Шел князь, шел по лесу, от крапивы да веток колючих уклонялся, от мошек-комаров отмахивался, цветком волшебным себе путь-дорогу освещал, и вот наконец на лужок вышел. Утомился-умаялся так, что сил никаких, с ног валится. Увидал стожок сена на лугу, обрадовался. Коня отпустил – пусть пасется, а сам зарылся в свежее-пахучее сено, да и заснул.
--- Мавка ---
Она проснулась, как обычно, перед самым рассветом. Потянулась, всё еще под властью сладкой дрёмы, и поняла, что что-то изменилось. Это «что-то» напоминало состояние ожидания праздника в детстве: вот-вот начнется что-то приятное, веселое и доброе, то, что сделает всех радостными и счастливыми.
С этим ощущением она и выпорхнула на крыльцо, спустилась к мосткам, полюбовалась молоком-туманом на поверхности Тихой запруды. Зря люди говорят, что она всегда темная и холодная, - вот сейчас, перед самым восходом солнца, по воде стелется густой туман, делая ее совершенно белой и похожей на молоко. Мавка знала, что вода под этой дымкой сейчас тоже как парное молоко – теплая и приятная. Через несколько минут взойдет солнце, разгонит эту дымку-туман, согреет воздух, и он станет теплее воды, а пока… она скинула одежду, бросила сверху костяной гребень, подаренный матерью, закрепила косу на голове и с тихим всплеском погрузилась в молочную поверхность заводи…
--- Князь ---
Первый луч солнца, как бывало только в детстве, щекотно пробежал по лицу и потрогал веки…
Возможно, он бы зарылся поглубже в сено и поспал еще немного, но в нос попала соломинка, стало совсем щекотно, князь чихнул и окончательно проснулся.
Ночевка в сене принесла давно забытые ощущения какой-то детской радости и веселья. Он задорно, как мальчишка, скатился со стога на землю, «заправил на место» вывалившийся клок сена, посмотрел на пасущегося неподалеку коня и направился к ракитнику, росшему вокруг Тихой запруды, - умываться. Как обычно, с первым лучом солнца тишина «взорвалась» звуками луга и близкого леса: зажужжало-застрекотало в траве и над цветами, «включился» в одну секунду и разом птичий гомон, где-то в глубине леса застучал дятел, застрекотали белки... Однако, подойдя ближе к ракитнику, князь различил звуки, мало похожие на звуки обитателей луга и леса, - легкие повторяющиеся всплески воды... он попытался рассмотреть, откуда они, но густая растительность вдоль берега загораживала обзор. Неслышно ступая, князь обошел кусты, перешагнул совсем узкий в этом месте ручей и осторожно выглянул из-за скрывавших его кустов…
Он увидел брошенную на мостках женскую одежду и на ней большой костяной гребень, украшенный диковинной резьбой, а потом рыжую голову над поверхностью воды… она плыла, медленно, с наслаждением… даже глаза закрыла… совершенно такая, как в его снах!
--- Встреча---
Все еще жмурясь от удовольствия, она вышла из воды и остановилась на кромке, подставив тело теплым утренним лучам… ее кожа, освещенная солнцем, казалось, светилась, а капельки воды на шее и груди играли и переливались как драгоценные камни. Князь смотрел на русалку с восхищением и удивлением, как ребенок, впервые увидевший фокус. Он уже знал, что сейчас будет, но ощущение, что это опять все тот же сон, не проходило. Он ущипнул себя за руку… больно!
В этот момент у него под ногой предательски хрустнул сучок. Она открыла глаза и их взгляды встретились…
В ней боролись два начала – одно, девичье, сейчас смущалось и наготы, и огненного княжеского взгляда, а второму, ведьмачье-русалочьему, взгляд этот очень даже нравился. Русалкам-то стыд неведом (луговым ли, речным, - все едино)…
- Не смотрел бы ты так на меня, княже, – не ровен час, сниться ж ведь буду, - голос низкий, грудной, такой знакомый и незнакомый… боярину показалось, что в ее глазах цвета спелой вишни вспыхнули зеленые огоньки. Вспыхнули и погасли.
