдень, а муж всё не просыпался. То ли правда не выспался ещё, то ли убегал от домашних проблем. Но, как бы то, ни было, он не подавал вида, что торопится пообщаться с детьми, женой. И она закружилась в круговерти повседневных дел. Дети тормошили её от раза к разу, прося решить ту, или иную их детскую проблему. И она решала, окунаясь в далёкий и уже забытый мир, который в жизни человека, самый - самый. Лучше детства нет ничего на свете. Там всё просто, всё честно, всё прямо, без взрослых изгибов, притворства, вихлянья и ужимок. Жаль только, что детство, как и всё остальное, заканчивается, так быстро. И она вновь подумала о Вовке. Будет ли у этого птенчика, настоящее детство, если он окажется в детдоме?
Она уже было стала развивать события, что, да как, но на крыльце показался хозяин семейства. Весь, какой - то выжатый, сумрачный, варёный одним словом. Завтра же на работу, а какой из меня к едрени фени работник, - проговорил он, не поднимая глаз на жену. Ты бы позвонила своей Светке, да попросила бы у неё дня три больничного, а то же я просто сдохну прямо там, на работе. Пусть сварганит, от неё не убудет, ты- то её выручаешь всегда. Я знаю. И он сел прямо на крыльце и стал упрекать Катюшу, в том, что это она виновата в его состоянии. Во, до чего ты меня довела, своей идиотской затеей. Выбила у мужика почву из под ног, опозорила по полной. Небось и с подружками, своими языкастыми, только и болтаешь об этом? Знаю я вас, курвов. Вам мёда не давай, только над мужиком поиздеваться. Как же, благородное дело задумала сделать, а муж изверг, не хочет. Ух, сука. Довольна? Скалитесь всё, перемываете мои кости. Ну -ну. Да тьфу на твоё благородное дело. А я вот возьму, да заделаю тебе ещё одного своего спиногрыза, ты и перестанешь губами шлёпать. Будешь успевать только, как уж на сковородке крутиться, а то привыкла, благородную из себя корчить. Я гляжу, у тебя дел маловато, вот тебя на подвиги и тянет. Ничего, я тебе подкину проблем. Ишь ты, придумала. Подбирать всякий мусор, не нужный другим.
Да он может от алкашей каких, или наркоманов. А я, такой осёл, должен подбирать и выхаживать всякое быдло, чтобы оно в старости, меня же и по голове дубасило. Дудки, моя миленькая. Я тебе , не тупорылый какой ни будь идиот, я в своём уме и твёрдой памяти, и таких выкрутасов не потерплю. Он накручивал себя, заводил жену, но она не поддалась на его провокацию и молчала. Это выбило Александра из колеи, и ругаться с женой уже не хотелось больше. Но, он решил, что сказанное им пойдёт жене на пользу и она выбросит свои глупые мысли из головы. Его согласия она не дождётся никогда.
Катя не обращала внимания на его грубость, готовила ужин, накрывая стол, на веранде. Уж больно вечер был хорош. Соловей старался, во всю мочь, выдавая такие коленца, что ей даже вспомнилась первая её взрослая весна, когда они только ещё дружили с Шуркой. В общем, были жених и невеста. Почему так быстро всё проходит? Куда деваются чувства, влюблённость, если уж не любовь? Разве это разговор человека, который любит, да хотя бы уважает? Что такого плохого она предложила? Обогреть малюсенькую, замёрзшую душу. Ну что в этом преступного? Почему на неё льётся вся эта грязь, брань, чернота. Она считала всю эту, слышанную ею абракадабру, незаслуженной. Неужели, ничего не получится, роняла она слёзы в тарелку с ужином, и сердце сдавливала боль.
