Она: «Мне приносит сильную душевную боль то, что наши отношения без перспективны: ведь семьи разбивать мы не собираемся; отказываться от детей, конечно, не будем; живём в разных «царствах-государствах»; и лет нам не по 18».
Он: «Душевную боль ты себе приносишь только сама. Я предлагал много вариантов, но ты молчишь, постоянно молчишь...».
Она: «Молчу..., потому что правил игры у нас нет. Откровенно считаю: нам сейчас нужно только одно - попытаться выйти из этих отношений с наименьшими потерями: моральными, физическими. Нарыв наших отношений мы вскрыли- это доступ к другому женскому телу и мой напор, но гной убрали не весь и сейчас опять нарывает».
Он: «Правила игры у нас диктуешь только ты, хотя всегда говоришь, что главный я и решать всё должен сам. А нарывы… их нужно вскрывать, моя любимая, всегда! Болезненные раны измученных сердец нужно очищать любовью, доверием, открытостью».
Она: «Сам знаешь, что пока я «смеюсь, болтаю и слушаю» у нас всё хорошо, только о чём-то прошу тебя, начинается ссора. Иногда думаю, что тебе удобно иметь двух женщин, одну для домашнего уюта, другую для душевного комфорта. Произошло это не потому, что ты чем-то не удовлетворён или тебя что-то не устраивает в жизни, а потому, что тебе иногда бывают неинтересны чужие чувства. И тогда становится удобно выполнять/не выполнять обязанности, именно так жить комфортнее. Исключений у при этом нет, ни для родственников, ни для детей. Такое отношение к жизни возвёл в ранг оптимизма, это, считаю, ошибочным, так как сильно близко к пофигизму».
Он: «Да, я люблю слушать твой голос и смех, смотреть в твои глаза, когда они искрятся радостью. Ты моя единственная радость, но приехать ко мне ты не хочешь. Ругаю и оберегаю от ошибок только тех, кого сильно люблю, а люблю только тебя, моя милая».
Она: «Наши отношения могли бы длиться годами, ровно до того момента, пока не задала вопрос «тварь я дрожащая или право имею?». И этот вопрос задан, теперь всё – сама подписала смертный приговор нашим отношениям. Ты стал холоден и несколько дней избегаешь встреч со мной».
Он: «Ну не выдумывай, моя родная, мы всё решим, только, пожалуйста, потерпи. А про встречи и моё нежелание общаться с тобой - ты ошибаешься».
Она: «Наше расставание будет очень болезненным, потому что ты глубоко у меня в душе; сыграл как по нотам, на всех не обогретых струнах моего сердца, а потом точно рассчитанным ударом, типа «спал, сплю и буду спать с женой», сделал мне декомпрессивную трепанацию черепа своим солдатским черпаком и намотал на кулак мои нервы. После расставания с тобой, реабилитационный период, период восстановления и зализывания ран может продлиться и 35 лет. Обнимая ночами подушку, тихо рыдая от боли и разочарования, буду взывать к Богу, моля его о счастье для тебя».
Он: «Я искал тебя 35 лет, чтобы вернуть, а не погубить, моя дорогая. Как же мне жить вообще без тебя?»
Она: «Противоядие на тебя у меня есть и оно одно – любить себя больше, чем тебя, а ты сделай это же».
Он: «Я уже так не смогу. Милая моя, самая дорогая и любимая, знай, чтобы не случилось я тебя люблю одну-единственную по-настоящему".
Она: "Спасибо за твою любовь! Сегодня закрываю двери наших отношений и ухожу в никуда, к никому..., ухожу, потому что устала страдать от измен, от прости, но сегодня я забыл...".