В соавторстве с Валерием Сергеевым Орловским
Часть 1. Глава 8. У Старого Фрица
«Если вечный жид существовал, он, верно, не вёл такой скитальческой жизни, как я. Мы начинаем походить на странствующих комедиантов... Мы кочуем по свету и разыгрываем наши кровавые трагедии только там, где неприятель дозволяет нам устроить театр... Мы можем назваться счастливцами, если к нам вдобавок не придёт чума. Развалины и нищета - вот презренные памятники наших громких подвигов!». Такие слова Фридрих II адресовал венецианскому учёному Альгаротти (45), подводя итоги происшедших кампаний в Семилетней войне.
За последние три года прусская армия потеряла более половины своего состава. В прошлом, 1760 году нужда в солдатах стала ощущаться наиболее остро. Фридриху пришлось пополнять свои войска за счёт пленных. Его вербовщики, действующие по всей Германии, посулами, обманом, деньгами и прямым насилием добавили ещё около 60 тысяч рекрутов. Кампанию он начал, имея под ружьём примерно 90 тысяч солдат. В этой разношёрстной армии, состоявшей в основном из неопытных новобранцев и военнопленных, всё держалось на жесточайшей палочной дисциплине.
Весь прошлый год прусский король быстро и умело маневрировал. Ему удалось по одиночке разбить две армии австрийцев, которыми командовали Даун и Лаудон, они были предназначены для нанесения по Фридриху двух одновременных ударов. Русские в ответ двинулись в Силезию и захватили Кольберг. А осенью фельдмаршал Салтыков бросил на Берлин корпус генерала Чернышёва, который торжественно вступил в прусскую столицу уже 9 октября. Русские навели в городе образцовый порядок, однако потребовали с населения 2 млн. талеров контрибуции. Все оружейные заводы были разрушены. Фридрих бросился на выручку Берлина. Однако Чернышёв, не дожидаясь прусского короля, покинул город через неделю после его захвата. Тем временем, воспользовавшись отступлением армии Фридриха, союзники заняли всю Саксонию.
Единственное, что не могло не радовать Старого Фрица, - это то, что австрийская и русская армии до сих пор не соединились. Разногласия, существующие между Россией и Австрией, были настоящим спасением для прусского короля.
Уединившись в своём кабинете во дворце города Лейпциг, король Фридрих размышлял и строил планы на предстоящую кампанию.
Честно говоря, ему было о чём задуматься. Состояние прусской армии после кампании 1760 года оказалось более чем плачевным. Несмотря на свои победы под Лигницем и Торгау в ноябре, прусский король в наступившем, 1761 году находился даже в худшем положении, чем после Кунерсдорфа. Он уже был не в состоянии давать крупных сражений, а вынужден укрывать свою армию за полевыми укреплениями (46) и одну за другой терял свои крепости (47).
Фридрих требовал от окрестных немецких помещиков предоставить ему вновь завербованное «пушечное мясо», но никто больше не хотел иметь с ним дел. Сильнее всего короля удручало то, что некоторые немецкие князьки охотно сбывали «живой товар» более богатым покупателям. Так, например, ландграф Гессенский продал англичанам, воюющим с французами в Северной Америке, около 17 тысяч солдат за 3 миллиона фунтов! Куда там пруссакам, давно расплачивающимся простыми бумажками-квитанциями! В армии не хватало оружия и боеприпасов, дело дошло до того, что Фридриху пришлось разработать новый артиллерийский устав. Этим уставом предписывалось, в целях экономии пороха, открывать картечный огонь по противнику только с расстояния в сто пятьдесят шагов, хотя раньше огонь открывался с шестисот!
Старому Фрицу было всего 48 лет, но за последние годы он сильно сдал. Фридрих сгорбился, похудел, на сером лице появилось множество морщин. Всё это, плюс выдающийся вперёд нос делали его похожим на старого нахохлившегося ворона. Это впечатление усиливал потёртый, посеревший, латанный-перелатанный мундир полководца.
Но король не был сломлен. В течение всей войны, он побеждал и терпел поражения, а, как говорят очевидцы, неудачи делали его сильнее. «Именно в его неудачах проявлялся его гений», - сказала о Фридрихе императрица Екатерина.
Итак, Фридрих зимовал в Лейпциге. Это был город знаменитых поэтов, писателей, учёных и художников. Не напрасно считался он оплотом германского просвещения и литературы. Здесь Фридрих мог чувствовать себя «в своей тарелке», его душу ждал отдых и живые беседы с лучшими умами Германии.
Для придворных концертов король выписал из Берлина всю свою капеллу, но сам брался за флейту изредка, и лишь для того, чтобы настроить внутренний, душевный «механизм». Ещё он возился со своими любимыми собаками, коих было у него множество.
