(из цикла "Экспедиция")
- Интересный жмур… Смотри-ка, кувшинчик винца ему поставили на дорожку, мясо кинули, даже ножик, чтоб в том мире закусывал… Крутяк!
- Да ну! Это так, ерунда! Я таких в прошлой экспеде копал, залюбуешься – там даже золотишко было, и какое!
- Ты ври, да не завирайся… Золотишко, скажешь тоже!
- Да ну, чтоб мне врать-то! Я лопатой копнул, там косточки с черепками посыпались, начальник с девками-спецами прибежали, начали его ножиками ковырять, а там золото блестит! Да не наше золото-то! У нас такого нету щас! Рука блин сама тянется! ФСБ даже приехало охранять, начальник вызвал! Вот то, мужики, жмур был! Руки в перстнях! Начальник сказал – римлянин, или как его, грек, во! А тут чего найдем? Яйцо его правое, врагами порубанное?
- Гы-гы! Ну ты сказанул! Мастер!
- Все это хорошо, но пока тут они ножиками жмура ковырять будут, плакали наши кубы!
- А ты как хотел? Не все коту масленица! Археология, понимать должон!
- Ниче, мужики, наверстаем! Ща, они крота погладят, на жмура налюбуются и мы опять копанем!
- Слышь, Васян, что тут делать, вату катать? Пойдем тебе поможем, зачистку сделаем, а то стоим, языками чешем, что мы, жмуриков не видали?
- Точняк, пошли, братва!
- О, а может, эта, закусим? У меня там курица-гриль в сумке!
- А че, давайте зачистим Ваське квадрат, да закусим… Тут долго вожжаться будут…
Рабочие, стоявшие на краю раскопа, высказав свое мнение об обнаруженном погребении, медленно расходились… Олег и несколько других спецов ножами и узкими мастерками расчищали скелет…
Это был воин - он лежал, вытянувшись, головой на юг … Рядом, наполовину развалившись, лежал череп лошади. Два верных друга рядом – человек и его конь… Кувшин серой глины под рукой, железный меч, правда, истлевший до невозможности, кости барана – остатки поминальной трапезы…
…. Когда сегодня полезли кости и Олега поставили расчищать это погребение, он радовался как ребенок, хотя уж кого-кого, а его ребенком назвать было нельзя… Не вьюнош бледный, со взором горящим явно…. Но наверно именно таким его и увидел начальник отряда, когда он, пыля по пересохшей земле, прибежал сообщить о находке…
Олег смотрел, как из под земли медленно появляются останки человека, который жил пару тысяч лет назад, любил как мы, страдал как мы, жил и умер… Может и города грабил, и в набеги ходил, кто его знает… Но в любом случае – воин, смелый и отважный… И друзья и родичи любили его.. Если бы не любили, не проводили бы над ним обрядов, не плакали бы, и уж конечно не положили бы ему мясо, не поставили кувшин вина… Каким он был? Высокий? Красивый? Сармат, скорее всего – такой вывод сделал начальник, покопавшись с ними около часа… Сармат? Олег вспомнил научные публикации, которые читал, будучи студентом… Это значит, похож на современного осетина немножко… Взяв нож, он присел на свободное после ухода начальника место и принялся помогать расчищать кости, готовя погребение к фотографированию. Ему вдруг с необычайной ясностью представилось узкое, продубленное степными ветрами лицо, кожа смуглая, загорелая… Без бороды, украшенное пышными, чуть вздернутыми вверх усами… Яркие, пронзительные глаза, чуть прищуренные – глаза стрелка из лука, охотника и воина…. Длинные волнистые волосы, расчесанные на прямой пробор и может завитые крупными кольцами у плеч… Сильные руки, привыкшие к луку, рукояти меча и поводьям… Как тебя звали, воин? Умер ли ты в битве, или от болезни? Успел ли продолжить свой род? Олег принялся вспоминать имена скифов и сарматов – Скилур, Спаргапыт, Таргитай, Ходарз... Странные и древние, от них веяло тленом и горячим степным ветром, грохотом копыт и свистом стрел… А вы говорите, жмур… Э-эх…
- Эй, заснул что ли? – замечтавшегося археолога-начинашку толкнули, и он под общий хохот чуть было не влетел в самую середину погребения. Насмешников не озаботило даже то, что таким образом можно было испортить всю работу на корню.
