Пришло известие в село, что с японцами война началась. Мужики заволновались: а вдруг мобилизация? Бабы заголосили: мужики уйдут, как хозяйство вести, как детишек прокормить?
Максиму в это время перевалило за тридцать. Один остался – заберут, на кого хозяйство оставить? Все прахом пойдет. Но судьба на этот раз миловала. Забрали в солдатчину только тех, кто по годам подошел. И молодежь, с бабьим криком и плачем, ушла на службу.
В это время приехало несколько семей переселенцев в село из России по справедливой, как говорили, для бедного люда, реформе. Много ехало народу, большая часть поехала вглубь Сибири, даже, говорят, к киргизам некоторые подались, но у кого уже не было сил добираться дальше – остались здесь, в селе.
Прошел год, село разрасталось и продолжало жить старым своим укладом: тихо, спокойно.
Казалось, ни что не поколеблет привычного однообразного житья. Максим так и жил один, но одиночество стало постепенно его заедать, стены одному в доме стали тягостны.
Он уже приметил, что с переселенцами появилась девушка – востроглазая такая, быстрая на ноги, как козочка. Хотелось ему с ней познакомиться, да робость брала: старше ведь он ее, хотя молодой еще вроде мужик, но мужик не парубок же. Коли думка появилась, стала она его постоянно преследовать и поэтому, робок, не робок, а отважился, когда она набирала воду из колодца, подошел и помог достать ведро воды. Тем более, что колодцы в этих краях степных глубокие и воду достать для хрупкой девушки не просто. Девушка поблагодарила Максима, взглянула на него, приветливо улыбаясь, и тогда Максим отважился спросить, как ее зовут и откуда она такая красавица?
– Прасковья – тихо ответила она – Да и не красавица я. Приехали мы с под Киева, село там есть Стрижакова называется. Жить теперь здесь будем. Тятя сказал, что ему здесь понравилось и землю ему дали уже. - Ну а тебе тут нравится? – осмелев, спросил Максим- Нравится – ответила Прасковья
Теперь при встречах Максим и Прасковья подолгу разговаривали. Прасковья рассказывала о том, как они жили под панами и как трудно и долго добирались до этих мест. Весело рассказывала, какие забавные случаи приключались с ними в пути. Потом, нахмурив брови, с грустью говорила, что все-таки такой переезд через всю страну нелегко дался, и плакали и голодали, но не отчаялись, доехали.
Надеялись, что на новых землях жить будем лучше. Максим, в свою очередь, рассказывал об Алтае немного, как и положено местному жителю, нахваливал достопримечательности здешних мест. Говорил о том, что зима в Сибири суровая и трудно с топливом для печи в степных краях. Зато лето жаркое, а в степи море цветов и степь похожа на огромный ковер.
Так, постепенно, их дружба переросла в серьезные отношения, где уже появились чувства и любовь. Свадьбу сыграли хорошую, весело. Обвенчались, как и положено христианам, в церкви. Дивился народ, какая хорошая пара. Повеселел Максим, и зажили они хорошо и счастливо. Максим души не чаял в молодой красивой жене. Оттаяла душа Максима после долгого одиночества, одному жить плохо – хуже некуда, и отдавал теперь всю любовь и ласку жене своей Прасковье.
В 1910 году появился у них первенец, назвали его Иваном. Максим от счастья был на седьмом небе – он так долго ждал детей и только в 38 лет у него появился наследник, опора, сын – продолжатель его безродного рода. После его сиротского и трудного детства и безвременно ушедшей Марийки, теперь у него семья, сын и он действительно был на седьмом небе – ниже быть он не мог, счастье переполняло его. Время шло, жизнь продолжалась и шла своим чередом со всеми радостями и невзгодами. Работы в единоличном хозяйстве было много, забот и того больше: нужно посеять, убрать, обмолотить зерно, заготовить сено для скотины. - Вся жизнь в трудах за живот свой -с горькой усмешкой говорил Максим.
Через два года родилась у них девочка, назвали Марией, по негласному согласию Прасковьи, в честь умершей жены Максима – Марийки. Максим в детях души не чаял, всегда гостинцев принесет, ласковое слово скажет. Так и тянулась жизнь, где ровно, где по ухабам.
В 1915 году родилась в семье еще одна девочка, назвали ее украинским ласковым именем – Марина, но по жизни, почему то, называли Маруся. Она родилась беспокойным ребенком и постоянно требовала ревом и криком внимание матери. Ванюшка в свои пять лет уже был почти самостоятельным мальчишкой, сам находил себе заделье и игры. Когда отец что- то мастерил во дворе или на конюшне, Ванюшка всегда вертелся рядом, находя себе ребячью работу, во всем подражая отцу.
Прасковья занималась женскими делами: шила, стирала да у печи хлопотала.
Шли годы, крепло хозяйство, дети росли здоровыми и крепкими. Нынче пшеница уродилась не плохая – семья будет сытая, с хлебом, да и в зиму на мясо есть что забить