Варвара Дмитриевна состроила смешную гримасу и Антон Антонович достал из ведерка бутылку. Открывая шампанское он выстрелил пробкой и она угодила в люстру, которая переливно зазвенела. Варвара Дмитриевна захлопала в ладоши. Затем она надела на шею галстук.
- Когда я расстраиваюсь, то всегда начинаю мерзнуть... Давайте зажжем камин.
Светлов стал возиться с поленьями.
- Может быть, вы еще что-нибудь накините, помимо галстука?... - спросил он, искоса поглядывая на княгиню.
- Вам не нравится мой наряд? Могу приклеить обратно усы.
- Ваш наряд мне нравится, даже слишком, поэтому боюсь с собой не совладать... К тому же, вы мне напомнили еще одну посетительницу квартиры на Таврической, которая сидела за столом в одной салфетке которую повязала на шею...
- Что же это там творилось, если были такие гостьи?...
- Да ничего особенного. Вы же знаете, что для того общества это в порядке вещей...
Светлов перенес к камину два кресла. Между ними поставил столик с шампанским. Варвара Дмитриевна устроилась в кресле, вытянула ноги поближе к огню и зашевелила пальчиками с красным лаком на ногтях. Антон Антонович искоса поглядывал на ее ноги и чувствовал как кружится голова. Он произнес тост за красоту и поспешно осушил бокал. Немного посидели молча.
- Что это вы, милый, притихли?
- Знаете, Варвара Дмитриевна, восхищаясь вашей красотой я боюсь впасть в литературный тон. Я, как это не прискорбно литератор, а значит это будет сказано профессионально, то есть фальшиво. Я знал одного врача, который изъяснялся исключительно медицинскими терминами. С женщинами же он объяснялся примерно так: - "Вы так красивы, у вас такое прелестное туловище, изящные конечности, волнующая грудная клетка, величественная посадка черепной коробки, вьющийся волосяной покров. Ваши глазные яблоки..." - Девушка с воплями убегала прочь...
- Милый, если вас не затруднит, помассируйте мне пожалуйста ноги.
Антон Антонович поперхнулся шампанским.
- Вы как будто знаете ход моих мыслей.
- Это совсем не трудно. Разглядывая исподтишка мои изящные конечности, вы чуть не свернули черепную коробку...
Княгиня закинула ноги на колени Светлова. Он стал сосредоточенно тискать ее миниатюрные ступни. Когда процедура была закончена Варвара Дмитриевна сказала сонным голосом:
- Божественно, спасибо милый. Я пожалуй переберусь к вам в кресло вся.
Она устроилась у Светлова на коленях и прижалась к нему обняв за шею. Антон Антонович гладил ее по голове как ребенка. Они молча смотрели на огонь. Потрескивали поленья, улетали вверх искры. Впервые за долгое время Антон Антонович чувствовал себя спокойно и гармонично. Он думал о том, что это наверное и есть счастье, сидеть вот так с прекрасной женщиной и молча смотреть на огонь. Варвара Дмитриевна стала равномерно посапывать и Светлов сидел не шевелясь, чтобы ее не потревожить. Так прошел целый час. У Антона Антоновича затекли все мышцы и он раздумывал, как бы так хитро сделать, чтобы ее разбудить. В этот момент княгиня сонно заворочилась.
- Варя, ты не спишь? - сказал ей в самое ухо Светлов.
Варвара Дмитриевна вздрогнула, открыла глаза и огляделась. Затем посмотрела на него.
- Милый, отнеси меня в постель...
Антон Антонович встал из кресла держа княгиню на руках, и чувствуя как затекшие мышцы пронзают тысячи игл, перенес ее на кровать. На этот раз звуковые и сейсмические эффекты были не так заметны на фоне дневной суеты отеля... Они провели в постели весь день, иногда прерываясь на шампанское и чтение стихов.
Наступил вечер, на Невском зажигались фонари. Варвара Дмитриевна встала с кровати и подошла к окну. На темно-синем фоне стекла четко выделялся ее силуэт. Она слегка светилась от переливающихся внизу огней витрин. Антон Антонович подошел и обнял ее. Они разглядывали проспект, словно видели его впервые.
- Как странно, - говорила княгиня - я каждый день бываю на Невском и вижу эти дома, а теперь мне кажется, что я их раньше не видела. Они такие интересные, а вон тот переулок убегающий в темноту, такой таинственный и мрачный. А мне всегда казалось, что Невский проспект - это вечный праздник, огни и веселье. А ведь, стоит войти в ту темную арку и начинается другой мир... Бесконечные проходные дворы, закоулки, уводящие все дальше от праздника и света...
Варвара Дмитриевна зябко поежилась. Светлов стиснул ее в объятиях.