- Ой! – Олег исхитрился повиснуть, упершись на руки – в положении «упали-отжались». Еще б немного и правда бы испортил все…
- Ну ты блин даешь! – Артем, мордастый парень с большим животом, в камуфляжных штанах и майке, исполнявший должность зама начальника отряда, с удивлением смотрел на Олега, который переставляя руки, ухитрился вернуться на край расчистки. – Человек-паук, е-мое!
- Ну, я чтоб не испортить… - промямлил мечтатель.
- Ты давай дуй к автобусу, фотографов зови, фиксировать будем!
- Угу! – Олег поднялся, разминая затекшие от долгого сидения мышцы, и пошел к краю раскопа, там он подтянулся на руках и направился к автобусу.
- Вот блин, чудик… А еще кандидат наук! Ведет себя так, будто жмура не видел! Археолог блин!
- Да какой он археолог! Книжный крысяк! Всю жизнь за книжками сидел!
- Понятно тогда почему он лопату в руках держать не умеет… Гы-гы!
Олег шел к автобусу, а перед глазами у него продолжало стоять выдуманное им лицо неизвестного воина-сармата – этот тонкий, чуть с горбинкой нос, красивые, острые скулы, высокий лоб, длинные волосы, падающие на плечи… Его не смущало даже то, что это лицо так сильно похоже на героев индийского сериала «Махабхарата», который он смотрел - вполне мог быть какой-нибудь Арджуна, или Дурьодхана например… Он слышал за спиной разговор, тем более что насмешники никак не таились… Не привыкать ему быть «белой вороной» и здесь… Обидно конечно, но сейчас это чувство обиды вытеснил придуманный им образ того, чьи кости они потревожили своими лопатами и скребками.
И губы сами собой вдруг зашептали:
«Прости меня воин, что я касался твоих костей! Прости, что потревожил твой покой! Я не знаю как тебя зовут, не знаю каким богам ты молился… Но все равно я взываю к твоей душе, прости меня… Ибо всех нас терзает необъятность вечности, той вечности, откуда никто и никогда не вернулся. Будут ли и нас помнить потомки? Что останется от нас, воин? От вас остались мифы и легенды, распадающиеся в прах мечи, наконечники стрел, кувшины и золотые монеты, имена богов, царей и героев. А мы? Какими мы предстанем в их глазах? Скажут ли о нас, что мы храбро сражались и отчаянно любили, если останутся от нас только пластиковые бутылки и железобетонные руины, асфальт и ржавые машины, похожие на скелеты динозавров? Мне хочется верить, воин, что твоя смерть была достойной. Ведь ты не умер в одиночестве, и друзья твои проводили тебя в последний путь. Рядом с тобой меч, который ты наверняка сжимал в руках в том последнем бою, и рядом останки твоего друга коня… Умер ли он вместе с тобой, или его принесли в жертву потом, чтобы он сопровождал тебя на зеленых лугах, там, за гранью мира? Наверно, ту битву вы все-таки выиграли и враги бежали от вас… Мне хочется верить, что вы были благороднее, храбрее и честнее нас… А как же иначе? Тогда перед вами была степь от края до края, и море на горизонте и горы… Когда под тобою конь и ты летишь вперед, в полутора метрах над землей, а над тобой только соколы и лик небес… Прости меня воин, прости…»
Он подошел к автобусу и позвал фотографов Вику и Лену, которые перекусывали загодя купленными пирожками.
- Народ, там погребение… надо сфотать…. – голос сбился, слова не захотели вылетать наружу.
- Ее.. Круть! А, че, правда жмур? – Вика бодро вылезла первой, придерживая фотоаппарат.
- Ну да … квадрат Д 57 – сообщил Олег сбивчиво.
- Ты покурил бы, а то на тебе лица нет – Лена, помощник фотографа насмешливо посмотрела на Олега. – Сразу видно, что ты первый раз в экспеде. Что, жмура не видел? Целый хоть клиент?
