Часть 12. Смерть культуры.?
Общество, согласно популярной в середине – второй половине 20-го века теории американского социолога Т.Парсонса, является системой человеческого действия (взаимодействия). При этом, связующим компонентом, без которого никакое общество не может существовать, является культура, которую образуют общие нормы и убеждения входящих в него людей.
Разрушение большевиками веками складывавшейся традиционной культуры русского народа (системы его традиционных убеждений) и уничтожение самого русского общества, как особой социальной системы, лишило русский народ основы его существования и развития. Однако народная культура не может исчезнуть мгновенно. Она уходит только вместе со смертью её носителей.
Носителями русской народной культуры оставалось поколение, получившее основы образования и воспитания до начала 20-х годов, то есть рождённое в России ещё до начала 2-го десятилетия 20-го века. В основном именно эти люди создавали новую советскую индустрию в 30-е годы (в том числе и в качестве заключённых ГУЛАГА), побеждали в Великой Отечественной войне, восстанавливали разрушенное после неё.
Последние представители этого поколения вышли на пенсию (то есть ушли из активной общественной жизни) к началу 70-х годов. Видимо, этим рубежом и следует датировать окончание существования русской народной культуры, как массового явления (отдельные небольшие очаги её местами ещё продолжали существовать и позже).
Признаков постепенного вымирания русской народной культуры в советские годы можно назвать достаточно много. Раньше всего это отразилось на внешнем облике русских. Даже в деревне они ещё до Войны полностью перешли на унифицированную для всего СССР одежду и обувь фабричного производства.
К середине 70-х годов окончательно исчезли из жизни русского населения народные спортивные игры: лапта, городки, разные виды борьбы и т.п., а также детские игры (казаки-разбойники, салки и т.п.). Ещё в 60-е был забыт как народная забава русский хоккей, которым стали заниматься только профессионалы. В послевоенные десятилетия полностью ушли из употребления русские народные песни (заменённые шлягерами и песнями из кинофильмов). Даже профессиональные их исполнители в 70-е годы утратили популярность и почти исчезли со сцены. Забыта была и русская пляска.
Дольше всего не хотела умирать русская традиция кулачного боя, выродившись в советское время в массовые драки молодёжи, но уже без каких-либо общепризнанных правил и ограничений. После перестройки эта традиция плавно перешла в практику криминальных разборок бандитских шаек, а в 90-е - и футбольных хулиганов.
После отмены церковного брака, ликвидации индивидуальных хозяйств и переселения большинства жителей русской деревни в городские бараки и коммуналки стала быстро распадаться русская традиционная семья (отразившись в стремительном росте числа разводов и абортов), что ещё больше осложнило передачу культурной традиции между поколениями.
Постепенно деградировала и такая важная часть культуры, как народная мораль. Впрочем, это была общая проблема для всего СССР. Попытки в сталинскую эпоху путём массовой пропаганды и агитации с одной стороны, и изоляции от общества (в спецпоселения, специнтернаты, тюрьмы, колонии и лагеря) «чуждых элементов» с другой, внедрить в сознание советских граждан общие нормы социалистической морали имели поначалу некоторый, очень небольшой успех. Однако возвращение в города и сёла страны после смерти Сталина миллионов заключённых (к тому же, на тот момент имели опыт заключения уже десятки миллионов граждан СССР) свело на нет эти достижения и, даже, отбросило общество далеко назад.
Привыкшие за много лет жизни в заключении к антиобщественной морали, большинство бывших зеков стали рассадниками её и в гражданской жизни, в первую очередь привлекая к себе уголовной романтикой ещё в детстве потерявшую на войне своих отцов молодёжь. Это явление нашло отражение даже в музыкальной культуре тех лет. Появился и начал набирать всё большую популярность среди населения жанр уголовного шансона.
В меньшей степени пострадала в советские годы традиционная мораль мусульманской части населения страны из-за сохранения многих религиозных обычаев и тесно связанной с ними традиционной семьи.
Общее падение морали в СССР не могло не затронуть и его вооружённых сил. Приблизительно с середины или конца 60-х годов начала давать о себе знать проблема так называемой «дедовщины» в армии («годковщины» на флоте). Вряд ли можно считать случайностью, что окончательное укоренение в первой половине 70-х годов этой разрушительной для русской военной морали традиции совпало с достижением призывного возраста поколением, рождённым и воспитанным, с одной стороны, миллионами уголовников вернувшихся в 1953 – 1955 годах из сталинских лагерей, а с другой – ещё более многочисленной, лишённой семейной культуры «безотцовщиной», ставшей продуктом воспитания детских домов, интернатов и «улицы» в голодные годы военных и первых послевоенных лет.