- Просто, вы смотрите на все это мельком, не заостряя внимание. Сегодня мы провели весь день прямо над Невским и смогли его как следует рассмотреть. Невский как бы замер вместе с нами. На самом деле он всегда такой. Это мы бежим и заставляем его двигаться, и от нас самих зависит его неподвижность или движение. А что касается проходных дворов и закоулков, то блестящие дворцы проспектов и набережных выполняют особую функцию. Ту же, что и гранитные берега Невы и каналов, не дающие водной стихии, хаосу, вырваться наружу. За роскошными фасадами дворцов находится хаос темного, таинственного города, стиснутый домами и проспектами, рвущийся наружу, как вода из берегов. Я, как человек стихии, не очень люблю парадный фасад и всегда предпочту окунуться в этот хаос темного города, который наступает на проспекты чернотой переулков и подворотен...
- Это было очень поэтично, Антон Антонович, но мне пора туда - Варвара Дмитриевна качнула головой в направлении светящихся витрин.
- Как?! Вы собираетесь сейчас уйти?! - всполошился Светлов - Оставив меня здесь одного?!
- Князь, конечно, не заметил моего отсутствия, но слуги могут доложить ему, что меня не было дома этой ночью. Думаю, я смогу убедить их, что я ушла сегодня из дома очень рано, пока все спали, а вчера пришла очень поздно, когда все уже спали... Даже если придется применить в отношении слуг шантаж или взятку... В любом случае, мне нужно идти.
- А что же делать мне?!
- Ждать меня, милый.
- Господи! Да я в последнее время только тем и занимаюсь, что жду неизвестно чего!... Но когда же мы увидимся? Где? При каких обстоятельствах?! - допрашивал княгиню Светлов, научившийся этим приемам у полицейских.
- Ждите, милый Антон Антнович, я сама найду вас, очень скоро...
- Когда? Завтра?
- Возможно. Вы ведете себя как капризный ребенок.
- Позвольте мне хотя бы проводить вас!
- Ну, насколько я успела вас узнать, это означает, что вы собираетесь меня выследить, как вчера в холле, а затем, этой же ночью совершить какое-нибудь безумство... Не так ли?
- Проклятие! Но ведь я все равно узнаю у лакеев где находится ваш особняк!
- Сомневаюсь. Если кто-то из них и знает, то вряд ли скажет постороннему. Таково распоряжение князя.
- Адресная книга? - продолжал выпытывать Светлов.
- Мы в ней не записаны. Наше общество - это закрытый круг знакомых, которые и так прекрасно знают друг друга. Вам все-таки удалось втянуть меня в ваше ребячество. Давайте не будем ломать комедию, просто поцелуйте меня на прощание.
- Хороша комедия! Да я в полном отчаянии! Со мной сейчас сделается...
Варвара Дмитриевна, не дав Светлову договорить, поцеловала его долгим нежным поцелуем. Антон Антонович притих обнимая княгиню и вдыхая аромат ее волос. На глаза наворачивались слезы, но он крепился. Не хватало еще, чтобы Варвара Дмитриевна обозвала его изнеженным декадентом. В конце концов, ведь, эта повышенная чувствительность - от расшатанной нервной системы, а не от недостатка мужественности...
- Милый, мои усы куда-то подевались, - сказала Варвара Дмитриевна начав одеваться - помогите мне их найти.
Антон Антонович стал ползать под кроватью, разыскивая проклятые усы. Наконец, он передал их княгине, а сам отошел в сторону, обиженно надувшись. Когда он оглянулся, то увидел, что Варвара Дмитриевна исчезла, а вместо нее стоит незнакомец в костюме и шляпе. Незнакомец послал Светлову воздушный поцелуй и удалился. Антон Антонович бросился к окну. Он прижался лбом к стеклу, в надежде увидеть среди толпы любимый силуэт. Однако все мужчины в костюмах были похожи друг на друга. Светлов в отчаянии вернулся к кровати. Только что здесь находилась прекрасная женщина. Простыни были еще теплые, на подушке оттиснулось очертание ее головы, от запаха милых духов на глаза наворачивались глупые слезы. Антон Антонович сидел и пил шампанское, пока номер не погрузился во мрак. Тогда он заснул, мечтая о завтрашнем дне.
Утром, Светлов вскочил с кровати и быстро умывшись, побежал в холл, на свой диван. Он нервничал и постоянно смотрел на входную дверь. Так прошло два часа. Княгиня не появилась. Антон Антонович пошел в ресторан, где она обычно завтракала. Он заказал шампанское и стал пить, неотрывно глядя на двери. Он уже давно понял, вернее почувствовал, что княгиня сегодня не придет, но не мог уйти не убедившись в этом собственными глазами.
После ресторана он разгуливал по холлу, посидел по очереди на всех диванах и прочитал все газеты, лежавшие на столиках. Ввиду наступления вечера, продолжать ожидание не имело смысла. Антон Антонович поднялся в номер и стал допивать остатки шампанского. Каждое мгновение он ожидал стука в дверь и вдрагивал при малейшем шуме из коридора. Допив шампанское он погрузился в тревожный сон. Ему приснилась Виктория Владимировна с целым выводком детей. Дети верещали и разбегались от нее в разные стороны, как цыплята от наседки.
