Светлов, сунулся было, в свою тайную резиденцию, однако не нашел покоя и там. Белов, уже успел познакомиться на острове с какими-то девицами, и в квартире стоял дым коромыслом... Антон Антонович, душевно попросил Бориса угомониться и не позорить его на всю округу, ведь ему потом еще здесь жить... Сам он, решил на время остановиться в гостинице, чтобы в тишине продолжить работу над пьесой. Конечно, он мог бы поехать в новый дом Виктории на Каменный остров, но это было чревато большими неприятностями. Жена могла нагрянуть без предупреждения... Мало ли, кого может застукать со Светловым впечатлительная и вспыльчивая супруга, да еще и в преддверии предстоящего развода... Однажды, заподозрив Антона Антоновича в неверности (по ложному обвинению, поддавшись напраслине недоброжелателей), Виктория гонялась за ним по всей квартире с кочергой в руках, как за шелудивым котом. Светлов ловко уворачивался от кочерги, и жена перебила много посуды и мебели, и наконец, рухнула в кресло, без сил, выронив кочергу. Пока Виктория отдыхала, театрально прикрыв глаза ладонью, Антон Антонович тихо подкрался сзади на карачках, незаметно стащил кочергу и спрятал ее в чулан, от греха подальше...
Вот и сейчас, Светлов решил не рисковать здоровьем понапрасну... Он взял извозчика и покатил на Невский, в отель "Европа", где надеялся закончить пьесу в спокойной обстановке. В отеле было много позолоты, пальм, статуй и зеркал. Светлову удачно достался последний номер, выходящий окнами на Невский проспект. Лакей внес вещи в номер, Антон Антонович дал ему монету, после чего разделся и повалился на кровать, с амурами на резной спинке. После нескольких дней, проведенных на узкой кушетке, всё тело у него болело так, будто его переехала пожарная колесница... Антон Антонович сразу уснул и проспал до самого вечера.
Вечером, он поужинал в ресторане отеля, на первом этаже. Там, к нему прицепился назойливый инженер из Германии. Он уволок Светлова к себе в номер, чтобы сыграть с ним в шахматы. Антон Антонович обставил инженера три раза подряд. Немец очень расстроился, выпил шнапса и предложил сыграть в карты на деньги... Обыграв инженера пять раз подряд, Светлов положил в карман сто марок (по двадцать за игру), и удалился к себе в номер в приподнятом настроении.
Не включив свет, он уселся на широкий подоконник и стал смотреть на вечерний Невский проспект. Небо было таинственного темно-синего цвета. Ярко горели фонари. Казалось, что их свет отодвигает черную мглу, ползущую из переулков с намерением поглотить проспект вместе с людьми. Витрины магазинов заливали прохожих ярким белым светом, превращая их в черные движущиеся силуэты, словно в театре теней. Антон Антонович открыл окно и выглянул наружу. Свежий ветер ворвался в номер, обдувая лицо и забираясь под одежду холодом. Вместе с ветром, в номер ворвались все звуки Невского проспекта: звонко стучали по мостовой копыта лошадей, скрипели коляски, кричали извозчики, шаркали ноги толпы, поднимался вверх рой голосов, ветер разносил звуки во всех направлениях. Постепенно, небо стало меняться: в темно-синем, появились мрачные серые разводы. Их проницал мертвенный фосфорический свет луны. Звуки Невского стали медленно затихать. Подул резкий, пронизывающий насквозь ветер с Невы. Продрогший Светлов достал из чемодана бутылку виски и сделал несколько глотков. На думской башне часы показывали полночь. На фоне свинцово-серого неба тускло светила полная луна. Начиналась вторая, ночная, таинственная жизнь города. Антон Антонович поежился и закрыл окно. Он еще пару раз отхлебнул из бутылки, затем надел пижаму расшитую пегасами, повалился на кровать, зарылся в подушки и уснул спокойным, глубоким сном.
Антон Антонович проснулся днем, в бодром настроении. Наскоро умывшись, он прихватил с собой рукопись и поднялся на крышу отеля, где был расположен летний ресторан. Вокруг открывался прекрасный вид центральной части Петербурга. Неподалеку, виднелся темный купол Казанского собора и недавно построенный дом Зингера, увенчанный остекленным шаром. Дальше и левее, блистал огромный Исаакий. Прямо по курсу, сверкало золотом Адмиралтейство. Правее, поднял в небо руку печальный ангел Александровской колонны. На другом берегу Невы, вспыхивал на солнце шпиль Петропавловской крепости. Антон Антонович чувствовал радостное вдохновение. Он заказал завтрак и тут же принялся увлеченно писать. За соседними столиками, иностранные гости столицы, удивленно поглядывали на улыбающегося человека, который что-то быстро писал, умудряясь при этом закусывать, вертеть головой по сторонам и ловить разлетающиеся от ветра листы рукописи. Часа через четыре, Антон Антонович прервал работу, и довольный собой спустился в номер. Оказалось, что кроме всех прочих удовольствий, полученных на крыше, он еще успел изрядно загореть лицом. Всю следующую неделю Светлов поднимался на крышу, чувствуя невероятный прилив творческой и физической энергии. Пару раз на обратном пути Антон Антонович встречал занудного немецкого инженера, вбившего себе в голову, что он обязательно должен отыграться. Бедолага подкарауливал Светлова в коридоре, с шахматной доской в руках и с оттопыренным колодой карт карманом... Дальше все происходило с немецкой четкостью: Антон Антонович несколько раз обставлял инженера в шахматы, после чего, тот выпивал шнапса и предлагал сыграть в карты на деньги. Светлов обыгрывал несчастного пять раз подряд и удалялся в свой номер, с причитающейся ему сотней марок в кармане. В дальнейшем, проиграв несколько сотен, инженер совершенно охладел к игре и прятался от "везучего русского" по закоулкам отеля, чтобы не гневить судьбу. Еще через неделю вдруг испортилась погода. Солнце спряталось и в Петербурге заметно похолодало. С залива подул сильный ветер. Небо затянулось серой беспросветной пеленой . Вместе с погодой испортилось настроение Светлова. Работа давалась с трудом, вдохновение пропало и написание пьесы приостановилось. Антон Антонович хандрил и сидел безвылазно в четырех стенах, требуя в номер вино и свежие газеты. В газетах он с отвращением читал о новых выставках, концертах, и творческих вечерах декадентов. Творчество самого Светлова