Таёжная ночёвка...

Гущин Владимир
Зима  нынче  лютой была, морозы стояли - пятьдесят и ниже. Деревья в тайге трещали от такой температуры и лёд на озёрах громко щёлкал, предупреждая ,что будет ещё холоднее. В тайге тишина. Неугомонные зайцы ушли в густые заросли ивняка, там сделали себе тропы и бегали, грелись. Даже старый ворон, который всегда сидел на сухой ветке высокой  лиственницы и тот улетел ближе к людям, к теплу и пище. Вокруг полной луны - бледный ореол, это к морозу.
 -Дня четыре, пять, будет ещё держаться такая погода,- думал Макарыч. Он был в отпуске и жил в своей лесной избушке уже месяц. Промышлял с осени соболя и рыбачил, и сети ставил на озере, подо льдом. Их приходилось долбить через день, чтобы не промерзали майны. Рыба сначала шла хорошо, но когда ударили морозы, стала попадать хуже. Кончился хлеб и сахар, протянуть можно было и на рыбе, но она так уже надоела Макарычу! Он пробовал охотиться на куропаток, добыть мясо, но только обморозил себе нос и щёки. В такой холод снег становится хрумкий, звук от лыж разносится далеко по тайге, и дичь  сразу разбегалась от охотника. Больше Макарыч на охоту не ходил, грелся в избушке и пережидал морозную погоду. Одна радость - радиоприёмник, слушал его целыми днями, да чай без сахара хлестал. Когда Макарычу такая жизнь порядком надоела и стало невмоготу, он решил - Как только закончатся морозы, сразу уйти на буровую, разжиться продуктами, да и с мужиками хотелось поговорить, радио уже надоело! До буровой было не очень далеко, километров двенадцать, но возраст брал своё и Макарыч побаивался идти на лыжах в лютый мороз.
Через два дня температура стала по немногу повышаться, Макарыч снял из подо льда сети и стал собираться на буровую.
Утром, встав по раньше, заправил термос горячим чаем, положил в рюкзак на всякий случай пару вяленых сигов, осмотрел избушку и вышел на улицу.
Погода стояла безветренная, морозец был до минус тридцати, пощипывал щёки и пробирался в рукавички, пытаясь заморозить пальцы.
Идти  было не легко, лыжи утопали в рыхлом снегу. Таёжник решил пойти по реке, там снег намело ветром и идти было немного легче.
Дорогу до буровой он знал хорошо, не первый  год  оставался на осеннюю рыбалку в своей избушке. Пошёл густой снег, медленно падали крупные снежинки, стало тихо- тихо. Макарыча это не обрадовало.
- Если пошёл снег, значит мороз отпустил- думал он,
- Значит идти будет ещё тяжелее!-
Свежий снег, как пух, сыпал и сыпал, присыпая лыжню охотника. Времени было уже за полдень, когда Макарыч провалился в промоину, и ведь смотрел внимательно, да разве увидишь, свежим снежным пухом занесло все приметы. Мокрый по пояс, он выкарабкался по глубокому снегу на берег и стал выбирать место для костра. Нужно было согреться и просушиться.
В глаза бросился здоровенный сухой пень - выворотень, его даже снегом, полностью не смогла замести метель.  Возле этого пня и решил Макарыч устроить отдых.
Откидав снег и вытоптав яму, непослушными от холода пальцами он разжёг костёр прямо под корнями пня. -На всю ночь хватит- Думал Макарыч-И подкидывать дрова не надо!-    Немного согревшись у костра, он набрал снег в котелок и повесил его над костром. Чай из термоса давно кончился, пить очень хотелось, а сил спуститься к реке за водой из промоины - уже небыло. Отдохнув, он нарубил еловых веток, густо сложил их недалеко от костра. Позади стояли две ели, загораживая лагерь от ветра.
Наконец Макарыч с трудом снял обледеневшие валенки и внутри них - чуни, которые сшил сам. Все вещи развесил на воткнутых в снег палках, но не очень близко к огню, предстояла долгая зимняя ночёвка в тайге. От костра стало тепло и уютно. Страшная усталость навалилась на старого таёжника и Макарыч задремал, костёр привычно потрескивал, разгоняя светом пламени темноту полярной ночи.
Огонь уже перебрался на раскидавший в стороны, свои корни, пень. Вокруг него протаял снег образовав неглубокую яму и обнажив длинные сухие корни.
В середине заваленного на бок корневища была пустота, как труба, как будто сердцевина пня сгнила и её специально кто то вытащил. Макарыч проснулся,
проверил вещи, чуни уже подсохли, он надел их и снова прилёг. Его что-то беспокоило, но что? Он снова задремал.
Вдруг корни пня - выворотня ожили! Они тянулись к охотнику пытаясь  схватить его, но огонь костра не пускал их, пламя сжигало корни не давая приблизиться к нему. Макарыч проснулся, ему стало страшно. Он подкинул  поленьев в костёр, выпил пару глотков чая прямо из котелка и задумался. Сколько раз ему приходилось ночевать в тайге, бывать в разных переделках, но такого ещё не было. Он снова задремал и сквозь сон вдруг услышал плачь младенца. Ребёнок плакал и сквозь слёзы можно было разобрать  -Не жги меня, пожалуйста! Погаси костёр! Не сжигай меня!- Макарыч опять проснулся. Ему стало не по себе.
Он перекрестился, сон улетучился. Тепло костра высушило все вещи и Макарыч стал готовиться к переходу. До буровой осталось всего каких-то пять километров.
Собравшись, он решил вскипятить чаю,  заправить термос. Пень уже догорал. Макарыч   
подкинул  сухих веток, подошёл к костру и что-то непонятное увидел в углях. Ему стало любопытно и жутко. Макарыч веткой стал разгребать угли  и  опешил! Он разглядел человеческие кости и череп, все
кости были маленького размера, как будто детские. Старому охотнику стало страшно. За свою жизнь всякое повидал он в тайге, но такого..  Он быстро закидал угли снегом и пошёл в сторону буровой. Что творилось в душе Макарыча, знал только он один.

После, он узнал от местных жителей, что раньше, умерших маленьких детей они хоронили в специально выбранных пнях, вырубали в них сердцевину и укладывали внутрь, оставляя в тайге. Видимо он набрёл именно на такое захоронение.