Клятва фундатора. I, II части. И начнём жить снача

Гл.I
Когда рушится жизнь.

От пейзажа за окном хотелось выть. «До чего же безобразно серые, словно вывалянные в сумеречной грязи, громоздкие облака! Как сейчас грохнутся на землю и прибьют нафиг всё, что на ней живёт и движется,-тревожно подумала Кристина.-Ещё эти пятна рыхлого снега, разбросанные тут и там по чёрному полю, словно плевки в душу, мол, не расслабляйся, деваха, жизнь твоя-бездонный мрак, и белой радости в ней отмерено крохами».

Вдоль дороги с ровными, как будто под копирку обрубленными верхушками, уныло тянулись коряво-бородавчатые стволы голых деревьев. «Такие же, как в моём сне про колдунью.»-вспомнив ночной кошмар, девушка невольно зажмурилась, дрогнули её пальцы, держащие руль. Вслух нервно прокричала: »Как врежусь сейчас на всей скорости в один из этих стволов! Пусть моя ласточка вспыхнет синим пламенем. Исчезну в нём, и не останется следа на земле от человека по имени Кристина!»

Угасающий день выдался не просто безрадостным, а каким-то жутко несправедливым. Ещё две недели назад она купалась в счастье. Под бой курантов, смеясь и обливая пальцы сладким шампанским, загадывала заветное желание. Наступающий год, верила, будет полниться только добром. И какими же теперь наивными кажутся её мечты. Вся жизнь-вдрызг. Все мечты-к чертям собачьим. Резко крутанув руль, девушка бросила автомобиль на обледеневшую обочину. Со злостью вдавила педаль тормоза до отказа. Машина резко качнулась, подпрыгнув задними колёсами, застыла на месте, словно вкопанная. Кристина, упав на руль, разрыдалась.

-Нет, только не это, только не это,-заскулила она.-За что, за какие грехи несправедливость? Всё самое плохое, что могло со мной произойти, случилось в один день и практически в один час. Будь проклят этот день и этот час!
-Остановись,-здраво предупредил внутренний голос,-не делай ошибку.
-Заткнись!-нервно огрызнулась девушка.
-Я заткнусь, но тогда ты упадёшь в пропасть, из которой не выбраться.
-Убирайся к чертям собачьим!-самообладание покинуло Кристину. И не мудрено.

В обед позвонил Григорий и как-то обыденно, без эмоций сообщил, что уходит к любимой женщине, мол беременна, а ребёнку необходим отец. Уходит, причём, уже сегодня. Мол, не жди даже к ужину хотя бы для какого-то мало-мальски объяснительного разговора. Сказал-цинично отрезал острым ножом Кристинину судьбу от своей. Всё, дальше шагай без него, мадам брошенная! А как будешь шагать, его не волнует.
Когда Григорий произносил эти слова, Кристина на ватных ногах еле выползала из кабинета доктора. Её ошеломил вердикт клиники:»Совместимость с партнёром (мужем) нулевая, такое бывает, извиняйте, госпожа пациентка, а потому детей зачать у вашей супружеской пары возможности нет". Словно удар под дых. Ни радости материнства, ни мужа. Ко всем бедам, ещё и с работы уволили, причём, без всяких расшаркиваний и извинений.

На жизнь свою Кристина пожаловаться не могла. Несмотря на внешнюю кротость, девушка была хваткая, вдумчивая. Благодаря упрямому характеру добилась многого. Кто может из баб "за тридцать с малюююсеньким хвостиком" похвастаться, что имеет собственный дом за городом и высокую должность в крупном банке?

В отличие от подружек, к учёбе в универе относилась серьёзно. Не прощёлкивала впустую лекции и не клевала носом на лабах после ночных гулек по барам с парнями из параллели. Знала, сейчас важна учёба, после карьера, а там и всё остальное прибудет, с материальными благами, с любовь-морковью. Правда, судьба подстроила Кристине на втором году учёбы подножку, в виде светленького кучерявого сокурсника Павлика. Милого, с очаровательнейшей улыбкой и очень застенчивым характером. Удивившись поутру, сколь быстро произошла их постельная рапсодия в общежитской комнатушке, Кристина, как честная девушка, тут же приняла предложение от своего такого же честного скромника.

Свадьбу гуляли с размахом. На родительские деньги. В ресторане, с многочисленной роднёй и «нужными» людьми. Стараниями предков вся атрибутика мероприятия соблюлась неукоснительно:машина с кольцами, кукла на капоте, букет невесты, летящий в руки проворной свидетельницы. Ленты, банты, фейерверки.
Через полгода к молодожёнам пришло сознание опустошённости от несовместимости характеров и привычек. Расставались мучительно. Кристина казалась сама себе обманутой, как будто выкрали кусочек из её сердца, тот, что отвечает за любовь. Осталась сплошная боль, длящаяся все годы учёбы. Павлик на словах любил преданно, а на деле эгоистично жил своей особенной жизнью. Спал до обеда, прогуливал учёбу, проводил ночи за компом, вполне надеясь, что лекции для него будет конспектировать, как и курсовой писать, жена.
 
Развод и диплом об окончании университета по странному стечению обстоятельств, Кристина получила в один день. Тогда она перекрестилась от радости, что не успела забеременеть, хотя где-то в глубине сердца и лелеяла маленькую надежду на материнство, но не случилось. И, слава, Богу.

Карьеру Кристина начинала простым инспектором налоговой. Подняться выше помогло женское обаяние и усидчивость. Надо было просто громко заявить о себе шефу, причём, не в плане сексуальной подачки на высоких каблуках и короткой юбки, а в хорошо выверенной и по-деловому просчитанной квартальной отчётности.
Повезло случайно:коллега ушла в декрет, другая заболела, а исполнительной тихоне-Кристине пришлось отдуваться за всех. Роптать не стала, как иные молоденькие сотрудницы, а с усердием принялась за дело. Шеф оценил ум и хваткость девчонки, карьера пошла в гору. Через год он ушёл на повышение, освободив для Кристины своё кресло. Спустя два, жизнь вновь сотворила «финт ушами», и девушка уже пребывала в должности заместителя популярного банка, что считается совсем ни хухры-мухры для отдалённого от столицы областного города.

Личная жизнь Кристины тоже не застывала. Проводить время в тишине диванного уголка за пяльцами и спицами не в её характере. Девушка не отказывала себе в увлечениях. Её мужчины были разными.
Один-важный инженер с закрытого предприятия. Заваливал Кристину цветами и коробками шоколадных конфет. Встречались строго по средам, в семь вечера в его квартире. Ни в театр, ни тем более в бар он не приглашал. Однообразный секс и телевизор-всё, что мог предложить. Когда нет любви, становится скучно. Кристина с ним рассталась легко.

Следующим в её судьбу ворвался бесшабашный бизнесмен. Кутил направо и налево. Шампанское, рестораны, отдых на острове, затерянном в океане. Полёты на лыжные курорты с обязательными сырно-пивными вечеринками, переходящими в длительные запои. Словно в угарном вихре крутишься. В какой-то момент Кристина осознала, что находиться с ним рядом ей  противно. Рассталась по-английски:не прощаясь покинула очередную вечеринку, заодно выкинув симку вместе с подаренным кавалером крутым телефоном, инкрустированным драгоценными камнями.После горького опыта замужества девушка научилась без сожаления прощаться с нелюбимыми мужчинами.
 
С Григорием Кристина познакомилась, когда опаздывала на важную встречу. Завести свою любимую ласточку не смогла. Пришлось ехать на маршрутке, водитель которой оказался весёлым и болтливым. К удивлению Кристины это ей не мешало опаздывать и даже не раздражало. Наоборот, хотелось задержаться в салоне и смотреть, как юморно общается с пассажирами и резво ведёт свой транспорт симпатичный рыжий мужчина с кучерявой шевелюрой.
 
Кристина не ожидала, что и вечером будет возвращаться домой тем же способом-в маршрутке. Правда, в одиночестве сидя в салоне. Водитель никого из пассажиров по дороге подбирать не стал, и подвез до самого порога. Открыв дверку маршрутки, галантно вручил букет нежно палевых роз. Кристине казалось, в тот момент она пропала, в сию минуту по уши влюбившись в этого рыжевласого незнакомца.

Григорий окажется тем мужчиной, с которым женщина чувствует себя слабой. В его присутствии всегда тепло и уютно. Жизнь наполняется спокойствием, а ночи страстью. Хочется ему варить вкусные обеды, встречать рассвет только в его крепких объятиях и наконец нарожать совместных детей, милых малюток, похожих на своего отца. Кристине так и виделась маленькая стая, а Григорий вожак, за широкими плечами которого надёжно спрятано счастливое семейство.

И вот, сегодня, через семь лет её семейной жизни, банк, где работала, обанкротился, известная клиника вынесла приговор надежде на материнство, а супруг ушёл к другой бабе. С остервенением ударяя ладонями по панели, не ощущая боли, Кристина завыла в голос, как воет волчица истреблённой стаи:»Плевать, что размазаны по лицу вперемежку с соплями тушь и помада. Плевать, плевать, на всё плевать:на себя, на грязный снег, на мрачное небо. Мрак! Кругом мрак!»

Истерику прервал телефонный звонок. Нехотя нажала кнопку:
-Да!
-Ты плачешь, доченька?-тут же всполошилась мама.
-Нет.
-Я слышу, Крыся, плачешь.
-Мам, я бездетна,-беспомощно всхлипнула.
-Глупости. Этого не может быть.
-У нас с Гришей несовместимость. В клинике сказали, такое редко, но бывает. Оба здоровые, а зачать ребёнка не могут.
-Ой, существуют исключения, придёт время, забеременеешь. Тем более бездетных предков у тебя нет.
-Меня Григорий бросил.
-В смысле?
-Ушёл к любовнице.
-Шутишь?
-Не до шуток! Ко всему меня с работы уволили,-и Кристина, словно маленькая девочка из прошлого, когда из-за своей детской печальки со слезами бежала к маме, чтобы спрятаться в её объятиях, громко разрыдалась в трубку.

-Дааа, многовато событий за один денёк,-вздохнула мама,-но ты не отчаивайся. Впрочем, вся эта грязь с Гришей должна была когда-нибудь закончиться.
-Ма-ма, что ты такое говоришь? Опять взялась за старое?-Кристина закатила глаза.
-Не за старое! Я всегда говорила, что твой Гришка-бабник, беспутник и грязный циник. Сколько раз он не ночевал дома? Забыла? А где шлялся неделями, как ты думаешь? Ну, скажи, какие могут быть командировки у обычного маршруточника?
-Мам, не надо, прошу, тебя.
-Он, что, во Владивосток пассажиров возил? Нет. С бабами шальными якшался! Трахался и пил, а ты, дурочка, верила ему, надышаться не могла. Молилась на своего беспутного бабника.

Кристине вдруг впервые не захотелось возражать. Она просто слушала мамино негодование, но ту уже несло окончательно:
-Ааа, молчишь! Просит она меня. А когда я тебя просила  посмотреть на вашу жизнь со стороны, ты меня не слушала. Чуть ли не за идиотку принимала мать. Я ведь не раз предупреждала:не верь мужниным оправданиям.
Кристина вздохнула. Слёз уже не было. Отчаяние овладело её телом, мозгом, чувствами. А мама гневно продолжала:
-Глаза бесстыже-блудливые всегда выдавали твоего Гришку. Потому он и боялся меня, что правду от тёщи не скрыть. Свалил к другой бабе, говоришь? Вот и замечательно!
-Мам,-вдруг тихо перебила тираду Кристина,-я устала морально и физически. Не хочу больше ничего. Только покоя. Попозже перезвоню, не обижайся.
Кристинин палец завис на кнопке отбоя, но мама опередила:
-Извини, дочь. Не сдержалась. Ведь, родней тебя на всём белом свете нет у меня никого. Сердце за тебя изболелось. Прости, солнышко. Прости, любимая девочка.
Мамин голос дрожал.

