Анна Тимирёва прожила долгую, очень долгую жизнь. Её единственного сына расстреляли чекисты, а сама она тридцать семь лет провела в лагерях. Но любовь к Александру Колчаку она пронесла через все годы лишений – достойно и мужественно. Так же, как он встретил смерть.
Жена Софья подарила адмиралу двух дочерей и сына. Девочки не прожили долго, а мальчик часто болел. Детям нужна любовь, но мог ли суровый отец дать её им? Мирная жизнь тяготила Колчака – его стихией была война. На фронте он преуспел. Адмирал не знал жалости – враги должны быть уничтожены самым решительным образом. Не хотела бы я оказаться на их месте. Колчак не жалел никого, даже детей и женщин. Людей избивали по любому поводу. Мужчин расстреливали тысячами и зверски пытали. Был у адмирала в услужении некий Чен Тинфань – китаец, в совершенстве владевший искусством пытки.
При этом формально издавались законы, но военные их не соблюдали. Управляющий Колчака вспоминал: «Он почти не слушал, что ему говорили. Сразу переходил на крик. Стучал кулаком, швырял предметы».
Однажды адмиралу доложили о деятельности белого атамана Семёнова, известного своим изуверством. Колчак заявил:
– Повесить мало такого бандита и подлеца! Но, тем не менее, его надо повысить в звании.
За сочувствие коммунистам крестьян ждала суровая расправа. Отряды Колчака славились жестокими налётами на деревни. Например, генерал Розанов за каждого убитого «белого» расстреливал десять «красных». Захваченное селение грабили, а крестьян пороли и ставили к стенке. Некоторые деревни были сожжены дотла. Неудивительно, что число врагов Колчака росло день ото дня.
Но Анна Тимирёва ничего этого не видела. Перед ней был герой, мужественный человек. Она боготворила его и, словно тень, следовала за ним повсюду. Разве мог Колчак не заметить такой преданной и очаровательной молодой женщины?
Анечка была очень привлекательна и, к тому же, обладала изысканными манерами – даже годы лагерей не смогли их вытравить. И почти на двадцать лет моложе адмирала. Ну как тут устоять? Когда его арестовали, она захотела разделить с ним плен.
На допросе Колчака спросили, какое отношение к нему имеет госпожа Тимирёва. Он ответил:
– Это моя хорошая знакомая.
– Разве она не является вашей гражданской женой?
– Нет. Мою супругу зовут Софья Фёдоровна Омирова.
– Кто ваши родители?
– Небогатые дворяне. Обоих уже нет в живых.
– Какое у вас образование?
– Петроградская классическая гимназия и морской корпус.
– Ваши политические убеждения?
– Я монархист.
– У вас было желание закончить воевать и перейти на сторону Советов?
– Напротив, я бы хотел продолжать войну, во что бы то ни стало.
– Вы знали о произволе, который чинили ваши люди над мирным населением? Какие меры вы предпринимали, чтобы привлечь виновных к ответственности?
– Было невозможно доискаться, кто и когда творил беззаконие.
– Например, ваши люди Семёнов и Розанов. Как вы относитесь к их бесчеловечной деятельности?
– Недавно я беседовал с одним из членов революционного комитета, – сказал Колчак. Он спросил, известны ли мне зверства белых и сообщил, что в одной из деревень обнаружил людей с отрезанными ушами и носами. «Вполне допускаю возможность этого», – ответил я. На что мой собеседник признался, что отрубил ногу пленному белогвардейцу по принципу «око за око, зуб за зуб». «Тогда не удивляйтесь, – заметил я, – что мои люди, увидев безногого человека, в следующий раз сожгут деревню. Это закон войны».
Допрос прекратился, и адмирала отвели в тюрьму. Он отлично понимал, что его ждёт расстрел, и был морально готов к этой участи. Наверно, ему хотелось в последний раз увидеть свою любимую Анечку. Но это было неосуществимо. Тогда он написал ей прощальное письмо.
Когда Колчака вывели на расстрел, ему предложили яду. Но он отказался – как и от предложения завязать глаза. Его последней просьбой было передать благословение жене и сыну. После выстрелов адмирал был ещё жив и его добили контрольным в голову. Труп сбросили в прорубь реки Ангары. Тщетно Анна Тимирёва просила отдать ей тело любимого для погребения. Охранники заявили, что это невозможно, и передали его письмо.
Анна столько раз пробегала глазами строки, что выучила их наизусть. И потом, в лагерях, когда становилось особенно тяжко, вспоминала крепкие объятия любимого и его последнее обращение к ней:
«Дорогая голубка моя, спасибо за твою ласку и заботы обо мне. Я чувствую себя лучше. Перевод в другую камеру невозможен. Я думаю только о тебе и твоей участи. О себе не беспокоюсь – ибо всё известно заранее. За каждым моим шагом следят, и мне трудно писать. Я молюсь за тебя и преклоняюсь перед твоим самопожертвованием. Милая, обожаемая моя, не беспокойся за меня и сохрани себя. До свидания, целую твои руки».
Даже много лет спустя Анна Тимирёва хранила в памяти этот крохотный клочок бумаги – всё, что у неё осталось от любимого человека. Помнила ещё, как они отправились в последний путь по железной дороге, и как под конвоем шли по скользкому льду Ангары в тюрьму. Сердце женщины хранит всё, что было, есть и будет, и никогда не предаст того, кто подарил ей великую любовь.
Анна Тимирёва пережила своего адмирала больше, чем на полвека. Умерла в начале 1975 года, всего через пару месяцев после того, как её любимому исполнилось бы сто лет. До конца жизни сохранила она память и рассудок и ненавидела советскую власть. Но главное, оставалась верной себе, как завещал ей Колчак. За пять лет до смерти написала стихи:
Полвека не могу принять –
Ничем нельзя помочь:
И всё уходишь ты опять
В ту роковую ночь.
А я осуждена идти,
Пока не минет срок,
И перепутаны пути
Исхоженных дорог…
Но если я ещё жива
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе.