Туккаялкас Первый: Вы слышали? В джунглях копают, горбаты, достали лопаты и светоч несут науки прекрасной и малость помятой - фольги шоколадной развинченный труд. Отрыли, открыли, песками понурив, сквозь пальцы не смотрят на звёзды. Ведь так? Всем людям древнейшим - секундные бури, пролезшие даже на этот чердак.
Туккаялкас Второй: Меж питекантропом и неандертальцем столь нагло известен отныне один - тот самый, который пролез между пальцев. Хотя недалёкий - уже господин!
Кодолтан Гигут Ыктыв: Как нигер - да только немного прекрасней, как фига - да только опять пополам. Отставить беседы, мои непоседы, открытья на голову сыпятся нам! Я всем предлагаю такую селёдку, коль косточки мыть надоело уже: давайте его мы клонируем чётко, и в мир он большой убежит в неглиже. Готовьте пробирки, рубите деревья - такого ещё не видала Земля. И больше притирки не требуют кирки, реакций их ядерных круче пол`я!
Туккаялкас Первый [мелко дрожит и суетится с пробирками, параллельно набирая некие параметры и переменные на компьютере]: О, да! Гигут - гном, ну а мы - выполняйте-с. Как будто бы «выполнить» - это народ, хоть было давно - повиляйте, полайте... Ещё не такое здесь будет чрез год.
[проходит год]
Эстинея [разглядывая выведенных обезьянышей]: Смотрите: он чуточку даже мохнатый, и с детства об латы марает хвосты. Их двое! И оба закованы в латы! Я б век не видала такой красоты. Но как их назвать? Вот загвоздка-загадка. Средь клонов-уродцев ужаснее нет! У циркулей рук клещевита ухватка, из ясных очей пышет лазеров свет!
Кодолтан Гигут Ыктыв: Поскольку начальник, то, значит, горячий. Всё будет, конечно, как я прикажу. Прыгучее тот, кто размашистей скачет, а кто тихо плачет - подобен ежу. Ему мы кунжут послезавтра подарим, пускай успокоит свой хвост поперёк. Сейчас пару часиков все покимарим: кимарьте себе на здоровьице впрок.
Эстинея: Мы тут с Туккаялкасом поговорили: нам премия светит, ну прям, как фонарь. И пусть обезьянка подобна горилле, в её голове не поселится царь.
Кодолтан Гигут Ыктыв: Сам Нобель робеет под наши фанфары! Свой шекель златой я ещё получу! Смотри-ка, как выпучил лазеров фары. Опасно его отводить к ветврачу. Который хвостатей - пускай Бабундяев зовётся отныне во веки веков. А кто циркулистее - тот Гиббуняев. Понаблюдаем здесь - кто и каков.
[проходит ещё год]
Бабундяев [с пулемётными лентами и ликами верховных пископитеков наперевес]: Мы вам - не чета! Мы ведь - пископитеки! Нам голос Европы отныне велит отстроить свой мир, как аптечные греки, придав омским лицам возвышенный вид.
Кодолтан Гигут Ыктыв: Я - ваш кардинал. Вы меня почитайте. Из пископитеков как пользу извлечь? Скорее, хвостатые твари, решайте, не то повелю вам шаверму испечь. Такая вот каторга. Вы как хотели? Покуда вы в теле, я - пятка вверху. Наслушались сказок, хочули-емели. But now I know, who here is who!
Гиббуняев: Покайся, о, грешник! Я, впрочем, согласен. Ты - мой кардинал. Почему бы и нет? Лапшу мы развешаем сказочных басен - и так загребём в кулаки целый свет! И у пророков бывают пороки. Видать, кто порочен - почти что пророк. Отроковиц исхудалые ноги для неких прелестны в положенный срок. Ах, мы отвлеклись... Право, барин же, браво! Отвечу лукаво, но честен, как танк. Септимов люблю шелестящую славу: текут храмы неба в приземистый банк. Я Вам помогу, сударь, не обессудьте, ведь мы с Бабундяевым - сущий таран. А вы - наш великий всезнающий... Эээ... Точнее, хотел я сказать - Кодолтан.
Бабундяев [вышагивая на четвереньках и потрясая выдающимся куском выдранной из стены защитной решётки, начинает речитативно похваляться, всё раскачиваясь, раскачиваясь и раскачиваясь]: Вот я, златоверхий, я, благословенный. Так свят в мире каждый наш пископитек. На всех возложу епитимью тлена. Ещё побатрачишь ты мне, человек, как сказано в Книге (она - вот такая!). Никто среди нас не осилил её. Зачем нам читать, раз мы души спасаем? Нам некогда!
Шарманщик Цокахлойшим [внезапно выскакивает и встревает с шарманкой, сразу же начиная протяжно и заунывно петь, прерывая хвастливые речи Бабундяева]: Лучше давайте споём! Мы - с вами, великие две обезьяны! Точнее, единый такой обезьян. Пока мы едины - мы страхолюдины. На этом дворе нами правит кабан. Как так получилось? Ведь мы - гоминиды. А правит - кабан. Удивительно ведь. А так получилось, друзья, без обиды, поскольку все думали: это медведь.
Туккаялкас Первый и Туккаялкас Второй [хором, полностью синхронно]: О, боги! Убого мы всё сотворили. И премии, право, теперь не видать, покуда питеки, рождённые в пыли, как ядра, пуляют свою благодать. Направо! Налево! Где плюнь - там и свято! Того ли желал наш Ыктыв Кодолтан? Они увлекли непомерное стадо слепых смыслокопов, подобных кротам.
Эстинея: Мы так далеко уплывали от сути - веков с эннадцать в ожерелиях лет. Неужто наш мудрый большой мистер... Эээ... Гигут Кодолтан, дай скорее ответ!
Кодолтан Гигут Ыктыв: Всегда вслед за мною последнее слово. И это так клёво! Я радостный так! Покажется вам пусть немного сурово, но лучше строптивых заткнуть за кутак...
[Тишина. Нет никого. Все в полнейшем молчании расходятся, нижайше понурив головы.]