За окном вечерело; я смотрела на горы и представляла, каково это – каждый день сидеть за столом и пить чай, любуясь ими. Тихие, величественные, они издавали неслышные звуки, окутываясь в молочную дымку облаков, и казались живыми. Деревня по сравнению с ними была крошечной, с лепешку, обсыпанной круглыми искорками в тёмное время суток.
Я продолжала смотреть на них, и меня не покидало чувство, будто и они наблюдают за мной. Горы уходили в непроглядную ширь, звали за собой, но продолжали молчать.
«В таких местах невозможно быть плохим человеком. Горы всё видят», - сказал нам водитель маршрутки, когда мы с подругой подъезжали к посёлку Аршан.
Я была в этих местах несколько раз - приезжала сюда с родителями и один раз с бабушкой и дедушкой. Тогда мы отдыхали на Хонгорульских целебных источниках, в долине реки Харагун - правого притока реки Иркут, недалеко от села Жемчуг, где родилась моя мама. Целыми днями мы пили минеральную воду, бьющую из-под земли, а по утрам бабушка с дедушкой обливали меня ледяной водой для закалки. Помню, как замирало сердце перед каждым первым взмахом ведра над моей головой - я наклоняла её и закрывала лицо руками, сдерживая крик.
Бабушка умерла несколько лет назад.
Я посмотрела на женщину, сидящую передо мной и слабо повела губами. Надо было держаться, но слёзы воспоминаний уже подкатили к горлу.
- Вкусный чай, - наконец, сказала я, приподняв чашку и взболтнув ею.
- Я туда Саган Дали добавила, - улыбнулась женщина, - ты совсем ничего не ешь.
- Здесь так много еды, что и незаметно. Всего помаленьку - и уже наелся, - я развела руками, окинув взглядом щедро накрытый стол - вкусно дымилось только что сваренное мясо молодого барашка, спелым соком налились принесенные с грядок зелень и овощи, а горячие буузы, пухлые и ароматные, щекотали нос дразнящим, самым желанным запахом бурятской кухни.
- А вот и Булат, - радостно произнесла женщина, проведя руками по фартуку, - присаживайся, поешь.
- Спасибо, мама, я не голоден, - сказал с порога Булат и подошёл к умывальнику.
- Ну хоть чаю выпей, - настаивала она, с любовью смотря на сына.
- Чаю с удовольствием, - согласился Булат и подошёл к столу, - лошади готовы, через пять минут можно выезжать.
- На Хрустальное озеро? - спросила я.
- Да. И на потухшие вулканы можно съездить, - он улыбнулся, громко отпив горячий чай, разбавленный молоком.
- Никогда там не была, - я обрадовалась и снова посмотрела в окно. Горы становились темнее, объемнее и какая-то сила неотрывно стала манить к ним, звала приблизиться.
Во дворе, широком и чистом, нас ждали две лошади – белая и рыжая.
- Садись на рыжую. Она поспокойнее будет, - сказал Булат и открыл ворота.
- Подождите! – из сеней выбежала мать Булата и обратилась ко мне, - надевай вот это.
Она поставила передо мной резиновые сапоги и поверх них положила носки из верблюжьей шерсти.
- Спасибо, - я сняла кроссовки и переобулась, сразу же почувствовав невероятное тепло, поднявшееся от ног – оно распространилось на всё тело приятной волной, окутало такими же теплыми мыслями о заботе этой женщины, которая отнеслась ко мне как к родной дочери.
В конце августа в Тункинской долине особенный воздух. Свежий, как осень, но еще дурманящий летним теплом. Вечерняя прогулка на лошадях посреди горного леса и цветущих лугов казалась мне совершенно неземной и какой-то незаслуженной. Булат ехал впереди меня и постоянно оборачивался, проверяя, не отстаю ли я. Но я всегда была на одинаковом расстоянии от него - рыжая красавица слушалась меня и относилась с уважением, как к хозяйке.
- Много веков назад, вдоль берега реки Иркут пролегал путь Чингисхана и его многотысячного войска, - сказал Булат, показывая в правую сторону от нас, - здесь много священных мест.
- Всех священных мест и не запомнить, - согласилась я, любуясь горами, - темнеет, но я думаю, ты и в темноте здесь хорошо ориентируешься?
Булат улыбнулся.
- Я знаю здесь каждую кочку наизусть, - и добавил, помолчав, - Тункинская долина - это продолжение байкальской впадины. Именно поэтому она и полна целебными источниками и альпийскими лугами, - он остановился и поднял руку, - с запада долина ограничена высокими Тункинскими гольцами, а с востока - склонами Хамар-Дабана. Уже в конце сентября вершины этих гор покрываются снегом.
