Нам все-таки дали три месяца поработать в навигацию, не загоняя раньше времени в затон и у меня сложилось впечатление, что это все, конец или начало конца. По самой обстановке на реке, с отсутствием там транзитного флота, по разговорам с друзьями капитанами и по речам наших правителей и приближенных к ним особ можно было делать уже определенные выводы – скоро мы станем совсем никому не нужны. Не безызвестный господин Анатолий Чубайс даже как-то все по тому же цветному телевизору заявил во всеуслышание, что такие немагистральные реки, как наш участок Дона, стране вообще не нужны, не выгодны, стало быть, и обслуживать их незачем. Незачем и все тут! Дожили!
Экипаж, наверное, чувствовал мои смятения и работал слаженно, грамотно, словно хотел понравиться, чтобы я дал каждому хорошие рекомендации на последующую работу, потому, что другой навигации у земкаравана могло не быть. Или, хотя бы, поучиться у меня чему-нибудь, пока я еще при работе и суда при работе. Домой мы возвращались удрученные и невеселые, стараясь не надоедать друг другу, а спасала всех нас от зловещей дневной тишины только рыбалка, когда на ночь мы становились на якорь. Там мужчины становились настоящими мужчинами, сильными и твердыми, не боясь холодной воды и ветра, волн и темной ночи, когда на воде ничего было не видно, хоть «глаз выколи»…
В затон земкараван зашел в конце октября и сразу был поставлен на разоружение, сливать воду из систем двигателей и судов, собирать инвентарь и документацию. Через пять дней вся команда была распущена по отпускам и отгулам, оставив холодное железо ждать новой навигации или…
Конец ноября ознаменовался первым крупным пушистым снегом, улегшимся на дороги и тротуары, деревья и кусты, еще не совсем облетевшие и не пожухлые. Красивые виды лиственных и хвойных шапок в белом пушистом и искристом обрамлении немного скрашивали грусть и тоску по работе, оставив только заботы о доме и семье. Нам стало легче и веселее, Олины родители достроили гараж и пристройку к своему дому, оборудовали баньку и мы часто ходили к ним погреть и попарить свои телеса и телеса наших мальчишек, приучая их к русской бане с ее жарой и запахом березовых и дубовых веников. Долгие вечерние разговоры после бани за рюмкой чая поднимали нам настроение, теперь вся семья моей супруги была в сборе, даже, старенькая бабушка Маша, восьмидесяти лет, прижилась в жарком южном климате. Она на длительное время старалась не выходить летом на солнышко, копаясь под раскидистыми кронами абрикосов и яблонь, все же принимая посильное участие в ухаживании за садом и огородом, который потом, осенью, щедро наградил всю семью хорошим урожаем фруктов.
- Вот первый урожай с нового сада, сами успели вырастить и выходить, - выставляя однажды на стол банку с абрикосовым вареньем, говорила бабушка.
- Да, жаль, что не успели картошку и помидоры посадить и вырастить с переездом и ремонтом дома, ну, ничего, следующим летом займемся, а пока поедим Нижегородских овощей, - смеялся тесть, заедая вареной картошкой и соленым помидором только что пригубленную рюмку чая.
- Ладно тебе, отец, все еще успеем, зато смотри, детям помогли, и гараж построили, - успокаивала его теща, раскрасневшаяся от бани, поглаживая по голове маленького Никитку, - все еще успеем.
После прошедшего летом дефолта жизнь многих людей, занимавшихся бизнесом, началась сначала, поднимая с колен самых предприимчивых и неуступчивых. Люди, конечно, в очередной раз поняли, что их горячо Любимое государство снова «кинуло» самых преданных своих жителей, русский народ, всеми фибрами пытавшийся хоть как-то помочь ему же, государству, вылезти из ямы, в которую оно попало само и затянуло их. Кто-то сломался и ушел на дно жизни, разочаровался в своем светлом будущем и будущем своих близких и родных. Кто-то, не сумев пережить горечь утраты своего личного дела, бизнеса, захотел свести с жизнью счеты. Кто-то…Каждый из них просто принял близко к сердцу то, что сотворили или наделали сильные мира сего с ними, в прошедший «черный август»…
А мы были счастливы новому просторному жилью, отдельной комнате для сыновей, где уже хотелось воплотить свои идеи теплого и душевного оформления, что-нибудь интересное приобрести и поставить для их здорового и приятного развития. Мы смогли оборудовать школьный уголок для нашего первоклассника Ильи и детский для маленького Никиты. В своей просторной комнате мы оборудовали музыкальный уголок и теперь хотелось слушать Любимую музыку в приятном натуральном исполнении, когда колонки висели в ее углах на определенной высоте, самой оптимальной для восприятия.
- Спасибо, все-таки, родителям, что купили нам жилье, да? – мы с Олей стояли в дверном проеме детской комнаты и смотрели на свои дизайнерские идеи, воплощенные на ее оформление.
- Да, конечно, большое им спасибо. Это Серега стал последней каплей их терпения, переехав сюда. Так бы они никогда на юг не перебрались, значит, так должно было и случиться, - ответил я.
- Знаешь, как им тяжело было уезжать. Там же все родственники, живые и похороненные. Там бабушкины сестры и братья, а сад, а гараж, а хозяйство? Да и на старости лет, вообще, трудно куда-нибудь переезжать, согласись? – тихо проговорила она.
- Это да. Мне вообще бросать старое трудно, а им в таком возрасте совсем тягостно. Ничего, привыкнут, они у тебя общительные, найдут и здесь друзей, - глядя на жену, произнес я.
Мы стояли на пороге комнаты сыновей и просто были счастливы все вместе, почти не думая о том, что за окном гуляет суровая снежная белая холодная зима и не так скоро придет красавица весна, которая…
Да, где-то внутри меня даже холодной снежной зимой теплилась последняя весенняя надежда на дальнейшее продолжение приятной флотской стези на своем земснаряде, но из разговоров уже со своим руководством многое было понятно и ничего положительного для меня эти понятия не имели. Оставалось просто ждать будущей весны, просто ждать…