- Относительно… - Олег совсем смешался и чтобы взять паузу, полез за сигариллами – эта привычка курить сигариллы, а не сигареты была еще одним поводом для насмешек на раскопе.
- Вик, а почему вы.. его… нуу… жмуром называете?
- Потому, что когда чел умирает, то он зажмуривается! Что тут непонятного? – Вика хихикнула. – Пойдем, покажешь, да и рейку подержать надо будет при нивелировке. Покуришь потом.
- Окей. – Олег помотал головой, силясь отогнать наваждение – лицо сармата из разума уходить не хотело. – Пошли.
После фотографирования и зарисовки решено было разобрать погребение. Олег в этом участия не принимал – ему, как начинающему члену отряда, такую важную работу не доверили. Поскольку в работе возникла пауза, можно было посмотреть на то, как все происходит. Хотя на что тут смотреть? Кости аккуратно, но без пиетета вынули из земли и сложили в картонную коробку с надписью «Кости. Погребение №..». Вот и все… Сам не зная почему, Олег смотрел на все это с содроганием. Ведь это все-таки человек! Тем более останки его сохранились… Настроения не было никакого.. Душу охватила странная пустота… Он присел на кучу земли у края раскопа, закурил, окутался дымом и принялся смотреть на степное море, не тронутое ничем – полей тут не водилось, место в стороне от проезжих и грунтовых дорог. Лицо, придуманное им, отступило в тень, но душа была покрыта пленкой меланхолии… Как нарочно, солнце почти исчезло – его заслонили облака, ползущие со стороны Крыма. Налетел холодный ветер, море трав зашумело, взволновалось, по земле поползли тени от надвигающихся туч. Олег сидел в почти замершем состоянии, смотрел на колышущиеся волнами травы, от которых поднимался ни с чем не сравнимый степной запах… Над ним в вышине отрывисто крикнул сокол…
Вот оно значит как… «Когда умирает чел, он зажмуривается! Что тут непонятного?» Ну да... Действительно, что тут непонятного? Но почему-то никто не думает, что Одиссея оторвали от жены и сына и погнали на никому не нужную войну, в какую-то Трою, вот нужна она ему была, как собаке пятая нога… И Арджуна был в ужасе перед битвой на поле Курукшетра и лук выпал у него из пальцев – ибо понял он, что придется ему сейчас сражаться против учителя, дяди, деда, братьев и своих бывших друзей! А о чем думал царь Леонид в Фермопилах? Юлий Цезарь, кода сражался против полчищ галлов? Король Артур? Жанна д Арк? Рыцари-мальтийцы, во время турецкой осады их маленького островка, когда они увидели, что озверевшие турки взяли штурмом укрепление и всех оставшихся в живых (а оставалось их там немного, уж поверьте!) распяли на крестах и пустили по течению? Зажмуриваемся значит? Все просто, чего тут непонятного? Нет, и правда все просто, но не там вы простоту ищете, господа мои…. Нет, не там… А истина и правда проста, как «ясен пень» или ясный день - все войны в любое время одинаковы, они переполнены смертью, ужасом, кровью и предательством. Убивать – часть солдатской работы, и следует об этом помнить. И умирать – это тоже часть работы. Как говорил один персонаж фильма, командир римского легиона: «Там сражаются 5 тысяч моих солдат! Три тысячи из них больны или ранены, 2 тысячи останутся здесь навсегда. Я не верю, что они сражались и умирали напрасно!» Олег сам не бывал на войне, Бог миловал, но в голову лезло именно такое, и дым застилал глаза, и першило в горле, и хотелось преклонить колени и прочитать по-латыни, уподобившись древним: «Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen. Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет вечный. Да почивают в мире. Аминь.» А может он уже это сказал? Ведь Господи боже мой, кому-то же надо это сказать, надо упасть на колени и опираясь на иззубренный, окровавленный меч, сказать именно это… Пусть даже Он не услышит…
- Олег! Мы едем в гостиницу! На сегодня работа все! – мимо прошел начальник, за ним Артем с картонной коробкой, в которой теперь покоились останки воина-сармата. Олег ничего не ответил, выбросил окурок в пыль и пошел в автобус вместе со всеми.