-Не извиняйся. Замяли!-Кристина ткнулась лбом в кожаную обивку руля.-Мам, мне снится и снится в последние несколько ночей один и тот же сон про колдунью. Её сжигают, а я чувствую боль. И дети плачут, её дети, а мне чудится, что они мои, родные. Я просыпаюсь от удушья и страха за жизнь этих детей.
-Хм, колдунья говоришь? Зов крови или память крови…-как-то медленно произнеся странные слова, мама задумалась, надолго умолкнув.
-Мааам?-позвала в трубку Кристина.
-Знаешь, что!-словно нащупав верное решение, спохватилась мать.-А поезжай-ка, доченька, к Раисе в Беларусь. С ней поближе познакомишься, да и на родину отца посмотришь.
-Мам, ну о чём ты говоришь? Какая ещё Раиса? Какая родина?
-Тётка твоя.
-На фиг она мне спеклась?-Кристина разозлилась.-Мам, о чём ты говоришь, когда у твоей дочери вся жизнь разрушена?
-Не на фиг! Она твоя крёстная, между прочим. А жизнь имеет свойство продолжаться!-не сдавалась мама.
-Как она может продолжаться, если её нет, вообще нет, понимаешь? Я потеряла всё. У меня ничего не осталось.
-Понимаю, моя славная девочка, ты на грани срыва, а это не допустимо,-мамин голос звучал ласково.-Не смей отчаиваться. Когда рушится жизнь, следом начинается новая. Известно же, если теряешь что-то, всегда найдёшь лучшее, более важное, более значимое. На всё воля Божья, поверь мне.
-В чём воля Божья-разбить мою жизнь вдрызг?
-Не вдрызг, а начать её с ноля, или хотя бы попытаться! Поезжай к Раисе. У неё хранится одна весьма уникальная вещь, которая, думаю, тебе в состоянии помочь.
-Да я эту тётку, если честно, смутно помню!
-Вот и будет причина поехать-вспомнить. Не вредничай.
-Да ну её, твою Раису, к чёрту!-не сдержавшись, зло прокричала Кристина и отключила телефон.

Гл. II
Проклятье ведьмы.

Хмурое утро 17 декабря 1631 года выдалось в Великом княжестве Литовском морозным и небывало ветреным. Расползшаяся широко по горизонту серо-кровавая полоса рассвета, так накануне всполошившая набожного обывателя, вдруг рассеялась в мощных лучах невидаль откуда взявшегося солнца. Как будто Небеса раздвинули плотную вуаль и с Божьей щедростью для умиротворения души человеческой послали на землю поток лучезарного света.

На заснеженной окраине Слонима, перешёптываясь с опаской, жался друг к дружке ротозействующий народ. Кутался в крестьянские овчинные кожухи да шляхетские богатые шубейки, мехом лисьим и бобровым подбитые, руки грел в рукавицах волчьих. Уххх, студёно нынче! Главный литовский Трибунал установил связь деревенской знахарки через глумливое чернокнижие с самим Сатаной. Вердикт Великого суда пересмотру не подлежит. Для защиты от её колдовских чар жителям местечка велено усердно молиться и ругательством гнать ведьму к месту сожжения – пяточку леса, накануне специально расчищенного.

Неделю рубили мужики вековые сосны. Сотрясались заиндевелые кроны, с треском осыпалась шелухой промёрзшая багровая кора, но работа шла туго. Не хотели сдаваться деревья, стояли стойко, корнями вцепившись в заледеневшую материнскую твердь. Со звоном вонзались точёные топоры в смоляные стволы, однако справиться с живой силой природы человеку не удавалось. Мужики на хитрость пошли:костры развели подле каждого дерева, пламя истончило стволы, обуглило верхушки. Работники на радостях скоренько без труда их и обкромсали. Чёрными уродами торчали сосновые останки, угрожающе обрамляя  место предстоящей казни.

Лязгнул замок. С надрывным скрежетом, прорезавшим полуденную тишину, распахнулись тяжёлые створы темницы. Из мрака появилась  фигурка в разодранной, с засохшими пятнами крови сребной сорочке. Некогда льняного окраса, а ныне с падающими грязными патлами до пят волосами, женщина щурилась белому свету. Ступая босыми ногами по жёсткому смёрзшемуся насту к стоящим тут же саням осмотрелась:»Много люду собралось. Зрелища жаждут. Крови хотят. Её крови». Словно учуяв недоброе, тревожно заржал конь, но тут же, фыркнув, осёкся. Поведя влажным глазом, замолк настороженно. Затрясся мелкой дрожью его широкий круп. Нежные паненки, стоящие вблизи, обомлели испуганно.

-А, ну пошла прочь!-со злой резвостью прошёлся плетью по оголённым плечам узницы укатанный в тёплый гермяк розовощёкий страж.-Нечего в санях разъезжать да коня пугать. Тут идти-то всего ничего, так что ногами топай!
Колдунья зыркнула на обидчика, тихо молвив:»Не ведаешь, что творишь, человече неразумный. И Бог тебе не в помощь.»
-Ах, ты, ещё своими глазищами стрелять собралась и проклятья чинить смеешь!-нещадно охаживая её плетью вызверился молодец.
Медленно переступая израненными ногами, спотыкаясь в тугих пеньковых путах, ведьма с покорностью побрела к месту собственной казни. Каждый шаг давался с трудом. Нещадный ветер полоскал её тело, насквозь прорезая колючими ледяными иголками.

Народ провожал обречённую в полном молчании. Ни вскрика, ни проклятий. Попытался было кто-то из дотошных мальчишек огласить звонким голоском, мол, ведут, да только взрослые тут же зашикали, руками замахали:»Угомонись, дитя неразумное!» Сельские мужики и важные паны хмуро крестились, стыдливо пряча глаза в поднятые воротники. Напуганные происходящим простые селянки да благородные пани с паненками, вздыхая, шептали молитвы. На слуху был процесс, уж два года как тянулся этот «праведный» суд.
 
«Разве является порчей питьё настойки из травы перестрела? Что может худого принесть выливание воска да олова над головой заболевшего? А роды у женщины возможно ли мужчине принимать? Разве грех-окуривание новорожденного дитяти струёй бобровой и перьями живой куропатки?»-вопрошал обыватель в узком кругу-«И, поди ж ты, стольким женщинам помогла знахарка, деток из лона материнского приняла, стариков наших врачевала, мужам,  с битв вернувшихся, раны залечивала, а судьба её на костёр свела».

В страхе прибывали жители небольшого местечка, гордо обладающего с 1531 года Магдебургским правом. Удобно обосновавшись на берегу  Щары, несущей прозрачные воды с провинциальной неторопливостью неманского притока, Слоним наделёнными привилегиями влёк богатых купцов, ремесленников и простых умельцев. По его вымощенным улочкам тянулся на ярмарки торговый люд, сбывая выгодно товар и к вящей радости городских купцов, приобретая местный.
 
Со всех воеводств княжества спешили в Слоним государственные мужи, радеющие за интересы шляхты. Сенаторы и послы охотно съезжались на сеймики в отстроенный из камня просторный замок, где вели жаркие, порой до драки, политические предсеймовые споры. А как будоражили шляхетскую кровь философские размышления Ивьевского арианина Немысловского! «Видано ли такое святотатсво:отрицать равенство Христа с Отцом и считать Спасителя посредником между людьми и Богом?»-корила за ересь протестанта публика, однако, до рукоприкладства дело не доходило. Слушали с интересом, во многом не соглашаясь, спорные в религии вопросы справедливо предпочитали отдавать на откуп учёным-теологам.
 
Дискуссии свободолюбивой шляхты чередовались с шумными балами, где кичливо сверкал драгоценностями и щеголял немыслимыми по цене нарядами цвет великокняжеского дворянства. Богатейшая библиотека считалась гордостью горожан, для которых чтение не было привилегией только высшей знати. Школы при церквях и костёлах давали возможность их детям постигать науки, изучать языки и обучаться ремеслу. Объявленная накануне процедура казни ввела население Слонима в гнетущее состояние:»Возможно ли в нашем просвещённом городе статься этакому невежеству из прошлого века?». «Можно и должно!»-парировали власти.

Скованная ужасом происходящего толпа не заметила, как за её спинами, охнув, пошатнулась сгорбленная фигурка в замусоленном кожушке. Хватаясь сухонькой ручкой за сердце, ночной сторож дед Дорофей ступил несколько шагов. Молвить пытался важное:ему обязательно надо передать родственникам осуждённой вещь драгоценную, которая помогала перенести ей страдания двухгодичных нечеловеческих истязаний. В ночь перед казнью оберегом для своих деток определила знахарка подарок знатной шляхетки, полученный в благодарность за удачно проведённые роды. Нет, добротой дед никогда не отличался. Наоборот, лютовал с узниками, попавшими за разбойничество да воровство в темницу. Ради справедливости старый вояка Дорофей хотел выполнить просьбу обречённой знахарки, спасшей в прошлом внука его от сухотной хвори ног. Несколько лет, словно родного дитя выхаживала мальчонку, корешками да травами пользовала и, ведь, поставила на ноги, ныне не отличишь его от здорового хлопчика. Бегает, шалит, уж в скором времени и в школу к монахам отправится науки постигать. Они из него учёного умника сделают. Будет паном жить, не то, что дед Дорофей всю жизнь на войнах провёл, а на старости лет при темнице сторожем подрядился, считая гроши да маясь от нажитых болячек. Широко разевая рот, дед пытался набрать в лёгкие воздуха, но свалился ничком и умер. Меж костлявых пальцев скользнул в снег серебряный католический крестик, капелькой багровой крови блеснул камешек в его навершии.

Роскошью ярких нарядов пестрела поодаль от народа свита старшего сына Виленского воеводы. Сверкая яркими аграфами меховых шапок, драгоценными брошами на застёжках тёплых шуб, приближённая знать, согретая чаркой настоянной золотистой старки, откровенно ухмылялась происходящему. Сам же отпрыск знатного рода, получивший образование в Виленской академии, в Брунсбергском, Вюрцбургском, Падунском и Болонском университетах с каменным лицом взирал презрительно, старательно скрывая в хмельных глазах собственный страх. «Ядом суеверия отравлена душа его. Пеленой обмана затянуты глаза его. Яростью отмщения кипит сердце его»,-шептались простолюдины.

 Тут же, похожий на ворона в чёрной сутане и узких кожаных сапогах с заострёнными носами, спасаясь от ветра, зябко кутался в шерстяной шап, инквизитор. Его, обрамлённое плотной верблюжьей шапочкой, желтовато-высохшее лицо с запавшими щеками, глубокими складками у рта и бесцветными глазами было непроницаемо. Казалось, ни один мускул не в состоянии дрогнуть на суровом морщинистом челе представителя католической церкви.
 
Недолго судья зачитывал приговор. Палач с готовностью поднёс зажжённый факел. Всё шире и шире занимался огонь. В безмолвной тишине слышался треск горящего хвороста. Взвился чёрной змеёй дым в небеса, и жадные языки адского пламени принялись поглощать истерзанную плоть.

Пред костром, пред самым взором колдуньи, прижимая сыновей-подростков и малолетнюю дочь, бросился на колени православный батюшка. Рыдали дети, протягивали руки к матери своей, прося о пощаде. Молились неистово, к божьей справедливости взывая. Ахнули зеваки от пробравшего душу детского плача, да только с покорностью продолжили молчание своё, и у всякого стоящего в толпе кроилась мыслишка:»Ох, Божечка,ох, Спаситель, уберёг меня от лукавой напраслины, не коснулось семьи моей этакое горюшко. Спаси и сохрани! Жалко-то как страдальцев, но с Божьей помощью лично меня это не касается».
 
Из адского пламени к небу возвела очи колдунья, пытаясь отыскать сквозь задымленный солнечный свет сочувственный взгляд Всевышнего, который заступится за неё, отведёт беду от семьи, сжалится над ребетнёй. Ведь только Ему ведомо:для сердца матери страшнее муки, чем беспомощно взирать на страдания собственных детей, нет ничего на свете. Телесная боль от огня ничто по сравнению с этим испытанием. Но молчали Небеса. Не случилось чуда. Не пришло спасение. И тогда не простила мать слёз детей своих.  Отыскала в толпе обидчика. Схлестнулись две ненависти. Не отрывая чистого взгляда своих серых огромных глаз от угрюмо застывших в смертельном равнодушии могущественных, прокричала она, корчась от нечеловеческих мук, но ясно и чётко выговаривая каждое слово:
«Чтобы было тебе, как и мне! Смерть до срока всем, кто будет близок тебе! Неплодность жёнам вашим и сёстрам! И пусть вслед за мной тьма поглотит весь род твой!»

