Мы все в ее жадных ненасытных лапах. Кроется во всех уголках, в любых минутах. Непредсказуемость- ее конек . Живешь себе, казалось, целую вечность ,и тут вдруг она за тобой приходит. Моментально меняет твои представления о справедливости, вере и вообще о жизни . Становишься чище. Забываешь о всемирной суете и глупых проблемах. Приближаешься к богу. Прокручиваешь всю жизнь перед глазами, дабы отчитаться перед ним. Чувствуешь свободу, ведь смерть отделяет тебя от всех привязанностей и обязанностей существования. Видно уже манящий свет вдалеке. Ужасно хочет , чтобы это не оказалась чья-то яркая лампочка. Если только Господа. Не верится, что произошло. Ты все также внушаешь себе дыхание, видение окружающего, только вот самая малость изменения-тебе не обязательно оставаться на земле. На тебя не действует уже сила притяжения. Не тянет ниточками вниз ни работа, ни долги, ни стабильность. Ты все выше и выше. И самое главное -осознаешь , что это все не так страшно и больно , как считалось. Просто небольшой эмоциональный взрыв. Как прерванный сон. Только есть некоторые проблемы. Ты помнишь этот сон и то , что в нем оставил. И был я прав , если бы смерть пришла за мной. Чужая смерть заставляет думать хорошо о своей собственной. Она превращает мою вечность в ежедневное самоуничтожение из-за этого проклятого сердца. Оно не может оставаться целым. И распадается. Откалываются от него по-тихонько кусочки в сопровождении слез и невыносимой боли. Первая часть отрывается. Не знаю большого ли она размера, но мне кажется , что у меня уже нет сердца. Фантомная боль. Ведь я привык жить с полным. Куда же делся этот кусок? В пустоту. Вокруг теперь все пустота.
Передо мной три тела. Три человека смирно свисающих с антрисоли. Очень плотно находящихся друг к другу. Руки и ноги направлены прямо к полу. Лишь голова чуть-чуть повернуло в бок. Ее сместила обвивающая шею петля веревки. Под ними лежат опрокинутые табуретки , тоже число. Неужели ножки кривые были и они пошатнулись и в самый не подходящий момент выпали из под ног. Я буду всю жизнь чинить эти ножки. Порог квартиры мной преодолен. Каждый шаг очень чувствителен . В глазах темнеет. Вокруг чернота и страх. Я не вижу никого вокруг себя. Руки не находят ничего абсолютно. Я один. Темнота кажется безграничной, значит я здесь навсегда. Кричать бессмысленно, никто не поймет чужую тьму. Плакать не получается, я не создан для таких эмоций, ведь я пропитано насквозь ночью. Раствориться в ней не могу, мой разум будет постоянно возобновлять мой образ в этой пустоте. Мне страшно . Это кошмар, это кошмар. Ты жертва сновидений. Я делаю большой прыжок в надежде разбиться, но мои руки обхватывают что-то холодное. Поднимаю глаза вверх. Теперь мне все дается увидеть, тьма и страх разрешает мне лишь чувствовать боль . Передо мной три трупа. Моя семья. Я присматриваюсь к каждому, надеясь заметить черты не принадлежащие ни к кому из моих родных . Просто на секунду понять , что это не они. Неужели это происходит со мной? Я прощупываю каждую часть тела жены. Руки . Ноги. Подношу их к своим губам пытаясь согреть и вдохнуть жизни.
-Таня! Танечка, открой глаза ! Вернись ко мне! Прости меня за все ! Я никогда вас больше не оставлю! Только вернись!
Я говорю это и совершенно себя не слышу. Как-будто кто-то другой в этой комнате разговаривает сам с собой . Как-будто у этого другого случилась трагедия .
Мои руки обхватывают каждого и пытается разбудить . Но это лишь заставляет петлю отвернуть моих родных от меня. Я не хочу терять их из виду.
-Молю , боженька, услышь меня. Забирай все , что хочешь. Только верни их. Ты же знаешь , что они все, что у меня есть. Зачем тогда ты дала мне их полюбить? Я же сейчас умираю вместе с ними.