Фридрих Великий много работал. Он вставал с первыми петухами, зимой и летом, обычно поднимал тонус игрой на флейте, просматривал почту, делая пометки в корреспонденции, которая нередко представляла собой целые связки бумаг. Позже, по его пометкам секретари составляли полный ответ или резолюцию.
В 11 часов – полковой смотр. Как и по всей Германии. Затем – обед.
В еде прусский король был так же не воздержан, как в атаке: ел много и жадно. Вилок на его обеденном столе не было, он брал еду руками, порой, не обращая внимания на то, что по мундиру течёт соус. Нередко проливал на скатерть вино, сыпал табак на стол и мундир… словом, место, на котором сидел Фридрих, всегда заметно отличалось от прочих. За своей одеждой он не следил – занашивал до неприличия. И штаны его, и рубаха – часто требовали немедленного ремонта. Что ж, у великих людей могут быть свои странности, а в том, что Фридрих велик, никто не сомневался. Он был полководцем и предводителем, философом и музыкантом, экономистом и поэтом.
Фридрих потёр большой палец ноги: как же некстати разыгралась его подагра... Он закрылся в кабинете, разложил на столе листы бумаги и перья. Вчера король изучал свежую информацию от своих тайных агентов: из дрезденской министерской канцелярии, от австрийских офицеров, от саксонского резидента в Петербурге - Функа. Порадовал добрым словом великий князь Пётр Фёдорович, передал сведения курляндский камергер Мирбах, получены донесения от русского посла в Нидерландах Головкина и голландского министра при русском Дворе Сварта, а также шведского посланника графа Горна. Кроме них у прусского короля было много и других шпионов. Прежде чем браться за стальное оружие, он всегда «пускал в ход золотое».
Из полученных документов следовало, что Австрия и Россия значительно истощили свои финансовые возможности, что же касается Франции, то она, ведущая к тому же войну с Англией в Новом Свете, уже готова начать переговоры о мире. Но Старый Фриц не собирался идти на «мировую». Российская императрица тоже была готова воевать до победного конца. Это означало одно: катастрофа неизбежна. Вот если бы каким-то образом вывести из войны могучего восточного соседа… Работу в этом направлении Фридрих уже вёл.
Сегодня к нему должен был прибыть один важный человек. Исключительность его заключалась в полномочиях, которыми своего посланника наделила Верховная Масонская Ложа. Эта загадочная личность не входила в число шпионов Фридриха, она была уполномочена выполнить особое поручение в отношении русской императрицы. Ибо такова была воля членов Верховной Ложи.
С самого утра работа отчего-то не клеилась, всё валилось из рук. Флейта издавала совсем не те звуки, которые Фридрих желал услышать, собаки раздражали своим лаем, табак потерял аромат, адъютанты были непонятливы и медлительны. Огонь в камине еле тлел, не согревая, хотя полководцу, привыкшему в походной солдатской жизни, много тепла и не требовалось. Вот ещё подагра замучила... Чем меньше оставалось времени до визита загадочного гостя, тем тяжелее становилось на душе короля.
Почувствовав, что ему становится тяжело дышать, Фридрих приоткрыл окно. Уже начало смеркаться. Шёл мелкий дождь, не совсем обычное явление в январе, даже для Лейпцига. Чёрные, тяжёлые тучи нависли так низко, что, казалось, они хотят вползти в окна церкви Святого Фомы. А птицы, пролетающие над Рыночной площадью, отчего-то напоминали сов. Покрытая снегом и льдом река за городской стеной местами почернела. По мосту через Вайсе Эльстер (48) тянулись вереницы повозок.
- Ваше величество, к вам посетитель, – доложил адъютант. – Весьма странная личность…
Это солдатам, своим «детям», король позволял обращаться к себе на «ты» и называть «Старым Фрицем». Адъютанты такой привилегией не пользовались.
- Зови, - приказал Фридрих, закрывая окно.
- Здравствуй, брат, - на пороге выросла фигура человека в чёрном плаще и шляпе. Был он очень высок, но сильно сутулился. Тень от шляпы скрывала почти всё его лицо, но Фридриху почудилось, что загадочный гость надел маску, лишённую каких-либо эмоций.
Они поприветствовали друг друга по-масонски.
- Я – маг Клермон. Великий Гроссмейстер уполномочил меня передать тебе своё доброе слово и готовность оказать посильную помощь, - он поклонился, но ни шляпы, ни плаща не снял. – Скажи, что тебя беспокоит в данный момент более всего?
- Крах моих надежд и уныние, - неожиданно ответил Фридрих. – Ты знаешь, брат, историю великих держав можно сравнить с человеческой жизнью. Им также присущи детство и молодость, зрелость и старость. Когда государство проживает все эти стадии, оно, подобно человеку, умирает…
- Верно. Но так же, как и человек, оно подвержено болезням, которые лечат, обычно, кровопусканием.