Следующие три дня история повторялась. Антон Антонович перестал умываться и бриться. С мрачным выражением лица, заросший щетиной, он каждое утро выходил в холл и садился на свой диван, ставя перед собой на столик бутылку виски и стакан. На замечание управляющего он поднял крик и пригрозил что пожалуется своему другу, князю Бекетову, и тогда управляющего вышвырнут из отеля к чертовой бабушке.
Однажды, по холлу прошел немецкий инженер. Он тащил два чемодана. Увидев Светлова инженер приблизился к нему и сдавленным шепотом посоветовал поскорее спасаться из этого проклятого места. Не объяснив причину, он в страхе посмотрел на потолок и поспешил к выходу...
Антон Антонович стал расспрашивать лакеев о местонахождении княгини. Никто ничего не знал, или не хотел говорить, даже несмотря на деньги, которые Светлов предлагал за информацию. Одного лакея он, обозлившись, схватил за шиворот и поднял вверх, оторвав от пола на несколько вершков. Лакей молча дрыгал ногами в воздухе. Он позеленел от страха, но так ничего и не сказал, видимо боясь гнева князя. Антон Антонович отпустил его и лакей с криками убежал прятаться в недра отеля. Светлов стал думать, что же ему предпринять дальше. Конечно, он мог бы призвать на помощь своих новых друзей из полиции, но из гордости решил этого не делать.
"Если она до сих пор не появилась, значит не хочет меня видеть, и на это есть какие-то причины. И причины, наверняка, самые вздорные! Ох уж мне эти женщины! Опять вечная их игра! Обязательно ей нужно придумать обстоятельства, из-за которым мы не можем быть вместе! Интересно, что это за обстоятельства такие? Неверие, что у нас что-то получится? Невозможность создания семьи? Разница в возрасте в пять лет? Дернул же черт меня опять влюбиться! Надеюсь, что я никогда не узнаю причину ее исчезновения! Не хочу узнать, что она рассталась со мной из-за какого-нибудь пустяка! А вдруг она беременна? От меня! А что если князь раскрыл нашу связь, приковал ее кандалами к кровати и не выпускает из дома?! Все, все, хватит! Хватит этого вздора! Нужно немедленно убираться из этого проклятого отеля, пока я тут, сгоряча, кого-нибудь не зашиб! Да и немец, опять же, советовал съехать...".
Антон Антонович поднялся в номер. Там он помылся, побрился и переоделся в новый костюм. Затем он собрал вещи и спустился вниз, держа в одной руке чемодан, а в другой бутылку виски, и демонстративно отпивая на ходу прямо из горлышка. Выйдя на улицу Светлов закинул чемодан в подъехавшую коляску и приказал извозчику покататься пока по городу.
Антон Антонович думал, куда бы ему податься. В его квартире на набережной еще свирепствовала банда оголтелых родственников. Он узнал об этом от Бориса который заезжал на квартиру разведать обстановку. Борис известил его тревожной телеграммой присланной в отель на имя Светлова. В телеграмме он сообщил что еле вырвался из этого вертепа живым и что родственники собираются съехать никак не раньше чем через две недели. Сам Борис тоже видимо надолго обосновался в тайном убежище Светлова на Крестовском. О том что там может происходить и подумать страшно, а ведь Антону Антоновичу нужно было дописать пьесу в спокойной обстановке. Но не выгонять же друга на улицу. Светлов катил по городу и раздраженно бормотал сам с собой. - Проклятые женщины, проклятые женские игры, коккетство, хитрость, лживая нежность. Так недолго стать женоненавистником, или еще кем похуже... Про`клятый город, отнимающий у человека надежду на счастье. Чего еще ждать от города повисшего над бездной, построенного на человеческих костях, находящегося у черта на рогах! Извозчик несколько раз оглянулся на странного барина. - Чего смотришь болван - сказал Светлов - ты разве не знаешь что Петербург висит у черта на левом роге? Недавно Антон Антонович разглядывал атлас Европы и его поразила одна вещь. Балтийское море, обозначенное на карте синим цветом, имело очертание головы черта. Там был крючковатый нос, рот и даже ухо. Естественно имелись и два больших рога. На самом кончике левого рога и находился Петербург. Это открытие Светлову многое объяснило. Только в таком гиблом чертовом месте и мог появиться Петербург. Извозчик ничего не понял но заметно оживился. - Бывает барин еще и не такое. Вот был один случай. Служил я стало быть у знатного генерала. У него имение под Питирбурхом. Ну, генерал тот веселье шибко любил. Кажный вечер у него полный дом народу, дым коромыслом и прочее. Из самого Питирбурха благородные люди наезжали. Ну там стол разнообразный, закуски, бутылки всех калибров, танцы, карты и прочее. Однажды затеял стало быть генерал хфеервверьх. - Фейерверг? - Ну дак я ж тебе и докладываю, затеял стало быть