Тут я моментально, глотая неудержимо воздух, вскакиваю на ноги и как можно аккуратно в такой ситуации, снимаю с петли одного за другим . Мне пришла в голову мысль, что еще не поздно вернуть их в сознание. Моя надежда не хочет уйти вслед за ними. Я судорожно кладу их на ковер, придерживая голову. Начинаю вокруг каждого бегать и прислушиваться к дыханию. Но глухое молчание. Так заканчивает говорить со мной Бог. Меня просто разрывает изнутри. Я должен сделать все быстрей , иначе я их упущу . Садясь каждому на грудь, пытаюсь совершить искусственное дыхание. Но ,даже если бы их можно было спасти, у меня ничего не получилось. Дело не в опыте. Меня накрыли с головой страх и безумие, так что мои попытки ни к чему не привели. Я все равно продолжал прыгать по ним. Мне нельзя было никого оставить. Не знаю сколько я занимался самообманом, но в какой-то момент я все осознал до конца. Это и был конец. Всему точка. Невозможно передать эти чувства. Они не должны передаваться. Кажется , что все кончено, но при этом мысленно в это не верится. Любовь и совместные цели не дают понять. Иначе в них вообще перестанут верить. Крах на мелкие острые осколки по всему телу. Обрушение всем весом на сердце. Отрезание от всего мира. Который продолжает существовать. Для него ничего не произошло. Земля не останавливает свое движение по оси. Почему для меня все закончилось? Меня больше ничего не связывает с жизнью. Зачем вообще меня послали сюда с такой судьбой. Что мне дальше делать? Где эта чертова потеря памяти?
-Ваня, Настюша , вставайте , пожалуйста. Обнимите меня. Вы этого сегодня еще не делали. Пойдем дружно покушаем, потом весело поиграем в "Бегемота" . Я во всем запутаюсь как всегда. Мы будем долго смеяться,-с этими словами ко мне все яснее приходило осознание происходящего и , конечно, слезы.
Я гладил их по волосам, вспоминая все моменты , начиная с завтрака, до самого прихода в себя. Если бы я помнил все до амнезии, я бы умер от разрыва сердца окончательно . Приходилось страдать. В голову приходило все : их смех, их улыбки, их голос. По щекам прошли воспоминания их поцелуев. Я легонько дотронулся до этого места . Их отпечатки губ были смыты потоком слез.
-Ванюш, очнись,-взмолился я,-сейчас я подвезу коляску, мы поедем и порадуем маму как ты начинаешь ходить. Мне нужны каждый день подобный вечер.
На их лице были посинения от петли. Я старался прикрывать их, чтобы моим родным не было больно. Я просил, чтобы они вернулись и прикрыли также мое сердце. Глаза были открыты и смотрели куда-то в сторону. Но они, как и губ ,выражали что-то вроде улыбки. Страх въелся в меня, пронзая своим клинком все органы. Мой взгляд упал на Таню. Я наконец посмотрел прямо на нее. Не представляете какого видеть в таком положении любимого человека. Жизнь бежала , схватив меня за руку. Она вела в прошлое. Неписаная красота шла навстречу ко мне, широко улыбаясь. Крепко прижимала к себе, давая почувствовать ее любовь. Нежно целовала, это заменяло все слова "навсегда". Мы приходили в наш дом, полный добра и уюта ото всего на свете. Мы занимались любовью, воссоединяясь в одно неразделимое целое. Засыпали , держа ладонь в ладони друг друга. И моментально руки обрываются. Одно целое превращается в остаток из боли и страха. Дом пропитывается пустотой. "Навсегда" умирает в эту секунду. . Лишь любовь и красота остается внутри меня. С этим мне придется существовать.