К вечеру разыгравшаяся завируха, протяжно завывая на поминках, старательно замела хлопья чёрной сажи, осевшие было на чистый снег, а к утру обуглившиеся останки костра превратила в обычный сугроб. Видать Божьей помощью для глаз напуганного обывателя Небеса прикрыли белёной кужелью сотворённое зверство магната-нелюдя.

Гл.III
Под стук колёс.

«Кружевница не ленится,
С утра до ночи трудится…»
Равномерный стук колёс перемежался со звуками нежной мелодии. Тонкий девичий голосок вовсе не раздражал. Наоборот, от него веяло чем-то до слёз домашним и уютным.
Кристина с трудом, ещё не отойдя от событий странного сна, где всплыли из туманов дремучих времён и смешались в одну кучу кони, битвы, воины, любовь, приоткрыла глаза в настоящем, слава Богу, времени. На нижней полке, устроившись в уголке, пела молоденькая девушка. Её светлые волосы были заплетены в выразительный «колосок»-косу, а голову украшала кружевная намётка. Вязаное нитками «букле» платье было оригинально стянуто кожаным пояском под самой грудью девушки и расходилось широкими полосами до щиколоток. В руках быстро-быстро мелькал крючок. Она что-то увлечённо вязала, и улыбалась какой-то своей внутренней, скрытой от постороннего глаза, радости. «Странная,-подумала Кристина,-словно из старомодной эпохи явилась в современный мир»

Девушка продолжала:
«Лепесточек шелохнётся,
Цветом малым обернётся»

«И песня у неё такая же странная»,-зевнула Кристина.
С грохотом отодвинулась дверь. В купе ворвалась полноватая, низенького росточка женщина. На вид не старше сорока. Румяное её личико озаряла улыбка, фиалковые глаза по-доброму лучились, колечки каштановых волос аккуратно обрамляли невысокий лоб. Бежевая, связанная из хлопковых ниток, ажурная кофточка и прямая, удлинённая из плотной ткани юбка сидели ладненько на пышной фигурке. Заметив взгляд Кристины, женщина расплылась в широкой улыбке:
-Проснулись? Вот и хорошо. Доброго вам утречка! Давайте, спускайтесь, будем чай с мёдом пить.
-Доброго,-смущаясь неожиданному предложению, отозвалась Кристина.
-Я ещё вчера, при посадке, обратила внимание на вас. Вы такая печальная были, такая вся в себе, что просто взять, обнять и пожалеть,-продолжала собеседница.-У вас что-то случилось?

-Лариса, не приставай к человеку!-резко оборвал приятный мужской баритон-Человеку, возможно, желается подремать в тиши, а ты лезешь с расспросами в самую душу.
Кристина живо свесилась с полочки полюбопытствовать на говорившего, и встретилась с  чистым взглядом небесно-голубых глаз сухощавого старичка. Тот приятельски подмигнул, приветственно сделал рукой движение, как бы приподнимая несуществующую шляпу. Кристина засмеялась и в ответ, приложив ладонь к виску, поприветствовала рапортующим движением
-Извините ради всего святого,-женщина поспешила исполнить приказание, устраиваясь на полочке рядом с молодой вязальщицей. «Колосок» тоже разглядывала Кристину, улыбаясь очаровательной улыбкой.

«Ну, и попутнички у меня. Какие-то мармеладно-сладкие",-мелькнуло в голове, но вслух произнесла:
-Доброе утро! Ничего страшного. Я уже достаточно выспалась. Можно и чайку с мёдом.
-Ну, вот, я же предлагаю доброе дело, а ты, Геничка, сердишься,-засуетилась Лариса, доставая из-под столика пакет с едой и высокий металлический термос.-И зря сердишься. Мы сейчас чайком угостим девушку, познакомимся, и сразу же веселей станет ехать. Когда друг друга знаешь, оно всегда приятственней путешествовать.
«Угу, особенно с такой, как ты, непоседой,-подумала Кристина, с лёгкостью спрыгивая на пол, представилась-Кристина".

Лариса достала из пакета ароматные булочки с изюмом, и сразу же по купе разнёсся запах ванили. Походя постучала пухленьким кулачком по перегородке, зазывно крикнув «Пора!», и сразу же в купе вошли ещё четыре женщины разного возраста. Они солнечно улыбались, и  у каждой в руках было вязание.
-Ничего, ничего, в тесноте да не в обиде,-пододвигаясь ближе к окну, произнёс старичок. Женщины, здороваясь с Кристиной, усаживались по полочкам.
-Вы, сюда, ко мне подсаживайтесь,-предложила девушка с «колоском». Кристина не без труда, но вщемилась между ею и Ларисой.

-Наверное, надо бы умыться для начала,-застеснялась своего помятого вида Кристина.
-Успеется,-добродушно отозвалась Лариса, махнув рукой в сторону коридора.-Всё равно там очереди. У нас же народ долежится до последнего, а потом всем скопом бежит покорять туалеты. Вы лучше чайком моим попотчевайтесь.
Она протянула пластиковую кружечку с горячим напитком.
-Ой, какая прелесть, пахнет-то как!-отхлебнув глоток, восхитилась Кристина.
-А то! Лично собираю травы по майским лугам да июньским лесам.
-Вы травница?
-Какой там! Вот Геничка у нас да, волшебный знаток. Знает, когда и какую траву собрать, кому от чего посоветовать. Он приказывает, а я исполняю. Чай завариваю строго его указаниям. Булочку-то берите, не стесняйтесь, ох, и смачная, хотя и в супермаркете купленная. Так научились нынче изумительно печь, что и самим женщинам не надо усилий прилагать, тесто замешивать, время на выпечку тратить. Пошла, купила и наелись. Все сыты и счастливы.

Лариса тараторила, а остальные присутствующие пили чай из пластиковых кружек, отщипывали кусочки булочек и аккуратно клали в рот. В разговор не вступали, просто слушали и поддакивали одобрительными кивками. Чувствовалось, что Лариса пользуется авторитетом.
-Ты бы, Лариса, представилась человеку, а то скоро конечная станция,-тихим голосом вскользь упомянул старичок,-и нас заодно представь.
-Ой, правда, твоя, Геничка. Закружилась совсем с этим завтраком,-подхватилась она и, привстав, взялась знакомить девушку с присутствующими.

Кристина обратила внимание на то, что все женщины были в возрасте от 25 до 40 лет, на каждой надета вязаная вещь, а на плечи накинуты ажурные шали. Уловив заинтересованность в её взгляде, Лариса пояснила:»Мы состоим в сообществе по вязанию крючком. Даже и название своё зарегистрировали официально «Неутомимая кружевница». Возвращаемся с выставки по городам России. Скажу вам, успех имеем.»

-Какие молодцы!-похвалила Кристина, продолжая наслаждаться вкусным чаем.
-Творчество кружевниц очень востребовано в определённых кругах. Знатоки прекрасного высоко ценят ручную работу. Наши девочки везут немало дипломов за свои работы. А кое-что из изделий продано за приличные суммы.
-Ого! А я совсем далека от занятий такого рода,-искренне поделилась Кристина.
-А вы попробуйте,-вступила в разговор «Колосок». Её взгляд небесно-голубых глаз лучился теплом.-Уверена, у вас получится.
-Да, что, вы! С моими-то «рюками-крюками» и не стоит пробовать. Не дано, видать. Если честно, и не влечёт.
-А мы тоже раньше так думали, не подозревали, что сможем,-подала голос одна из кружевниц, зябко кутаясь в вишнёвую шаль,-а нынче восхищаем народ. Приятно, скажу я вам.
-Ага,-вступила в разговор рыженькая кружевница с усыпанным веснушками белоснежным личиком.-Особенно, когда мысли всякие нехорошие в башку лезут, так здорово петельку за петелькой вывязывать. Вроде кажется нудным занятием, однообразным, но нервы успокаивает замечательно и на выходе изящная вещичка получается.
Стянув с плеч шаль-паутинку, она похвалилась, несколько раз встряхнув её.

-Нам на нашего Геничку надо молиться,-с придыханием заметилаЛариса-Как б не он, не было бы нас. Только благодаря его организаторским способностям мы и существуем.
-Благодетель наш,-согласно закивали дамы.
-Он и фундатор земли для нашего общего дома!-с восхищением произнесла, тряся рыжими кудряшками веснушчатая кружевница.
-Фундатор?-улыбнулась Кристина.-Так, кажется, называют человека, который пожертвовал средства или землю под строительство храма? Если не ошибаюсь, конечно.
-Вот именно!-подхватила Лариса, широко раскрыв свои прекрасно фиалковые глаза.-Геничка прикупил большой участок земли близ Гродно и пожертвовал на нашу семейную обитель. Он-наш благодетель, а мы-его паства. Мы создали семью, в которой всем есть место:и обездоленным женщинам, и сироткам, и вновь рождённым деткам.
-И нашему творчеству тоже!-дружно подхватили остальные кружевницы.
-Наш Геничка очень умный и неординарный человек. У него всегда много великолепных идей. Создание счастливого и тихого уголка в этом несправедливом и жестоком мире-спасение наших несчастных судеб под его надёжным мужским началом,-пояснила кружевница в вишнёвой шали.
 
-Ну, хватит, хватит, милые красавицы, хвалить меня,-скромно прервал дам фундатор,-а то Кристиночка подумает, что я святой из сказки!
-И святой, и волшебник!-продолжали настаивать женщины.-Не скромничай, Геничка. Без тебя не состоялась бы наша судьба.
-Хорошо, хорошо, мои славные. Клянусь, останусь до конца дней своих вашим преданным слугой! Я вас всех безмерно люблю и обожаю. Вы-моя самая главная драгоценность в жизни.
Он удовлетворённо рассмеялся тихим смехом, а кружевницы, смущённо опустив глаза, продолжали вполголоса нахваливать своего фундатора.

То ли от душевной теплоты, исходящей от присутствующих, то ли выпитый чай разморил, а, может, сама атмосфера путешествия подействовала, Кристине, вдруг, захотелось поделиться наболевшим с этими простыми в общении, творческими женщинами. Правда, появилось какое-то чувство раздвоенности. Слова сами рвались наружу, язык произносил их, а хозяйка языка словно наблюдала за собой со стороны. Кристина рассказывала, как устала от жизни, какую испытывает невыносимую боль от невозможности стать матерью, как горько осознать предательство любимого мужчины, каково в одночасье остаться без работы. Самое страшное для неё-это бездетность. Будто пустоцвет она. Жизнь пройдёт, а после Кристины ничегошеньки не останется, даже на могилку к ней прийти будет некому, букетика положить, словом добрым помянуть.

Всхлипывая, Кристина разоткровенничалась по полной:»Толком не могу понять, как решилась на эту поездку в Беларусь. Видать, от отчаяния и безысходности, опять же, мама плохого не посоветует. Может, оно и верно, стоит взять паузу, выбросить прошлое из головы и попытаться со стороны посмотреть на свою жизнь. Но это же так нелепо-бросить прошлое. Тётка Раиса опять же должна помочь. У неё какая-то уникальная вещь хранится, вот она-то, мама так сказала, мне точно поможет!»

Кристина жалилась, слёзы текли по щекам. Она даже не пыталась их вытирать. Кружевницы, не переставая работать крючком, внимательно слушали, сочувственно кивали. «Колосок» участливо поглаживала Кристинину руку, а Геничка с болью на лице тяжко вздыхал. Иногда он ненавязчиво задавал вопросы, и Кристина искренне отвечала.
-А, вы, простите, насовсем хотите переехать в Беларусь или только погостить?
-Не-не-не! Крёстную повидать. Раиса в Гродно живёт.
-И надолго?
-Не знаю. На пару дней, от силы на недельку,-неуверенно пожала плечами девушка.
-А назад вернуться есть куда?
-А как же! У меня свой двухэтажный дом. Правда, в нём меня уже никто не ждёт. А! Ещё машинка-ласточка любимая, между прочим, класса люкс. Но так-то одинокая я, и несчастная.-вздохнув разочаровано, подытожила Кристина.
-Добрых людей найти можно всегда, надо только знать, где искать. Вот, хотя бы мои девочки. Чем не подружки одинокому сердечку? Кстати, мы проживаем близ Гродно в деревне Жабраки. Надумаете, милости просим в гости. Усадьба просторная, уютная, места хватает всем.-Геничка продолжал улыбаться, а голос его звучал завораживающе дружелюбно.

