Теперь он стоял в углу и смотрел сверху вниз, чтобы увидеть точную ровную линию, соединяющую потолок с паркетом. Отмеряя тоскливыми глазами каждое касание взглядом, хотел на этот раз точно быть уверенным, что он находится в своей комнате, в том углу и дышит ровно столько – сколько хватает живому человеку, чтобы убедиться – что он жив и по прежнему болен своей духовной лихорадкой.
Он коснулся рукой угла и, потерев пальцами крупинки сухой шпаклевки, понял, что его погребение состоялось во сне словно так, как человек чувствует непреодолимую зубную боль, внезапно постигшую среди ночи.
Наверху заиграла музыка – он правым ухом приложился к стене, чтобы нащупать прекрасную мелодию, которая, как казалось, была до боли знакома не так давно. В музыке узнал Моцарта.
Быстрый ритм клавиш маэстро ввергли его в некое прекрасное забытье, который он испытал впервые в это мгновение в свои тридцать возмужалых лет заросшего бородой некой обезьяны – капуцины.
Теперь, когда все стало по прежнему, Сантьяго Альбаро вышел из комнаты и почувствовал терпкий запах роз в количестве двух штук, нежно покоившихся в вазе на столе в прихожей.
Дверь была открыта. Он вышел на улицу, и яркий сияющий луч солнца даже не ослепил его, но он не обратил на это внимания. Он шел по улицам и ощущал себя так, что эти места ему были знакомы, как та прекрасная мелодия.
Он чувствовал себя в некой легкой, приятной влажной атмосфере, словно воздух парит в невесомости. Ему встречались незнакомые люди, которые улыбались и приветствовали его, помахивая рукой. Впервые он ощутил такую легкость, что в ней только и парил. Навсегда оставили его в прошлом несчастные терзания души от трудной земной жизни и безответной любви возлюбленной Марии Мерседес.
Мир был другим, по крайней мере, для него. Новые лица, запахи и теплое состояние души навсегда останутся в его мыслях. Он парил только вперед и не оглядывался. Что-то непреодолимо и приятно влекло его все сильнее и сильнее. Яркий луч солнца блеснул через ветви сочных зеленых плодовых деревьев ему в лицо, согревая от легкой влажности.
Все вокруг менялось быстротечно: лица, цветы, пейзажи, словно быстрый кинофильм, но его взгляд успевал насладиться этими красотами до мельчайших частиц. Он ощутил, что никогда прежде не видел такое тонкое внимание – восхитительные природные явления и милость этих встречающихся лиц.
Казалось, что он парит в вечности и благости, но оглянувшись назад, он увидел, как сзади него идет белый человек с большими белыми крыльями. Он не мог остановиться, даже при всей своей смелости – что-то побуждало его по наитию изнутри следовать только вперед. Заметив, что не может подчинить себе свои мысли, не смог рассудить – кто этот с большими крыльями!
Он начал терять вкусы и запахи, которые следовали за ним из дома, и он учуял некий иной запах растительных веществ с композицией эфирных масел. Принюхиваясь, он стал искать искомый запах, который нет-нет проявляясь, застывал в воздухе с новыми странными вкусами.
Его взгляд пал на неких людей в черных одеяниях, которые собрались по сторону зеленого цветущего сада с большими деревьями, окутавшиеся в плотную сочную зелень, и изливали свою горесть. Он хотел свернуть в их сторону, но сзади голос белого человека с большими крыльями вернул его обратно.
«Не следует этого делать, иди вперед» – сказал он. В тот час, в некую секунду он смог мыслить иначе и говорить. Видимо получил на это право от белого человека с большими крыльями. И что первое пришло ему на ум – это спросить: «Кто я?». На что белый человек с большими крыльями ответил: «Ты чистое, яркое, тонкое и прекрасное божье творенье, которое следует к новой жизни».
«Кто эти люди, что по ту сторону сада?» – спросил он. Белый человек с большими крыльями ответил: «О, мое дитя, там Сантьяго Альбаро. Его придают земле. Родные и близкие оплакивают его. Он умер от сердечного приступа. Он настолько переживал в земной жизни из-за любви к своей безответной возлюбленной, что своим страданием умертвил себя. Он усоп вчера днем, а сегодня его тело вынесли рано утром, чтобы придать земле.