Дополнительными причинами возникновения этого явления стали также, по-видимому, допуск к военной службе в эти годы имеющих судимость призывников с одной стороны, и последствия увольнения из армии и флота в конце 50-х годов сверхсрочно служащего младшего комсостава с другой. Пришедшие в казармы на смену ротным старшинам живущие вне своих частей наскоро подготовленные прапорщики и мичманы не смогли полноценно заменить там опытных профессионалов-сверхсрочников, в результате чего срочники оказались фактически предоставленными самим себе в условиях, близких к лагерному быту. В такой обстановке воспитанники бывших зеков и «выпускники» спецколоний и специнтернатов почувствовали себя «как рыба в воде», постепенно навязав остальным порядки «зоны» и сделав армейской традицией фактически уголовную мораль.
Став с начала 70-х годов массовым явлением в вооружённых силах, гнойник дедовщины начал естественным образом отравлять мораль и всего остального общества. Привычка к эксплуатации младших сослуживцев, получению за их счёт для себя дополнительных жизненных благ не могла не проявляться у заражённых этим пороком бывших солдат и в гражданской жизни. В основном именно через них (с опорой на ещё не служивших молодых воспитанников уголовной среды) дедовщина проникла, в частности, в общежития техникумов и ПТУ, в геометрической прогрессии ускоряя распространение этой тяжёлой социальной болезни. Относительно свободными от неё оставались лишь общежития ВУЗов, да и то лишь потому, что в них учились и жили в основном представители советской элиты, избавленные таким образом от необходимости «отдавать священный долг Родине» службой в вооружённых силах СССР.
Попав в трудовые коллективы, многие носители заразы «дедовщины» продолжали попытки получить преимущество за счёт коллег и государства, по привычке сбиваясь для этого в стаи «своих» людей. Во многом благодаря этому явлению пышным цветом расцвели в последние десятилетия советской власти воровство государственного имущества на предприятиях и в учреждениях страны, «блат» в сфере распределения. Неофициальным девизом значительной части населения СССР тогда стали поговорки: «всё вокруг народное – всё вокруг моё» и «хочешь жить – умей вертеться». То и другое означало брать у государства всё, что «плохо лежит», а «плохо лежало» очень многое.
Нужно, правда, признать, что сами эти пороки возникли, конечно же, не в 70-е годы, а значительно раньше. В сущности, они появились одновременно с самим советским обществом и были от него совершенно неотделимы. Первоисточником «блата», в частности, стали привилегии партийных и крупных государственных чиновников, которым предоставлялось особое снабжение лучшими продуктами и товарами в обход рядовой массы потребителей. В 60-70-е годы распределение «по блату» неформально было распространено также и на «нужных» и «своих» людей нарождающейся новой советской подпольной буржуазии, а также просто на родных и «друзей» распределявших государственную продукцию чиновников.
Кризис советского общества и культуры отразился также и на системе образования. С середины 50-х годов она непрерывно деградировала, хотя в количественном плане всё выглядело очень даже благополучно: успеваемость, согласно отчётам директоров школ, постоянно росла, количество выпускников со средним образованием – тоже, увеличивалось количество школ, а также их оснащённость необходимым оборудованием. Снижалось главное – качество образования.
Дело в том, что единственным эффективным способом массового обучения детей в школе является классно-урочная система, а она может давать хороший результат только при наличии достаточной дисциплины, примерно равном уровне подготовки всех учащихся в классе и постоянном контроле усвоения ими знаний со стороны учителя.
Дисциплина в дореволюционной школе поддерживалась в основном с помощью системы различных физических наказаний. После Октябрьской революции они были отменены, а вместе с ними была отменена и сама классно-урочная система. К началу 30-х годов стало ясно, что такое образование не может давать знаний необходимого качества. Будучи в целом неглупым человеком, Сталин вернул дореволюционную систему образования (с небольшими изменениями), хотя физические наказания восстановить не решился. Вместо них была введена уголовная ответственность за систематические нарушения школьной дисциплины.
Ухудшало дисциплину в классе и совместное обучение девочек и мальчиков, особенно в средней школе. Сталин вернул в городах раздельное обучение, фактически восстановив старую гимназическую систему царской России. Однако продолжалось это недолго. Уже в 1954 году (после смерти Сталина) совместное обучение в школах было восстановлено.