Стучали колёса, раскачивался вагон, за окном в предрассветных сумерках проплывали белорусские города и полустанки, перемежаясь, тянулись леса с аккуратными квадратами полей. Послышался бодрый голос проводника:»Подъезжаем к Гродно!» Вдруг Кристине сделалось необыкновенно легко. Милые лица кружевниц взялись постепенно расплываться, затем, словно в сонном тумане растворились вовсе.

Гл. IV
«З глебы взенты, до Бога пшиенты, до Неба взенты…»
Год 1621.

В нескончаемом шлейфе польско-турецких войн Цецорская 1620 года вновь принесла в жертву сынов Речи Посполитой, а матерям слёзы и боль утраты. Это была жестокая рубка. Кто не убит беспощадным турком в неравном бою, тот оказался в плену, испытав коварную жестокость  лукавого татарина.

Кравчий литовский, тридцатилетний  Кшиштоф Веселовский с сотней рейтеров, что до последнего оставались с гетманом коронным Станиславом Жолкевским, возвращался по весеннему распутью из татарского плена. Весёлые лучи мартовского солнца озаряли бескрайнюю ширь, просыпающейся от зимней спячки, стылой степи. Широко расправив крылья, парил высоко в небе, зорко выискивая добычу, одинокий орёл. Ослабив поводья, Кшиштоф дал волю коню.
Но тот не спешил на простор, словно понимая, что всаднику не до радости от его резвого бега, не до азарта от свиста в ушах бесшабашной скачки. Не бодрил хмурого всадника и запах, что знаком каждому воину, вернувшемуся домой-запах родного отечества. Не проскакав галопом даже с пол версты, чуткий конь добровольно перешёл на размеренный ход.

Грустная думка владела мыслями молодого пана:потомок дворянского рода герба «Огенчик» не сможет продолжить его. На то была особая причина. Нет, Кшиштоф не болен. Саблей турецкой даже малой царапины на теле его не оставлено, и татарская стрела плоти его не коснулась. Острое лезвие ножа было причиной мрачных мыслей Кшиштофа.

Когда в неравном бою схлестнулись с врагом на берегу Прута близ молдавской Цецоры, Кшиштоф свято верил в победу. Лихо свистела, считая головы янычар, его острая карабела. Отряд войска польского отбил не одну смертельную атаку. Не прятался за спинами отважный гетман Жолкевский, сражаясь в самом эпицентре битвы. Старый вояка умел предвидеть исход боя, но в этот раз чутьё подвело его.
Искандер-паша, беглербек силистрийский, оказался изощрённей и предусмотрительней своего противника. 10 тысяч отборных янычар выслал он на встречу 8 400 воинам гетмана. 600 воинов молдавского князя Гаспера Грациани, что сражались плечо к плечу с поляками, были уничтожены турками практически сразу же. Польские храбрецы стойко держались и продолжали биться до последней капли крови.

Опытный в делах воинских, Искандер-паша, верный пёс султана ОсманаII, предусмотрительно оставил в засаде своего союзника, многотысячное войско Крымского Ханства под предводительством Кантемир-мурзы. Хитёр, как лис, ядовит, как змея Искандер-паша знал, в какой час напасть и ужалить противника.
Сытая и хорошо отдохнувшая в молдавских лесах 25-тысячная конница Крымского Ханства окружила поредевшее и ослабшее в битве с янычарами войско Речи Посполитой, зажав его в смертельное кольцо. Однако с оставшейся в живых половиной своего войска гетман Жолкевский сумел вырваться и скрыться от неприятеля. Отступление не сулило лёгкого перехода домой. Это был путь борьбы и сражений, пролегающий сквозь нехоженые лесные дебри.
 
Тёмной ночью осени 1620 года татарская конница подобралась незаметно к лагерю коронного войска и подло исподтишка напала на изнурённых горными переходами спящих поляков. Схвачен и казнён гетман Жолкевский. Его отрубленная голова с саблей и седлом, в качестве драгоценного подарка турецкому султану от преданного вассала Османской Империи Кантемир-мурзы,  были спешно отправлены в Стамбул.
Почти полгода провёл Кшиштоф в татарском плену. Убивать его не собирались, не было надобности. Знал Кантемир-мурза:за единственного сына ясновельможного пана, маршалка великого литовского Петра Веселовского, преданно отслужившего королю Речи Посполитой, пришлют богатый выкуп. Цехинами золотыми австрийскими, талерами серебряными немецкими, польскими злотыми и драгоценными каменьями пополнится казна татарская.

-Пан Кшиштоф!-думку кравчего прервал гонец-Совсем плохо пану Вадынскому. Еле дышит. Того и гляди, богу душу отдаст. Зовёт вас.
Огрев нагайкой своего и без того разгорячённого коня, он умчался по срочным делам.

Ян Миколай Вадынский, командир лисовчиков и воевода подлясский пленён татарами, будучи тяжело раненым. Родственники не скупились, послав Кантемир-мурзе щедрый выкуп. Да не копами грошей, а золотыми дукатами. Ими же оплачен и послан в плен к воеводе медикус, но сколь ни старался сей учёный муж, облегчения умирающему воину его знания не принесли.
 
В родном Волковыске с нетерпением поджидала Яна Миколая супруга, молодая красавица Александра Марианна, а по-домашнему просто Олечка. Ждала возвращения отца и маленькая дочь Гризельда от его первого брака. Нежная и болезненная её мать Дорота Красиньска умерла, оставив малютку на попечении отца. Гризельда росла такой же трепетно-нежной, внешне похожей на свою мать и очень набожной. «Анёлком моим малюсэньким» называл свою единственную наследницу-красотулечку любящий отец.

«Что будет с девочками после смерти моей? Сиротой жить любимой Гризели-участь незавидная, даже, если ты богатая наследница. Вдовой остаться прелестной Александре тоже радости мало. Кто сможет защитить их от напастей?»-терзалось заботливое сердце раненого воина.

-Януш, друг верный, звал?-склонился над ним запыхавшийся Кшиштоф. Горбатый старик-возница натянул вожжи, кони послушно встали. Старик понимающе спустился на талую землю, отступил в сторонку со словами:»Эх, степь вокруг весенним бременем разрождается, а жизнь человеческая угасает, вырождается…»
-Смертный час мой пришёл, а боль, Кшись, нестерпимая боль сердце рвёт-серый, словно сермяжное полотно, Ян с трудом приоткрыл веки. Взгляд его туманился, синюшные губы подёргивались.
-О, Матко Боска, что несёшь, Януш? Ты ещё поправишься, только шрам на память останется. Придёт время, и будем вместе ходзоный с паненками на балах отплясывать.-Кшиштоф старался подбодрить друга.
-Помолчи, Кшысь. Трудно говорить, сердце льдом сжимает, и воздуха не хватает. Послушай внимательно, о чём просить стану.-еле слышно прошептал Ян.
Со всей ясностью, Кшыштоф осознал, что это последние минуты товарища и последние в жизни его слова. Вцепившись в повозку, низко склонился над лицом умирающего.

-Знаю тебя, Кшись, как благородного рыцаря, храброго воина и человека чести.-с трудом давались слова слабеющему воеводе.-Прошу, возьми под защиту семью, женись после смерти моей на Александре Марианне-Олечке ясноглазой. Светлая у неё душа, что у голубицы в чистом небе. Я-то не успел всю любовь, что в сердце имею, ей передать. Ни драгоценными подарками, ни венецианским бархатом внимания к любимой женщине не заменить. Ты же ведаешь, я всё в походах да в войнах пребывал. Редко видел мою Олечку, розу нежную, послушную и преданную. Она и тебе верна будет. Вот увидишь, погорюет, поплачет немного да, узнав о завещании моём, и тебе солнышком улыбаться станет.
-Матко Боска! Прости, Януш. Не дам я обета клятвенного, не могу я жениться. Ты же знаешь цену моего выкупа!-с отчаяньем прокричал кравчий.
-Знаю, Кшиштоф.-превозмогая боль, согласно кивнул воевода-Бесчестно так поступать с пленником, за которого уже получен богатый выкуп, подло. Коварство злого татарина не ведает предела. Досадить Речи Посполитой тем, что её молодые сыны возвращаются живыми, но не оставляющими потомства, это верх цинизма. Бесплодны останутся жёны мужей, вернувшихся из татарского плена.
Обречённо вздохнул Кшиштоф, вспоминая глумливый взгляд татарина, держащего в руке наточенный нож.
-Потому и прошу, что добрая Олечка моя всё поймёт и примет тебя таким, каков ты есть.
Ян умолк, собирая последние силы. Предсмертный хрип вырвался из растерзанной вражеской саблей груди, но губы успели выдохнуть:Боль мою…забери…  доченьку Гризель… воспитай…как родн…

«С глебы взенты, до Бога пшиенты, на Небо взенты…»-перекрестившись дрожащей рукой, снимая шапку, прошептал сокрушённо привычной скороговоркой седой, повидавший не мало смертей на своём веку, горбатый возница.
Посреди весенней степи, где гуляют вольные ветра, да смыкается на горизонте земля с небом, Ян Миколай Вадынский, воевода подлясский, белостокский, волковысский из древнего шляхетского рода  покинул бренный мир.

«Януш, клянусь, я заберу твою боль.»-мужественно сдерживая рыдания, прошептал другу кравчий. Шальной ветер трепал гривы быстроногих коней. Просыпалась земля от зимней стыни. Пройдёт совсем немного дней, и, согреваемая лучами солнечного света, пробьётся на проталинах зелёная поросль. Превратится распутица в твердь, дороги покроются пылью, и начнутся новые войны…
Равнодушно взирал на людей, паривший в голубой выси, степной орёл.

Примечание: «З глебы взенты, до Бога пшиенты, на Небо взенты…» (польск.- Z gleby wzi;ty, do Boga pszyj;ty, na niebo wzi;ty.) Из земли изъят, богом принят, до неба взят). Присказка, услышанная и записанная в деревне Романовцы Гродненской области.
 

Гл.V
Необычный город.

Поезд прибыл в Гродно строго по расписанию в 8.39. Сквозь громаду пузатых фиолетовых туч пытался проступать новый день, высвечиваясь на востоке бледной полоской размытого рассвета. Резкие порывы задиристого ветра попеременно бросались хлопьями снега и противной моросью, но люди не обращали внимания на каверзы погоды. По перрону суетились встречающие. Приехавшие спускались из тамбуров, таща в руках сумки и чемоданы. Смех, гам, крики приветствия.

-Эх, как вас разморило-то. Осторожненько, смотрим под ноги, ещё ступенька и оп-паньки, мы уже на земле.-придерживая Кристину за руки, помогали покинуть вагон сердобольные Лариса с Геничкой.
Кристина потрясла головой, проверяя, всё ли с ней в порядке. Оказалось более чем:жива, и невредима. Только немножко подташнивает. «Наверное я где-то сквознячка хватанула. Простыла. Вот голову и мутит.-подумалось девушке- Мне бы к медикусам обратиться. Только к нормальным современным,  а не к тем, что приснились под утро-беспомощные и невежественно-тупые.»

-Это, видать, у вас от нервов.-предположила «Колосок» сторожившая на перроне гору сумок, которые выносили и складывали к её ногам кружевницы. –Холодным ветерком освежит и будете, как новенькая.
Только теперь Кристина заметила, что девушка беременна.
-Счастливая!-вырвалось у неё.
-А вы к нам приезжайте в Жабраки,-пригласила улыбаясь «Колосок»-мы научим вас этому. У нас все женщины беременеют. Дело-то нехитрое.
-Да, да, да, ждём!-подхватила Лариса-Ну, всего доброго, до свидания!
Кружевницы хором попрощались с незадачливой попутчицей и дружной компанией, возглавляемой богообразным, укутанным в удлинённое чёрное пальто, сухощавым Геничкой, поспешили в сторону остановки такси.
 
Пассажиры покидали вагоны, перрон пустел, а Кристина продолжала стоять в одиночестве. «Сама виновата, торопилась зачем-то. Нет, чтобы у мамы взять телефон отцовской сестры. Глупым получился отъезд, ведь, не хотела, а поехала. Словно кто-то заставил собраться, и купить билет на этот чёртов  поезд. Хорошо, что хоть адрес записала, продиктованный мамой в тот злополучный, будь он не ладен, день!-чертыхалась Кристина-А куда его засунула совсем не помню. Странно, но с памятью моей явный непорядок.»