хфеервверьх. Желаю говорит чтобы у меня на жабьем пруду салют был не хуже чем в самом Питирхофе. Ну, понагнали значит для энтого дела умельцев, из военных. Те все приготовили как полагается, чтоб комар носу не подточил. Чуть стемнело, спустилось все обчество к пруду. Там чины разные, барышни благородные, генеральша с дочерьми. Ну и барин сам, генерал стало быть, красавец. Лентами перевязан, орденами обвешан, шаровары с ландпасами, шпорами гремит, все честь по чести. Скомандовал генерал служивым чтобы начинали свою антилерию. А служивые признаться еще с самого утра набрались внутрь разной вредной отравы до последней возможности. Это уж как полагается. Ну и чего-то они там спортили, я уж энтого не знаю. А только полетел вдруг хфеервверьх во все стороны, да в благородное собрание. Что тут началось! Шум, гам, светопредставление! Все бегут что есть мочи врассыпную. Благородные барышни в обмороки попадали. Одну почтенную барыню искра догнала да подпалила сзаду подол. Но это однако ж пустяки потому как больше всего искров посыпалось аккурат на нашего красавца генерала. И сзаду и спереду и с боков, и за шиворот сыплются. Ну уж тут он как давай плясать да извиваться всяко, да словами самыми распоследними ругаться. Я таких слов отродясь не слыхивал. Вот что значит благородный человек, образование имеет. А голос у генерала зычный, на всю округу слыхать. Ну барышни обратно в обмороки попадали. А красавец то наш все не унимается, видно аж припекает ему, как у черта на сковородке. Ерзал, ерзал, да делать нечего. Сиганул наш генерал со всего размаху в пруд к лягушкам. Однако ж через некоторое время всплыл на поверхность. Вылез стало быть из воды, весь до нитки мокрый, водоросли с эполет свисают. И только выбрался он на берег как случился конфуз. Мокрые шаровары возьми да и спади с него долой. Тут всему честному обчеству представился вид исподнего как есть. Стыд и страм. Что тут началось! Те барышни что еще в обмороки не падали тут уж не удержались, да как завизжат, да как в обмороки попадают. Уж такой кофуз, не приведи господь. Чистая свистопляска. Генерал малость прочухался, шаровары подтянул, да такой крик поднял что аж чертям тошно стало. Орет, не унимается - " Убили! Это заговор! Сыскать заговорщиков!" Хотел было сгоряча подымать армию в штыки да вовремя его утихомирили. Ну служивых тех стало быть схватили. Генерал криком кричит - " Разбойники! В сибирь вас сошлю! В вечные льды!" А те и лыка не вяжут. Разобрались что к чему. Видит генерал что никакого заговора нет, а есть одно только алкохольное безобразие. Дело известное. А сердце у генерала доброе, отходчивое. Поостыл он маненько да и отпустил служивых с богом. Только велел их выдрать как сидоровых коз, для порядка, это уж как водится. Вот такая барин приключилась история.
Антон Антонович во время рассказа хохотал так что у коляски чуть не треснула ось. - Ну брат удружил, давно уже я так не смеялся, аж все бока болят. Прямо как заново родился. Вот уж правда что грустное всегда рядом со смешным находится. На вот тебе рубль, выпей водки за мое здоровье. - Благодарствую барин. Куда теперь прикажете? - Вот что брат, поезжай в полицию, на Гороховую. - Да за что же меня в полицию барин. - Да не тебя болван, а меня говорю в полицию отвези. Друзья у меня там служат, повидаться надо. Антон Антонович решил -таки разузнать местонахождение княгини. В полиции его приняли как родного. Расспросили о делах, напоили чаем с баранками. Светлов изложил свою просьбу. Его провели в помещение где хранились личные дела всех жителей Петербурга. Вскоре выяснилось что Варвара Дмитриевна Бекетова ( урожденная Образцова ) проживает в особняке на Каменноостровском проспекте. Получив адрес Антон Антонович пригласил полицейских на премьеру своей будущей пьесы и попрощавшись вышел на улицу. Он взял извозчика и покатил на Петербургскую сторону искать особняк княгини. Старинный двухэтажный особняк был скрыт за высокой чугунной оградой на каменном основании. Не зная что делать дальше Антон Антонович стал разглядывать окна в надежде увидеть там Варвару Дмитриевну. Наступал вечер. Ярко горели фонари. Ветер доносил запах моря от протекавшей неподалеку Малой невки. К воротам особняка подъехала карета с двойкой прекрасных лошадей. Слуги открыли ворота и карета скрылась среди деревьев сада. Наверное это вернулся князь. Вскоре во всех окнах первого этажа зажегся свет и в них замелькали фигуры слуг. Антон Антонович обошел особняк с тыла. Там горели только два окна второго этажа. Возможно это была спальня княгини. Светлову очень мешал чемодан но его некуда было деть и приходилось таскать с собой. Вдруг на первом этаже зажегся свет и через мгновение