Сменивший Сталина у руля советского государства Хрущёв значительно уступал интеллектом своему бывшему Хозяину. Он, не задумываясь, выдернул из системы школьного образования важнейшее обеспечивавшее дисциплину в классе звено – уголовную ответственность учащихся, не потрудившись заменить его ничем другим. В результате, неизбежное снижение дисциплины также неизбежно привело к снижению качества всего школьного образования.
Примерно равный уровень подготовки учащихся в классе можно достигнуть только строгим контролем знаний учеников и периодическим отсевом безнадёжно отстающих. Здесь Сталин тоже восстановил отменённую ранее советскими горе-специалистами от образования систему ежегодных аттестаций и выпускных экзаменов в начальной (после 4 класса), неполной средней и средней школах. Хрущёв эту систему в целом менять не стал, но при Брежневе, в начале 70-х, из псевдогуманистических соображений (безумная «забота о ребёнке») переходный экзамен после начальной школы был отменён. Как следствие, 5-й класс стал регулярно пополняться неготовым для обучения в нём контингентом учеников (недостаточно хорошо пишущих, читающих и считающих), искусственно создавая неравенство по уровню подготовки, что тоже неизбежно вызывало снижение качества на всех остальных уровнях обучения для всего класса.
Особенно сильно пострадал в послесталинский период постоянный контроль знаний школьников со стороны учителей. При Хрущёве, в связи с началом реализации программы строительства коммунизма к 1980 году, было намечено добиваться непрерывного повышения успеваемости учащихся. Как следствие, между директорами, чья карьера напрямую зависела от статуса руководимых ими школ, развернулось по этому поводу настоящее соперничество. В условиях ослабления контроля за их деятельностью после смерти Сталина, директора стали давить на учителей, требуя от них более высоких показателей успеваемости классов. Чтобы добиться этого, учителя, соответственно, начали снижать требовательность к знаниям своих учеников. Этот процесс продолжался непрерывно, всё более углубляясь, вплоть до наших дней.
Постепенное понижение качества образования в СССР последние 30 лет его существования ещё более ухудшали моральное и физическое состояние русского народа. Последствия этого, а также утраты народной культуры особенно резко проявляли себя в быту. Уже с середины 60-х годов начинает быстро расти смертность среди русского населения, в основном от чрезмерного употребления алкоголя. Появляется наркомания. Пишу это и как очевидец, поскольку в конце 70-х годов лично не раз наблюдал приготовление и употребление «химки» (из конопли) в общежитии политехникума в г. Комсомольске-на-Амуре (учился там после окончания 8-го класса). Во многом из-за злоупотребления алкоголем погибли два моих дяди (по матери) и два двоюродных брата.
Не зря говорится: «свято место пусто не бывает». На место быстро исчезающей народной культуры, примерно с конца 50-х годов, в СССР начинает проникать западная массовая культура. Так называемый «железный занавес», созданный ранее для изоляции советского народа от соблазнов Запада, в условиях всеобщей радиофикации и магнитофонизации уже не справлялся с этим постоянно усиливающимся потоком смертельно опасной для устоев социалистического общества информации.
Находясь в состоянии глубокого морального кризиса, советское общество в 70-е годы вступило в стадию своего постепенного гниения и распада. Так же как и в последние десятилетия существования Российской империи, Запад спешил воспользоваться этим для развала СССР, усиливая подрывную работу своих спецслужб. Как и тогда главная ставка делалась на разрушение межнационального единства в нашей стране.
Не случайно, именно в это время у нас получают самое широкое распространение анекдоты на национальную тему, главными героями которых становятся русский, грузин, армянин и так называемый «чурка» - обобщённый образ всех мусульманских народов СССР. Авторы анекдотов из кожи вон лезли, чтобы представить эти персонажи в самом дурном свете и противопоставить их друг другу.
Какая именно группа в СССР специализировалась на «производстве» таких анекдотов предположить не так уж сложно. Достаточно проанализировать характеры персонажей. Русский представлен в них безнадёжным пьяницей с парадоксальным мышлением, не способным рассуждать логически. Остальные – просто глупыми, лишёнными культуры людьми. Так относиться ко всем этим народам могли только представители «просвещённого» Запада, либо его почитатели в нашей стране. В предыдущей статье я отнёс к их числу евреев и идеологически переродившихся представителей так называемой «советской нации».
Существуют, правда, анекдоты и про евреев, но, во-первых, их популярность начинает нарастать, видимо, только с конца 80-х годов (до этого я их почти не слышал), а во-вторых, в них высмеивается только действительная национальная черта евреев – скупость, которую они сами всегда признают, что косвенно лишь подтверждает еврейское авторство анекдотов.
(книгу можно найти на сайте букс.ру)