На переходе через железнодорожные пути показалась согбенная старушка. Еле-еле переставляя ноги, она шаркала по направлению к перрону.
«Ну, слава, богу! А вот и Раиса. Что ж я с ней делать-то буду? На руках таскать, видать, придётся. Вот только ухаживать за старухами вместо отдыха не хватало!-расстроенно подумала Кристина-Впрочем, деваться уже некуда. Была, не была!»
Несколько раз подёргала плечами, подпрыгивая на месте, чтобы поправить рюкзак, висящий за спиной, и уверенным шагом ринулась навстречу Раисе.
 
Шедшая за бабулей полненькая женщина, одетая в элегантные узенькие синие брючки и кожаную стильную курточку, опередила Кристину. Подхватив старушку под локоток, помогла той перейти пути. Затем, отчаянно замахав руками, побежала назад и радостно заорала:»Крыська! Девочка, моя дорогая, как же я рада тебя видеть!»
-А бабуля?-растерялась Кристина.
-А что бабуля?
-Нууу, та…она не Раиса?
-Не знаю,-оглянулась на удаляющуюся старушку элегантная дама-правда, не знаю, как её звать. А оно тебе надо? Крыська, уррра, приехала!-и принялась обниматься.

Сидя уже в машине, тётка делилась:
-У меня сегодня день с утра загружен по «самое не хочу». Хорошо, что накануне вечером позвонила братовая и, сообщила о твоём приезде. Еле вырвалась встретить. Но, заметь, успела! А то бы пришлось тебе колесить через весь город в Лососно.
-Лось чего?-переспросила, пристёгивая ремень безопасности и усаживаясь удобней, Кристина.
-Лососно. Так район, где живу, называется. Раньше это была деревня, а нынче коттеджный посёлок.
-Название необычное, ухо давит.-пояснила племянница.
-Ах-ха-ха, Крыська, дорогая, а у нас тебе многие названия будут уши давить. Ничего, привыкай. Всё-таки родня твоя на этой земле живёт издавна. Приобщайся, так сказать, к сокровенному.-сверкнула зелёным светом своих необычных раскосых глаз Раиса.
-Со мной попутчики ехали. У них тоже деревня смешно называется Жабраки.
-А, знаю такую! Бывала в ней. Переводится с белорусского, как нищие.-выруливая на сложном перекрёстке и одновременно поправляя рукой ёжик взъерошенных смоляных волос, делилась тётка.
-А я думала, название происходит от рыбьих жабр.
-Ой, насмешила-жабры!-расхохоталась тётка-Кстати, а братовая сама-то подумывает ко мне в гости или как?
-Братовая-это кто у нас?
-Матушка твоя! Жену родного брата называют братовой.
-Аааа, понятно!
-Когда она звонила, обо всём переговорили болтухи, а вот про приезд ко мне даже и не вспомнили.
-А я была такой расстроенной, что ни о чём не спросила маму. Обязательно позвоню узнать.
-Вот именно-позвони, надо доложиться, что добралась до меня в целости и сохранности,-плавно выруливая по старинной узкой улочке, согласилась Раиса.
-А мы сейчас куда?
-Крысь, милый, не в обиду:давай отвезу в свой магазин. Он находится совсем недалеко, в центре города. Ты там немножко перекантуешься, кофейку попьёшь, а я быстро-быстро смотаюсь по делам. Всё решу, вернусь, и поедем домой.
-Давайте.
-Подожди,-Раиса притормозила на светофоре-может, ты спать хочешь, а я тебя мучаю?
-Не, не, не! Выспалась, спасибо!
-Вот и славненько,-обрадовалась тётка, подруливая к небольшому магазинчику с яркой вывеской «Лавка чудес».
-Ого! Ну и названьице. Чудесами, тётя Рая, торгуете?
-Крысь, давай на «ты», и называй меня просто Раиса. Угу?-выпрыгивая из машины попросила тётка.
-Угу.-засмущавшись буркнула племянница, наблюдая, как Раиса открывает увесистым ключом решётчатую дверь старинного дома, на фронтоне которого красовалась цифра "1885 год".

За дверью оказалось очень маленькое помещеньице, заставленное стеклянными шкафчиками с куклами. Впрочем, они размещались и на полочках вдоль стен, и в цветном витраже на окне и даже, привязанные за тонкие шнурки, свисали с потолка.
"Дохода от кукол немного, но, тем не менее, он есть, а стабильность-это наше всё.-включая электрический чайник, поспешила сообщить Раиса.-Кофе в тумбочке за столом, завари сама, а я убегаю."
 
Оставшись одна Кристина для начала разделась. После промозглого ветра на перроне здесь торжествовал рай тепла и уюта. Сказочная обстановка из-за соседства фарфоровых в бальных нарядах, и соломенных в народных платьях, кукол, застывших в смиренных позах, делала утренний кофе очень даже славным.

Заварив в фарфоровой изящной чашечке ароматный напиток, Кристина устроилась на маленьком пуфике близ окна, выполненного в форме овала с винтажными вензелями и необычными часами.  Гирлянда из мерцающих звёздочек свисала в оконном витраже, чудно освещая его. Часики в виде улыбающегося снеговичка подмигивали чёрными глазками и отсчитывали морковкой-стрелочкой минуты. Волшебство, да и только.

«Боже, а я уже и забыла, что совсем недавно был Новый год. Как странна жизнь человека. Вчера ты успешная и любимая, а сегодня безработная брошенка. И бездетна в придачу. А значит, моя надежда на лучшую долю зависла на нулевой стадии, из которой выбраться в ближайшее время нет никакой возможности.»-облокотившись на стол, загрустила Кристина.
 
Девушке вдруг показалось, что она мысленно перенеслась в какое-то неведомое прошлое, где в тишине светлой библиотеки происходили события, связанные с судьбой старика-магната и его потомков из ордена «Лис». Привиделся богато украшенный дворец, слуги в ярких национальных одеждах. Странные наваждения не пугали, скорее вызывали удивление. Они, как и сны, преследующие в последнее время, плавно перенося Кристину во временном пространстве, словно становились явью. Девушка ощущала, казалось даже запахи пожелтевших страниц старинных томов. Вдруг библиотечную тишину нарушил мелодичный бой напольных часов, и картинка прошлого растворилась в ритмичных звуках. Кристина подумала:«Так же будут тикать и современные часы, а я продолжать стареть и превращаться в ворчливую, всем недовольную старушенцию. Затем тихо уйду в мир иной, ведь, смерть неотступно следует за человеком, и ни одна живая душа не вспомнит обо мне.»

Из окна лавки она видела, как напротив через дорогу, за высокой кирпичной стеной, убегающей вглубь кривой улочки, на башенках фасада высились позолоченные кресты. У стены рядом с необычно декорированными воротами, ведущими в старинный католический храм, Кристина заметила высокую мужскую фигуру в светлом, кофейно-молочного тона драповом полупальто. Придерживая от ветра фиолетовую шляпу-«федору», мужчина пытался фотографировать.

«Какой необычный этот город! Как много церквей в нём, а весь центр состоит из маленьких улочек с невысокими домами прошлого, а может, и позапрошлого века. Потрясающая чистота кругом, несмотря на слякоть и ветер. С шампунем моют они свои тротуары что ли?»-удивлялась девушка.

Мужчина, повертев по сторонам головой, пересёк  улочку, и направился прямиком к «Лавке чудес». Мелодично зазвенели входные колокольчики. Посетитель, элегантно сняв «федору», поздоровался, чуть-чуть заикаясь:
-Ддень добрый!
-Добрый.-кивнула Кристина, с интересом разглядывая гостя. Им оказался молодой человек. Очень даже симпатичный:голубоглазый, с тёмно-русыми волосами, собранными на затылке в хвост. Фиолетовый вязаный шарф, обмотанный вокруг его шеи, и концами перекинутый через плечо, придавал хозяину некий шарм.
-Ппрошу прощения, вы не разрешите подзарядить телефон? Хотел щёлкнуть QR-код Бригитского костёла, и, как назло, зарядка в телефоне села. Я заплачу, сколько скажете. Минут двадцать для зарядки достаточно.
-Эээ, дело в том, что я тут не хозяйка вообще-то.-замялась девушка.
-Жаль.-расстроился молодой человек-Теперь придётся тащиться на троллейбусе через весь город домой, чтобы зарядить телефон, а потом вновь возвращаться.
Сокрушённо пожав плечами, повернулся к выходу. На долю секунды в его голубых глазах мелькнуло неподдельное огорчение.
-Постойте!-окликнула Кристина-Розетка вот тут, за столом, только сначала вилку чайника вытащите.
-Вот спасибо!-обрадовался гость-Вы очень выручили. Даже не ппонимаете, как! У меня редко выдаётся свободное время, а я увлекаюсь историей нашего города. Хочется успеть за один выходной собрать как можно больше интересных фактов и информации. Кстати, Томаш!-представился молодой человек-Эээ, можно по простому-Томэк.
«Господи, в этом городе даже имена необычные!»-изумилась Кристина.
 
Гл. VI
 "И вся суть…"
 Год 1629.

Дворец великокняжеских магнатов в Ружанах страшил простолюдина огромными размерами чередующихся анфилад. Знатного гостя поражал богатством интерьера и изысканностью убранства. Неприступный высотой каменных стен снаружи, дворец изнутри полнился обилием драгоценных вещей.
 
Напольные фарфоровые вазы с видами диковинных птиц, изящно выписанные тонкой кистью китайского художника. Резная массивная мебель на львиных ножках работы голландских мастеров. Вдоль стен ряды кожей обитых, с витыми подлокотниками, высоких кресел, галантно явившихся свету стараниями флорентийских умельцев. На арочных окнах персидского бархата ниспадающие изогнутой волной до узорчатого паркетного пола портьеры. Сверкающие начищенным серебром на мраморных подставках резные подсвечники. С расписного райскими кущами потолка свисают на кованых цепях круги каскадных свечных люстр, изумительно переливаясь гранёными подвесками горного хрусталя.

Молодая женщина, в белоснежном рантухе, и опрятном, искусно украшенном мережкой, льняном наряде, с тревогой и любопытством озираясь по сторонам, следовала за дворцовым служебником. «Зачем я понадобилась столь знатному человеку? И что за спешка такая? Словно пани ясновельможную в раззолочённой карете, запряжённой резвой тройкой гнедых, привезли из дому сюда. Прискакали в полдень княжеские люди, велели скоро собраться, усадили, лишних вопросов задавать не велели. Даже мужа своего, батюшку Мартина, предупредить не успела.»-осторожно семеня кожаными туфельками, боясь поскользнуться на лощёном паркете, волновалась она.

Проходя через просторный зал с развешанными на стенах картинами, заметила стоящих под окном у шкафа двух немолодых господ. Одеты не по местному, платья сплошь короткие, узкие суконные плащи, туфли с выгнутыми пряжками и ноги портами не прикрытые, а в белых чулках по колено. «Господи, в каких же землях заморских ты позволяешь носить мужчинам этакий срам?»

Молодая женщина не могла знать, что эти двое мужчин были медикусами, выписанными великокняжеским магнатом к своему пятилетнему сыну из Неметчины. Наследник, нарезвившись на прогулке, разгорячился, по не досмотру нянек испил холодной водицы и захворал. Доктора лечили его уже второй месяц, но результат оставлял желать лучшего. Ни кровопускание, ни примочки с припарками, ни компрессы из горячего воска ребёнку исцеления не приносили. Доктора прибывали в ужасе. Совсем скоро, того и гляди, наследник преставится, а все обвинения падут на их головы. Гнев и немилость великокняжеского магната опасны, его месть и коварство могут проявиться столь явно, что бедным медикусам и голов не снесть. Устроившись у окна, между двух чёрного палисандрового дерева внушительных шкафов, украшенных голландским мастером резными купидонами, баранами и львами, медикусы тряслись от страха.

Наконец, служки распахнули резные двери в комнату убранную мягкими турецкими коврами. Плотные портьеры тщательно закрывали окна, не давая проникнуть в неё дневному свету. Тлеющая свеча еле освещала покои. Молодая женщина, крепко прижимая к груди маленький узелок с травами и орлиным камнем, замерла на пороге. В мрачной глубине комнаты возвышалась кровать, вокруг которой суетились няньки. Завидев вошедших, словно по знаку, утирая заплаканные глаза, ступая бесшумно, они покинули покои.