послышались бодрые звуки рояля. Мужской голос стал подпевать но слов было не разобрать. Конечно это был князь. Видимо отобедав он решил перед сном поупражняться в пении. Антон Антонович вспомнил что сегодня еще ничего не ел. Он поставил чемодан на каменное основание ограды и извлек недопитую бутылку виски. Сделав несколько глотков Светлов почувствовал себя гораздо лучше. Через полчаса князь наконец перестал надрываться и свет в окнах погас. Наверное он ушел спать. Антон Антонович понял что пришло время действовать. Он перекинул чемодан через ограду и полез сам, цепляясь одеждой за острые пики. Светлов спрыгнул вниз и оказался в саду где было темно и сыро. Под двумя горящими окнами рос могучий ветвистый дуб, ровесник особняка. После выпитого виски настроение у Антона Антоновича было боевое. Он оставил чемодан под деревом а сам, полон решимости, стал карабкаться наверх чувствуя себя соловьем-разбойником. Добравшись наконец до уровня второго этажа Светлов устроился на толстом суку и заглянул в окно. Как он и предполагал комната действительно оказалась спальней княгини. Картина которая предстала перед взором Антона Антоновича бала поистине ужасна. Посреди спальни стояла роскошная кровать на которой восседала Варвара Дмитриевна собственной персоной. Рядом с ней сидел курчавый франтовато одетый юноша и самым наглым образом целовал ручку княгини. От неожиданности Антон Антонович отпрянул назад и чуть было не рухнул с дуба, однако успел зацепиться за сук, и повис на нем недоуменно поглядывая вниз. Вдруг раздался зловещий треск. Под тяжестью Светлова сук надломился и вот вот должен был отвалиться совсем. Раздумывать было некогда. Раскачнувшись Антон Антонович прыгнул на окно и зацепился кончиками пальцев за лепнину карниза. Он висел дрыгая ногами и решая что делать дальше. Конечно он мог бы спрыгнуть вниз, высота была не очень большая, но вместо этого Антон Антонович вдруг стал сдавленным шепотом звать княгиню. Долгое время никто не отзывался и он совсем заскучал. Наконец окно с треском распахнулось и Светлов увидел над собой изумленное лицо Варвары Дмитриевны. Ей в свою очередь открылась странная картина. Известный поэт А.А.Светлов, красный от напряжения, в съехавшем набок галстуке и задравшемся пиджачке, висел на ее карнизе суча ногами и негромко чертыхаясь. - Боже мой, Антон Антонович, что вы тут делаете? - Прошептала Варвара Дмитриевна в крайнем изумлении и растерянно оглянулась на молодого человека. - Вы что, не видите? Вишу - флегматично ответствовал Светлов безучастно глядя перед собой в стену. Но хватило его выдержки ненадолго и он начал дергаться пытаясь подтянуться. Пальцы слабели и не слушались. Отложив на время штурм окна Антон Антонович вступил в дискуссию. - Черт возьми! - Вскричал он - Где вы были все эти дни? Почему не приходили в отель? Я не знал что делать! Я весь извелся! Я... - Умоляю вас говорите тише - прошептала Варвара Дмитриевна - князь может услышать. Антон Антонович собрался с силами и немного подтянувшись заглянул в спальню. - Проклятие! - Заверещал он в ярости - Кто этот кучерявый баран? Что он делает в вашей спальне? Почему целует вам руки? - Послушайте Антон Антонович... - Я убью его! Щас вот только влезу, и... Черт возьми, да помогите же мне наконец! Я что, до скончания века должен тут висеть? Княгиня оглянулась на молодого человека. - Павлик, да помоги же мне, что ты сидишь. - Пааавлик?! - Взревел Антон Антонович - Ну все... Он стал дергаться как кукольный петрушка пытаясь подтянуться. Однако пальцы совсем ослабли. Светлов чувствовал что сейчас плюхнется на землю. Тут как раз кстати подоспел Павлик. Он перегнулся через подоконник и схватив Антона Антоновича за штаны стал тащить его вверх. Ему помогала княгиня тянувшая поэта за шиворот. Светлов кряхтел и сопротивлялся. Наконец благодаря общим усилиям он перевалился через подоконник и кулем рухнул на пол спальни. Молодой человек протянул руку чтобы помочь ему подняться. Антон Антонович игнорируя благородный жест ткнул пальцем в направлении Павлика. - Кто черт возьми это такой я вас спрашиваю?! - Успокойтесь Антон Антонович. Я и не знала что вы такой вспыльчивый. Вы что, забрались на дуб? Теперь вы понимаете почему я не хотела чтобы вы меня провожали? Я была уверена что вы вытворите нечто подобное. Кстати, познакомьтесь. Это мой брат, Павел Дмитриевич. Мы сегодня были в гостях и он проводил меня домой. Он собирался уходить и поцеловал мне на прощание руку, как раз в тот момент когда вы как дикий бабуин прыгали по деревьям. Пашенька, а это известный поэт А.А.Светлов. Полюбуйся на него. Видишь как похож? Княгиня взяла со стола фотографию Светлова и подала Павлу Дмитриевичу. Он открыв рот переводил взгляд с фотографии на оригинал сидевший на полу тоже с открытым ртом. Антон Антонович поднялся и стал смущенно отряхиваться. Затем он протянул руку Павлу Дмитриевичу. - Сударь, простите великодушно мою грубость, я принял вас за другого. Я и ваша сестра... Мы так сказать с Варварой Дмитриевной... Эээ... Антон Антонович сделал неопределенный жест и стушевался. Павел Дмитриевич горячё пожал протянутую руку. - Сударь, для меня большая честь что вы и моя сестра... Что вы так сказать с моей сестрой... Эээ... Павел Дмитриевич не найдя нужных слов тоже в свою очередь сделал неопределенный жест и также стушевался. - Не нужно опережать события господа - Прервала их княгиня. Затем она стала к чему-то прислушиваться - Тихо, кажется князь идет. Я ведь просила вас не кричать. Все-таки вы его разбудили. Антон Антонович скорее прячьтесь за ширму. - Я там не помещусь. - Ну тогда в платяной шкаф. Ради бога скорее. Едва Светлов успел закрыться в шкафу, как распахнулась дверь и в комнату вкатился маленький старичек в костюме для верховой езды. - Варенька, что тут у тебя за шум? Здравствуй Пашенька. Как вы съездили к Хомяковым? Наверное было очень скучно? Они ведь совершенно не разбираются в лошадях. А еще дворяне. Мда-с, так что тут у вас за шум? - Это сударь я открывал окно. Варе стало душно, да вот раму заклинило, пришлось по ней постучать... - Так-с, так-с, очень хорошо-с. Что это ты Пашенька вцепился в портрет? Кстати, никак не могу вспомнить что это за родственник такой. Кажется он у нас никогда не был? Антон Антонович замер. До этого момента он с наслаждением перебирал ткани платьев и вдыхал кружащие голову ароматы духов. - Ну как же, Викентий, это дальний родственник моей матери, из Крыма. Кстати, он был в Петербурге года два назад, проездом. Я с ним повидалась, а ты наверное был на своих конных заводах. - Да, да, - подхватил Павел Дмитриевич - я тоже с ним встречался. Очень симпатичный молодой человек. - Да, и он тогда оставил мне свою фотографию на память, и взял с меня обещание что я поставлю ее на стол. - Да, а я сейчас как раз спрашивал Варю, не собирается ли он снова приехать в Петербург, не пишет ли ей. - Так-с, так-с, очень жаль что мне не удалось повидаться с этим молодым человеком, как бишь его... - Э... Апполон Апполонович, да, Апполон Апполонович Светловский. - Светловский, скажите пожалуйста. Надо будет неприменно пригласить его в Петербург. Пусть погостит у нас неделю другую. Надеюсь он разбирается в лошадях? - При чем тут лошади Викентий? - Разозлилась княгиня - По твоему все люди на свете должны разбираться в лошадях? - Я конечно не требую этого от папуаса черного как сажа, но русский дворянин должен разбираться в лошадях. Князь развел руками и покачал головой. - Что ж, душенька, спокойной ночи. И ты Пашенька прощай. Мне завтра рано вставать. Привезли нового орловского рысака, надо посмотреть. - Ну разумеется, как всегда. Завтра мне нужно будет с тобой серьезно поговорить. - О чем это, душенька? - Изумился князь. - Уж поверь мне не о лошадях - Зловеще проговорила княгиня уперев руки в бока - Ступай, завтра утром я к тебе зайду. И не вздумай сбежать не дождавшись меня. Князь в страхе вылетел из спальни. Его торопливые шаги глухо отдавались в коридоре. В это время из шкафа раздался громкий чих. Это Антон Антонович надышался всевозможными духами. Варвара Дмитриевна открыла дверцу. Светлов выглядывал из одежды. На ухе у него повисла бретелька от платья. Антон Антонович вышел на середину комнаты подозрительно тихий. Варвара Дмитриевна обошла вокруг него и укоризненно качая головой вытащила из кармана брюк нечто легкое и кружевное. - Как маленький, ей богу - Вздохнув сказала она. Антон Антонович стал разглядывать потолок в притворном смущении. Павел Дмитриевич сочувственно улыбался. - Как же вы теперь представите меня князю? - Спросил Светлов пытаясь отвлечь внимание княгини от своего непристойного поступка. - Не волнуйтесь, после нашего завтрашнего разговора князь вообще обо всем на свете забудет. - Вы хотите последовать моему совету? - Да, хочу предложить ему профинансировать мои проэкты. А в случае отказа пригрожу что буду вникать во все его дела, везде сопровождать, смотреть в зубы всем новым русакам. - Рысакам, - поправил Антон Антонович - русак это такая порода зайца. А рысак это такой конь. - И вы туда же? - Варя - сказал Павел Дмитриевич - уже поздно, нужно ехать домой, Алена ждет. - Да, конечно, поезжай Павлик, поцелуй Алену от меня - Княгиня посмотрела на Светлова - Вам Антон Антонович тоже нужно отправиться домой. - Во -первых мне некуда ехать. Если вы помните именно поэтому я и находился в отеле, где вы... где