Ужин прошёл в напряжённой тишине. Даже дети молчали, чувствуя настроение родителей. После ужина, девочки смотрели свои любимые мультики, она мыла посуду, муж курил на крыльце. Потом он ушёл в спальню, а она ещё долго читала дочкам книжку, потом готовила их ко сну, расчёсывая, их спутанные кудряшки и не спешила нарочито в спальню. Ей было противно, даже ложиться рядом с человеком, который всех считал хуже себя любимого. Но сколько не тяни время, оно всё равно вынуждает делать то, что положено. Катя, конечно же надеялась, что муж уже давно спит. Но не тут - то было. Он прямо поджидал её сегодня. Не говоря красивых слов, не тратя время на прелюдию, он словно зверь на добычу, набросился на неё. Он прямо рвал её нежное, податливое тело, кусал губы. Почти насилуя, удовлетворял свои потребности, видно и вправду желая выполнить задуманное. Она, молча переносила все его истязания, чем ещё больше злила мужа. Но вот он насытил и свою плоть, и своё самолюбие и отвернувшись к стене захрапел.
Катя же думала об одном: Неужели это отец моих детей, моя вторая половина, мой тыл, надёжа и опора? Как я могла прожить с этим человеком, так преступно долго? Да, да преступно. Это ведь жизнь и она даётся только единожды, так почему же вот так? Грубо, цинично, безжалостно. Ведь я мать его детей, я хранительница очага. Да и ведь не всегда же было вот так. Был он парнем тихим и добрым, потом женившись, будто с цепи сорвался. Может права пословица, в тихом омуте. Или понял, что стал собственником. Моя жена, мои дети. После же того, как с Генкой сдружился, то тут вообще пошло и поехало. Ну, а когда родители купили ему машину, тут он вдруг совсем одурел будто.
Друг этот, не разлей вода, приучил его выпивать и по поводу и без. А тут, то обмывают машину, то моют, то сушат, в общем одни сплошные причины выпить. Как просила она свёкра не покупать сыну машину, сами заработаем и купим. Так нет же. Пусть сыночка порадуется, когда это вы ещё наберёте нужную сумму. Вон детей двое, да сами молодые. Ну а кататься когда же ещё, как не в молодости, когда всего хочется? Купили, не думая о последствиях. Уж лучше бы детям, когда на курточку, или пальтишку выделили. Нет. Мы вам вон машину купили, сколько же можно. А, что на этой машине Катя ездит только на огород, да вот случилась беда, в больницу с детьми, это не их проблема. Сыночек их катается с дружками своими, то на рыбалку, то на футбол, то день танкиста, то артиллериста, а всё это вместе, называется пьянки - гулянки. Да ладно пусть пьёт, своё здоровье губит, но ведь пьяным садится за руль. Тут уж могут пострадать невинные люди, а горе водила в тюрьму.
Чего ждать дальше? Развестись? Но у их девочек должен быть отец и она не в праве лишить их его. Что делать? Что делать? - сверлила одна лишь мысль её мозг и сиюминутно, она не могла дать ответа, на собою же поставленный вопрос. Может это действительно взрыв на определённую ситуацию? Может, пройдёт время и всё образуется?- думала она, ворочаясь на постели и никак не могла уснуть, хотя и безмерно устала физически. Но душевная боль никак не отпускала её и она мучилась, зная, что время идёт, и уже совсем скоро ей вставать на работу. А там люди, со своими проблемами, со своими запросами и она не имеет права появиться с плохим настроением.
Спать. Спать, - твердила она себе, но спасительный сон не приходил. Она перебирала всю свою замужнюю жизнь заново, и она казалась ей совсем не безоблачной. Просто она старалась преподнести её всем окружающим таковой, на самом же деле всё было, куда как хуже. Что было в её этой замужней жизни хорошего, так это их дочки. Два маленьких, не распустившихся ещё бутона. Они держали её в замужестве, как оковы держат раба, не давая ему освободиться от своего хозяина. Если бы не они, она бросила всё здесь и уехала, куда глаза глядят. Вопреки налаженному положению на работе, да и в общем. Семья её родителей, была на хорошем счету в их городишке. Да и сама она подпадала под этот счёт. Но она бы рискнула, только, чтобы вырваться из этого круга, где её не понимали, ни муж, ни его родители. В их понимании, она была белой вороной, а альбиносам жить очень трудно.