Молодая женщина приблизилась к кровати и ахнула, увидев на ложе распластавшегося мальчишечку в богатой батистовой сорочке. Чувствовалось, что последние силы оставляют его худенькое тельце. Раскинув тоненькие, прозрачные до синих жилочек ручки ребёнок еле слышно постанывал. Колечки белокурых волос прилипли к влажному лбу. Бледное лицо покрыла испарина. Из-под венецианского кружева сорочки с трудом вздымалась и опускалась грудь несчастного.

-Господи, ангел небесный! Как же тебя зовут, бедное дитя?
-Кароль!- из полумрака дальнего угла раздался глухой мужской голос.
Женщина испуганно обернулась. Из глубины комнаты, сидя в кожаном кресле, на неё строго взирал ясновельможный пан, одетый в тёмный бархатный костюм.
-Я прибываю в печали. Осталась последняя надежда:тебя посоветовал мой отец, дед Кароля. Когда-то ты помогла ему и некоторым из его окружения избавиться от болезненных напастей. Удивительно, но о тебе по всей округе на Слонимщине и Новогрудщине идёт добрая слава, как о сильной знахарке. Так помоги нынче и наследнику нашего рода!

В полумраке еле различалось бледное лицо говорящего. Взгляд чёрных немигающих глаз буравил женщину. Облик его был угрожающе страшен, казалось, как будто сама потусторонняя сила явилась наяву. И голос, чудилось, принадлежал не живому человеку, а тени его. Шелестел тихо, угрожающе жёстко.
-Кароль-мой единственный сын. Его мать умерла, когда сын едва начинал ходить. Теперь и он стоит на пороге вечности.

Справившись с охватившим волнением от неподдельного отцовского горя, женщина уважительно низко поклонилась и повернулась к ребёнку. Положив ладонь на тяжело вздымающуюся грудь, почувствовала еле слышное биение слабеющего сердечка. Вдохнув воздух, замерла, словно прислушиваясь к внутренним процессам, протекающим в маленьком тельце. Её серые, и так-то огромные глаза, сделались ещё шире. Словно резким ударом, прошлись по всему телу женщины импульсивные судороги. За годы знахарства она не раз встречалась с неподвластной лечению простудной хворью, разъедающий внутренности человека. От забурлившей в венах крови, задрожали её руки, пронзительно заныло сердце, в следующий миг болью в висках  отозвалось:»И этот не жилец.»

Ей хотелось бы не верить собственным ощущениям, но судьбу не обмануть. С трудом приходя в себя, знахарка повернулась к отцу и с сожалением произнесла:
-Не в моих силах помочь вашему ангелу. Нет у меня снадобья, неведома мне трава, не отыщется корешка, что излечили бы эту хворь. Бессилен и орлиный камень. Христом богом простите, ясновельможный пан, не справиться мне с этакой напастью. Бессильна я. Тут совет докторов нужен. Они учёные, много чего знают, книжки разумные по медицине читают, не то, что я. Простите.

Женщина склонилась в поклоне, замерла, боясь выпрямиться. В оглушающей тишине задрапированной коврами комнате раздались булькающие хрипы умирающего. Слышать их было невыносимо. Казалось, нелепо и неправильно двум взрослым, но бессильным в этой ситуации, людям присутствовать при страдании малыша.
-Ты полностью даёшь себе отчёт, что сделала всё возможное?-прервал затянувшееся молчание хозяин.
-Да! К моему горестному сожалению, ясновельможный пан.-дрогнувшим голосом призналась знахарка. Сдерживая слёзы, сочувственно поспешила добавить-Мне понятно ваше родительское горе, которое не возможно ничем успокоить.
-Разве тебе знакомо чувство потери кровного дитя?-хмыкнув, проскрежетал отец умирающего.
-Нет. Родных детей я не теряла. Но, чужие часто бывало, уходили на тот свет из моих руках. На всё воля Божья. Хворые детки требуют Его вмешательства в свою судьбу. Ему единственному решать, кого оставлять на этом свете, а кого забрать к себе на Небеса.
-А как же твой знахарский хвалёный опыт?
-Я могу только подтолкнуть к выздоровлению своими травами и знаниями. Но, всё решает Господь.
-Так делай, что умеешь!
-Поздно. Слишком поздно. Я так понимаю, что дитя хворает уже более месяца. В самом начале его страданий мои травы принесли бы пользу, но время безвозвратно упущено, и ныне лечебные взвары бесполезны.

Вновь наступила гнетущая тишина. Шатаясь, словно не находя опоры в ногах, отец медленно приблизился к сыну. Поднял на руки его обессиленное тельце, прижал к себе. Целовал в лоб, глаза, губы. Знахарка замерла, боясь шелохнуться, понимала, это последние минуты догорающей жизни ребёнка.
-Ступай! Слуги отвезут тебя домой.-махнул обречённо хозяин. Не выпуская из рук сына, упал на колени, и безутешно разрыдался.

 «Кажется я знаю выход из столь затруднительного нашего с вами положения!»-завидев знахарку, следующую из  покоев наследника, тихо воскликнул один из медикусов, и заговорщицки склонил голову к товарищу по несчастью.
-И?-облокотившись на торчащую, искусно вырезанную голову барана, украшающую угол шкафа, заинтересовался тот.
-Как вы заметили, здесь царят странные обычаи, а люди столь покорны и наивны, что с легкостью верят во всякого рода глупости.
-Что вы имеете в виду?
-Почему бы нам с вами не быть более осмотрительными?-чуть ли не в самое ухо, воняя гнилью сточенных зубов, наседал заговорщик.
-Я, извините,-замялся собеседник, испуганно прижимаясь спиной к шкафу-никак не могу вникнуть в суть.
-Подумайте сами:какая-то простая сельская попадья посетила больного, а он почувствовал себя ещё хуже…понимаете что к чему?
-Эээ, вы хотите предложить её на место жертвы?-резко спиной впечатавшись в шкаф, ахнул собеседник. Осенённый страшной догадкой, в изумлении замер.
-Вот вам и вся суть!-поведя бровью, многозначительно подвёл итог заговорщик.

На медикусов с лукавой наигранностью щурился мальчишка-купидон, тупо взирал, обречённый на заклание, кучерявый баран, раскрыв широкую пасть, сладко зевал гривастый лев-повелитель, украшавшие творение голландского мебельщика из палисандрового чёрного древа.

Гл.VII
Неожиданное предложение.

Понял сразу, с порога, с первого слова, нет, с первого её вздоха, эту девушку он ждал всю свою жизнь! При встрече его сердце замерло только на мгновение и тут же от предчувствия счастья, радостно сотрясая грудную клетку, забухало громко и вызывающе. Казалось, хочет вырваться наружу. Томэка восхитил удивительно притягательный взгляд. Карие с прищуром глаза, в которых проблёскивали огненные искорки, магнитили тайной, не отпускали, в них хотелось заглядывать ещё и ещё. К нежно выступающим скулам овального лица очень шло обрамление из ниспадающих ниже плеч пшеничных локонов. Подтянутая, не худая и не полная, в узких джинсах и голубом обтягивающем свитере, Кристина своими мягко обтекаемыми чертами фигуры источала особенную женскую притягательность, заставляющую мужчин обращать на себя внимание.
 
Улыбнули Томэка произносимые девушкой на распев слова. Такой говор не свойствен местным. Приятно светилась улыбка на её тонких губах, но в глазах таилась завораживающая печаль, которая, возможно, молодому человеку просто показалась. Вслух же Томэк произнёс:
-А вы здесь кого-то ожидаете?
-Угу,-откликнулась девушка-тётю. У неё срочные дела. Вот сижу, пью кофе и любуюсь видом из окна.
-А вид очень даже замечательный.
-Да. У вас город какой-то необычный.-согласилась девушка-Много сохранившейся старины и удивительная чистота. Такое впечатление, что жители могут по улицам ходить в белых носках и не запачкают ног.
-Чистота-это, да! Однажды в детстве, выплюнув на тротуар жвачку, получил от бабти такой подзатыльник, что до сих пор пожевав, заворачиваю в обёртку и скатываю в шарики. Правда, забываю их выкидывать в урну, отчего они в больших количествах частенько скапливаются в карманах.-смеясь по-детски признался Томэк.
-А в моём городе постоянно приходится от каблуков отдирать эту противную липучую гадость, брошенную прямо на асфальт.-девушка изобразила, как она это делает.
-Так вы приезжая? И откуда к нам, если не секрет?-опёршись спиной о дверной косяк и скрестив для удобства ноги, пристроил себя Томэк.
-Ой, вы, может, присядьте.-выдвинув табурет из-за столика, предложила девушка.
-Благодарствую, не стоит. Мне привычней стоять.-отказался молодой человек.
-Как хотите.-пожала плечами красавица, отставляя опустевшую чашечку в сторону.

-А давайте-ка догадаюсь?-чуть заикаясь от волнения,с наигранным кокетством в голосе предложил Томэк.-Вы из России?
Девушка сделала «огромные глаза»:
-А разве заметно?
-Угу, вы слова произносите нараспев.
-Это плохо?
-Нет, что вы.-засмущался молодой человек и поспешил сменить тему-А любоваться у нас можно многим. Город уникален в плане архитектурных исторических застроек. Обратите внимание на римско-католический костёл Бригиток, тот, что через дорогу. Видите между архитравом и карнизом обрамляющую с чёрно белым ажурным рисунком полосу-фризу? Этот декор уже сама по себе уникальная техника. Кстати, называется сграффито.
-С…чего?-переспросила девушка.
-Сграффито. Блин, пппростите.-Томэк сощурился и потряс головой, словно сделал что-то нехорошее.-Есть у меня такое, как увлекусь чем-то, то могу собеседника забросать непонятными словами.
-Нет, нет, продолжайте,-засмеялась Кристина,-очень интересно. Просто я только что с поезда, никак от поездки не отойду, а тут сразу столько впечатлений!
-Ага, понял!-жестикулируя руками, продолжил Томэк-Я занимаюсь дизайном квартир. Только не всякими там простыми обоями, а занимаюсь именно необычными приёмами. Например, мозаикой. Кстати, мой самый любимый стиль-это лофт, нынче популярный. В нём минимум перегородок, максимум простора и свежего воздуха. Сочетание старины и современности привносит в интерьер жилища творческий дух хозяев.
-Как интересно рассказываете!
-Утомил?
-Нет-нет, что вы! А дорасскажите всё-таки о Бригитском костёле.-искренне попросила девушка.
-Вот опять увлёкся.-покачал головой Томэк и вновь рассмеялся-А давайте лучше сходим в него, и я вам прямо на месте покажу и расскажу.
-Не могу оставить лавку без присмотра.-улыбаясь, напомнила девушка.
-Ах, да! Забылся.-почесал макушку, забавно пятернёй поелозив в волосах-Но вот же-показал на столик-связка ключей лежит. Закроем на пять минут вашу лавку и сходим. Тут всего-то 10 метров улицы перейти,  с тротуара на тротуар перескочить.
Предложение оказалось столь неожиданным и с простым решением, что Кристина решилась. Всё одно, без Раисы кукол не продать, да и покупателей не видно.

Пройдя через искусно обрамлённые порталами массивные ворота в оштукатуренной кирпичной стене монастыря, молодые люди сразу же оказались перед входом в костёл.
-Ой,-испуганно остановилась Кристина-а меня не выгонят? Я же, хоть и не важная верующая-редко бываю в церкви, но всё же в православии крещена. И платка на голову у меня нет. Пустят ли? Может, капюшон натянуть?
-Ага, не пустят! Сейчас как ксёндз выскочит и как веником тебя погонит из костёла!-выпучив глаза, зашептал Томэк.
В глазах Кристины читался неподдельный ужас.
-Ах-ха-ха-ха.-шутник от смеха спрятал лицо в ладони.
-А ну тебя!-обиделась девушка-Я серьёзно, а он ржёт, как конь
-Дико извиняюсь, но, Крис, прости. Ты и правда наивная!-парень взял девушку за руку. Взгляд его голубых глаз внушал доверие.-Прошу прощения за «ты».
-Можно и на «ты».-глядя исподлобья буркнула девушка.
-И Крис?
-И Крис.-кивнула согласно. Золотистые огоньки на миг сверкнули в её очаровательных глазах, отчего у Томэка ёкнуло сердце и захотелось подпрыгнуть до самого седьмого неба.
-Вот и замечательно! Кому какое дело до твоего вероисповедания? Заходи смелей,-толкнув медную ручку деревянной двери с прорезанным оконцем, он потянул Кристину внутрь, успев шепнуть в самое ухо.-И капюшон натягивать на голову не обязательно.