«Я хочу посмотреть на это явление?» – вымолвил он громко. На что белый человек с большими крыльями ответил ему: «Ну, впрочем, в этом нет ничего плохого для тебя, дай мне руку». Он протянул руку, и они в невесомости двинулись к процессии погребения. В гробу он узнал себя и рядом с ним оплакивающую мать. Священник читал проповедь над покойником, отправляя его душу и тело в небесный бессмертный путь и помазал шею и затылочную часть покойника смесью эфирных масел.
«Зачем он смазывает мертвеца эфирными маслами?» – заинтересовался он у белого человека с большими крыльями. На что белый человек с большими крыльями ответил: «Не знаю. Вы – люди так решили, но в этом нет ничего плохого, что расстраивало бы нашего Творца». Он заплакал.
«Ну, успокойся, – сказал ему белый человек с большими крыльями. Так уже миллионы лет люди хоронят свои тела и провожают души в новый путь. Ты жил вечно. Ты дух Господня. Ты рождаешься заново мой сын. Человека с именем Сантьяго Альбаро уже нет. Его плоть уйдет в землю, где очистится от костей и душа сделается единым с «источником движения бытия» и возвратится к своему божественному процессу.
Ты проходишь процессию очищения духа от тела и земных мыслей. Вот здесь ты простишься со всеми родными и своим телом и памятью, а потом ты родишься заново в теле маленького младенца, чтобы прожить ту жизнь, которой достоин твой дух. Вот тогда, когда ты станешь в земной жизни тем, кем должен, ты больше никогда не будешь возвращаться и будет праздник в доме твоем, ибо дивны дела Его. Твои слезы, навсегда омоют твою печаль и твои скорбные мысли. Ты уже дух, ты не Сантьяго Альбаро».
Он вникал словам белого человека с большими белыми крыльями и смотрел на свое тело, которое было уже не тем, что при жизни. Лицо сморщилось, подкосилось и пожелтело; губы приняли неряшливый вид: нижняя губа ушла к подбородку, верхняя поползла вверх, закрывая нижнюю губу – словно утиный клюв. Из-под тонких, как тесто век, выделялись большие глазные яблоки, которые своей чернотой придавали векам некий желто-синий оттенок. Руки аккуратно уложены посреди груди. Костлявые пальцы, на которых кожица была высохшей и обрела желтоватый цвет, походили на пальцы старика. Слезы матери не знали горя и боли.
Сколько их было пролито, и сейчас, проливаясь и падая на землю, они унесут ее чадо в далекое путешествие и он навсегда забудет все то – прекрасное и печальное, что доводилось ему понять. Когда-нибудь, когда-нибудь ты с ней встретишься, но не узнаешь ее – проговорил белый человек с большими белыми крыльями. Ты скоро не будешь помнить, что было с тобой, но твое новое сердце, в котором будет жить слово Божье, будет вести тебя по земной жизни, только умей его слушать. Каждый шелест листьев, пение птиц, великолепие восходящего и заходящего солнца, миллионы снежинок, объятые в неописуемые узоры, будут напоминать тебе, что Творец рядом.
Я знаю, что новый земной путь будет нелегким, но сумей в нем образоваться мыслями и плотью, чтобы прийти к тому, чему должен. Всевышний даст тебе нового ангела – это будет твоя мать, и ты обязан дать ей то, что она заслуживает по праву – любовь». И белый человек с большими крыльями остановился говорить и печальными глазами смотрел на своего путника, уронив слезу и приклонив голову подобно человеку.
Так, в прошлом Сантьяго Альбаро, плакал как человек, омывая свою земную печаль, освобождаясь от земных идей, сказаний, обретая чистый, яркий дух нового, прекрасного, который погружаясь в бытие Всевышнего и образовываясь в кости и в чреве молодой женщины, – которая должна родить, то восхитительное, невинное и божественное чадо, уже прибывало в земной мир: диким ревом и плачем.
Оно уже не принимало жизненные устои земного мира, но оно невинно и божественно – как сам Творец, ибо каждому дано сохранить в своем сердце это сильное слово.