- Из Пруссии уже достаточно вылили крови, брат… Ещё капля, и она не выдержит. Враг силён и многочисленен. До сих пор Верховная Ложа молчаливо поддерживала меня. Сейчас наступил момент с её стороны приступить к непосредственным действиям…
Посланник в глубокой задумчивости подошел к окну… По ту сторону запотевшего стекла сгущались сумерки и, словно в гигантском аквариуме, проплывали фигуры постовых солдат…
- А ты любишь гулять, когда падает снег, брат? – неожиданно спросил он. – Без какого-нибудь дела просто так выйти на улицу, поднять голову, подставить белым хлопьям свои ладони и ловить небесную благодать? Непременно в такую минуту на твоём лице появится улыбка: смущённая, радостная, счастливая... А счастье — это ничто иное, как способность испытывать радость и, забывая все обиды и невзгоды, следовать выбранной цели.
Я сам часто так делаю… И наблюдаю, как самые любопытные и расторопные снежинки сразу устремляются к фонарям и окнам, стелятся под ноги прохожим и… погибают первыми. Другие, более дальновидные и практичные, укрывают одеялом не дорогу, а землю поодаль и так доживают до весны... Да, и вся-то наша жизнь – как след на снегу…
Маг пристально посмотрел на императора, глаза у него были чёрные, взгляд - бездонным…
- Наши неприятности, как камни: не копи их в себе, брат, иначе рухнешь под их тяжестью…
- Но мне порой становится так больно и стыдно…
- Стыд – это огонь, выжигающий грех из души! А любую боль можно вытерпеть…
- Но ты же поможешь мне, брат?
- Лучшее время, чтобы посадить дерево, было двадцать лет назад, - туманно ответил маг. - Следующее удачное время — сегодня… Все ещё можно исправить, брат.
- Но теперь, с помощью магии? – усмехнулся Фридрих. – Недавно Великий Гроссмейстер создал «Королевский орден» с великими капитулами — «Рыцарей Востока», «Императоров Востока и Запада»... И опять мы возвращаемся к магическому искусству?
- И не напрасно, брат. Сначала – удар магией. Потом всё завершит дипломатия. И, возможно, армия.
- Меня всегда беспокоил наш восточный сосед… Россия, - признался Фридрих. – Вот, где настоящая мощь! Но, пока она сокрыта и действует не в том направлении. Поэтому мы и создаём там масонские ложи, чтобы заставить действовать императоров этой страны в наших интересах.
Поначалу я делал ставку на свергнутого Елизаветой младенца Иоанна Антоновича (49), принадлежавшего Брауншвейгской династии, к которой, кстати, относился и герцог Фердинанд Брауншвейгский, мой доблестный генерал и брат по масонской ложе. В те времена я серьёзно планировал не только отстранение от власти Елизаветы, но и ввод в Россию своей армии.
- Елизавета, – кивнул головой маг. – Вот, кто твой истинный враг… Но масонство уже давно действует против России...
- Да, брат. Сначала под чары масона Вильямса, английского посла в России, попал граф Бестужев-Рюмин. Всё шло к тому, чтобы после кончины Елизаветы Пётр вёл политику, нужную Английской короне…
- И её союзникам, - добавил маг.
Он напомнил об Уайтхоллском договоре 1756 года между Англией и Пруссией, подорвавший сложившийся в мире баланс сил. Россия на некоторое время оказалась изолированной и вынуждена была выбирать между противостоящими группировками: Австрия — Франция и Англия — Пруссия. Было известно, что великий канцлер благоволил к Англии.
- Тогда масоны пытались присоединить Россию к чуждому ей блоку, поссорив со своими прежними союзниками, - добавил Клермон. – Что ж, государства враждуют, но масоны – всегда вместе!
- Всё-таки нам удалось усилить масонское влияние в России, – произнёс Фридрих, закуривая трубку. – Особенно, среди приближённых Елизаветы. Я имею в виду великого канцлера Воронцова и графов братьев Паниных.
- К этому следует добавить и брата мужа императрицы, Кирилла Разумовского, гетмана Украины, его любимого адъютанта Елагина, а также писателя Сумарокова, учёного Адодурова и управляющего Академией наук Теплова (50), - добавил маг. – А также графа Ивана Шувалова, фаворита императрицы. У которого имеется личный секретарь – барон Генрих Чуди, виднейший масон. И не стоит забывать великого князя Петра Фёдоровича. Но и во время настоящей войны, брат, тебе из ложи поступала помощь. Поэтому, победы русского оружия – не столь блистательны, какими они могли быть. Не забывай, брат, что много русских офицеров перешло в масонство, и служение своему Мастеру для них стало превыше долга перед отечеством!