окончательно захирело когда зачастили проливные дожди. Чтобы взбодриться, Антон Антонович решил немедленно познакомиться с какой-нибудь симпатичной барышней, проживающей в отеле. Нарядившись в новый, недавно купленный костюм, Антон Антонович спустился в холл. Там, он развалился на кожаном диване, уютно расположенном между двумя пальмами, и стал наблюдать за постояльцами. В основном это были пожилые люди, собиравшиеся группами вокруг столиков обставленных креслами. Правда, в холле было несколько девиц, раскрашенных как вожди индейских племен. Шляпы со страусовыми перьями усиливали их сходство с индейцами... Они нагло подмигивали Светлову и призывно улыбались. Антон Антонович в ответ только кривился. Заводить сейчас романтические отношения с блудницами, ему было как-то не с руки... Отчаявшись, Антон Антонович хотел уже было отправиться на поиски немецкого инженера, чтобы пополнить финансы, как вдруг сердце его замерло. Из ресторана первого этажа вышла женщина и не спеша направилась через холл к выходу. У Антона Антоновича отнялась нижняя челюсть, а брови изумленно поползли вверх. Никогда еще он не встречал такой красавицы, хотя повидал многих на своем веку. Дама пересекала холл величественной походкой. Ее черные волосы были уложены в высокую прическу и заколоты гребнем с бриллиантами. Большие черные глаза блестели жарким огнем. Пухлые губы идеальной формы, накрашенные ярко-красной помадой, сложились в чарующую улыбку. В чертах лица было нечто испанское или цыганское. Черное обтягивающее платье имело глубокий вырез, едва прикрывающий пышную грудь, на которой покоилось жемчужное ожерелье. Сзади, платье полностью открывало спину. Разрез заканчивался непосредственно внизу смуглой спины, там, где начинался крутой изгиб, скрытый черной тканью... Красавица приветливо всем улыбалась. Иностранные старички, сидевшие группой, побросали газеты, и пихая друг друга стали обсуждать головокружительный наряд. Те, что послабее, принимали пилюли, а один джентельмен выронил изо рта сигару, которая упала на брюки соседа. Сигара дымилась на брюках, но их обладатель этого не замечал, поглощенный фантастическим зрелищем... Проходя мимо Светлова, дама скользнула по нему взглядом и через мгновение скрылась в дверях отеля. Антон Антонович сидел как громом пораженный, не в силах пошевелиться. Затем он достал платок и вытер лоб. Придя в себя он бросился к выходу, но дамы уже и след простыл. Видимо, она уехала в ожидавшем ее экипаже. Антон Антонович вернулся в отель и стал выпытывать у лакея сведения о чудесной красавице. Лакей сообщил, что это Варвара Дмитриевна Бекетова, жена князя Бекетова, который, кроме всего прочего, является совладельцем "Европы". Княгиня приезжает сюда завтракать почти каждый день, и всегда в одиночестве, так как князь слишком занят своими конными заводами.
Антон Антонович поднялся к себе в номер и упал на кровать. Перед глазами проплывал прекрасный образ княгини. Мелькало черное платье, сияла улыбка, горели глаза, покачивались бедра... Антон Антонович впился зубами в подушку, чтобы прогнать наваждение и не распалять себя раньше времени... Он решил завтра же попытаться познакомиться с чудесной красавицей. Чтобы отвлечься, Светлов пошел прогуляться на Невский проспект. В лучшем магазине он купил себе галстук. Затем забрел в парикмахерскую, и просидев там два часа, вышел надушенный и завитый как барашек на детской картинке. Вернувшись в отель, Антон Антонович поднялся в номер и стал ходить из угла в угол, разрабатывая стратегию дальнейших действий. План был предельно прост: нужно пораньше спуститься в холл, спрятаться за пальмой и поджидать княгиню в засаде. Когда она пройдет в ресторан, надо подняться к себе в номер и выпить там для храбрости полбутылки шотландского виски. Затем спуститься вниз, и когда Варвара Дмитриевна выйдет из ресторана, нужно попытаться произвести на нее неизгладимое впечатление...
- Только и всего, и очень даже просто!... - бормотал Светлов, чувствуя как слабеют колени. Весь вечер он промаялся, пересекая номер в разных направлениях, то и дело прикладываясь к бутылке и пытаясь унять нервную дрожь. Антон Антонович с удивлением наблюдал за собой. Такого волнения с ним раньше никогда не случалось. Общаясь с девушками, он всегда был относительно спокоен и достаточно уверен в себе. Даже будучи мальчишкой, в последнем классе гимназии, Антон умудрился встречаться с женщиной вдвое старше себя, и при этом прекрасно себя чувствовал... А тут, такая ажитация... Ночью, Светлов никак не мог уснуть. Он ворочился с боку на бок и тяжело вздыхал, вспоминая княгиню во всей красе. Уснул он только после того, как часы на стене пробили четыре раза. Светлову приснилась дражайшая Виктория, которая грозила ему кочергой и укоризненно качала головой...
Ровно в семь часов утра Антон Антонович вскочил с кровати и стал в панике бегать по номеру. Волосы, после сна торчали дыбом во все стороны и на них пришлось временно натянуть специальную сеточку. Бреясь, Светлов дважды порезался и пытался остановить кровь при помощи обеденных салфеток. Новый костюм почему-то перестал ему нравиться, а галстук никак не хотел завязываться. Нацепив на себя нелепую концертную бабочку, Антон Антонович с отвращением постоял перед зеркалом, и в таком, несколько взъерошенном виде вышел из номера. В коридоре на столике стояла ваза с цветами. Светлов вынул одну розу, обломал стебель и вставил цветок в петлицу. По его замыслу, это должно было придать всему облику романтичности... Спустившись в холл он немного посидел на том же диване что и вчера, с нетерпением поглядывая на настенные часы, а затем незаметно для окружающих спрятался за пальму. Время тянулось очень медленно и Антон Антонович пожалел что не взял виски с собой. Просидев в засаде целый час он задремал и даже успел увидеть начало странного сна: его друг Белов, с нормальной головой но с телом младенца, лежал в куче пеленок, сучил толстыми ножками и орал во всю глотку. Над небритой физиономией красовался детский чепчик зеленого цвета. В пухлых ручках, с ямочками на костяшках, была зажата бутылка водки... Вскоре, вопли Бориса стали невыносимыми, Светлов вздрогнул и проснулся.