-Любимая, если ты меня слышишь, то знай, где бы ты не была, я к тебе приду,-шепот заглушало рыдание,-я приду и мы будем вместе. Для меня нет больше этого мира. Я соглашусь на твой. Только забери меня. Мне здесь плохо. Ты не представляешь как здесь страшно без вас. Мне никто не скажет даже, что меня любит. Я знаю, что у нас скоро будет малыш, как мы и хотели. Это же будет чудо. Новая жизнь. Которой нам не хватает. Я смогу если не вспомнить, то повторить то мгновение, когда я был рад рождению ребеночка. Он будет самым красивым на свете, весь в тебя. Станет веселым и добродушным. И нас в семье окажется пятеро. Никто никогда не встречал более лучшей семьи.
Я лег к ним. Прижал их к себе. Плакал , захлебываясь непрекращающимися слезами.
-Только не отпускать, только не отпускать. Может они еще возвратятся.
Я не переставая их целовать в лоб, щеки , губы, куда попаду. Я отказывался продолжать смотреть на реальность. Для меня это был все тот же из тех вечеров , когда мы живы и счастливы...
Я поднял тяжелые веки. Глаза были опухшими и ужасно болели. Страдание ушло на немного, на его место явились непонимание происходящего и надежда , что все случившееся действительно было плохим сном. Я немедленно огляделся : надо мной белый потолок, зеленые домашние стены, неизменившаяся кухню. Все ,как обычно. Ничего не случилось. Это продолжение моих кошмаров. Я глубоко выдохнул и ощутил нытье в руках. По моим плечам бегала судорога боли. Я повернул голову на бок. Всеми силами хотелось увидеть что-то другое. Неудобно лежащую подушку, надетые наручники , прицепленные к ножкам шкафа, даже ножи вбитые в руки, что угодно, но это снова была реальность. А значит на мне лежала моя мертвая семья. Это мое самое худшее и нежелаемое пробуждение за всю жизнь. Учитывая , что моей памяти хватало всего на два месяца, то я был несчастнейшим младенцем на свете, потерявшим родных людей и оставшимся совсем беспомощным. Я должен был как-то смириться с этой потерей? Нет. Я не научился за пару часов, или сколько я там проспал, терять близких. Лишь слез больше не осталось. Значит я себя вообще ничем больше не смогу помочь. Их личики лежали так, как я их уложил . Также мне мило улыбались, не сказав ни слова. Я боялся их выпустить из объятий , понимая, что это будет последнее прощание. Я не знал за что мне это все. Почему именно случилось в моей семье это горе? Неужели я на небесах там кому-то навредил или помешал? Вчера еще все было хорошо, мы любили друг друга и не думали о таком. Я не думал. С нарастающими вопросами я начал размышлять о том , как это случилось , называя это происшествие скорее - самоубийством. Но зачем? Они правда устали жить? Неужели у них были на это причины ? Я знаю, что целый день на работе, но мне лишь только и хочется по-быстрее оказаться около них. Да, я не лучший на свете отец, но я старался дать им все. Мы собирались вместе на рыбалку поехать. Сидеть у костра , рассказывать страшные истории, спать под одним одеялом в палатке. Этого всего просто не может быть! Мы должны были быть счастливы долгие годы. А теперь, у меня ни будущего, ни прошлого. Они оставили меня. Бросили одного жить с этим. Если они думали , что я выдержу, то глубоко ошибались. Я превратился в утенка , потерявшего своих родных, который пути дальше без них не знает, он метается , крякает, зовет на помощь, но ответа не приходит, поэтому ему остается одно-утопиться. Может тогда он сумеет встретить свою семью, с которой даже не попрощался . Сердце в отсутствии слез обливалось кровью. Боль возвращалась с большей силой. Но мозг уже настроился на единственный ,казавшийся верным выход. Скоро все закончится, но наше совместное счастье обретет начало. Это успокаивало и наталкивало идти вперед, не сдаваясь. Я медленно поднялся на ноги, чувствуя похожие ощущения , как в руках, теперь в ногах. Меня чуть пошатывало. Но я справился с этим скверным состоянием , наклонился по очереди к каждому из покинутых меня. Аккуратно закрыл им глаза. Они не должны видеть мою смерть, ведь они позаботились о моем невидении. Если они решились на это, то и я согласен. Где-бы я не оказался, с ними это место точно станет раем . Встретив семью ,адские котлы покажутся небесными облаками. Тем более, если и есть ад, разве он сейчас не здесь? Все будет быстро и безболезненно. Я продолжу, не переставая, думать о их нежном прикосновении после этой невыносимой разлуки. Их поцелуй мне снова вернет жизнь. Я смогу вздохнуть для того, чтобы сказать как я люблю моих родных. Нет. Я не умру. Я обрету вечный покой. Желание любить и быть счастливым совершенно не грех. Я пришел сюда за этим и я не собьюсь с намеченной цели. Странно. Еще вчера я бы не понимал и , может быть, осуждал самоубийц. А сейчас я сам готовлюсь таким стать. Все меняется и в конечном итоге оправдывается, по крайней мере самим собой. Самоубийство-всего лишь ускоренный бег до финиша, только тебя никто не может догнать и притормозить , потому что назад ты уже не смотришь. У меня нет других мыслей в голове. Это , действительно, кажется мне правильным решением. Сколько я еще смогу без них? Мои подсчеты заканчивается, даже не начавшись. Я дарю последние поцелуи моей семье. По крайней мере в этой жизни. Их лбы холодные и твёрдые, как камень.
