Солнечные лучи пронзали темно-синюю, точно морскую, гладь небесного покрова, на которой рябью оставляли свои следы перистые облака, гонимые легким дуновением ветра. Путь лучей, раскинувшихся веером поперек горизонта, словно мостик между прошлым и будущим, согревал девственный пейзаж, усыпанный первыми каплями утренней росы. В пробуждении к солнцу живо тянулись молодые побеги, раскрывая перед ним все свои цветущие благовонные прелести, словно благодаря за новый день. Где-то в отдалении стала слышна перекличка коней, пасущихся самыми мясистыми травами, которые доселе здорово прятали плодородную почву, что теперь уже заклеймена следами от железных подков.
- Но-о-о, лошадка, - резвясь и управляя деревянным подобием лошади прискакал гордо усевшись на ней мальчик восьми лет к пасущимся коням.
- Не спугни их, пусть наберут сил, - сказал дед внуку, наблюдая, как кони жадно срывают первые проснувшиеся травы, еще не высохшие от душа из росы.
Мальчик жестом приказал своей деревянной лошадке не шуметь и сам на цыпочках подошел к деду и уселся рядом с ним, устремив любопытный взор на шелковую кожу армянских скакунов. Это было его первое лето на родине, в Арцахе, и вопросов у него накопилась уйма: почему так много гор, почему нет много вод, почему все так дорожат родиной, почему все говорят о войне и героях?
Жизнь в диаспоре, пытающейся как-то сохранить и передать по наследству всю армянскую сущность, изнашивает границы заграничного, неродного, и своего армянского. Со временем эта грань сливается, поддавая мутациям нашу культуру и ценности. Не странно, что мальчик задавался не малым количеством вопросов.
Теплое солнце, словно разозлившись, стало колоть и щекотать глаза то деда, то внука, точно загоняя их в тенек, как узников, которым не дают насладиться небесным светом и теплым одеялом солнца. Армянское не терпит измены, армянское не терпит изгнаний. Красный диск, балующий своим теплом сверху, ненароком подслушивая разговор деда и внука, стал палить, застав в неведении мальчугана по имени Ян.
- Мама никогда не рассказывала, почему тебя назвала Ян?
- Она мне перед сном всегда рассказывала, что во мне сила всех армян, я самый настоящий Ян, фамилий предков всех на –ян, - встал и с гордостью продекламировал зарифмованные строчки мальчуган.
- То-то сила всех армян, - с довольной улыбкой ответил дед. Она еще девочкой мечтала родить сына и назвать его Ян, мечта сбылась, у нее есть ты, а теперь пойдем, я отвечу на все твои вопросы.
Ян, сжав крепко ладонь деда и взяв с собой свою лошадку, поскакал на ней к горам, к которым вел его дед.
- Деда, почему так много гор?
- Гор много не бывает!
- Но есть же страны, где вовсе нет гор, смотришь и кругом один ровный горизонт.
- А на что похож наш горизонт?
- Наш горизонт – точно борьба между небом и землей: небо давит на землю, земля отдает в небо вершинами гор.
- Как же метко ты заметил! – удивившись смекалистостью внука, дед опять расплылся все в той же довольной улыбке.
- Ну, ты сам посмотри! Тут вершина, тут склон, тут ровно, тут опять вершина, - очерчивая в воздухе эскиз горных хребтов демонстрировал Ян, - а в других странах не так, в других странах одна полоска.
- А ну, дай свою ручку, - взяв маленькую ладошку внука, дед расположил ее на его крохотном сердечке, - вот так. Слышишь?
- Да, это бьется мое сердце.
- А ты знаешь, что бывает, когда сердце не бьется?
- Стуков не бывает и человек закрывает глаза, поднимается на небо, и смотрит оттуда на нас, мне так мама говорила, мы же увидим сегодня ночное небо? Мама говорила, что тут очень много звезд бывает ночью, значит, и людей, которые спят вечным сном у нас много, так ведь? – засыпал старика на одном дыхании вопросами.