Вечер прошел как в тумане… Приехать в гостиницу, а дальше как всегда – привести себя в порядок, пойти в столовую перекусить, а потом уединится в беседке с кружкой чаю и книгой в руках… Жаль только не бумажной, электронной… ну да ничего… сойдет и так, хотя так приятно послушать шелест страниц… эх… Но под конец Олег не выдержал. На душе неизвестно почему скребли кошки, и надо было их как-то унять. Развлечений тут не было никаких, поэтому осталось ему только выпить вина, тем более что бодрящий вечерний ветер к этому располагал. Сам Олег в отношении винопития придерживался простого правила – алкоголь надо употреблять по причине либо радости, либо горя, либо вот так, как сегодня, потому что кошки острыми коготками царапают сердце… Сказано, сделано! Вскоре бутылочка местного «Шато-Тамань», с гордой надписью «Каберне» отогрела душу и тело, а большего и не требовалось, не состязаться же с кубатурщиками, в самом деле – эти напьются и потом друг другу морды расшибают – силушки у них немеряно, как в рекламе сосисок «Это наша еда! Папа может!». Олег вздохнул – эту бы энергию да на мирные цели! А мне лучше всего так – расслабились и спать, чего куролесить? Тем более, что завтра вставать ни свет, ни заря…
Сон, ах ты ж хитрюга сон! Вместо того, чтобы укрыть теплым одеялом и даровать до утра покой и блаженство отдыха во владениях Морфея, ты часто преподносишь сюрпризы… Сюрпризы? Тьма усмехается, готовясь ужалить змеиными клыками кошмара… О да, сюрпризы это мы можем, моожеем…
… Он стоял на известном ему месте. Раскоп... Точнее, здесь в его реальности был раскоп. А во сне, в котором он сейчас находился, раскопа как раз таки и не было. Но место было то же самое, в этом он мог ручаться. Пологие холмы, редкие купы деревьев между ними и степное море. Ночь. Ночные звуки степи врывались в уши – глухо шелестела трава под ночным ветром, кричала сова в отдалении, да стрекотали сверчки. А еще рядом трещал костер, и пламя взметывалось вверх диковинными цветами. Олег направился к костру, сам не зная зачем. Рядом с костром сидел высокий человек с длинными волосами, падающими ему на плечи, в одежде из замши, на которой виднелись потертости от кольчуги и оружия. Неподалеку ходил стреноженный конь, пощипывавший травку в промежутках между дремой. Человек правил меч, и звук точильного камня, когда он скользит по металлу, метался вокруг костра, как вспугнутая птица. Под ногой хрустнула ветка, и человек вскинул голову.
- Проходи, садись, раз пришел! – у него было красивое, словно вырезано скульптором лицо – с тонким носом с горбинкой, брови вразлет, густые, тонкие и черные, высокий гордый лоб, пышные, слегка закрученные кверху усы… Олег подавил вскрик. Прошел все-таки к костру, сел напротив воина. Тот перестал править лезвие меча, отложил клинок в сторону и вперил в пришельца взгляд, больших, пронзительных глаз. Затем достал откуда-то из темноты небольшой кувшин и пару щербатых чаш. Открыл пробку и густое, как кефир вино полилось в чаши.
- Пей! – он протягивал ему чашу, до краев наполненную темным, почти черным вином.
Олег взял чашу. Вино пахло травами, оно было прохладным и терпким, оно навевало воспоминание о солнце, ласковых морских волнах, ветре в лицо во время скачки…
- Спасибо тебе… - воин смотрел прямо на Олега, и огонь танцевал в его глазах. – Спасибо! Ты единственный, кто отнесся к моим останкам с почтением! Кто вспомнил обо мне… Может, потому, что ты в отличие от тех, других, тоже всадник? Неважно… Боги разрешили мне отблагодарить тебя этим костром в степи и глотком вина. Это все, что я могу…
Олег выпил. В голове приятно зашумело, тепло разлилось по жилам. Может, он что-то ответил воину, может они говорили долго, там, за гранью мира, у костра? Может быть и так… Но эту тайну знают только степные травы, которые растут там, неподалеку от Тамани….