Гл.VIII
Безответный вопрос.
Год 1629.

Библиотека Ружанского дворца занимала особое место в жизни хозяина. Без пафоса и велеречивости старейшина рода Сапегов ордена «Лис», гетман княжества Литовского Лев Иванович по праву считал её своим достижением.

Магнат гордился небывалым количеством собранных книг:старинных рукописных, современных, изданных в типографиях. Пополняло собрание и собственное печатное дело. Знания, заключённые в декорированные обложки, способствовали деятельному хозяину, дипломату и правоведу в воплощении уникальных замыслов. Уткнуться в книгу, удобно расположившись в кожаном кресле с резной спинкой из красного дерева, было любимым времяпрепровождением семидесятидвухлетнего магната.

Напольные громоздкие часы, изготовленные немецким мастером, металлической хрипотцой отбили четыре часа пополудни. Не смотря на погожий солнечный день ощущалась лёгкая прохлада, которую вместе с душистым ароматом луговых трав приносил частый гость этих мест северный ветер. В просторной кужельной сорочке и шароварах из фолундыша, Лев Иванович, зябко поёживаясь, кутался в мягкий домашний халат из арабского мухояра. Вне светских мероприятий, в отличии от привыкшей к позёрству и показухе чванливой разряженной шляхты, он предпочитал простоту и удобство в одежде.

С остатками перламутровой инкрустации на кожаном переплёте стародавних времён пожелтевший манускрипт, привезённый из шведского похода, вызывал неподдельный интерес, но чтение сегодня у бывшего канцлера Великого княжества Литовского не задалось. Несвойственное выдержанному характеру Льва чувство беспомощности не давало сосредоточиться на тексте.

Тяжело хворал внук Кароль, единственный наследник его любимого сорокалетнего сына, великокняжеского маршалка Яна Станислава. Всё, что мог предпринять для спасения малыша, Лев Иванович постарался осуществить в полной мере. Не отходили от постели ребёнка местные врачеватели. Ксендзы с батюшками в костёлах и церквях беспрестанно молились о ниспослании ему здравия. Через личные связи из Германии выписаны самые опытные медикусы, столь хвалёные европейской знатью.

Однако помощь учёных светил ребёнку не помогла. Оставалась последняя надежда на местную знахарку, некогда спасшую своими травами и самого Льва Ивановича. Вернее, надежды особой он не питал, но, когда теряешь любимого человечка, в котором течёт твоя кровь, поверишь в любую мало-мальски оправданную помощь. Он помнил, какой тяжестью два года назад легла на его сердце смерть единственной дочери Анны, 27 лет от роду. Эх, тяжко…

Судьба дала Льву Ивановичу сверх меры богатства, наделила неординарным умом и крепким здоровьем, а вот личного счастья, словно скряга отсыпала крохами. Из всех,  родившихся в первом браке с прекрасной Доротой, выжил только один наследник. Остальные трое умерли в младенчестве. Возможно, поэтому, всю свою любовь и ласку отец передал Яну Станиславу, балуя и потакая прихотям сына.

Любимец отличался буйным нравом, неуёмной тягой к праздности, и не отказывал себе в удовольствии побаловаться хмельным. Порой отцу казалось, что в сына вселяется другой человек, психически неустойчивый, неоправданно грубый. Вздыхая, эти вспышки гнева списывал на тяготы нелёгкой ноши Яна Станислава-маршалка в непростом, со своими сложными нюансами Великом княжестве Литовском. Ему, как в прошлом и самому Льву Ивановичу, приходилось балансировать на грани политических разногласий между королевской знатью Польши и шляхетством ВКЛ.

Обведя взглядом стеллажи, заставленные мудрёными книгами, Лев Иванович вновь тяжко вздохнул. Пережитая в прошлом боль вернулась, стеснила грудь. Уставшее сердце обдало холодом, словно его попытались завернуть в смертельную рубашку, потуже затянув шнурки. Выступившие на лбу горошины пота небрежно смахнул рукавом халата.
Ах, Доротка, ах, красавица писаная, с чёрными дугой бровями, алыми пухлыми губами! А взгляд. Господи милосердный, каков был у кокетливой красотки надменный взгляд вишнёвых глаз, влажных, с поволокой! От одного взгляда юной вдовы, только что потерявшей на войне мужа, ясновельможной пани Дороты Сборожской можно было сойти с ума отважному, закалённому в походах, рыцарю.

Мужественный Лев галантно не устоял перед этакой обвораживающей силищей и тут же заслал сватов. Надменность взгляда вдовы сменилась нежностью, а кокетство покорностью. Супружеское счастье длилось пять лет, пролетевших, словно песня скворушки в цветущем саду. Светлая, звонкая, но не долгая. Похоронив в родовой усыпальнице в Вильно супругу, Лев решил больше не пытать судьбу.

Если эти нежные создания, жёны,  столь подвержены скорой смерти из-за своих женских болячек, стоит ли ещё раз переживать глубокое чувство любви, чтобы со временем поменять его на чувство скорби? И славный муж отечества с головой погрузился на долгих 8 лет в дипломатию, экономику, политику, военные походы.

Покорила сердце Льва юная нимфа, прелестная добродушным нравом своим княжна Гальшка. Шестнадцатилетняя хохотушка с лукаво-смешливым взглядом и любительница бальных танцев скрасила суровые будни политика. 12 лет жизни канцлера Великого княжества Литовского сопровождались счастьем и верной любовью преданной жены. Ночи мужчины наполнились сладостными страстями, которые бодрили по утрам, придавая чувство восхитительной значимости от собственного уже не молодого тела. Лев гордился собой и своей очаровательной супругой. Четверых детей родила Гальшка, но вновь случилась в роду Сапегов потеря одного из младенцев, что болью отозвалось в сердцах родителей. Однако, бальзамом на душу князя здоровыми подрастали дочь Аннушка и младшие сыновья, радуя сердце матери, но увидеть, как они вырастут и кем станут, несчастной уже не дано.

В 28 лет от роду Гальшка Элижбета, урождённая Радзивилл внезапно скончалась. Её смерть острым ножом располосовала сердце пятидесятичетырёхлетнего супруга. Глубокая рана никогда не затянется, и будет источать тоску до скончания дней его. Спасали от горя неотложные дела Отечества. Да и подрастали, похожие лицом и нравом на мать свою, радующие гордое сердце отца успехами в науках, здоровые наследники Кристоф и Казимир.

А дел, пользу приносящих родине, Львом Сапегой действительно было сделано немало. Только кипучая деятельность и решительная властность магната помогли отстоять для жителей ВКЛ Статут-неукоснительное соблюдение их гражданских прав. Дальновидный государственник, владеющий пятью языками, ратовал и был одним из основателей этого образца уважения человеческого достоинства, прослужившего более двухсот лет на территории Речи Посполитой. Быть независимым субъектом в объединённом государстве считал для Великого княжества Литовского огромным личным достижением.

Дел хватало и на другом поприще-меценатском. Монастыри, католические костёлы, православные церкви, лютеранская кирха в княжестве были построены на взносы или с долевым участием ясновельможного пана Льва Сапеги. Отношение к церкви у него было особенным. Как королевский комиссар на церковном соборе, выступил за поддержку церковной унии. Однако, как предусмотрительный политик, резко критиковал её стремление к господству.

В этом не было противоречия. Это был верный подход к жизни в многоконфессиональном княжестве Литовском. Приходилось жестоко наказывать тех, кто в пылу своих религиозных амбиций, мог совершить убийство церковнослужителя, не зависимо от принадлежности к вероисповеданию. В 1625 году Льву Ивановичу пришлось взять на себя трудное решение-за убийство униатского архиепископа Кунцевича строго наказать витебских православных обывателей. Право на вероисповедание, как и право на собственный голос должны быть неукоснительными для всех жителей страны.

Лев Иванович не стоял и в стороне от жаждущих в Речи Посполитой получить управленческую власть над Московским государством. Грезилось расширить влияние на восточную соседку. Российский трон влёк своими несметными богатствами, земельными просторами и сотнями тысяч крестьянских рук, которые можно использовать на собственные блага. Но с русскими всегда было сложно. Действия их не предсказуемы, а свободолюбие подлого люда не поддавалось оценке.

Это Лев Иванович особенно почувствовал, когда стоял в Смоленской осаде. Сил и финансов из собственного кармана тогда им было потрачено немало. Только роту пехотинцев одеть, обуть, вооружить встало «в копеечку», не говоря уж о гусарской. Эта потянула в разы больше, пришлось личную магнатскую казну хорошенько тряхануть.

Поддержка королевича Владислава на московский трон в 1617-1618 годах требовала сил, здоровья и трат, но взамен приносила дивиденды не только в виде укрепления собственных амбиций, как влиятельнейшего человека государства, и, разумеется, доступ к обогащению. Амбиции амбициями, но умнейший Лев Иванович понимал всю важность стратегического объединения с Русью. Изматывающие войны с Турцией и непрекращающийся конфликт со шведами опустошали Речь Посполитую, а главное, вредили Великому княжеству литовскому, привнося разруху, нищету и обескровливание человеческих ресурсов.

Владислав, как и его отец, Сигизмунд III, впрочем, и предыдущий правитель Речи Посполитой Стефан Баторий, высоко ценили преданность Льва Ивановича, отдавая в награду ему староства на пожизненное владение, что приносило сверхдоход. Однако, быть рядом с высшей властью, интриговать, зная её неприглядные тайны, всегда чревато опалой. Но не зря же Сапеги имеют родовой герб «Лис».

Приняв Виленское воеводство в 1619 году, смело выступил против королевской знати занимать шляхетские посты и получать беспрепятственно в княжестве наделы. За столь решительные действия поплатился канцлерством. Однако, пристроив Яна Станислава на высокую должность в Великом княжестве Литовском, и влияя на политические взгляды сына, хитрый лис Лев Иванович негласно оставался истинным правителем.

-Простите, ваша светлость,-с поклоном в библиотеку вошёл дворецкий, голос его выдавал волнение-не гневайтесь за весть печальную, но вы сами велели держать вас в курсе. Ангел наш ясновельможный пан Кароль четверть часа назад преставился.

Дворецкий не сдержал рыданий. Он, как и остальная челядь, был покорён весёлым нравом мальчишки. Ещё недавно утреннюю тишину дворцовых залов нарушал задорный смех ныне покойного. Ловко улепётывая от толпы растерянных слуг с его одеждой в руках, Кароль в ночной рубашке скрывался в спальне деда. Знал, что корить за проказу тот не станет.

Хитренько щурился мальчишка, когда на лужайке играл в догонялки со своими ровесниками:»А ну, попробуйте поймать!». Спотыкаясь, падал без слёз. В роду Сапегов не принято распускать нюни. Синяки, ушибленные коленки и разодранные ладони не повод для стенаний.

 Не смотря на малолетство, Кароль охотно занимался выездкой покорной, специально купленной для него отцом, марварской лошадки. Сидя уверенно в седле, нежно трепал любимицу по шелковистой холке, подкармливал из рук, вроде, как «незаметно стянутыми со стола» лакомствами-яблоками и ломтём хлеба из итальянской отборной пшеницы.
Егоза-наследник покоем слуг не баловал. Не успеют воспитатели доглядеть ребёнка в оранжерее, где он саморучно срывал для деда  экзотические фрукты к обеду, а задорный смех непоседливого шустряка и звон его сабельки уже слышны на площадке для боёв. Теперь же, со смертью Кароля дворцовые покои пребывали в тишине, а обитателей обуял пугающий страх перед очевидной ненасытностью смерти.