Так перебирая, все моменты своей жизни, она незаметно уснула. Снился ей почему- то белый тигр, с лицом человека, похожего на Вовку. Он был огромный, но ластился к ней, словно котёнок и ей было не страшно, а даже наоборот. Спокойно и хорошо, после небольшого волнения в начале.
Проснулась она отдохнувшей и в каком- то приподнятом настроении, будто и не было бессонных часов, так изнуряющих и не дающих никакой надежды на лучшее в дальнейшем. Она встала легко и быстро. Управила питомцев на хозяйственном дворе. Приготовила завтрак, разбудила дочек. Собрала их, оделась сама, не забыв нанести чуть заметный макияж. Что она не женщина, что ли? Перед зеркалом стояла в полный рост, обворожительная женщина. Ухоженная. С хорошей фигуркой, с красивыми аметистовыми глазами. Немного, печальными правда, но вот она, улыбнулась и глаза заискрились, засветились, засверкали, отливая фиалковым цветом, и грусть ушла.
Девчонки тоже толкались у зеркала и любовались собой. Мамка, а я тоже буду такая же красивая, как ты? - допытывалась Маринушка, расправляя складки своего платья, в голубой горошек. Будешь, будешь, моя звёздочка дорогая, ворковала над ней мамка и мысль о разводе отодвинулась опять далеко - далеко, на неопределённое время. Взяв на руки Ксюшу, она лёгкой походкой, молоденькой девчушки, вышла из дома. Александр продолжал спать, как младенец, только что накормленный грудью матери.
Определив дочек в садик, Катюша направилась на работу. Ефремович, проезжая мимо, тоже ехал на работу, охотно предложил подвезти молодую женщину. Ну, ко мне - то супруг, я думаю, не будет ревновать тебя, Романовна? Хотя дураки и плохие дороги у нас не перевелись, сразу же, подвёл черту пожилой человек, и Катюше стало очень стыдно, за мужа. Вон уже, во языцах, склоняют их семейные тайны. Но она не подала вида, и весело сверкнув глазами, улыбнулась, не то Ефремовичу, не то, просто прекрасному утру. Скорее утру. Как только они подъехали к проходной, она поблагодарила коллегу и быстрым шагом пошла к себе в отдел. Время ещё было раннее, до начала работы имелось четверть часа, ведь её же подвезли, поэтому она сразу же позвонила Светлане. Светка, двоюродная сестра её и иногда пользуясь своим положением, выручала их. Ну, куда же денешься, свои ведь. Хоть и с такой просьбой Катя обращалась к ней в первые, было как - то очень и очень неудобно перед сестрой. Но та, понимая семейную жизнь, сама так жила, конечно же, согласилась помочь. Не ради, этого оболтуса, коим она считала мужа сестры, просто было жалко, саму сестру. Ответственная и отзывчивая, она ни когда не оставляла своих в беде, в том числе и саму Светку не раз выручала.
Когда с этой проблемой было покончено, Катя позвонила супругу. Тот долго не брал трубку, но вот его недовольный голос ответил и она, облегчённо вздохнув, обрадовала его, что всё в порядке. Он может отдыхать со спокойной душой, на законных правах. Милый, ты поправляйся только, ничего не делай. На обеденном перерыве, я прибегу покормить тебя и управить хозяйство. Так что, будь спокоен и приходи в себя. Ну, всё дорогой, целую тебя и поправляйся. Никакого намёка на обиду. Как будто и не оскорблял её этот человек. Вот такая она была во всём. Затем, она поправила перед зеркалом безупречную причёску и отправилась на планёрку. К актовому залу уже подтягивались другие начальники отделов и структур. Все приветливо здоровались с ней, справлялись о здоровье детей и рассаживались по местам, ожидая директора фабрики. Тот не заставил себя ждать, появился минута, в минуту. Он придерживался правил, установленных с первого дня его руководства: Какое начальство, такие и подчиненные. Увидав среди присутствующих Катюшу, персонально пожал ей руку и поздравил с выходом на работу, не забыв справиться о дочках.