В этот самый момент дверь распахнулась и в холл вошла княгиня. Антон Антонович затаился, как сеттер на охоте. Варвара Дмитриевна была ослепительна, на ней было платье такого же фасона как вчера, только белого цвета. Грациозной походкой она прошла в ресторан. Антон Антонович смотрел ей вслед, робко выглядывая из-за пальмы. Поднявшись в номер он встал у окна, с бутылкой в руке. Внизу, так же как и всегда, непрерывным потоком двигалась толпа. Казалось, все эти люди не знали ни покоя, ни отдыха, ни сна, как заведенные механизмы, которые остановятся лишь тогда, когда кончится завод... Светлов медленно выпил половину бутылки. Еще раз пригладив непослушные волосы и критически осмотрев порезы на лице, он тяжело вздохнул и вышел из номера. Спустившись в холл он вальяжно расселся на своем любимом диване и напустил на себя утомленно-расслабленный вид... Через полчаса ожидания, напускное спокойствие испарилось, как и действие винных паров. Антон Антонович пожалел, что выпил так мало. Храбрости явно не прибавилось... Княгиня все не появлялась, и Светлов стал беспокойно ерзать по дивану. Время тянулось медленно и томительно. Наконец, Антон Антонович не выдержал напряженного ожидания и начал крадучись пробираться к дверям ресторана. Там, он осторожно заглянул внутрь и тут же увидел княгиню, которая направлялась к выходу. Она не заметила Светлова, так как любезно с кем-то раскланивалась. Антон Антонович вихрем пронесся обратно на свое место. Едва он успел с фальшивой небрежностью развалиться на диване, как появилась Варвара Дмитриевна. Она с улыбкой прошла мимо вчерашней группы старичков, которые начали оживленно шептаться. Некоторые из них запаслись лекарствами еще с вечера... Проходя мимо Светлова княгиня удивленно на него посмотрела, как-бы вспоминая что-то. Антон Антонович криво ухмыльнулся и стал разглядывать потолок. Варвара Дмитриевна неспеша следовала к выходу. Антон Антонович вскочил, и чувствуя слабость в ногах посеменил за ней. Набрав в грудь побольше воздуха он проговорил высоким скрипучим голоском.
- Варвара Дмитриевна, видите ли, я...
Когда она удивленно обернулась, Светлов, спрятав руки за спину, с интересом рассматривал узоры на полу.
- Простите, разве мы знакомы? Я вас не помню...
Раздался бархатный голос, от которого у Антона Антоновича моментально пересохло в горле, а язык стал шершавым. Ему ужасно захотелось пить.
- Видите ли, я... - начал было Светлов - я хотел... - никак не мог он начать вразумительное предложение.
- Так, так, - подбодрила его княгиня улыбнувшись - а дальше?
- Я, так сказать...- мычал Антон Антонович, окончательно стушевавшись.
- А откуда вы знаете мое имя?
- Допросил лакея! - выпалил Светлов не задумываясь.
- Вот как? Странно... Зачем же это вам понадобилось?
Антон Антонович молчал, тупо уставившись в одну точку.
- Знаете что, давайте присядем куда-нибудь, иначе вон та компания пожилых джентельменов посворачивает себе шеи, наблюдая за нами...
- Да, да, отчего же! - ляпнул счастливый Светлов первое, что пришло в воспаленное сознание - Я, знаете ли, знаю здесь одно отличное место! Вон там, между пальмами! Отличный диван! Мы отлично там устроимся! Да, да, да! - тараторил он, семеня впереди княгини.
Она смотрела на него с улыбкой. Наконец, они подошли к дивану. Варвара Дмитриевна села свободно, непринужденно положив руку на кожаную спинку и жестом предложила Светлову присоединиться. Антон Антонович робко присел на самый краешек дивана.
- Так зачем же вы спрашивали обо мне? - Варвара Дмитриевна вопросительно приподняла свои черные брови.
Чувствуя слабость во всех членах Антон Антонович чуть слышно пролепетал:
- Потому что еще никогда я не встречал такую как вы, Варвара Дмитриевна!
Княгиня рассмеялась, обнажив белоснежные зубы.
- Довольно неуклюже вы начинаете знакомство. Видимо, мало практиковались в данном вопросе?...
- Да со мной еще никогда не случалось ничего подобного! Обычно, я себя так не веду...
- Значит, это я перепугала вас так, что вы сейчас лишитесь чувств? Очень мило с вашей стороны. Неужели я так страшна?
- Ах ты господи, да что же это я! Ведь я хотел сказать совсем другое! Видите ли, я с детства робею красивых женщин. Как увижу красавицу так сразу хлоп, и в обморок!... Ведь, никогда не знаешь, что они выкинут в следующий момент....
- Вы совершенно правы. Однажды, я выкинула в окно весь гардероб своего мужа...
- Вот видите, значит я был прав! Вы так ослепительно красивы, что я со вчерашнего дня пребываю в полуобморочном состоянии... Но позвольте узнать, а чем же так провинился ваш несчастный супруг?
- Мой несчастный супруг дни и ночи напролет проводит в привилегированном клубе "для избранных"... Знаете ли, единственный раз захотелось провести вечер вместе, вот я и выкинула всю одежду, чтобы ему не в чем было идти... И что вы думаете? Этот негодяй снял фрак с нашего лакея, нацепил его на себя и сбежал таки от меня в клуб!...
- Оставлять в одиночестве такую женщину! Скажите пожалуйста! Ведь надо быть совершеннейшим болв... ах, простите княгиня, случайно вырвалось. Я все еще не в себе...
- В этом вы совершенно правы! Князь, конечно, предоставляет мне полную свободу, и я ценю это, но иногда одиночество утомляет. Вы простите, что вот так сразу посвящаю вас в свои семейные проблемы, но для меня это больная тема в последнее время... Князь уезжает на свои конные заводы рано утром, когда я еще сплю. Видимо, лошади привлекают его больше чем я... Затем он отправляется в клуб, где они с друзьями до вечера пасутся стадами вокруг зеленых лужаек игорных и бильярдных столов.