-Я иду к вам, родные.
Этот обряд выглядит очень трагично и жалостно. Валявшая табуретка снова упирается ножками в пол. По моими ногами она совсем не шатается. Петля находит мою шею. Я выбрал ту, которая принадлежала ранее моей жене. Слезы ко мне вернулись. Я обсмотрел комнату в заключительный раз, естественно, остановился расплывчатом взглядом на ждущих меня мертвецах. Я затянул веревку крепче, чтобы наверняка. Просто не верится, что я покину этот мир с вопросом "почему". Я не прошу больше ни о чем, мне хотелось только это сделать с ними. Не жить эти проклятые часы без них, а покончить с собой вместе. Теперь я осознаю, что это все. Страх исчезает. Я шатаю кончиками пальцев табуретку. Вдруг входная дверь открывается. Эта чертова судьба не могла отложить свои планы на минуту! В квартиру заявился Аивар Робертович.
-Добрый день,-проголосил он,-дверь была открыта, и я зашел... О боже , Алексей...
Он быстро подбежал и схватил меня за ноги в тот момент , когда я откинул табуретку. Я уже почувствовал мощь обвивающей петли, но тут доктор приподнял меня вверх, спасая от удушения.
-Оставьте меня,-закричал я,-зачем вы пришли? Я уже все решил, меня не остановить! Прочь из моего дома!
Он смотрел на меня обезумевшими испуганными глазами, пока я пытался пинать его ногами по животу, но он не сдавался . В такой ситуации даже высококвалифицированный врач не найдет подходящих слов.
-Пожалуйста, Леша, прекратите дергаться , и я вас сниму,-только лепетал он.
-Ни за что. Мне здесь нечего больше делать. Отпусти, сука! Я тебя череп сейчас ногой проломлю! Долбанная тварь!
Я приложил все силы, чтобы заехать ему пыром по-больнее. Он держался стойко. Веревка раскачивалась из стороны в сторону.
-Не надо этого делать! Все можно обдумать. Зачем вы спешите на тот свет? У вас же семья!
-Нет у меня никакой семьи,-зарычал я с животным подобием, сколько же я боли вложил в этот рык.
Аивар на меня непонимающи посмотрел , и в тот же миг веревка оборвалась , видимо два трупа для нее слишком великий грех. Я упал ничком на пол, ударившись затылком, доктор приземлился со мной. Моя нога сразу же его отпихнула от себя. Я кашляя из-за неудачной попытки удушения взвыл:
-Пошел вон, старикашка! Твои лечения и хорошие слова уже никому не пригодятся. Вы все мне, подонки, желали горя. Вот и радуйтесь! Я погибаю! Вас всегда было не по себе, что я с семьей так счастлив, а теперь их нет! Я вас ненавижу ! Я никого из вас не трогал, в чужую жизнь не лез . За что это со мной? Теперь пляшите на наших могилах, веселитесь, радуйтесь, вам же этого надо было? Только и желаете, чтобы всем вокруг было плохо, тогда вам жить приятнее. Ну вот, я вам обеспечил вечный кайф!