Екатерина Романовна, была душой большого коллектива фабрики. Коллеги уважали её за сходный характер, за трудолюбие, за порядочность во всём. Подчинённые, за её отзывчивость, неравнодушие к чужим проблемам, за её доброту и золотую душу. Работая в женском коллективе, она находила к каждой подход. Она знала нужды каждого подчинённого, их проблемы. Часто хлопотала перед начальством за ту, или другую и они просто души в ней нечаяли. Наша Романовна, наша голубка, так называли они эту молодую, симпатичную женщину.
Начальство уважало её за ответственность, за сметливость, упорство и недюжинный характер. Она билась за правое, не глядя на ранги и звания. В общем, все без исключения, были рады, что после такого продолжительного перерыва, их любимица, появилась на работе. Каждому хотелось сказать ей приятное слово, подбодрить, поинтересоваться здоровьем дочек. У всех светились радостью глаза. Если Екатерина Романовна на месте, значит всё, у всех будет в порядке и здесь, и в каждом доме, кто работает под её началом. Она была скорой помощью для всех их, и они ценили эту помощь. Когда наладила процесс, она постаралась найти свободную минутку, заглянуть к директору. Сергей Андреевич Бартенев, отличный хозяин своего производства, не один год трудился на этом предприятии. Он научился ценить и уважать свои кадры, от которых зависело производство готовой продукции предприятия. Он приветливо принял своего технолога и радушно пригласил присесть к столу. Зная уже о состоянии детей, поинтересовался, как в общем обстановка дома. Всё ли хорошо? Если нужно, выпишите аванс, ведь пока получите зарплату, жить - то, на что - то нужно,- подвёл он черту.
Поблагодарив за заботу и растрогавшись вниманием старшего, и по званию, и по возрасту, она вдруг решилась поведать этому человеку, всю правду о своей затее. Ведь ей же будут нужны всякие справки, характеристика, да много чего, так не всё ли равно когда. Что они будут нужны, она знала точно. Он даже как будто обиделся. Ну, Екатерина Романовна, вы прямо меня расстроили, спросив об этом. Вы же прекрасно знаете, что здесь никаких проволочек не будет. Мы же не год и не два работаем вместе, а целых восемь лет. А это не маленький срок. Вы начинайте с других инстанций, а здесь возьмёте всё что нужно, в любое время. Ну, что же, я не обманулся, взяв вас тогда, восемь лет назад к себе на работу. Молоденькая, хрупкая девчушка, превратилась в достойную, уважаемую, трудолюбивую хозяйку, как на фабрике, так и дома. Я всё слышу, всё знаю. То, что вы задумали, определённо, заставляет вас уважать ещё больше, и он склонился к её руке, и она не успела убрать её, как он поцеловал эту руку. Спасибо вам и удачи в вашем деле. Если что, не стесняйтесь же право, заходите в любое время. Она была рада каждому пожеланию, в её начинании, от кого бы оно ни исходило. Пожелание же этого человека, стоило многого, и она посчитала, это хорошим предзнаменованием, в её задумке. Пусть исполнится то, что она так хотела совершить, - думала она и душа её, начинала верить, что это действительно исполнится.
В обеденный перерыв, она помчалась домой. Муж не звонил, и она волновалась, всё ли у него в порядке? Ведь сколько ни пей, здоровье - то не железное. Вдруг что - то серьёзное. Да с сердцем, не дай бог плохо, а он один и некому помочь. Бежала прямо, как будто сдавала кросс по бегу. Надо же покормить Шурку, да в хоз двор заглянуть. Но войдя в дом, сразу же, поняла, что размечталась. Дым на кухне стоял коромыслом. Стол был заставлен пустыми бутылками из под водки, а на диване, лежали в стельку пьяные, муж её и его дружок, Генка. Расстроившись в конец, она не стала ничего прибирать. Да тут надо заниматься обстоятельно, полчаса времени, это не для такой акции. Налив воды всем животным, она помчалась, теперь уже обратно, на работу. Слёзы душили её всю дорогу, но она крепилась. Её дело не давало ей расслабляться, иначе ничего не получится, - думала она, и, собрав волю в кулак, с весёлой миной на лице, вошла на проходную.
