Путник брёл по размытой дороге,
Весь промок - до узла и до нити.
Видно, в небе расплакались боги -
Мир прекрасен во свете событий.
Тень длиннее, шаги в лоно ночи,
Путник сходит на стёжку-тропинку.
Месяц-коготь отменно наточит
Кошка-ночь, выгнув чёрную спинку.
А тропинка к крылечку приводит -
Дом похож на больную старуху.
Сруб колодезный, вилы на взводе,
Да кому же зайти хватит духу?
Путник - тёртый калач на мякине,
Страх-то выгорел, пепел да прахи.
Ночь ему - вроде Тёмной Богини,
Разве помнят такие о страхе?
Дверь открыта и теням и люду,
Заходи, ведь никто не помеха.
На скамеечке - Дед-Чудо-Юдо,
Балахон - на прорехе прореха.
Говорит: "Прикорни-ка на печке,
Здесь тепло и летучие мыши,
За окном - облака ли, овечки...
Звёзды сыпятся прямо на крышу.
Сладко спит Чудо-Юдо-Дедуля,
Ну, а путнику что-то не спится.
Месяц сплёлся в блестящую дулю,
Звёзды скорчили странные лица.
Входит кто-то извилистой тенью,
Воплотив образ морока-бреда,
И берёт в руки-крюки-коренья
Чашу-лебедь уснувшего Деда.
Улыбаясь, сверкая очами,
Мажет край её ядом заветным.
Звёзды небо проткнули лучами,
Тень исчезла совсем незаметно.
Путник вмиг поднимается с печки,
Кружку-смерть о порог разбивает.
Пред зарёю все звёзды - сердечки.
Дед проснулся и сладко зевает.
Потянулся за кружкой спросонку,
Ну, а кружки-то дедовой нету...
Взгляд прохожего не на иконку,
На Венеру - пророчицу Света.
Чудо-Дед безутешно рыдает:
"Сколько боли доставил прохожий!"
Путник снова по миру шагает,
Солнце влас распустило на ложе.