С ощущением крови приходит понимание о том, что я все ещё ненавижу себя. Разве это не чистейший признак того, что была достигнута грань полного отторжение за счёт пробы своей плоти? Плоть, состоящая из шкуры существа, просоленной слезами плачущей девы. Шкура, прогнившая у самых корней своего бессмысленного состояния вне этого движения жизни. Ненависть забирает у глаз способность увидеть, плёнка на них мутит представление о действительности хуже брошенного камня в воду. А камень есть последнее пристанище твоей жизни, концентрат твердости, плотности. А его выкинули, как лишний элемент брусчатки, по которому ходит дева. Дорога в замок черепной коробки должен проходить через этот вымощенный путь прямо в уши мне, где снаружи долбится вся жизнь в диком танце волн. Внутри ненависть заполняет перепонки. Этот звук не выходит дальше башки, поэтому отзвуки прошлых и будущих бичеваний все так же останутся в голове, напоминать о свершениях столь низких, что сильнейший человек падет духом в этой пучине бесчестия. Это кисло-горький привкус ненависти будет оставаться на языке как можно дольше, образовываясь в комок, который взорвёт глотку и разнесёт шею на мелкие куски сонной артерии. Если комок пройдёт дальше, возникает желание вырвать себе глотку, выдирая ком от нехватки девы. Необходимо Выплюнуть, или же проглотить, иначе придёт удушье. Синяки, которые задевает ком, проходя вниз, будто специально задевая, скручивают кишки узлами,по длине которых хватит от Иркутска до Нью-Йорка. Лопнет сердце, лопнут лёгкие от переполняющих их ядовитых газов, рёбра скрутятся в ноты великих композиторов, в строки величайших поэтов. А в конце даже не напишут, что эти искрученные кости-твои. Почки соединятся в единую: ну а что? Меньше жизни внутри-меньше будет боли. Боль, везде чёртова боль. Плата за жизнь, которую никто жить не хочет, а только проживают. Поэтому ком всё дальше несётся, разрывая, уничтожая внутри все принципы, все внутренние догмы и понятия. Аксиоме не существовать в кислоте, выдавленной из кома ненависти, попавшую через кровь от укуса ситуации из каменной жизни. Пиявка не будет находит кровь ненависти какой-либо пищей, а просто скормит свиньям своей пиявочной деревни.
Осколки кома будут дробить кости всех конечностей, переодически восстанавливая их в отданных от взрыва местах и до бесконечности, которому нет предела. Как вечная мука, косящая народ, ненавидящий своё существование как таковое. Последними от ненависти будет выстреливать когти этого существа, впиваясь в его же плоть.
Стоп. Пора прекращать эту канитель.