Я не заметила, как лошадь перешла на шаг. Всё вокруг молчало и завораживало, призывая остановиться и прислушаться к тишине, позабыть о времени. И тут случилось невозможное - горы запели. Ледяные до сих пор, они, наконец, ожили и заговорили со мной. Напев, глубокий и нарастающий, заполнил всю долину до краёв, придав истинный смысл и этому вечеру, и этой рыжей лошади, и этому воздуху, свежему, дурманящему до беспамятства.
Спустя несколько секунд я поняла, что это поёт Булат, что это с ним всё вокруг приняло завершённость. Невыплаканные слёзы потекли по моим щекам и на душе вдруг стало легко и свободно. Мне уже не было тяжело от мысли, что детство ушло, быстро, непонятно, как не было больно и от мысли, что на этом свете больше нет моей бабушки. А ведь когда-то мой дед привез её в Тункинскую долину, в свою родную деревню, чтобы познакомить с родителями. Прабабушка Шойжит не взлюбила молодую гостью, но дедушка был непреклонен.
На берегу озера сидели рыбаки. Булат поздоровался с ними и привязал наших лошадей. Я была рада познакомиться с новыми людьми и поблагодарила за лодку, которую они нам дали. Ночь спустилась на долину непроглядным пятном, но тёмные воды отражали только прохладу и спокойствие. Я села в лодку и достала фотоаппарат. Когда вспышка сработала, взгляду открылась прозрачная вода озера и нежно-зелёные волны водорослей, разросшихся до огромных размеров. Булат молча управлял лодкой, мастерски работая веслом, а я фотографировала воду, успевая рассматривать потревоженных рыб.
- Лена меня, наверное, заждалась, - сказала я, вглядываясь в пики чёрных гор, когда мы уже проплывали второй круг.
- Сейчас поедем назад. Я отвезу тебя на машине, - ответил Булат, направляя лодку к берегу.
С Булатом мы познакомились в городе, когда от своего района он приехал на один из семинаров по развитию социального капитала территорий. Тогда мы обменялись номерами и спустя время, когда он узнал, что я с подругой собралась в Тунку, предложил встретиться и показать самые красивые места долины. Так он свозил нас в Монды и в Нилову пустынь - мы побывали на берегу реки Ихе-Ухгунь, у горных склонов и в буддийском дацане.
Сегодня Булат пригласил меня на день рождения своего брата. Лена осталась на Вышке, где мы остановились в гостиничном доме у моего дяди. С Булатом мы съездили поздравить его брата и заехали к другим родственникам, помогли перебрать кедровые орехи, собранные ими, а потом поехали на Хрустальное озеро.
- Первый час ночи, - сказала я, когда мы уже подъезжали к дому моего дяди.
- Да, поздновато мы закончили культурную программу, - Булат остановил машину и достал какую-то папку с заднего сиденья.
- Что это?
- Недавно собрал свою родословную, - тихо сказал он и открыл ее, - до двадцать второго колена.
- Ты серьезно? - только и спросила я.
- Да, - Булат улыбнулся и стал листать страницы, показывая мне содержимое папки.
- Какой же ты молодец, - я с нескрываемым уважением посмотрела на него, - это же огромный труд!
- Я буду и дальше искать, - добавил он, - впереди ещё много работы.
Тишину салона нарушил громкий телефонный рингтон. Звонила Лена.
- Жень, ты далеко? Я спать собираюсь, а нужно, чтобы дверь изнутри была закрыта. Все уже спят.
- Хорошо, я рядом. Выхожу из машины, - и я убрала телефон в карман ветровки, - спасибо, что нашел время, - сказала после небольшой паузы, - ты очень добрый человек. У тебя и работа, и хозяйство, и общественные дела, но тем не менее ты столько времени уделил нам, - я открыла дверцу автомобиля и вышла на улицу, - доброй ночи!
- Доброй ночи! - отозвался Булат.
Я помахала ему и открыла калитку. Лена уже вышла из дома и ждала меня на крыльце.
- Сегодня я впервые в жизни погладила корову! - радостно воскликнула она, увидев меня, - ты представляешь, живую корову! И впервые увидела настоящего верблюда! - добавила она, протянув ко мне руки.
- Городская моя, - улыбнулась я, ответив на её объятье, - я тоже сегодня многое увидела впервые.