- Блестящий литературный оборот! - вмешался Антон Антонович - Зеленые лужайки бильярда.... - он хотел было достать записную книжку, но вовремя одумался.
- Да, ну так вот. Когда князь возвращается из клуба, меня еще нет дома. Я прихожу из театра или из гостей когда он уже спит. Таким образом, за последние годы я видела его в общей сложности раз десять, да и то, по большим праздникам... Мне приходится являться сюда в одиночестве, чтобы позавтракать. Все это страшно надоело. Я всерьез подумываю о поджеге клуба, или особняка в котором мы живем. Может, хоть это отвлечет князя от его несносных дел...
- Но почему он не уделяет вам должного внимания? Я бы не отходил от вас ни на шаг...
- Не знаю почему. Князь далеко не молод и у нас совершенно разные интересы... Его, кроме лошадей и рулетки ничего не интересует. А я обожаю искусство, музыку, поэзию, концерты, спектакли! Да и во всем остальном наши вкусы совершенно расходятся...
- Вы любите поэзию? - Антон Антонович приосанился. Он выпятил грудь колесом и скрестил руки, приняв позу лорда Байрона.
- Да, очень люблю поэзию, особенно современную, однако, терпеть не могу декадентщину, мне нравится чистый символизм!...
Антон Антонович снова обмяк, превратившись в бесформенный куль.
- Я бываю почти на всех вечерах поэтов, и со многими из них знакома, хотя меня и угнетает общество декадентов. В них во всех есть что-то отталкивающее, неестественное, какой-то внутренний надлом, болезнь. Эта их гипертрофированная утонченность, накрашенные губы и глаза, игра в демонизм. Эстетизм, ставший смыслом жизни. Все это мертвое, ненастоящее...
Антон Антонович слушал опустив голову. Он и сам ненавидел декадентство в искусстве, и боролся с его проявлениями в себе самом, но все же, пока, принадлежал к этому течению распада и саморазрушения... Княгиня смотрела на него с удивлением.
- Что это вы совсем загрустили? - спросила она с улыбкой.
Антон Антонович лишь тяжело вздохнул. Он думал о том, что теперь точно все пропало. Княгиня ненавидела декадентов, а он, как назло, являлся их ярчайшим представителем... По крайней мере, так писали в газетах. Правда, он не красил губы и глаза, и вообще, внешне сильно отличался от всех этих болезненных неврастеников, но в его стихах последних лет явно просматривались все основные черты этого упадочного течения...
- А знаете, вы очень похожи на поэта! - сказала княгиня разглядывая Светлова - Только не на современного, а на поэта прошлого века. В вашем облике есть что-то романтическое. Эти вьющиеся волосы, и роза в петлице... Вы сами-то, часом, стихи не пишите?
- Боже сохрани! - замахал руками Антон Антонович. Он твердо решил откреститься от своего ремесла.
- Очень жаль. Ну тогда, может быть вы знаете какие-нибудь хорошие стихи? Я безумно люблю слушать когда читают стихи.
- К сожалению, Варвара Дмитриевна, я совершенно далек от поэзии и не знаю ни единого стиха. Вот если бы вы мне прочли что-нибудь, я был бы счастлив!
- С удовольствием прочту! Кстати, я до сих пор не знаю вашего имени.
- Антон Антонович! - отрапортовал Светлов и церемонно поклонился.
- Знакомое имя, - пошутила княгиня - и определенно знакомое лицо. Я вас раньше точно где-то видила, вот только не могу вспомнить где...
- Может, на скачках? - попытался Светлов направить ее по ложному следу - Я иногда бываю...
- Ну уж нет, ноги моей там не будет! На скачках вы можете встретить разве только князя... Ну да ладно. Теперь я почитаю вам мои любимые стихи.
Как легкий ветер, в жизнь ворва`лась,
И подхватила, закружила,
Зажгла, печальный сон прерва`ла,
Кружением заворожила...
Читала княгиня своим прекрасным голосом. Антон Антонович не слушал, он был в отчаянии: "Проклятие, я так и знал, ведь это же мои стихи!..." - с ужасом подумал он, боясь пошевелиться. Варвара Дмитриевна закончила одно и тут же принялась читать другое стихотворение.
- Кто рассы'пал эти звёзды, в небе темном, ночном, бездонном...
"Да что ты будешь делать, опять мое!..." - совсем расстроился Светлов. "Хорошо еще, что она не догадывается, кто автор этих бессмертных строк, а то бы совсем пропал..."
Варвара Дмитриевна прекрасно знала чьи это стихи. Антон Антонович был ее любимым поэтом, а так же очень нравился ей как мужчина. Она ходила на вечера поэзии еще и потому, что надеялась встретить там его, но Светлов вечно где-то пропадал и на вечерах не показывался. Увидев сегодня Антона Антоновича так близко, княгиня сильно взволновалась, боясь его знаменитой холодности и надменности, разрекламированной журналистами. Но оказалось, что Антон Антонович, судя по его поведению, тоже ее боится и почему-то не хочет признаваться, что он известный поэт... Это очень позабавило Варвару Дмитриевну и она решила подразнить Светлова, прочитав ему его же стихи.
- Прекрасные стихи, не правда ли? - сказала княгиня закончив читать.
- Вы находите? По-моему, ничего особенного... Но читали вы действительно прекрасно, а голос у вас просто божественный!
- Вы находите? По-моему ничего, особенного. Впрочем, спасибо. А сколько вам лет, Антон Антонович? У вас такое молодое, цветущее здоровьем лицо...
"Ну вот, только этого не хватало! Теперь и она туда же, добралась до лица! Далось всем это, мое, здоровое лицо! Можно подумать, что больное лицо - более привлекательно!... Подрисовать, что ли, на досуге, синие круги под глазами?"
- Мне, Варвара Дмитриевна, тридцать лет. Поэтому у меня здоровое, цветущее лицо.
- Вы выглядите гораздо моложе своих лет! А мне, милый Антон Антонович, тридцать пять... - княгиня притворно вздохнула. Светлов замахал руками.
- Господи мой боже, да быть этого не может! - заговорил он в рифму - Вы выглядите, самое большее, на двадцать пять! Да еще такая красавица, каких на всем белом свете не найти!
