«Черногория на пути в НАТО: элиты
против народа» - из новостей
Что-то я во всём этом недопонимаю - каким образом элита может действовать против собственного народа? Какая-то социальная шизофрения, раздвоение личности, тяжелая форма классовой борьбы, столь милой сердцу преподававшего мне историю КПСС товарища Бичуцкого. А, может быть, просто надо, наконец, чётко определить понятия и термины, которые мы, не особо задумываясь, используем в своей речи?
В связи с этим, привожу статью из какой-то газеты середины 90-х годов прошлого столетия. Как видим, тема по-прежнему актуальна.
Ужасно грамотными стали представители средств массовой информации - а как же иначе? Мир совершенствуется, разъясняемые нам процессы и явления теперь настолько сложны, что для их обозначения в русском языке слов уже не хватает. Отсюда "офисы", "тинэйджеры", "супермаркеты"... Особо актуальна стала ing-овая форма - кругом "бодибилдинги", "шейпинги", "мониторинги", а недавно возникло совершенно новое явление - "здоровинг". Процесс оздоровления стало быть. Какая высокая образованность, какая утонченная культура - охренеть можно!
Одни иностранные слова звучат чаще, другие - реже, что, по цивилизованным стандартам, отражает степень их значимости. Так, термин "инвестиции" встречается много чаще, чем "тинэйджеры", что указывает на несомненное преимущество финансовых проблем перед молодежными. Иностранные слова бывают свежепривозными и более привычными, обрусевшими, каковые уже не режут слух соотечественника и не вызывают у него остолбенения, сопровождающего порой первичное знакомство с новообразованиями. Некоторые из них уже настолько укоренились, что воспринимаются совершенно естественно, а заключенный в них смысл представляется очевидным и однозначным, как, например, в случаях с терминами "интеллигенция" или "суверенитет". Наверное, есть смысл определиться и со словом "элита", хотя бы потому, что частота его употребления средствами массовой информации немногим уступает в наши дни частоте употребления таких общеизвестных терминов, как "сникерс", "тампакс" и "дирол без сахара".
Элита управленческая, элита научная, элитные генералы, региональные элиты... Сегодня причисляют - а чаще причисляются - к этой категории по самым разным показателям, от уровня жизни до места службы, а средства массовой информации охотно распространяют самые ошарашивающие суждения. Создается впечатление, что кто-то сознательно мутит воду, чтобы потом выплеснуть вместе с ней и нежеланного младенца. Не буду утверждать, что у потребителя намеренно вызывают отвращение к самому этому слову, но если все будет продолжаться в том же духе, такой результат очень вероятен. Между тем "элита" - совсем не то же самое, что "снобы", термин этот обозначает явление, необходимейшее для здорового существования всякого народа.
Французское "elite" означает "лучшее", "отборное". То же значение имеет вытесненное из обихода французским аналогом русское слово "отбор" - не как процесс, а как результат процесса. Однотипные предметы чаще всего можно разделить на три группы: средние, рядовые, бракованные, неудовлетворительного качества - "отсев" и самые качественные - "отбор". Не знаю, чем это слово хуже, но раз в средствах массовой информации подзабыли русский язык, давайте разберемся с "элитой".
Этим термином обозначается часть, воплощающая в себе лучшие свойства какой-либо группы - породы, сорта, народа и т.д. - и способная передать их новому урожаю или следующим поколениям. Отсюда бесспорно, например, что тот, кто ведет дело таким образом, что через пару поколений передавать какие бы то ни было качества будет просто некому, ввиду отсутствия последующих поколений, не имеет оснований претендовать на звание элиты.
Элита выделяется из общей массы в процессе отбора естественного или целенаправленного. Ценность ее определяется как высокими целевыми качествами, так и длительностью процесса отбора. Целенаправленный поиск сокращает время, необходимое для получения результата, но и тогда оно измеряется несколькими поколениями. Именно это обстоятельство отражает известная мысль политика, что если бы Франция лишилась по десятку лучших представителей каждой профессии, такая потеря отбросила бы ее в развитии на века.
Сейчас слово "элита" чаще всего используется в значении "правители", "управленцы" - что далеко не всегда правомерно.
При нормальной жизни общества естественные формы отбора действуют на всех уровнях - вспомним хотя бы историю с изгнанием новгородцами князя Александра Невского. Умелый управленец ценен для всего народа, потому его положение устойчиво, и он может позволить себе не слишком цепляться за портфель - вспомним того же Александра, которого хлебнувшие горячего новгородцы после долгих ухищрений и уговоров зазвали-таки обратно на княжение. Правители похуже - менее толковые или более ленивые - по объективным человеческим качествам тоже стремятся упрочить свое положение, но им уже приходится значительную часть своих усилий направлять на удержание однажды достигнутой высоты.