На последней фразе я начал давиться слезами. Я схватился за свои волосы, сел около стены и , уткнувшись в колени, зарыдал. Я снова ничего не хотел видеть. Во мне царило безразличие и разрушение. Доктор недоумевающи прошел в комнату. В его глазах , наполненных страхом, можно было разглядеть отражение трех трупов. Он стоял первые минуты ошарашенный , без каких -либо движений. Затем подошел к ним и пощупал пульс. Видимо, ни меня одного не отпускала вовремя надежда.
-Это я во всем виноват,-повторял он про себя шепотом, думая , что я его не слышу.
Затем он встал , достал из кармана телефон, набрал какой-то номер.
-Полиция...
Очаровательный дом по середине улицы, красивейшая клумба возле него, домашние стены, возвращающие в детские годы, ласковые слова любимых людей- все это скрылось навсегда за сиреной приближающихся полицейских машин. Через несколько минут после звонка я слышал сквозь всхлипы их торможение. Одна за одной они содрогали весь двор. Вслед за ними приехала "Скорая помощь". Все как в кино, только никакого дубля быть не может. Аивар Робертович все это время сидел на кровати , тупо глядя на трупы. Вскоре послышались голоса , принадлежащие большому количеству человек. В мою квартиру начали заходить мужчины в погонах. Первые зашли вооруженные ,с поднятым вверх пистолетом они прошли во все комнаты и внимательно обсмотрелись. Вторые пропускали врачей с носилками, которые устремились к лежавшим телам. Они снова проверили тем пульс, повернули им головы для убеждения в том, что смертью послужило удушающая петля. Затем они позволили сделать пару снимков журналистам . Меня от этого раздирало на части, но разве я мог что-то сделать . Человек, не уберегший свою семью. Мне оставалось только смотреть как их уносят на носилках из квартиры . Все таких же бледных и улыбающихся.
Начальник полиции сначала направился к Аивару Робертовичу мимо страдающего забитого около стены комочка. Он его о чем-то спрашивал, сохраняя свой профессиональный безэмоциональный вид. Доктор ему отвечал медленно и непринужденно , по его выражению лица, смотревшего уже на пустой пол, было заметно, что его мысли сейчас совершенно о другом. Хотел бы я знать о чем он думает. О том, как ему жалко или , как бы меня в тюрьму засадить. После первого допроса усатый мужчина развернулся ко мне, но доктор на секунду отрекся от своих мыслей и пробормотал какую-то череду слов на ухо полицейскому. По-любому на счет меня. Тот одобрительно покачал головой и пошел ко мне.
-Здавствуйте, Алексей Петрович,-из его рта пахло луком, а тело источало запах дешевой туалетной воды,-вас же так зовут ?
Мне ужасно было неприятно говорить. Но я перешагнул через себя, сглотнул и произнес тихое гнусавое "да".
-Нам необходимо задать несколько вопросов, чтобы составить протокол и завести дело. Прошу вас вместе со мной и вашим лечащим врачом отправиться в отделении , чтобы дать показания.
Я понимал, что необходимо ехать, но всеми этими действиями они меня заставляли еще больше поверить в действительность. Сейчас следствие, потом похороны, дальше пожизненное одиночество. Все началось. А еще утром я жил другой жизнью и все было замечательно. Я тяжело поднялся с пола, оперевшись о стену и последовал за полицейскими. На лестничной площадке находилось куча любознательных лиц, которые только и делали, что выпяливали происходящее в моей квартире, а затем интриговано между собой обсуждали увиденное. Я прошел мимо своих соседей, спустился вниз по ступеням. Они больше никогда не принесут мне радостное ожидание встречи, когда я буду подниматься по ним. Столько счастья и уединения от всего мира я в них видел за последнее время, а сейчас я их запомню , как дорогу ,уносившую меня далеко от моей семьи.