- Смотрите, Антон Антонович, никому не проболтайтесь об этом... - засмеялась княгиня.
- Да ведь мне никто и не поверит! Даже мне, с моим молодым цветущим лицом - далеко до вас!...
- Женщины, обычно, скрывают свой возраст, но я не вижу в этом смысла. Если ты кому-то нравишься по-настоящему, то цифры не изменят отношение к тебе... Тем более, когда хорошо выглядишь... Вы согласны со мной, Антон Антонович?
Светлов слушал ее бархатный голос и думал: - "Господи, какая она хорошая и добрая, совсем не похожа на женщин ее круга. С ней можно так просто и спокойно общаться. Зачем я так робел, и вообще, вел себя как совершеннейший болван! Ее духи дурманят мне голову. Эти глаза, я не могу в них долго смотреть. О, эта маленькая родинка в глубине декольте... Что-то мне нехорошо, и голова кружится. Такого еще не бывало, ведь я здоров как бык. Только бы не хлопнуться в обморок, это будет завершающим штрихом моего идиотского поведения..."
"Какой он милый и красивый, - думала в этот момент княгиня - совсем простой и нисколько не надменный. Совсем не похож на известного поэта, и на всех своих коллег декадентов. Как трогательно он меня боялся, прямо как ребенок. А теперь немного успокоился, сидит, сверкает своими зелеными глазами. По-моему, декольте чересчур глубокое, как бы он в обморок не свалился..."
Однако Антон Антонович уже почувствовал себя увереннее. Он сел свободнее, много шутил и пускал в ход обаяние. Варвара Дмитриевна тоже отбросила осторожность, решив полностью довериться судьбе. Она придвинулась поближе и взяла Светлова за руку. Антон Антонович затаив дыхание смотрел на маленькую родинку, находившуюся чуть ниже колье.
- Нехорошо смотреть так откровенно, милый... - прошептала княгиня и провела нежной ладонью по его щеке.
Антон Антонович превратился в соляной столб. Он сидел неподвижно, не в состоянии вымолвить ни слова и глупо улыбался. В его ушах хор ангелочков затянул сладостную песнь.
- Мне нужно идти, - сказала вдруг княгиня - мы и так уже начинаем привлекать всеобщее внимание...
Антон Антонович моментально очнулся, прогнав из ушей крылатых карапузов.
- Но когда же я снова увижу вас, несравненная Варвара Дмитриевна?
- Сегодня вечером. Я сама приду к вам в номер... Надеюсь, вы будете меня ждать?
- Вы еще спрашиваете! Да я...
- Вот и хорошо, а теперь я пойду. До вечера, милый.
Варвара Дмитриевна легко поднялась с дивана и пошла к выходу, помахав ручкой группе взбудораженных ее видом пожилых джентельменов. Перед глазами Светлова стелился туман. В этом тумане исчезла княгиня. Антон Антонович встал и поплелся в номер на каких-то негнущихся столбах, которые раньше были его ногами. Войдя в номер он рухнул на кровать. Знакомство с княгиней стоило Светлову большого нервного напряжения. Чтобы успокоиться и снять стресс, он решил подкрепиться остатками виски. Допив бутылку, Антон Антонович сразу же уснул. Ему приснилось продолжение странного сна с участием Белова в теле младенца: Борис, перестав сучить ножками, зажал бутылку в ручонках. Ножками же, он подпирал ее снизу, на манер дрессированного медведя в цирке. Счастливый Борис посасывал из горлышка. Зеленый чепчик съехал ему на глаза...
Антон Антонович проснулся от того, что кто-то гладил его по голове. За окном стемнело, номер тускло освещался настольной лампой. В неверном свете этой лампы Антон Антонович, к своему ужасу, увидел усатого мужчину в строгом костюме и шляпе, сидевшего рядом с ним на кровати. Мужчина нежно гладил Светлова по голове и смотрел на него красивыми черными глазами... Антон Антонович быстро сел на кровати.
- Кто вы такой?! - гневно вскричал он, указывая на незнакомца пальцем - Что вам угодно?!
- Мне угодно зацеловать вас до смерти! - промурлыкал мужчина и игриво подмигнул Светлову.
- Да как ты смеешь, мерзавец! - завопил Антон Антонович и замахнулся, чтобы влепить нахальному посетителю оплеуху.
Однако незнакомец оказался проворнее, и влепил Светлову страстный поцелуй прямо в губы, щекоча его при этом жесткими усами... Антон Антонович лишился языка. Он уловил знакомый запах духов, который так волновал его сегодня утром. Нетвердой рукой Светлов потянулся к нахалу и снял с него шляпу. Каскад прекрасных черных волос разлетелся по плечам красавчика. Тот отклеил усы и превратился в Варвару Дмитриевну. Княгиня смотрела на Светлова с нежной и слегка укоризненной улыбкой.
- С нами крестная сила! - воскликнул Антон Антонович, недоверчиво ее разглядывая - Варвара Дмитриевна, голубушка, вы ли это?
- Я! - рассмеялась княгиня - А говорили что будете меня ждать. А сами спите, как сурок...
- Господи, Варвара Дмитриевна, вы меня с ума сведете! Я уж думал что окончательно лишился рассудка! Но что это на вас надето? К чему этот маскарад?
- Видите ли, милый Антон Антонович, я вам уже говорила, что в отеле меня все знают. Если бы я пришла к вам в своем обычном облике, об этом тот час доложили бы князю. Он разнесет весь отель по кирпичикам, если узнает что я здесь... Вот и пришлось воспользоваться одним из его костюмов. Правда, подходящей обуви я так и не нашла...
С этими словами княгиня подтянула широкую штанину и взору Светлова открылась маленькая изящная ножка, обутая в дамскую туфельку. Антон Антонович завороженно смотрел на эту красоту. Воспользовавшись этим, княгиня поцеловала его мягкими нежными губами. У Светлова от поцелуя и от выпитого виски кружилась голова.
- Какой странный запах у вашего одеколона... - удивилась Варвара Дмитриевна.
- Это не одеколон, это виски - пояснил Антон Антонович - Сегодня, от страха, я выпил целую бутылку...
- Что же вас так напугало?
- Вы, дорогая Варвара Дмитриевна...
- Опять за свое! Неужели, вы все еще меня боитесь?