Выйдя на работу, Катя вроде как вдохнула какую - то добавочную силу в себя. Будто стала тверже стоять на ногах. Рядом было столько хороших, добрых, отзывчивых людей, готовых помочь в любую минуту и она чувствовала, как крепнет её уверенность в своих силах. Она собирала справки, хотя сердце её каждый день обмирало. Неужели не согласится Шурка? Неужели вот так и не смягчится его сердце? Оставалось дело за ним. Нужны были справки с его работы о зарплате, да и самом соглашении на усыновление. Но он молчал, а она боялась вопросом спугнуть установившееся перемирие между ними.
Так шло время, которого катастрофически было мало, хотя Катюша научилась ждать. Самой же ей хотелось просто улететь в больницу, где её ждал, её богом данный сыночек. Сердце её рвалось на части, а мозг контролировал все нюансы, что приближали её к долгожданной минуте. Она понимала, что плетью обуха не перешибить. Тут нужно как - то умнее вести себя. Да даже хитрее, изощренней. Что лезть на рожон, ведь это не поможет, только навредит им всем, и она ждала.
В очередной выходной они собрались в гости к родителям мужа. Катя напекла всяких вкусностей, прихватила несколько баночек варенья, из оставшихся запасов прошлого года и с радостной улыбкой на лице, появилась на пороге квартиры свекрови и свёкра. Но, не успели они переступить порог квартиры, как свекровь напустилась на невестку за то, что не ценит она, то золото, что ей досталось, в образе их сына. И пошло, и поехало. И всё в обиду ей, и всё, осуждая её, и всё, ставя в вину ей. И такая ты, и сякая ты. В конце концов, Саньке это нравоучение так надоело, что он вдруг разом подвёл черту, под всем этим и объявил итог: Да пусть берёт, но воспитывать будет тоже сама. Я не прикоснусь к нему и пальцем. Денег на него я тоже не собираюсь выделять. А она, намотавшись одна с троими, быстро поймёт, что к чему, да и отдаст, этого шкета обратно. Только уже с позором для себя, такой умной, такой непогрешимой, такой, ну, в общем, она сядет в лужу до скончания своих дней. Пускай потешится, если ей уж так приспичило. Я же умываю руки.
Беседа не клеилась, чаепития не получилось. Все сидели напряжённые и прямо взрывоопасные, любое сказанное не так слово, могло послужить настоящим взрывом в этом доме. Катя была в меньшинстве, все остальные, не считая детей, были настроены враждебно к ней. Дети, чувствуя напряжённую обстановку, стали проситься домой и это оказалось самым лучшим предлогом, прекратить это испытание. Все задвигались, засуетились и потянулись к выходу. Ну, что же сыночек, смотри лучше, - заголосила его мать. Ты вот волю жене своей дал, а теперь, маешься бедняга. А она вон что вытворяет. Никого и ничего не слушает, а всё на своем настаивает. Ты уж взял бы в свои руки - то управление в семье, ведь ты же мужик. Ну да гляди сам, как тебе лучше, так и делай. А на её фордыбачение, не гляди. А то уж больно умная стала, невестка-то наша. Не согласуется, не советуется ни с кем. Да, что с нами советоваться. Мы ведь нужны, чтоб машину купить, а так, зачем мы ей. Никто мы и звать нас никак, поджав губы, скороговорила свекровь. Свёкор вообще молчал и только кривил губы и сдвигал брови. От этого он становился почему - то похожим на старуху из сказки «О старике и золотой рыбке», когда она приказывала идти старику к морю, за очередной её прихотью. И Катюше, не смотря на сложившуюся обстановку, хотелось прямо расхохотаться. Но она, конечно же сдержалась, и взяв девчонок за ручонки, поспешно вышла на лестничную площадку. Наконец - то все формальности гостеприимства в этом доме выполнены, дадены сыну наставления, облита грязью сноха и они могут уйти. (продолжение следует) вам интересно узнать судьбу Катюши Пуховой и Вовки, то вам сюда https://ridero.ru/books/vsemu_vopreki/