- Пропал, - подумал князь, но глаз не отвел и взгляд ведьмачий выдержал.
- Так уж, почитай, год как снишься. Ну, здравствуй, спасительница!
- Ой, ли? Темно ж тогда было, не мог ты меня рассмотреть! Как же узнал-то?
- Рассмотреть не рассмотрел, а вот голос запомнил! И снилась ты мне всегда вот такая, как сейчас – рыжая да яркая, будто лес осенью!
Улыбнулась.
- Посторонись ка, княже, - легко прикоснулась к руке чуть выше локтя (легко-то, легко, да от прикосновения того обоих словно молнией прошило). Обошла князя, к одежде подошла. Надела рубаху и сарафан, стоит, по сторонам озирается…
- Не это ли ищешь? – увидела в руке у князя свой гребень диковинный, на мгновенье страх в глазах промелькнул. Справилась…
- Ай, князь! Ай, молодец! Я-то думала, ты про все забыл, на красу, на девичью засмотревшись, а ты не промах! - Смотрит вопросительно, ждет. – Ну говори, чего в замен потребуешь?
- Держи, - протянул ей «пропажу», - не надобно мне ничего, все есть.
- Так-таки ничего и не попросишь?
- Ну, ты ж тоже от награды за мое спасение отказалась. Квиты теперь. Мне по принуждению уж точно от тебя ничего не надо. Я, коли чего и попрошу, так решать исполнять аль нет, ты добровольно будешь.
- Благодарствуй, княже, коли так! Гостем будешь, не испугаешься?
- Не из пугливых, вроде. Самой-то не страшно тут одной? Люди про это место разное болтают…
- Ты это про мельника с женой? Мать это моя и муж ее нынешний – водяник местный. Он в мать мою еще до ее замужества влюблен был, а когда она в люди ушла, он не женился, своего часа ждал. И дождался: когда осталась она одна со мной малой на руках, он к ней подступил, сватать стал. Она сначала-то отказала, так он знал, чем взять: сказал «переживешь всех своих детей, что делать будешь? А за меня пойдешь, я в Навьем царстве не последняя сошка, обещаю договориться и младшенькую твою к себе возьмем, станет мавкой, будет долго, как мы, жить, твой лужок сторожить, а ты при мне хозяйкою станешь». Она и согласилась. Пока ждали согласия меня принять, тут жили, как согласие получили, по ручью выше переселились, - там и запруда побольше, и вода потеплее, и ручей пошире. Они и сейчас там живут, я иногда их навещаю.
Рассказывает она, а князь ее движениями любуется: грациозная, будто кошка, а руки-то так ловко уже и чай из трав да ягод заварили, на стол накрыли…
- Венок на тебе, я смотрю, вроде мой, а вроде и не мой, – папоротникового цвета не хватает, неужто потерял?
- Этого? – достал из-за пазухи свой цветок спасительный, показывает. – Кабы не он, я бы до сих пор в лесу плутал.
Протянул ей цветок на ладони, она его своей ладошкой сверху прикрыла, шепнула что-то, дунула сверху, руку подняла, а из-под нее выпорхнула яркая птичка-невеличка, да в небо и упорхнула.
- Пусть летит! Коли нужда будет, она сама тебя найдет и дорогу покажет, только вспомни о ней, - прилетит и из любых дебрей да болот выведет.
До самого вечера прогостил князь на мельнице, а вечером проводила Рыжая его короткой дорожкой, чтоб к ночи домой успел.
С той встречи словно подменили князя: глаза вновь заблестели, плечи расправились, походка легкая, по хозяйству хлопочет, за что ни возьмется, - все легко удается, все дела спорятся, в общем, интерес к жизни вернулся! А на мельницу коли не каждый, так через день зачастил. Короткую дорогу запомнил, даже ночью найдет, не заплутает.
Продолжение http://www.proza.ru/2016/07/30/84
__________________________________________________
Фото из интернета (прислано одной из читательниц). Автора, к сожалению, не знаю. Если кто-то подскажет, буду благодарна.