Войну я начал в пехоте в звании лейтенанта. Вначале командовал взводом, потом меня назначили помощником командира роты. На мне вся хозяйственная часть была.
И вот как-то в начале апреля 1943 года,когда мы зарывались в землю на Курской дуге в районе Белгорода, меня командировали в Москву на три дня по делам снабжения и заодно отдохнуть, как напутствовал меня командир полка. Ну, я привёл, как мог, в порядок свою полевую форму. Почистил, постирал, даже пуговицы надраил. Первые два дня ушли на беготню по инстанциям, а третий день я решил посвятить отдыху. Посмотреть Москву, а может быть, и в театр сходить.
Иду я по Красной площади и вижу, навстречу мне идёт генерал. Погоны, правда, я не разглядел, но мне сразу бросилась в глаза новенькая офицерская форма. Шинель парадная с иголочки. Сразу ещё издали видно, что из дорогого сукна. Фуражка новенькая, сапоги хромовые, офицерские. Я, с чувством неловкости, оглядел свою полинявшую полевую форму. Но всё равно подтянулся и, поравнявшись с ним, браво, как мне показалось, отдал честь. Я тогда уже в звании старшего лейтенанта был. Когда мы разошлись, он окликнул меня.
—Товарищ старший лейтенант, можно вас на минутку?
Повернувшись на голос, я даже немного стушевался. Смотрю, этот военный идёт ко мне, а погоны-то не генеральские. Он, улыбаясь, заговорил.
— Что вы мне так козыряете? Это я вам должен первый козырять. Я ведь всего-навсего старшина, а вы офицер, да ещё фронтовик, как я вижу.
— Да, вы правы, я с передовой, – говорю.
Мы разговорились. Оказалось, что он служит писарем в Управлении отдела кадров при Генштабе. Я предложил пойти куда-нибудь посидеть, выпить за знакомство.
Так как он Москву знал хорошо, то и привёл меня в неплохой ре-сторан, где мы заказали столик в уголке и неплохо посидели. На прощанье обменялись адресами и разошлись. Он в свою канцелярию, а я уже в ночь уехал на передовую.
И пошла у меня обычная фронтовая жизнь. Ну а потом, как вы знаете, начались ожесточённые бои на Курской дуге и я в этой обстановке совсем забыл о своём случайном знакомстве в Москве. Началось наше наступление.
В наступившем временном затишье наш полк построили и зачитали приказ о награждении отличившихся в боях на этой дуге. Мне было присвоено внеочередное воинское звание – капитан. «За проявленную храбрость и умелое руководство…», как было сказано в приказе. Я немного недоумевал, так как никаких «проявлений храбрости и умелого руководства» вроде бы за собой не замечал. Да и во взглядах сослуживцев читал то же самое. А мой непосредственный начальник так удивлённо – вопросительно посмотрел на меня, что я сразу понял: он не подавал на меня представление. Но сказать никто, ничего не может, так как приказы не обсуждаются, тем более, высшего командования.
Потом уже на территории Белоруссии после очередных боёв меня вдруг наградили орденом «Красной звезды», хотя я в этих боях непосредственно не участвовал. Следующий раз – медалью «За отвагу» наградили. И так стало регулярно повторяться. При очередном приказе о награждениях моя фамилия обязательно присутствовала. То медаль, то благодарность, то орден. А в начале 1945 года пришёл приказ о присвоении мне воинского звания – майор.
После этого пришло письмо от моего московского знакомого. Он по-здравлял меня с наградами и очередным званием. И в конце письма написал: «Извини друг, больше не могу, выше майора приказы идут через Верховного». Оказывается, он был писарем в Наградном отделе Управления кадров и списки о награждениях проходили чрез него. Он спокойно вносил мою фамилию в списки, которые шли на подпись к начальству. А все эти рукописные представления начальству не носились. Поэтому всё легко проходило.
Может быть моя история покажется анекдотом, но зато она правдива от начала до конца.