Я сел на задние сидение служебного автомобиля, со мной расположились рядом один молодой полицейский и задумчивый Аивар Робертовтович , который так и не промолвил в мою сторону и слова. Наверное, я его больно лягнул , но мне было плевать. Абсолютно на все. Я был готов даже сесть в тюрьму. Если обвинят в убийстве моих родных (по сюжету многих триллеров) , то я отрицать не буду. Так оно и есть. Мне следовало знать иди хотя бы догадываться о ужасных планах , царивших в их умах. Необходимо было оставаться до последней секунды рядом . Забыть о работе, о всех разговорах и быть все время около семьи. Тем более, разве не этого я всю жизнь хотел? А теперь мне даже не дали проститься с ними. Этот поганый доктор вылечил меня , когда я стоял на грани. В другой любой ситуации я был бы благодарен ему по гроб жизни, в прямом смысле, но точно не сегодня. Сейчас к нему вернулась старая ненависть. Но ему, по сравнению с другими днями, было все равно. Он не обращал на меня особого внимания, доктор до приезда в полицейский участок оставался заложником своих дум . Через ветровое стекло я видел в поездке многое: все тех же напуганных соседей , здание , с подстриженной ровно травой, счастливых семей , прогуливающихся после работы, детские веселые игры на площадках, и ,наконец, отделение , куда меня везли . Я вышел , опустив голову, и направился за начальником. За мной шел доктор. Вот зачем они его то взяли? Он ничего особенного не видел, так что свидетель он бесполезный. Или они его взяли для того, чтобы я случайно под натиском вопросов не потерял память? А хотя пусть идет. Надо привыкать. Думаю, теперь он еще чаще будет ко мне наведываться, проверить там , как я себя чувствую или не покончил ли я жизнь самоубийством. Новая моя родня. Превосходно. Мы прошли мимо поста ,на котором сидел один из представителей закона, мимо обезьянника , заключавший в себя пару пьяниц пожилых лет, и пожаловали в кабинет начальника. Мне казалось, что это будет жесткий допрос в закрытом пустом помещении с одним стулом и лампочкой, но я ошибался. Молодые полицейские остались ждать за дверью кабинета. Эта была самая обычная комната . Ни луж крови, ни трупов в ней не было. Усатый мужик предложил мне и Аивару стулья, сам уселся с противоположной стороны стола и начал спокойным говором задавать волнующие закон вопросы:
-Итак, уважаемый Алексей Петрович, начнем. Я понимаю ваше сейчас состояние. Сам бы я в такой ситуации послал все к чертям . Но и вы меня поймите -работа. Я задам вам парочку вопросов и отпущу вас, держать долго не буду. Если вам станет плохо, просто скажите, у меня имеются медикаменты. Приступим?
-Да,-безразлично ответил я, хотя мне было приятно, что он пытается войти в мое положение.
-А , и если вы не против, с нами посидит ваш доктор.
-Пусть.
Он позвал одного своего помощника, тот моментально появился из-за двери, сел за свой стол , достал ручку и принялся составлять протокол.
-В какое время вы ушли и пришли с газона, на котором вы работаете?
Я немного удивился его осведомленности , но потом посмотрел украдкой на Аивара и все прояснилось. Смысл этого допроса, если этот старик ему все обо мне доложил.
-В 7:45 вышел из дома и примерно в 16:55 вернулся обратно. Как всегда.
-Когда вы пришли, они были уже повешены и мертвы?
-Да.
-За день до этого вы не ссорились с потерпевшими? Или , например, утром?
Я чувствовал укол невыносимой боли по всему телу.
-Нет. Наоборот все было...,-мне стало тяжело говорить,-...замечательно.
-Чем вы занимались? Вы целый вечер с ними находились вместе или они отлучались на улицу ?
-Мы ужинали , болтали, играли...,-вспоминал я.
-Во что?
-Сейчас... Как он там...Крокодил.
-Ясно. Они выходили куда-то ? Вступали в разговоры с другими людьми?
-На счет второго не знаю. Скорее всего, нет. Они вышли все вместе на улицу, я остался один дома . Настя читала на лавочке, а Таня с Ваней просто гуляли , дышали воздух. По крайней мере, они мне так сказали...