Он поведал Фридриху о том, как много масонов служило в штабах фельдмаршала Апраксина, да и сам бывший главнокомандующий Вильям Фермор был масоном, братья генералы Ливены – масоны, Захар Чернышёв, генерал, взявший Берлин, – тоже масон.
- А в Кёнигсберге действует ложа «Три короны», которая подчиняется вашей ложе «Три глобуса». Возглавляет её прусский чиновник Шредер. В неё также входят многие русские офицеры!
- Ох, не напоминай мне, брат, о Кёнигсберге, - поморщился, как от зубной боли, Фридрих. – Он слишком поспешно присягнул русской императрице! Лучше бы весь город превратился в руины, но дал бы русским отпор!..
- И это возможно, брат, - усмехнулся Клермон. – Пока там губернатором поставлен Суворов, жизнь в городе спокойна. Но если его сменит другой человек, то весьма возможны… недовольства, бунты, диверсии…
- Суворова нужно… убрать, - резко произнёс Фридрих.
- И его, и… императрицу. Я правильно понял тебя, брат? – маг снова поклонился.
- Если это в ваших силах…
- Да, в наших силах. Суворовым уже занимаются люди, в число которых входит и русский офицер. А насчёт Елизаветы…, то мы можем начать прямо сейчас!
- Что начать? – не понял Фридрих.
- Магический обряд. Считайте, что русская императрица уже проглотила нашу пилюлю. Теперь нужно сделать эту пилюлю смертельно ядовитой! Ты позволишь, брат, мне тут немного… поколдовать?
- Будь любезен, брат, - Фридрих рухнул в кресло, взял в руку бокал с мадерой и с любопытством стал наблюдать за действиями мага.
Тот зажёг свечу от огня камина и установил её на столе, чуть сдвинув бумаги короля. Затем встал на колени, одну руку положил на стол, другую – приложил к сердцу и начал читать заклинание. Фридрих знал несколько языков. Но тот, на котором произносились слова заклинания, он никогда не слышал. Вполне возможно, что иврит. Древний иврит…
Четыре крупные чёрные крысы с горящими бусинками глаз неожиданно вылезли из-под плаща мага и уселись на задние лапки на паркетном полу кабинета. Задрав вверх свои острые мордочки с подрагивающими носами, и ничего не замечая вокруг себя, они начали плавно раскачиваться в такт произносимому заклинанию.
Старый вояка почувствовал себя неловко. Он никогда никого не боялся, разве что поражений. Но этот таинственный посланник Верховной Масонской Ложи, определённо, внушал страх. Пламя в камине вдруг вспыхнуло с необычайной силой, в трубе что-то загудело и завыло… А отсветы огня устроили страшную пляску на маскообразном лице неведомого гостя…
45 – Франческо Альгаротти (1712 – 1764) – венецианский философ.
46 – ещё одно местечко, под которым Фридрих Великий был спасён из-за разногласий между русским и австрийским командованиями.
47 – Глац, Швейдниц, Кольберг – прусские крепости
48 – река в Лейпциге
49 – (1740-1764) – российский император из Браушвейгской династии Романовых. 5
октября 1740 года объявлен наследником российского престола. После смерти Анны Иоанновны (17 октября 1740 года) был возведён на престол. Регентом был Эрнст Иоганн Бирон. В результате дворцового переворота в 1741 году был свергнут и увезён в Соловецкий монастырь. Затем содержался в Шлиссельбурге. При попытке его освобождения в 1764 году поручиком Мировичем, был убит.
50 – Васи;лий Евдоки;мович Ададу;ров (Адоду;ров) (15 (26) марта 1709, Новгород — 5 (16) ноября 1780, Москва) — российский учёный (математик и филолог-русист), педагог, адъюнкт и почётный член Санкт-Петербургской академии наук, куратор Московского университета. Григорий Николаевич Теплов (20 ноября 1717[, Псков, Русское царство — 30 марта 1779, Санкт-Петербург, Российская империя) — русский философ-энциклопедист, писатель, поэт, переводчик, композитор, живописец и государственный деятель. Сенатор, действительный тайный советник, противник Петра III, ближайший сподвижник Екатерины Великой, близкий друг и наставник графа Кирилла Разумовского, глава гетманской канцелярии в Малороссии с 1741 года и фактический инициатор её упразднения. Действительный член Академии наук и художеств, адъюнкт по ботанике (с 1742 года), почётный член Императорской Академии наук и художеств (с 1747), фактический руководитель Академии с 1746 по 1762 год. Создатель устава Московского университета и «Проекта к учреждению университета Батуринского».