***
Солнце жестоко палило уже больше недели. Воздух пропитался пылью, стало сложно дышать. Серая полоса дыма вырывается из высокой заводской трубы и тянется к земле. Горячий ветер бросает в глаза горсти песка. Люди толпами устремились к рекам, озерам, прудам. Они расстилают свои полотенца и коврики на обжигающий песок, прячут лица под головными уборами, а потом идут к воде. Вода... Прозрачная чистая голубая вода... Нет. От реки пахнет болотом, по черной мутной поверхности плавает мусор, к берегу прибило пену — в пяти метрах мужчина в плавках моет свою машину... Вечер. Вмести с невыносимой жарой пропадает и ветер. Душно. По улицам идут полураздетые люди: молодые парни с бутылками пива в руках, обнявшись друг с другом следуют по зигзагообразному маршруту, за ними седой мужчина, лохматый, с синим лицом, на мягких ногах, размахивая, словно тряпками, руками; глазами безучастно смотрит в землю, голова словно подвешена — всем своим существом он похож на старую марионетку, которой нелепо управляет маленький ребенок. Слева громкий смех. С проулка свернули четыре девушки. В коротких юбках, высокие каблуки, на которых они не особо умеют ходить и походка их выглядит несколько неуклюже, лица вспотели, от чего макияж как-то растекся и сильно портит молодые лица. Они звонко, пронзительно смеются, выкрикивают глупые шутки, хватаются руками за живот и снова смеются. Как же душно! Кажется весь мир опьянел. Все сквозь мутную пелену... Еще одна минута — и я дома, Холодный душ, холодный квас... К одному из парней, который жадно допивал остатки пива из горла, подбежала серая кошка и начала старательно тереться о его ногу. Парень откинул бутылку в сторону и сильно пнул животное. Кошка отлетела на обочину, но издала лишь тихий шипящий звук. Она ощетинилась и взглядом проводила обидчика. Таких было много. Но она знала, что без обид и унижений в этом мире ничего не добьешься. Хотя есть и другой мир...
-Серая, Серая... Что же ты делаешь! Вся грязная, пыльная. Да прекрати ты об меня тереться! Брысь! Знаю, все знаю, сейчас что-нибудь найду. Только не лезь ты под ноги! Жди!
И Серая послушно осталась ждать на крылечке, вонзаясь в дверь своим взглядом...
***
Кто-то нас продает, кто-то нас покупает, кто-то подбирает. Ну уж нет, только не меня! Вас спрашивать не стану! Мы и сами с усами: придем когда надо!
Да-да, вот она я, притащилась. Ну и что смотрите? Ну да - тощая, ну да одно ухо короче другого. И что? Это между прочим боевое ранение. Что смотреть? Я жрать хочу! А ну стой! Что же ты мужик, ослеп что ли: мимо миски проходишь? Вчера значит покормил, я вот в тот же час и в том же месте, как договорились… Нет, со мной такие штучки не пройдут! Ну вот, так бы сразу! Эх, сосиски ваши – соя перекрашенная! Но ничего: мы народ непривередливый! И все у нас как положено: завтрак, ланч, обед, полдник, ужин и так – перекусить. Мы лишнего не просим: все как у людей! Личность я пунктуальная, общества благородного – ждать себя не позволю. Хоть часы по мне проверяй...
Как же сладка вода в лужах после дождя… ммм… Мяууу… Эх-эх, морда бело-серая! А я ведь ничего! Вона шея стройная какая, брюхо только отрастила…Ну ничего: в нем вся солидность…
Ты чего, соседка, разоралась? Рыба у тебя пропала? А я то чего?! Я ничего не знаю!
Ну и нервные же все стали! Уже не найдут на кого гнев выпустить. Котов тревожат. Нечего нас оскорблять. Мы народ приличный: свое дело знаем.
Как же божественно на улице… А ты раскричалась!
***
Никто не знает откуда она появилась. Наверно, выкинули на улицу, а может хозяйка — старушка какая-нибудь, умерла, разве спросишь у кошки? Только осталась она на улице. Видно много пришлось ей повидать. Когда она пришла к нам — была уж очень страшная: мышиного цвета, одно ухо оторвано, такая тощая, что видно все кости, а кожа живота как тряпка висела снизу. Жизнь потрепала ее. Но она была сильной. Любое животное чует опасность — а потому непременно боится незнакомых людей. Да только наша Серая не из трусливых. Ей нужно было выживать, и она пришла к нам.