- Утром, до знакомства, боялся, а теперь - лишь восхищаюсь! Вам идет даже этот костюм. Усы вам, правда, не идут... Вы что, и усы одолжили у князя?...
- Усы - из театрального реквизита. Вы правы, пора уже сбросить эту маскировку. Вы не будете возражать, если я разденусь?...
Антон Антонович смущенно кивнул и зажмурился, боясь ослепнуть от ее красоты. Княгиня быстро сняла с себя костюм, сорочку и туфли, и с проворностью юной барышни забралась под одеяло. Антон Антонович сидел на кровати в костюме, так как днем уснул не раздеваясь...
- Ну что же вы? - улыбнулась Варвара Дмитриевна - Теперь ваша очередь...
Антон Антонович тяжело вздохнул и начал неуклюже раздеваться. Запутавшись в штанине он едва не упал и княгиня весело засмеялась. Однако, когда Светлов наконец разделся, она притихла и слегка приоткрыв рот от изумления, стала его разглядывать. Перехватив ее взгляд Антон Антонович воспрял духом. Он выпятил грудь колесом, затем походкой атлета, готовящегося поднять неимоверную тяжесть, гордо прошествовал до окна и обратно и, наконец, приняв величественную позу застыл у кровати, чрезвычайно довольный произведенным эффектом.
- Боже мой, - тихо прошептала княгиня - никогда еще не видела такого совершенного тела... Вы, Антон Антонович, прямо-таки античный бог! Как вам это удалось?
- У меня хорошая наследственность, отец был богатырского телосложения. С юности я много упражнялся с тяжестями. К тому же, в имении летом почти деревенская жизнь, много тяжелой работы, свежий воздух, натуральные продукты.
- Да-да, конечно... - не слушала его Варвара Дмитриевна - Ну, идите, идите же скорее ко мне! Только, не сломайте кровать... - нескромно пошутила она.
Антон Антонович с замиранием сердца залез под одеяло и тут же был задушен в объятиях княгини.
Всю ночь из номера Светлова раздавались странные звуки. Лакеи, иногда проходившие мимо номера удивленно прислушивались, а затем ускорив шаги быстро удалялись. Приятель Антона Антоновича, немецкий инженер, проживал как раз под его номером, ниже этажом. По ночам он упорно тренировался играть в шахматы, чтобы взять реванш у "дьявольски везучего русского"... Вдруг он обнаружил странное явление: шахматные фигуры подрагивая перемещались по доске, а хрустальная люстра на потолке, слегка покачиваясь, издавала тихий, переливный звон. Инженер изучал необъяснимое явление в течении двух часов. Он ползал вокруг доски на карачках, поднимал фигуры, поставив на стол стул забирался под потолок и долго разглядывал люстру. Затем он что-то записывал в маленькую книжечку. В результате исследований инженер пришел к выводу, что отель стоит в сейсмически опасной зоне... Он решил завтра же съехать в другое место. Сосед Светлова слева, пожилой француз, тоже долго не мог уснуть. На ночной тумбочке у него стоял пустой стакан в подстаканнике. Ложечка в стакане все время звенела, а иногда даже подпрыгивала. Старичок долго вертелся с боку на бок, пока не догадался засунуть ложку в тумбочку. Тогда начал позванивать стакан. Француз поставил стакан в тумбочку и хладнокровно запер ее на ключ. Задребезжавший о деревянную поверхность подстаканник вывел-таки французского подданного из себя и он в ярости швырнул его на пол. В наступившей тишине француз явственно услышал странные звуки, доносящиеся из соседнего номера... Сразу поняв происхождение этих звуков он моментально успокоился, и вспоминая любимую Францию, тот час уснул. Но больше всех этой ночью пришлось удивляться лакею, который видел собственными глазами, как около десяти часов вечера, в номер известного поэта А.А.Светлова вошел красивый усатый мужчина в строгом костюме и шляпе... Проходя мимо номера в два часа ночи, лакей услышал странные звуки. Прошептав с негодованием: - "чертовы пи....сы"... - лакей в сердцах плюнул, троекратно перекрестился, и поспешно покинул опасное место.
Утром, Антона Антоновича разбудил яркий солнечный луч проникший через шторы. Он повернул голову. Варвара Дмитриевна улыбалась во сне. Ее волосы разметались по подушке, запах духов распространился по всему номеру. Она была невероятно прекрасна. Антону Антоновичу не верилось, что он был близок с такой фантастичекой женщиной и все это не сон... Он дотронулся до волос княгини, словно хотел убедиться в ее реальности. Варвара Дмитриевна отвернулась, обнажив смуглую спину. Светлов приблизился вдыхая аромат ее волос. Затем он встал и подошел к окну. Недовольные, сосредоточенные на своих проблемах люди шли по Невскому проспекту, продолжая свой бесконечный и безначальный путь. Казалось, что этот поток так и не прекращался со вчерашнего вечера. Им не было никакого дела до яркого солнца, пронзившего лучами прекрасное утро, до счастливого Светлова стоящего у окна, и до прекрасной женщины, которая... Антон Антонович обернулся. Варвара Дмитриевна смотрела на него и улыбалась. Светлов отчего-то застеснялся, поспешил к своей одежде своротив по дороге кофейный столик и, наконец, присел на кровать прикрывшись одеялом. Он протянул руку и ощутил в своей ладони теплые пальцы княгини.
- Как вы спали, Варвара Дмитриевна? - спросил Антон Антонович смущенно улыбаясь.
- К чему этот вопрос, - улыбнулась княгиня - ведь вы прекрасно знаете, что этой ночью мне почти не удалось поспать...
- А я, признаться, до сих пор чувствую себя как во сне. Неужели и правда вы были со мной этой ночью? Мне это не приснилось?
- Прямо беда с вами, поэтами, - княгиня покачала головой - вечно у вас реальность смешивается со снами... По-моему я имею вполне реальные очертания. Неужели вы за всю ночь этого не заметили?...
- Почему с "поэтами"? С какими такими "поэтами"? - Антон Антонович опасливо покосился на княгиню и стал нервно теребить подушку.
- Перестаньте, милый. Неужели вы думаете, что любя поэзию я не знаю самого прекрасного поэта современности, а может и всех времен?...