- Стой же, давай по порядку, - ответил дед, пытаясь задавить вырывающийся смех от рокота вопросов.
- Сердце бьется, колотится, напоминая нам, как ты сказал, борьбу между небом и землей: стук и тишина... стук и тишина, точно описанные тобою вершины и склоны, видишь? Там, где нет сердцебиения, нет ни взлетов, ни падений, ни борьбы, а значит, и ни жизни. Знаешь, однажды великий армянский писатель Раффи сказал, что там, где только степь, там и в мозгах нет извилин, люди же, живущие в горной местности, отличаются своим умом и способностью мыслить. Немного грубо, но сам подумай, внучок. Все можно сравнить, а именно, природу человека с самой природой. Сердце у нас стучит, вырисовывая на аппаратах хребты гор, подобных нашим, у человека, покинувшего нас, вместо них на аппаратах степной горизонт. Мы можем найти выход из любой ситуации, пусть даже самой скалистой, поэтому мы до сих пор есть! – открывал внуку тайны природы дед, исказив лицо в горестной улыбке.
- А нас могло бы и не быть?
- Могло бы. Ты сам спросил меня о войне и героях, о которых так много говорят везде и всюду. Наверное ни в одной стране не говорят о них так много, как у нас. Мы очень тесно связаны с нашим прошлым, Ян, потому что оно еще не завершилось. Есть следы, на запах которых бросаются шакалы, наталкиваясь на своем пути на массу препятствий, но все же идущие на всякие хитрости, с надеждой заполучить желаемое. Но, как только они увидят дым огня, тут же разбегутся. Самого огня они еще не видели... Сам подумай, если шакала спугивает дым, то огонь его сразит навеки. Но только какой ценой?! Несколько месяцев назад огонь вот-вот разгорался. И в результате на небесах теперь у нас больше звезд, сынок, ведь и героев стало больше. Молодые, полные сил и храбрости парни, которых ты можешь гордо звать своими старшими братьями отпугивали их огнем, защищая свой дом и свою родину. Они и есть вершины наших гор, они и есть наша борьба, наше сегодня, завтра и вчера, - с тяжелым вздохом сказал дед. Так продолжается много лет, сын мой.
- Но почему? Почему не разжечь большой огонь и разогнать всех шакалов, ведь гор у нас видимо-невидимо, они нас защищают по всему нашему окружению?! – разгневался мальчуган, подскакивая на своей лошади.
- Гор у нас много, и воли у нас много, но жизней мало. На нашем звездном небе сейчас больше жизней, чем здесь. Для нас потеря одной души сравнима с потерей одной армии, а это очень много. За наши горы борются тысячелетиями, но никому они не покорны, так как здесь они на воле. Помни, мальчик мой, то, что знает цену свободы, цену воли, цену жизни и родного духа, никогда не будет в чужом плену! Наши горы непокорны и свободолюбивы, они наши предки, устремившие свой взор на нашу сегодняшнюю жизнь. Они оберегают и следят за нами. Мы не имеем права их подвести. Они жили на этой, исконно армянской земле, они ее охраняли, хранили, передавали нам, мы не имеем право рушить всю святость семени, посеянной в недрах нашей Родины, мы не имеем право искажать изгибы наших гор, не имеем права рушить наш горизонт! Каждую ночь звездное небо очаровывая нас своим мирным и ясным появлением, словно надзиратель рассматривает и проверяет в ночи, целы ли наши горы? Мы не должны подводить наших предков, внук мой, помни это! Когда-то и я стану звездой, подмигивающей тебе в ночной небесной глади, тогда ты должен будешь мне сказать, что наши горы только крепчают, что ты за них в ответе, Ян!
Молчание… Слышно было, как вот-вот выколотится из молоденькой груди сердце мальчика, прочувствовавшего каждое слово деда. Видно было, как дед дрожал, переживая былые военные минуты, мгновения несправедливости, но все же долга!
- Деда, я сам буду горой за свою родину. Теперь я понял силу гор.