мы с вами... А во вторых нам нужно немедленно поговорить. - Но вам никак нельзя оставаться в доме. - Вот что я предлагаю - Вмешался Павел Дмитриевич - меня ожидает экипаж, и мы можем поехть все втроем. Я отвезу вас куда нужно а утром Варя вернется. - Сударь, позвольте пожать вашу благородную руку - Растрогался Антон Антонович - Я знаю прекрасное место. Плавучий ресторан у Биржевого моста. Там мы сможем просидеть всю ночь, а утром я отвезу Варвару Дмитриевну домой. - В таком случае, мне придется отложить разговор с князем. Он конечно попытается утром улизнуть до моего пробуждения. Тогда я смогу вернуться после его отъезда когда захочу. - Отлично - воскликнул Антон Антонович возбужденно - за дело. Спустимся через окно. У вас есть веревочная лестница? - Успокойтесь Антон Антонович, в этом нет необходимости. В доме все спят, а экипаж и кучер ждут Павла Дмитриевича. Отвернитесь господа, мне нужно переодеться. Антон Антонович благородно отошел в дальний угол спальни, где занял удобную позицию перед трюмо, в зеркалах которого было видно все что происходит за ширмой. Княгиня переоделась и они вышли из спальни. В конце коридора находилась комната князя из которой доносился богатырский храп. Недаром спальни были удалены друг от друга саженей на десять. Во дворе их ожидала изящная черная карета с парой лошадей. Пока Павел Дмитриевич будил кучера Светлов сбегал в сад за своим чемоданом оставленным под дубом и втащил его в карету. Княгиня села рядом и взяла Антона Антоновича за руку. Он с грустью смотрел в окно, рассеянно теребя в кармане кружевные перчатки Варвары Дмитриевны, похищенные им с трюмо. Мимо проплывали темные притихшие особняки, едва освещаемые уличными фонарями. Небо было синим и спокойным, без единого облачка. Внезапно дома кончились и карета выехала на площадь перед Биржевым мостом. Богатырь Исаакий качнул золотым шлемом. Огромные факелы Расстральных колонн горели своими погребальными огнями. Неподалеку на набережной находился дом Светлова. Он оглянулся на освещенные окна своей квартиры и ему показалось что там беснуются черти. Видимо детей никак не могли уложить спать. Карета остановилась у гранитных ступеней ведущих к воде. Павел Дмитриевич чмокнул сестру в щеку, сердечно расцеловался со Светловым и карета двинулась дальше по набережной. Антон Антонович осторожно вел княгиню по шаткому мостику к плавучему ресторану. Они поднялись на второй этаж и заняли столик возле большого окна из которого открывался прекрасный вид на трепещущее в летней ночи сердце Петербурга. Антон Антонович сделал заказ и уставился на Варвару Дмитриевну. - Почему же вы не приходили? Я вас так ждал. Не знал что и думать. Хотел уж было... - Я не приходила потому что я вам не нужна Антон Антонович. - Как не нужна?! - Вскричал Светлов так что на них обернулись все посетители ресторана. Он сделал успокаивающий жест - Как это может быть? Я не понимаю. Объясните мне, ведь я... - Да, не нужна, и никто не нужен, даже ваша жена. - При чем тут моя жена? - Всё очень просто. Когда-то давно вы влюбились в нее и стали посвящать ей стихи. Это были ваши первые опыты в поэзии. Эти стихи вошли в первый сборник и сделали вас известным в литературных кругах. Они по-юношески прекрасны и таинственны. Но они уже тогда были двойственны. Сквозь образ возлюбленной проступало нечто иное, как-бы стоящее за ней. Некий женственный призрак стал поглащать, раздваивать образ любимой. - Но ведь двойственность бытия, двоемирие, и есть суть символизма. - Нет, это другое. Когда любовь начала остывать вашей основной темой стал город, его зыбкость, обманы, мистика в его повседневности. И тут уже женственные двойники и призраки развернулись во всей красе. Это гениальное сплетение реальности и мистики заметили все, и вы стали известным и модным поэтом. Наконец в начале этого года, в новом цикле стихов вы напрямую называете этот призрак, даете ему имя, и наделяете такими фантастическими и вместе с тем реальными чертами что это всех завораживает. Все кто вас читает попадают под некое гипнотическое очарование и к вам приходит слава. Пока еще не всероссийская, но теперь это только дело времени. Ваши стихи можно назвать лирическим дневником, настолько в них обнажены самые сокровенные порывы души. И вот из этого дневника становится предельно ясно одно. Вы все больше попадаете под чары таинственного призрака, сотканного из туманов, огней, вина, духо`в, шелков, свечения, волшебной музыки доносящейся с темных влажных полей. И становится очевидным что ни я, ни ваша жена, ни любая другая земная женщина, не заменят той страсти и того огня в котором вас сжигает этот женственный призрак. Из этого и рождается та гениальная