Бабушка, вся в чёрном, с клюкой (но без косы), топталась с утра у крыльца
дежурки участка. Её хищный крючковатый нос водил из стороны в сторону и
напоминал клюв огромной старой вороны, которая следит за порядком и ищет себе
жертву-или молодняк для воспитательных целей или-на предмет "чего (или кого)
покушать". Жутковато было...
Евсей вышел первым и столкнулся с бабкой нос в нос. Он аж подпрыгнул от
неожиданности. Перекрестившись, смачно сплюнул через левое плечо и чётко
угодил в физиономию вышедшего за ним Ползуна...
Немного удивившись тому, что на его лбу невесть откуда появилась сопля,
Ползун, после долгих раздумий, вытер лоб, посмотрел на Евсея, который,
смутившись, произнёс:
-Бабка напугала, вот я и плюнул. Откуда мне знать-то было, что ты за спиной
окажешься?
Пробормотав что-то вроде:
-Окуляры на затылке иметь надо,-Ползун спустился с крылечка и уставился на
бабку.
Бабкин хищный нос повернулся в сторону двух приятелей, клюв раскрылся и
раздалось карканье:
-Это вы сантехники?
Ползун отрицательно помотав головой ответил, что он плотник, а сантехник-вот
он-Евсей. Бабка каркнула, что ей без разницы кто есть кто, а сейчас ей нужен
смельчак, который не побоится "вступить в контакт с нечистой силой", которая
завелась в её квартире после пропажи бабкиного любимца-чёрного кота. Евсей,
как уроженец деревни, немного напрягся. Он знал, чем может грозить встреча с
чертовщиной, а Ползун, лишь весело улыбнувшись, так как родился в Москве и в
нечистую не верил, громогласно спросил:
-Бабуля, сколько ставишь за изгнание?
Недобро глянув на балагура, бабуля прошипела:
-Хоть упейтесь, вот сколько... Если умом не тронетесь,-хрипло- "ласково"
добавила "чёрная бабушка".
Ползун глянул на притихшего Евсея и приободряющим тоном сказал:
-Евсей, чего сопли жевать, пойдём и быстренько, за пару секунд всё решим.
Пошли.
Евсей двинулся за Ползуном и бабкой на ватных ногах. Предчувствие у него
было тревожное. Подошли к бабулиному дому, старому, единственному такому
на их участке. В три этажа, кирпичный, приземистый и тёмный, он внушал Евсею
трепет, или ещё проще, его стал "бить мандраж". Бабуля жила на третьем,
последнем этаже. Они поднялись по скрипучей лестнице на площадку перед
квартирой и открыв дверь, вошли в коридор. Не буду Вас утомлять описанием
жилища "чёрной бабушки". Можете сами догадаться. Травы было много. Везде.
Пахучие пучки свисали с потолка отовсюду. И сухие и свеженабранные. Пожалуй,
хватит рассказывать о "келье". Теперь о сути визита.
Подведя дружков к двери туалета, бабуля прокаркала:
-Вот здесь бес и появился. Прямо в туалете. Я уже два дня хожу в горшок.
Боюсь. Как свет включу, из стены вой идёт, а по ночам скребётся кто-то,-уже
шёпотом добавила бабуля.
Бодро открыв дверь, Ползун, не включив свет, шагнул в темноту. Из стены
раздалось утробное рычание, скрежет, а затем, раздался такой вой, что у
Евсея, стоявшего за спиной Ползуна, зашевелились на голове волосы и он,
схватив бабку за руку, другой, левой, стал как попало креститься и шептать:
-Свят, свят, свят...
Бабка была само спокойствие даже тогда, когда большое и обмякшее тело
Ползуна, в глубоком обмороке, упало на Евсея...
Опустив "ползуновы останки" на пол, Евсей лихорадочно вытащил из кармана
комбеза свой телефон и онемевшими пальцами набрав номер, лихорадочно
затараторил в трубу:
-Геша... Спасай... Тут такое!? Ползун в отрубе. Нет, трезвый. Обморок у него.
У кого, у кого, у Ползуна! Он чёрта в стене, в туалете, увидал! Да, я тоже
трезвый. Ты охренел? После стёкол и "полотенчика", нас Самуиловна в порошок
чуть не стёрла! Давай, подгребай, а то я сам боюсь... Да! Вот именно-боюсь!
Тут из стены два "угля зелёных" светятся и вой с рычанием. Жду. Геша, только
поскорей, а то мне уже приспичило, а я в туалет зайти не могу-страшно. Во!
Ползун ожил. Всё. Ждём.
Геша пришёл быстро. Он, вообще-то, мало чего боялся и поэтому лез во все
дыры. Правда, справедливости ради, он и огребал по полной, когда не слушал
других ("Гешина расплата"). Но это его мало волновало. Ну так уж он устроен.
Войдя в квартиру, Геша чуть не споткнувшись о Ползуна, прошёл к туалету и
включив свет, начал осматриваться, не обращая никакого внимания на вой и
скрежет, идущие из стены. Взгромоздившись на унитаз, он вытащил из кармана
отвёртку и "поколдовав" ей несколько минут, открыл решётку вентиляции...
Бабкин чёрный кот сидел в малюсенькой камере вентшахты и утробно урчав,
зажмурился от яркого света, бившего в его в глаза. Геша спокойно взял кота
за шкирку и явил "нечистую" пред светлы очи бабки и Евсея. Ползун, наконец,
стал подавать признаки жизни. Бабка же, буквально онемела от счастья!
Всё оказалось довольно-таки и просто и сложно. Кот загулял. Бабуля уехала
на денёк к родне. Кот поболтался у двери и пошёл на чердак. Там он залез в
трубу вентиляции и "съехал" к себе домой. В камере было тесно и он оказался
зажатым. Вот от такого неудобства, он и выл как чёрт. Да ещё учуял хозяйку.
Стал ей "знаки подавать". Несколько дней без еды и без воды "отсидел",
бедолага. Похудел.
Учуяв поднесенный стакан, Ползун мгновенно пришёл в себя. Встал, как ни в
чём не бывало, выпил и узнав о том, что с "нечистой" покончено, бодро
зашагал на выход. На прощанье, бабуля выдала смельчаку Геше бутылочку особой
настойки (чтобы "девки любили"), а Евсею-бутылку водки.