- Значит, вы сразу меня узнали? - спросил Светлов и зачем-то подтянул одеяло до самого подбородка.
- Ну конечно же! Еще позавчера, в холле, когда проходила мимо вас. Но давайте поговорим об этом после. Сейчас, я с удовольствием позавтракала бы в номере, и не отказалась бы от бокала холодного шампанского.
- Ах ты боже мой! - запричитал Светлов - Какой же я болван! Я сию минуту распоряжусь и все будет немедленно доставлено в номер! Что вы предпочитаете на завтрак?
- На ваше усмотрение.
- Да, да, конечно! Насчет шампанского, это прекрасная мысль! Неудобно в этом сознаваться, но после вчерашнего виски мне просто необходимо освежиться...
Антон Антонович забегал по номеру подбирая свою одежду. Варвара Дмитриевна с улыбкой за ним наблюдала. Светлов оделся, умылся и сделал заказ по телефону. Он сам принял тележку с едой в дверях, а лакея вытолкал вон, чтобы тот не увидел княгиню. Когда с завтраком было покончено, они устроились на кровати с бокалами в руках. Серебряное ведерко со льдом поставили рядом. Варвара Дмитриевна сказала, что оно приятно холодит ей ноги. Антон Антонович зачерпнул горсть льда и приложил его к горячему лбу.
- Так вот, милый Антон Антонович, я уже давно влюблена в вас и в ваши стихи. Я бываю на всех литературных вечерах, в надежде встретить там вас, но ваши знакомые декденты говорят, что вы игнорируете их общество, перестали выступать на публике, и вообще, по слухам, скрываетесь в каком-то таинственном фамильном замке... Я единственный раз была на вашем выступлении и, как оказалось, оно было последним. Я помню вы стояли на темной сцене и белый луч прожектора падал сверху, образуя нимб вокруг вашей головы. Голос звучал глухо, как из подземелья. Я была там с близкими людьми, поэтому не могла подойти к вам после выступления. Помню мы вышли на улицу и тут же стал падать первый снег. Он медленно опускался большими хлопьями. Скоро, все вокруг покрылось белым чистым снегом. Он умиротворял душу, приглушал боль, покрывал все темное и страшное своей белизной. Тогда, мне так сильно захотелось встретиться и говорить с вами. Мне казалось, что вы можете ответить на все мучающие меня вопросы. Конечно я вас сразу узнала позавчера в холле, но на меня напал такой страх, что ослабли ноги.. Я еле добежала до своей кареты и приказала кучеру скорее уезжать. Но я знала, что мы еще встретимся в отеле и морально подготовилась к этой встрече. Когда вы подошли вчера и вели себя так странно, были таким неуклюжим и смешным, я почувстовала в вас тепло и доброту, и мне стало хорошо и спокойно. У меня в спальне, на столике возле кровати, стоит ваша фотография в рамке. Я сказала князю, что это фото моего дальнего родственника...
- То выступление, в начале зимы, не было последним. Их, к сожалению, было еще несколько. Правда, только на частных квартирах. А последнее выступление было совсем недавно. Оно носило спонтанный характер и состоялось, представьте себе, в полицейском участке... Никогда, до этого момента, я не чувствовал, что делаю важное дело. Вы, наверное, сами видели тогда, зимой, в каком внутреннем напряжении я выступал. Теперь же, несмотря на скорое наступление осени, я чувствую свежий ветер обновления, во всех областях жизни. Вы же видите, как я изменился с того времени.
- Да, вас просто не узнать. Кстати, а почему мы до сих пор говорим друг другу "вы"? Вам не кажется это немного странным, после сегодняшней ночи?...
- Я, признаться, до сих пор вас побаиваюсь... К тому же, это так восхитительно, говорить "вы" женщине, с которой провел незабываемую ночь. Вы так прекрасны! Встреча с вами - это лучшее, что случилось со мной за последнее время. Я уже давно не был так счастлив, как сегодня!
- Пожалуй, мне нужно научить вас, как правильно говорить комплименты - улыбнулась княгиня - Вы - лучшее, что случилось со мной в жизни! Я никогда не была и не буду так счастлива, как сегодня! Теперь вы поняли, как это нужно делать?
- Просто, последние месяцы моей жизни были слишком мрачны, а встреча с вами, это первый знак того, что наступает обновление. Хотя нет, первым знаком было выступление в участке. Вторым - внезапно нахлынувшее вдохновение, которое долго не приходило. Сейчас я пишу пьесу для театра. Специально приехал сюда, чтобы спокойно поработать. А третьим знаком стала встреча с вами, и она важнее любого вдохновения!
- Не говорите так! Таких как я, на свете много, а ваши стихи единственные и неповторимые.
- Это вы единственная и неповторимая!
- Почитайте мне пьесу.
- О нет, она совсем еще не готова и пока все довольно бессвязно.
- Тогда, почитайте мне свои стихи. Это была моя мечта, вот так сидеть рядом с вами и слушать стихи, которые вы читаете мне одной. Сегодня, поистине, лучший день в моей жизни!
- Сначала, позвольте преподнести вам новый сборник моих стихов. Думаю, у вас такого еще нет. Я вам его подпишу.
Антон Антонович покопался в вещах и извлек небольшую темно-синюю книжку. На титульном листе он написал: "Несравненной Варваре Дмитриевне от недостойного поэта в память о незабываемых мгновениях." Светлов размашисто расписался и передал книжку княгине. Затем он наполнил бокалы и стал читать стихи, негромко и не меняя интонации. Варваре Дмитриевне казалось, что в стихах все о ней и написаны они для нее. Княгиня тихонько плакала, прижавшись к Антону Антоновичу и забыв, что держит в руке полный бокал. Когда Светлов закончил читать, Варвара Дмитриевна, продолжая всхлипывать осушила бокал одним махом. Затем она извлекла из кармана пиджака толстую сигару и закурила, пуская в потолок клубы дыма. Антон Антонович чихнул.
- Не знал, что вы курите - сказал он разгоняя дым и протирая кулаком глаза.
- Да нет, мне просто нравится запах дыма. Это сигара князя, я у него таскаю иногда... Меня так растрогали ваши стихи. Они ничуть не хуже прежних. Хотя, конечно, радости в них попрежнему маловато... Ну, это уж ваша сущность, от нее никуда не денешся. Зато музыкальная магия слов становится все более совершенной. Сейчас, ни у кого из поэтов не встретишь такого колдовства.