-Запиши это в протокол,-скомандовал начальник своему помощнику, затем вернулся ко мне,-во сколько это примерно было?
-Не помню. Где-то в 8 или 9. Через час пришли. Радостные.
-Чему они были обрадованы?
-Ваня начал по-тихонько ходить...
-Мм,-начальник обратил свой недоумевающий взор на Аивара.
Тот поднял глаза к потолку и глубоко вздохнул.
-Значит были ли встречи с другими лицами вы не знаете,-продолжал начальник,-что они делали после прогулки?
-Легли спать.
-О чем-нибудь с вами беседовали?
Я покопался в памяти и вспомнил диалог с Таней о жизни и смерти. Этого я начальнику не хотел говорить. Что говорилось между нами останется лишь в нас. Сказать кому-то об этом, значит впустить в нашу любовь постороннего. Поэтому я отрицательно помахал головой.
-А утром вы не замечали за ними ничего необычного?-в этот вопрос он вложил больше всего любопытства и профессионального интереса.
-Вроде нет...Таня лишь сказала, чтобы я ее сегодня не ждал после работы, она по-раньше освободиться . Мы должны были вечером пойти вместе гулять, чтобы Ваня показал мне свои успехи, а он...
-Что он?-подхватил начальник.
-Попрощался, когда я уходил,-выдавил я из себя. Меня накрыла просто цунами горя. Я еле сдерживался, чтобы не заплакать прямо здесь.
Начальник это тоже заметил. Он просто посмотрел , записывает ли второй полицейский необходимую информацию и задал мне самый нежеланный моим ушам и сердцу вопрос:
-Как вы думаете, было совершенно самоубийство?
Мои щеки снова почувствовали тепло, исходящее от слез. Но истерики не было . Я перенес боль , разочарование , страдания и теперь осталось легкая пустота, ничего не требовавшая .
-Не знаю. У них не было поводов. Мы были счастливы.
-Обычно в таких ситуациях очень важно число ,в котором употреблено слово "счастлив". Вы свободны, Алексей Петрович. Будем ждать результаты обследования и экспертизы , но это очевидно массовое самоубийство . Не могу предположить , что послужило поводом,-он замялся , но потом закончил,-мы посоветовались с Аиваром Робертовичем, вам будет лучше остаться сегодня на ночь у ваших соседей, пока ведется осмотр вашей квартиры. Мы с ними поговорили, они понимают в каком вы сейчас шатком состоянии и поэтому не против.
-Но я не буду совершенно мешать. Можно мне лучше буду у себя?-взмолился я, представляя вечер в компании своих чокнутых соседей.
-Нет. Это исключено. Сегодня там будут правоохранительные органы. Завтра вы можете вернуться домой и , если пожелаете, отправиться на работу. Так бы вам могли дать пару выходных дней для морального восстановления.
Мне было, естественно , понятно, что дело совсем не в осмотре дома. Что хотели, они уже выяснили. Просто они боялись еще одного убийства. Та перекладина на антрисоли была цела , ничто не мешало мне воспользоваться ею. Странная у этих ребят логика: если мне не дать наложить на себя руки сегодня, то в остальные дни я заброшу эту идею. Но, как я уже сказал, мне сейчас абсолютно все равно буду я жить или умру. Могли так не беспокоиться. Во мне пусто и мрачно, как в земляном черве.
-Подождите , пожалуйста , за дверью. Нам необходимо поговорить с Аиваром Робертовичем,-сказал мне начальник. Я встал со своего стула и вышел , куда меня направили. Там среди стоящих полицейских стояла кушетка, я решил на нее сесть. Стоять у меня совсем не было сил. Мне хотелось забыться , уснуть и проснуться в объятиях Танички, чтобы из кухни доносился запах стряпни Насти, а на соседней кровати лежал и читал книжку улыбающийся Ваня. Я бы все отдал за еще один денек с ними. Сказать все то, что не успел. Но, боюсь, мне и этого было бы мало. Я закрыл глаза и уткнулся лицом в ладони. Доктора не было минут десять, потом он вскоре появился из кабинета вместе с начальником. Их выражении лиц отражали досаду.
