У каждого своя боль. Та, которая спрятанна от обозрения. Та, которая лежит на полке, покрытая пылью, задвинутая за стопку книг, чтоб не дай бог не вытянули случайно почитать. Или как надщербленная тарелка, которая стоит в серванте во втором ряду. Она очень красивая, возможно старинная и ценная, сделанная из ажурного фарфора с позолоченной каемкой, выбросить ее нельзя, рука не поднимается, но и на стол поставить не как. Отколотое стекло сразу бросается в глаза, негоже щербатую посуду на всеобщее...
А может она как платье или рубаха, от именитых модельеров, купленных не за одну сотню зеленых, на которую разлился коричневый кофе кляксой или красное вино кровью протекло. Переодеться нет возможности, но и с пятном ходить неудобно. В руку кусок ткани сворачиваем или сумкой прикрываем, чтоб со стороны не заметили.
Я знаю точно, у каждого своя боль. У кого-то это целый чемодан чувств, замкнутый на антресоль, плотно перетянутый сургучом, чтоб открыть возможности не было. Или может это блин, плотно сцепившийся, склеившийся со сковородой подгорелым тестом. Не отдерёшь. Она может быть ползающим по внутренностям ежом, которого не видно снаружи, но очень больно ощущать его внутри. Или, например, камнем, попавшим в туфлю, без возможности оттуда его изъять. Идти можно, но… неудобно.
Спрятанная боль у всех разная, у каждого своя… У кого-то она маленькая, сдавленная в небольшой шарик, спрятанный где-то под ребрами, а у кого-то огромная, стреляющая постоянными молниями в голову, постоянно дающая о себе знать. Иногда пульсирующая в такт сердцу, а иногда гниющая, как закатившееся под диван яблоко. Иногда она ведет себя тихо, и мы забываем о ней, а иногда выстреливает дробью эмоций разрывая на части. Как и когда она себя проявит, мы не знаем, но мы прячем любое её проявление, потому, что знаем, боль показывать нельзя. Говорят, что в шкафах у каждого скелет есть... Нет... Там боль... У каждого своя.
Василиса Савицкая