- Вы мой лучший критик! - улыбнулся Светлов - Надо будет поручить вам писать рецензии к моим сборникам.
- По правде сказать, я уже и так подвизалась писать о вас в нескольких журналах. Вы разве не читали статью "Падший ангел" в журнале "Золотое руно"?
- Так это написали вы? А я-то выпытывал у редактора кто такая В.Д.Чертовская, написавшая обо мне чертовски хвалебную статью! Он так и не признался.
- Это я просила его молчать. Кстати, я частично финансирую этот журнал. Сейчас это самое популярное издание в России.
- Вы состоите из сплошных сюрпризов. Я так и знал, что вы чрезвычайно разносторонняя натура!
- О да, на мне много всевозможных обязанностей. Попечительские и благотворительные фонды, и это не считая дел которые напротив, приносят прибыль... Но к сожалению, это все без участия князя. С его помощью я могла бы сделать гораздо больше, но он занимается только своими проектами.
- А вы его напугайте хорошенько! - посоветовал Антон Антонович усмехнувшись.
- Как напугать?
- А так. Скажите ему, что если он не окажет вам финансовую поддержку, вы станете проявлять чрезмерный интерес к его делам, сопровождать его повсюду, на конные заводы, в клуб, в банк. В общем, будете изображать глупую назойливую жену... Это должно его напугать. Мужчины терпеть не могут, когда жены суют нос в их дела, и сделают все, чтобы этого не случилось...
- Прекрасная идея, как это мне раньше в голову не пришло! Надо будет обязательно попробывать. Опять же, какое-никакое развлечение...
- Уверяю вас, князя удар хватит, когда вы сообщите о своих намерениях...
- Что бы я без вас делала! - засмеялась Варвара Дмитриевна.
- Обращайтесь, если что, я отлично разбираюсь в психологии людей.
- Вот как? А каков мой психологический портрет?
- О нет, что касается женщин, то тут есть только один вывод, универсальный для всех.
- Какой же?
- С женщинами сам черт ногу сломит! Его часто повторяет мой друг, московский актер. Я с ним полностью согласен, и даже не пытаюсь разобраться в женщинах. Я или принимаю их такими какие они есть, со всеми странностями и безумствами, или не принимаю вовсе...
- У меня тоже много знакомых в актерской среде. Знаете что меня всегда поражает? Зная, какие они в обычной жизни, я удивляюсь тому как они преображаются выходя на сцену. Просто совершенно другими людьми становятся...
- Ну, лично я на сцене такой же как в жизни.
- На сцене вы мрачный.
- Ну что же, видимо это и есть мой психологический портрет. На сцене он становится заметнее.
- Надеюсь, это портрет из прошлого... Сейчас вы кажетесь намного жизнерадостнее.
- Это все благодаря вам, Варвара Дмитриевна! Вы богиня! Позвольте поцеловать вашу божественную ручку. И ножку! - распоясался Светлов, целуя колени княгини.
- А вы правы, во мне течет греческая кровь. Отец был грек. А мать хоть и русская, но есть в ее роду польское ответвление...
- Чрезвычайно удачное получилось сочетание! Я долго думал, кого вы мне напоминаете? Сначала, ваш мужской костюм и любовь к сигарам навели меня на мысль, что я видел вас поздней весной на Таврической, в литературном салоне. Но та дама, в отличие от вас, кажется, носит костюм постоянно...
- Я иногда бываю в той квартире. На углу Таврической и Тверской?
- Да, там хозяйничает знаменитая писательская чета. Затем я вспомнил цыганский концерт в ресторане. Та цыганка чем-то похожа на вас, но конечно вы несравненно прекраснее. На ее руках было множество серебряных браслетов. Один из них, вот этот, оказался на моей руке когда я очнулся в поезде... До сих пор не понимаю, как он ко мне попал...
- У меня есть похожий браслет, только он золотой...
- Если он окажется на моей руке, обещайте рассказать, как это случилось... Ну-с, чем мы теперь займемся? Я бы с удовольствием покатал вас по городу, только вот, ваш костюм... Для мужчины вы слишком красивы, даже с усами...
- Как, я вам уже наскучила? - притворно возмутилась княгиня - Вы хотите уморить меня катанием по промозглому Петербургу? Лично я, хочу провести с вами весь день, не вылезая из постели... Давайте пить шампанское! Обложимся ведерками и будем пьянствовать до вечера. Вы почитаете мне стихи, а я потом отблагодарю вас по-своему...
- Такого приятного предложения мне еще никогда не делали... Будьте осторожны, я могу в вас влюбиться...
- Этого я и добиваюсь - улыбнулась княгиня.
- А вы знаете, Варвара Дмитриевна, какими сложностями это может для вас обернуться? Я буду вас везде преследовать, засыпать цветами и письмами. По ночам я буду завывать серенады под вашими окнами, а князь будет с балкона палить в меня из ружья, ведь я совершенно не умею петь...
- Ничего, петь я вас научу. Гораздо хуже будет если в вас влюблюсь я...
- Почему это?
- Потому, что женская любовь более безрассудна и привязчива. Я знаю вас гораздо лучше чем вам кажется. Ваше бесконечное внутреннее одиночество, тоска, мрачность, бегство от людей, замкнутость в себе. Всё, что так ясно выражено в ваших стихах. Всему этому будет помехой моя безграничная, безрассудная, привязчивая любовь. Со временем, это станет тяготить вас и ничего хорошего не выйдет. И я опять стану завтракать в одиночестве... Князя я по крайней мере не люблю, как и он меня. Это гораздо легче, чем любить и знать что твоя любовь в тягость...
Княгиня отвернулась и стала смотреть в окно. Антон Антонович сидел раскрыв рот, с таким видом, будто его огрели по голове ведром со льдом.
- Варвара Дмитриевна, дорогая, я и не предполагал, что моя шутка про влюбленность вас так расстроит!
- Вы здесь ни при чем... Просто, вы только что наглядно увидели, что с женщинами сам черт ногу сломит... И голову, заодно... Лучше не ломайте над этим голову и откройте шампанское!
- Я этого не сделаю, пока вы не улыбнетесь!