музыка стихов, в которой и есть ваша сущность. Княгиня замолчала и стала смотреть в окно. Антон Антонович покосился на нее и вздохнул. - Вы правы Варвара Дмитриевна. Более того, я стал видеть ее наяву. - Кого? - Эту призрачную женщину. - Как это может быть? - Не знаю, это трудно объяснить. Вот мы с вами сидим здесь и нам видна Стрелка, и Биржа, и колонны. Когда вы приедете домой, ляжете в постель и закроете глаза, вы сможете всё это увидеть до мельчайших подробностей. Но ведь глаза ваши закрыты. Как объяснить что вы это видите? Это работа памяти мозга, или какое-то внутреннее зрение, я не знаю, но у меня происходит тоже самое. Когда я смотрю на нее мои глаза открыты, но я как-бы вижу ее не глазами, а каким-то внутренним зрением. При этом все что находится вокруг нее абсолютно реально. Стелется туман, шевелится под ветром трава, покрывается рябью вода. Она появляется в этой реальности неизвестно откуда и исчезает неизвестно куда. Видимо в какой-то момент сознание проникает в тонкие миры и их обитатели становятся видны неким духовным зрением Я ясно вижу все детали. Складки платья, покачивающиеся перья, тонкие руки. Всё, кроме лица, скрытого темной вуалью. - Беда в том что за каждой женщиной, сквозь нее, вы видите этот призрак, и не замечаете живого, простого человека. - Но с вами-то всё не так! В вас я увидел живую женщину, и никакие призраки за вами не стояли. - Неужели? - Да, и я даже ругал вас за то что так внезапно исчезли. Я видел в этом чисто женскую, живую, не поддающуюся логике психологию. Где же тут скажите призраки? Ничего кроме женского сумасбродства. - А в отеле? Когда вы проснулись то долго смотрели на меня, я чувствовала это кожей. А потом вы сомневались в реальности произошедшего. - Я только хотел сказать что вы слишком красивы чтобы это было правдой. - Перестаньте, Антон Антонович, на светских вечерах вам встречаются удивительно красивые и юные создания, и они раскрыв рты слушают ваши стихи. - Не нужны мне удивительно юные, мне нужны только вы. - Я не могу обманывать князя. Думала что смогу но не получается, даже ради вас. На душе становится так отвратительно. Поэтому я не приходила. - Так вот в чем дело? Зачем же вы мне полчаса вбивали в голову теорию о призраках по вине которых мы не можем быть вместе? Уйдите от князя, возвращайтесь ко мне. На что вам сдался этот старикашка, скачущий галопом на русаках и тренькающий на рояле военные марши? - Не говорите так. - Я не понимаю почему вы не можете от него уйти. Что вас держит? Вам дорог титул? Или вас волнует что скажет свет? А может вам нужны его деньги? Я конечно не князь, но уверяю вас что со мной вы тоже бедствовать не будете. - Так вот вы какого мнения обо мне? Уж лучше бы вы видели во мне призрака чем говорить такое. - Простите меня Варвара Дмитриевна. Я чувствую что теряю вас и что не в моих силах это остановить. Поэтому сам не знаю что говорю. Простите. - Я люблю вас Антон Антонович. Люблю как никого на свете. Но я не могу быть с вами. Прощайте. И пожалуйста не лазайте больше по деревьям. Не подводите меня. Простите. Княгиня встала и вышла из ресторана. Антон Антонович начал судорожно шарить по карманам в поисках денег. Наконец он расплатился, схватил чемодан и выбежал на мостик. Варвара Дмитриевна уже садилась в подъехавшую коляску. На прощание она обернулась и бросила на Светлова печальный взгляд. Коляска понеслась по набережной и вскоре скрылась за домами. Антон Антонович выбежал на пустынную площадь с дурацким чемоданом в руках. - Опять, - бормотал Светлов - опять этот город участвует в моей судьбе. Только что он скрыл в своих недрах женщину моей мечты и я не могу вырвать ее из его каменных объятий. Не зная что делать дальше Антон Антонович поплелся по Петербургской стороне. Шпиль петропавловки пронзил небо и рана окрасилась багровым. Нева недовольно шумела. С другого берега затаенно и холодно взирали темные глазницы дворцов. Мосты стягивали берега, не давая набережным разползтись, а воде вырваться из берегов. " Этот город " - думал Светлов - " не создан для простого счастья. Это город мятежей, потрясений, стихий, великого искусства, гениальных несчастных людей, наделенных особой миссией, но не способных создать счастливый семейный очаг. Я задыхаюсь в этом каменном склепе. Мне нужна передышка хоть на некоторое время. Природа, трава, вода, пение птиц." Другого выхода не было и Антон Антонович решил пожить в особняке на Каменном острове, хотя бы до возвращения Виктории. Там тихо, кругом природа, там он отдохнет. Пройдя до конца Каменноостровского проспекта Антон Антонович перешел через мост, свернул налево, и стал бродить по темным аллеям Каменного, разыскивая особняк.