Совершенствуя свои приемы борьбы за власть, такие правители постепенно становятся специалистами именно по удержанию власти - а не по управлению. Рано или поздно они приходят к мысли исключить отбор в верхних эшелонах общества. Это и есть пограничный, переломный момент, когда интересы неспособного к честной конкуренции правителя противопоставляются интересам народа - верхний этаж элиты перестает быть элитой и превращается в наездников. Подлинная элита, являющаяся частью народа, выразителем и защитником народных интересов, "наезднику" опасна, потому он постепенно заменяет толковых и самостоятельных на исполнительных и зависимых, элиту - на управляющих.
Процесс деградации общества углубляется, ущербность, некомпетентность пронизывают его сверху донизу, эффективность системы в целом падает, правители теряют авторитет. На этой стадии уже могут включиться механизмы естественной самозащиты народа, из его среды выдвинется подлинная элита и заменит отторгаемый народом разложившийся управленческий слой. "Вывихнутое" общество, стряхнув "наездников", придет в естественное состояние и постепенно залечит свои раны и язвы. Такой оборот наездникам не по вкусу, они пытаются предотвратить его. Активизируется пропаганда, имеющая целью скрыть от народа реальные причины углубляющегося кризиса, представить его как временные трудности, которые постепенно пройдут сами собой. Для разобщения народа, создания "информационного шума", подмены программ и ориентиров спускаются с цепи порнография, извращения, псевдонаучные теории, секты. Цензурные ухищрения концентрируются на том, чтобы любым путем заглушить голоса, способные сформулировать для народа его истинные интересы и права.
Таким образом усилия, способные вывести общество из кризиса, подменяются потугами сохранить ускользающую власть, разрушение общества углубляется, все очевиднее, что положение уже не выправить без смены власти, опереться внутри страны правитель может лишь на таких же мутантов, но их сил явно недостаточно для удержания в повиновении ограбленного, обнищавшего, обозленного народа, и правитель ищет поддержки у внешних сил. Те обусловливают помощь долгосрочными обязательствами, оплатить которые предстоит народу, а обеспечить оплату - правителю. Поддержку все откровеннее связывают с политическими уступками - попросту говоря, платят, пока действия попавших в зависимость правителей углубляют зависимость народа и страны, при попытке же проявить своеволие платить перестают и подыскивают себе других марионеток.
Так было, например, когда гучковско-керенская компания разлагала истекавшую кровью русскую армию, когда же Временное правительство взяло власть и попыталось перейти от развала к созиданию, его смахнули с доски, как отыгранную пешку. Из современных примеров показательны случаи с Норьегой, Ро Де У и Чон Ду Хваном. А помните, как пустил петуха последний генсек-миротворец, заявивший вдруг после множества разрушительных шагов: "мы - Великая Держава"? И - все! Недолго музыка играла... Избегая такой участи, правители вынуждены все ревностнее блюсти интересы "благодетелей" в ущерб интересам своего народа. Эта вторая критическая точка - наездник превращается в погонщика и надсмотрщика. В полицая. Теперь уже он более всего опасается управляемого народа, на угнетение которого и бросает все силы. Любая попытка народа защитить свой дом от разорения, отказаться от навязываемых ему самоубийственных правил игры мгновенно объявляется пощечиной "мировому сообществу" и диверсией против "общего дома". Любая попытка жестко пресечь бандитизм - нарушением "прав человека". Они называют верность интересам своего народа шовинизмом, а готовность защищать эти интересы - фашизмом.
Они сосредоточивают в своих руках всю мощь пропаганды, и все-таки наглядные результаты их правления - обнищание, преступность, вымирание, развал - оказываются сильнее любых пропагандистских ухищрений. И тогда они приглашают в страну иностранные войска, развязывая войну против собственного народа. Это последний перелом - полицай становится палачом. Обратной дороги нет, теперь он будет пытаться спастись от возмездия хотя бы и ценой уничтожения своего народа, ценой гибели страны, которая когда-то была его Родиной.
Элита? Лучшие? Ну-ну...
Наездник... Полицай... Палач...
И на всех стадиях своего падения шагнувший за черту управленец, выдавая себя за элиту, является по сути своей антиэлитой, противоэлитой.
Ибо элита - это, прежде всего, отбор народа, его активный, мыслящий слой, без которого даже освободительное восстание можно превратить в самоубийственный бунт. Это, прежде всего, часть народа, наиболее народная его часть - а в придворном мундире, в эполетах гвардейского офицера или лагерном ватнике на лесоповале - не суть важно.