-Мой помощник вас подбросит до дома,-заявил полицейский,-до свидания, Алексей Петрович. Я очень сожалею, что все так вышло. Порой мы не подвластны судьбе и нет возможности что-то изменить.
Он пожал мне и Аивару крепко руки и скрылся в своем логове.
-Пойдем те , Леш,-похлопал меня по плечу мой сторожила , и мы двинулись следом за помощником в его машину.
Всю дорогу мы ехали молча. Мне это было необходимо. Каждая болтовня выбивала меня из нервного равновесия , и я в любую секунду мог сорваться. Назад было ехать намного быстрее. Все мелькающие по дороге предметы мне давалось очень тяжело рассмотреть. Глаза были опухшими от слез и больно резались от света. Не помню похожих ощущений. Наверное , последние я оставил в детстве. Тогда я мог плакать по любому поводу, сколько мне захочется . Это всегда помогало добиваться того, что хочу. Потому что я малышом зависел от родителей. Сейчас сколько бы я слез не проронил - все бесполезно. Мне отныне не от кого зависеть. Мы подъехали к моему дому. Там еще стояла одна служебная машина. Значит мне действительно придется спать у соседей. Я и доктор вышли из автомобиля , захлопнув двери. Водитель попрощался с нами и улетучился в ту стороны, откуда мы прибыли. Я в быстром темпе направился к подъезду , зная, что с молчанием Аивара покончено , и сейчас он включит тарахтелку. Но он довольно тихо провожал меня до двери, все также глядя вниз. Для него это было совсем непривычно, похоже, трагедия его тоже глубоко затронула. Мы подошли к цели и постучали. В мою квартиру дверь была распахнута и оттуда слушались чьи-то голоса и вспышки фотоаппарата. Иногда выглядывала рука или спина одного из полицейского. Соседи открыли нам. Это была женщина средних лет, немного полноватая, с кучерявыми волосами, в домашнем халатике, похожим на кухонный. Лицо у нее было дружелюбное, видимо, из-за румяных щек и игривых глаз.
-Здравствуйте, а мы вас уже ждем,-пытаясь выжать из себя радость и ,как можно больше добра,- сейчас кушать садимся. Вы проходите, чувствуйте себя, как дома.
Вот уж это мне совсем не хотелось. Воспоминания о квартире слева мне впервые приносили лишь грусть и печаль. Как же так? Еще вчера я даже не подумал о подобной ситуации: я , потерявший семью , стою с засохшими глазами около соседки , мой доктор отдает меня , как сироту, ей на попечительство , а тут за стеной стараются сделать все, чтобы я забыл о семье и не захотел последовать за ними.
-Спасибо, Валентина Николаевна, но я пойду, у меня еще много дел ,-вышел из ступора Аивар Робертович . И с ней успел познакомиться-думал я.
-Хорошо тогда. Не волнуйтесь и ступайте. Мы будем очень добры с Алексеем Петровичем,-она улыбнулась и отошла в комнату, где находилось еще два человека.
Доктор прервал между нами молчание:
-Леш, я не могу представить, насколько тебе плохо. Но , послушай, ты должен найти силы жить дальше. Не вини себя. Здесь ты абсолютно не при чем. Я знаю, как ты любил всех этих людей, как ты был с ними счастлив, но...
-Давайте не сейчас,-прервал я резко его,-сейчас я ничего не хочу слышать . Мне очень больно. Меня жизнь пинала целый день. Я хочу покоя.
Он посмотрел мне прямо в глаза, одобряющий кивнул и перешагнул порог.
-Лучше бы вы меня научили забывать, чем боролись с моей амнезией,-добавил я напоследок.
Он остановился на секунду. Уставился тупо в сторону моей квартиры и сказал:
-Как бы ты не хотел, такое забыть невозможно, даже болезнь бессильна.
Затем он развернулся и быстрым шагом ушел. По-моему , на его морщинистом лице бежали слезы.