Вот исполнилось Мише восемь лет, и мама отвела его в школу – так хотел Максим. Школа была в центре села в старом, но еще добротном, доме. До этого, в доме жил богатый скотопромышленник, но с установлением Советской власти в селе успел сбежать с нажитым добром. Дом некоторое время пустовал, потом его заняли под школу. Учительствовала в этой маленькой начальной школе Елизарова Надежда Ивановна, приехавшая в село из Барнаула еще до революции. Говорили, что в городе у нее были неприятности с полицией из-за политики.
Вот в этой школе и начал учиться грамоте Миша. Учился Миша, звезд с неба не хватал, но и не отставал, постепенно постигая азы грамотности. Проучившись, год, Миша мог писать не только «мы не рабы, рабы не мы», но и складывать другие слова. Туго, по слогам, сопя и пыхтя от усердия.
Весной Иван привел свою невесту в дом, просить отца разрешения жениться – благословить, одним словом его с Санькой – так звали невесту. Максим опешил сначала, потом, рассердившись, сказал: - Ты хоть бы предупредил, а то так с бухты барахты, не по-людски это. Иван, потупя глаза, признался, что Санька беременна, а его осенью заберут в Армию, поэтому сейчас хочет жениться. Они любят друг друга, и он хочет, что бы было честь честью, как положено. – Ну что ж, - сказал Максим, чему быть, того не миновать.
Тут же с Прасковьей, взяв с собой все, что положено, пошли свататься. Все прошло, как нельзя лучше: выпили, обговорили, что положено в таких случаях и, не мешкая, сыграли свадьбу.
Свадьба прошла хорошо, весело, уже по новому – в церкви не венчались, ее к тому времени не было уже, а расписались в сельском совете. Сват Родион Украинский посетовал маленько, что раньше в церкви было торжественней. Молодым же было все равно, где в законный брак вступать. Они светились от счастья и ворковали, как два голубка, сбылась их мечта – они вместе. Максим подарил молодым железную кровать на сетке, по тем временам роскошь неслыханная, так и не сознавшись, где он ее выискал.
Санька же была со своим девичьим приданым: с мягкими большими подушками, периной – обязательный атрибут, готовящийся к свадьбе загодя. Вот и все, что пока нужно для семейного гнездышка молодым. Максим, коли Ивану на службу идти, их не отделял, а стали жить вместе большой крестьянской семьей. Для единоличного хозяйства большая семья – это больше рабочих рук, а это достаток в доме. Так, в крестьянских заботах пролетело лето.
Пришло время Ивану идти в Армию, Санька пригорюнилась, что муж уходит, она остается одна еще не нажившись, не на любившись с Иваном да и , что греха таить, не прижилась она еще в новой семье. Завтра Ивана и еще двух парней повезут на лошадях в волость на призывной пункт. Сегодня Санька, пугаясь даже мысли своей, плача и тихонько про себя причитая, настраивала себя решиться просить Ивана, что бы он разрешил ей, пока он будет служить, жить у своих родителей, со своей мамой. Так ей легче будет ждать Ивана из Армии, думала она, и родится ребенок, лучше мамы ей никто не поможет. Пришел Иван, и Санька радостно щебеча, бросилась ему на шею: - Пойдем, Ваня, в сад погуляем немножко, - предложила она. – Пойдем, - согласился Иван.
Долго, до сумерек, бродили они, прощаясь, разговаривали о том, о сем, мечтали – как будут жить, когда Иван вернется домой из Армии. Санька, поцеловав Ивана, просила разрешения ей жить у мамы. Иван не сразу понял, что и почему и у какой мамы, но Санька, целуя его еще раз, объяснила, и Иван согласился. – С отцом, матерью я сам поговорю и объясню им, - сказал Иван, - так что успокойся, не переживай. Жди меня и береги себя и ребенка, которого ждем.
Рано утром со слезами, самогонкой, шутками и прибаутками провожали новобранцев. Максим крепился, а Прасковья с Марией, которой уже исполнилось семнадцать лет, голосили. Им подвывала Маруся. Миша один радовался и гордился, что у него брат будет солдатом.
Санька, собрав свои пожитки, ушла к родителям. Миша продолжал постигать в школе науки медленно, но верно, порой подзатыльниками и ремнем отец прививал ему прилежание к учебе, объясняя Мише, что в семье он один сможет хоть что- то написать и прочитать хотя бы по слогам. Сам Максим мог поставить только закорючку, вместо подписи – грамоты он не знал.
Мария с Мариной были не грамотны, в школу они не ходили, да и зачем девчонкам в глухом Алтайском селе грамота. У них была своя домашняя грамота: они шерсть пряли, холсты ткали – этой науке они уже научились и проворно занимались ей, порой наперегонки – кто быстрее и лучше выполнит работу, что бы вечером бежать к подружкам, надевая наряды собственной работы, сшитые из холста.
Наступила весна тридцатых годов – дружная, теплая. Снег таял, как масло на сковородке, быстро превращаясь в ручьи, потоки воды. У Саньки родился сын – Алексей. Так Максим стал в свои пятьдесят восемь лет впервые дедом. Он был еще крепким мужиком, несмотря на тяжелую жизнь, выпавшую на его долю. В подарок Саньке для внука Максим смастерил люльку – незамысловатую, но удобную и прочную. Миша вертелся рядом, считал, что помогает делать подарок, на самом же деле только мешал отцу. Максим шутил над сыном: - Быстро же ты, Михаил, стал дядей, а я поздно для своих лет дедом.
Но ничего, Бог знает, что делает – ему видней.
Максиму очень хотелось, что бы снохе подарок понравился, зная, что свату Родиону сейчас такое сделать трудно – он уже несколько лет как лишился кисти левой руки. Работая на молотилке, неудачно сунул сноп пшеницы в барабан, так что теперь с одной рукой управляется. Сам Родион по жизни был умельцем и со всеми хозяйственными делами управлялся сам и жил материально не плохо, не хуже других с двумя руками.