Старинный манускрипт выпал из разжатой руки, мелкими осколками разлетелись по полу остатки перламутровой инкрустации. Тишина просторной библиотеки нарушилась глухим шлепком кожаного переплёта. Уставившись  в одну точку, недвижим сидел какое-то время ошарашенный Лев, затем тихо выдохнул:Продолжай.
-После посещения знахарки, Кароль перестал дышать. Сейчас его омывают. Священнослужители читают молитвы.
-А что мой сын?
-Ясновельможного пана хватил озноб. Прилечь соизволили. Как бы совсем худо не сделалось. Мало ли чего может быть от знахаркиного-то лечения.-дворецкий перекрестился-Их светлость ясновельможный пан Ян Станислав велели её под стражу взять. Уже и гонцов послали вслед за повозкой. Думаю, скоро доставят. Во дворце народ шепчется, что может она своими неумелыми действиями ребёнка извела. Ведьма-то прикинуться могла доброй женщиной.

-Думай, что молвишь!-резко оборвал хозяин-В своём ли уме? Раина не раз спасала меня. От горячки выхаживала. Ты и сам этому свидетель! Или забыл, слуга?
-Простите, я-то помню, но люди иное сказывают. И медикусы немецкие не исключают злых козней.
-Молчи!-гнев хозяина усиливался-Не мне ли знать о способностях рук её. А медикусам бы уже пора научиться хвори-то людские излечивать, а не заниматься ересью, что «бабка сказала». Только порты протирать на университетских скамьях способны, неучи! Лучше, поди, разузнай, сколь плохо сыну моему.

-Уже, уже, разузнал,-пуще прежнего склонил спину дворецкий-Плох, ох, плох, бледный лежит, в пот бросает его. То жар, то холод мучают. Согреться не может. Слуги пана шкурами леопардовыми накрыли, грудь и спину медвежьим жиром да барсучьим салом растёрли, горячего испанского вина с гвоздикой подали.

Напольные часы с неумолимой настырностью пробили очередной ушедший час, напоминая о бесконечно текущем времени. Научные труды и знания, заключённые в декорированные обложки умных книг, раскрывали человечеству тайны простых и сложных  вопросов жизни. Только один вопрос оставался в веках безответным:»Как спасти человека от неотвратно настигающей смерти?»
 
 
Гл.IX
Обрести покой.

Внутри храма слева от входа белела встроенная в стену небольшая полукруглая фаянсовая чаша, наполненная освящённой водой. Висящее над ней деревянное распятие лоснилось потёртостью от многочисленных прикосновений рук прихожан. Томэк обмакнув пальцы, перекрестился, и, тронув распятие, тихонько потянул Кристину вглубь храма.

Здесь было всё не так, как в небольшой церкви близ её дома, куда она, хоть изредка, но захаживала. Девушку поразила простота обстановки костёла. Ни зажжённых восковых свечей, а их электрическая имитация, ни росписи на потолке, а совершенно чистые белые стены. Ряды полированных из светлого дерева скамей для молящихся занимали большее пространство. Скромно убранный алтарь покрыт белой скатертью с ручной вышивкой по краю. Букеты цветов в стеклянных вазах, расставленные по углам. Во всю длину стены справа под балконом натянуто полотно, отображающее тело Христа на Туринской плащанице. Рядом утопает в цветах, возвышаясь на импровизированном облаке, деревянная статуя Девы Марии в ореоле звёздного венка. Сложив руки в своей вечной печальной молитве о сыне, она смиренно взирает на мирян. В глубине храма расположились два незатейливых, покрытых лаком, деревянных конфессионала с решётчатыми окошечками для причастия прихожан.

Белоснежные стены помещения, словно разрезанные чёткими линиями декора на узкие цветочные лепестки, гармонично смыкались в центре свода, образуя бутон лилии. С его вышины на длинных металлических тросах свисали каскадные люстры с электрическими лампочками в форме свечей. Кристине сразу же представилось, что она находится внутри этого бутона. «Господи, прости грешную, но до сих пор внутри меня живёт маленькая девочка-мечтательница, верящая в сказки и чудеса»,-вздохнула девушка.

В мозаичном витраже окна отражался солнечный луч, пробивающийся полосато-пыльным потоком через всё помещение сквозь противоположное окно костёла. Играл разноцветными красками, кидая на стены блики. Винтовая узкая лестница ступеньками из тяжёлых брусьев вела на балкон с ажурным чугунным ограждением. На нём за вазонами цветов скрывался орган. Осторожно на цыпочках, чтобы не мешать молитве прихожан (нескольким старушкам с ружанцами в руках), молодые люди на цыпочках пробрались вглубь костёла, и присели на деревянную скамейку рядом с конфессионалом.

-В начале 17 века,-зашептал Томэк,-здесь основали женский монастырь. Монашки обители ратовали за воспитание семейных ценностей. Их покровительница, шведская святая Бригитта в обычной жизни была довольно богатой родственницей королевской семьи.
-Рассказываешь,-восхитилась Кристина,-словно по книжке читаешь.
-Да прям! Чего тут читать,-смутился Томэк.-В нашем городе народ и без книжек об этом знает.
-Ваш город не перестаёт меня удивлять,-кивнула девушка,-извини, продолжай, пожалуйста.
 -Эээ, Бригитта с детства отличалась набожностью, в монастырь рвалась.
-Душа её туда тянулась,-подсказала Кристина.
-Пусть, душа,-согласился Томэк,-но отец выдал дочку замуж. Говорят, она родила мужу восьмерых детей, четверых девочек и четверых мальчиков, и занималась благотворительностью. Убежище давала одиноким женщинам с детьми. Представь себе, живя в 14 веке, Бригитта детей не разрешала драть!
-Детей бить нельзя,-пожала плечами Кристина,-впрочем, как любого из людей. Ребёнок запомнит унижение, и не факт, когда он вырастит, не примется тоже унижать слабых. Все изверги родом из детства.
-Кажется, в те времена родители с ребетнёй без затрещин и палок не обходились,-заметил Томэк.- Поэтому можно считать воспитание без насилия нонсенсом.
-А я не понимаю ни битья, ни войн, ни насилия. Что оно даёт? Разрушает жизнь и вызывает ответное насилие,-призналась девушка.
-Пацифистка?
-Миролюбка! Но ты продолжай. Правда, правда, мне интересно,-Кристина для убедительности сощурила глаза. Её ресницы взметнулись, словно пушистые крылышки мотылька. У Томэка даже сердце немножко ёкнуло от такой красоты. Ещё эти волнистые локоны всё время задевают его плечо, когда она склоняет голову, подставляя ухо поближе к его губам. А запах от волос! То ли духи, то ли шампунь чересчур ароматны.

-Когда-то костёл бригиток считался одним из богатейших по убранству,-с невидаль откуда взявшейся хрипотцой, продолжал парень.-Это сейчас тут почти пустые стены, и сдержанность в дизайне, а в прошлом только одних алтарей насчитывалось семь. Все украшались статуей своего святого или святой. Про серебряную утварь вообще молчу, её было немереное количество.
-Ого!-тихонько удивилась Кристина.-А сейчас и не скажешь даже. Помещение совсем небольшое да и скромное. Где же тут могло столько размещаться?

-Могло. Только история человечества склонна к разрушению.
-А куда всё исчезло?
-Не забывай, что с момента основания костёла прошло почти четыреста лет. Представь, сколько войн случилось и всяких потрясений.
-Дааа, только в прошлом столетии две ужасные,-вздохнула девушка.
-А ещё добавь революции, восстания.-подхватил Томэк.
-И каждому вновь пришедшему к власти нужны богатства.
-Не только богатства, но и сами строения. Те немногие остатки роскоши, что дожили, советские власти вывезли из костёла в середине прошлого века. А куда, не известно.

-Разрушить и раздербанить храмы, причём, любого вероисповедания, такая обязательная необходимость? Зачем это людям надо? Не понимаю.-Кристина пожала плечами.
-Нууу,-Томэк задумался, подбирая объяснение-потому что много было как суеверных мракобесов, так и атеистов.
-Гонителей веры,-подытожила Кристина.

-Представь, чего только не пережил монастырь за последние лет шестьдесят:и детский садик здесь располагался, и психическая больница, и наркологический диспансер. Кстати, я помню, как остановку тогда народ называл не «Дом связи», а «Психдиспансер» или «Психушка».
-Удивительный факт:изначально было место для душеспасительных молений, а стало местом для лечения душевных болезней.-хмыкнула Кристина.

«Она не такая, как все девушки, которых я знал и знаю.»-подумал Томаш, но вслух продолжил:
-В 90-х в костёле хотели обустроить концертный зал. Акустика-то позволяет. Представляешь, когда свершается мша и поют сёстры с прихожанами, какое звучание?
-Мша, прости, это что?-сморщив в смущении носик, переспросила девушка.
-Месса. Ну, служба, как в православной церкви.-пояснил без всякой надменности Томэк.

И, как будто по волшебству, с балкона раздались звуки необычной мелодии. Они, с пронзительной нерасторопностью органа поднимались ввысь, заполняя пространство костёла благостным очарованием, затем, выдержав паузу, плавно спускались к сидящим. В какой-то момент Кристине показалось, звуки, словно неспешно накатившиеся на пустынный берег морские волны, слегка коснулись алтаря, и вновь взлетели под купол, рассыпавшись миллионами нежных и тёплых брызг.

Божественная мелодия проникала в самое сердце, задевая щемящее чувство  Кристининого одиночества. Она тревожила, бередила душу. По мере нарастания мощи басов, девушка явно ощутила, как острой иглой кольнула боль несостоявшегося материнского счастья, но звуки сделались мягче, словно жалея, зазвучали еле слышно, наполняя истерзанную душу покоем намоленного монашками места. И Кристина заплакала.

«Жизнь человека не стоит на месте. Как и мелодия, она то взмывает ввысь к облакам, то опускается вниз на грешную землю, а сам человек где-то посередине этого пути, и судьбой устроено так, что ему приходится испытывать все прелести и невзгоды своего бытия. Я ещё буду счастлива, я обязательно буду матерью, и главное-не смотря на неудачи, я хочу жить!»-отчётливо пронеслось в голове девушки.

В наступившей тишине костёльный служка, худенький кроткий старичок, в белом коротком балахоне, надетом поверх зимней курточки, что-то обыденно прибирал у алтаря. Склонив головы, перебирали трясущимися руками гладкие бусины ружанцев старушки, с усердием шепча слова молитв. Сверху сквозь узкие арочные окна старинного храма проливался солнечный свет январского утра. Неслышно ступая, придерживая подол длинного платья, монашка спустилась с балкона, откуда только что раздавались звуки чудной мелодии, и скрылась в захристе.

Кристина ощущала внутри себя блаженный покой, который, казалось ещё полчаса назад, был потерян навсегда. Он вселился внезапно, словно ниспосланная кем-то надежда на будущую радость. Так человек, усталый от поиска тропы, ведущей к чему-то важному, пробираясь сквозь лесные заросли, улавливает намётки её:чуть примятую траву, затем поредевшую, и вот-она, проторенная тысячами ног дорожка.

-Ты, в порядке?-вернул девушку в реальность Томэк. Голос его звучал глухо, но участливо.-Тебе не душно? В этом костёле зимой всегда тепло, здесь проведено центральное отопление. Всё-таки монашки, обычные женщины, которых надо беречь. Может, выйдем на улицу?
-Я в порядке.-улыбнулась Кристина.-Спасибо тебе.
-За что?-удивлённо вскинул брови.
-То, что я нахожусь здесь, Томаш, твоя заслуга. И то, что ощущаю в душе, тоже.
-Брось. О какой заслуге речь? Мне не в напряг.-смутился молодой человек.
-Я обрела покой, и это для меня очень важно. Спасибо тебе.-поднимаясь со скамьи, опираясь на его услужливо подставленную руку, Кристина направилась к выходу.

Утопая в живых розах под электрическими подсвечниками, возвышаясь на облаке-постаменте в звёздном венце и ниспадающем голубом одеянии, смотрела вслед девушке Дева Мария. Казалось, она знала, о чём были слёзы случайно забредшей в католический храм крещёной в православии иностранки.
 
 
Гл.X

"Я так решил!"
Год 1629.

-Ересь? Это ты мне говоришь о ереси? Божья воля? Это ты вспомнил о ней? Тот, который всю жизнь прыгал из одной веры в другую, смотря в какую сторону метнуться, чтобы выгоднее совершать свои дела? Ай, да отец!
-Одумайся, сын. Ты ведаешь, как никто другой, что дела отечества для меня всегда стояли на первом месте. Без продуманных решений я бы никогда не сделал того, чем горжусь ныне.

-Дипломатия твоя годна лишь в договорах с русским царём и придворной польской шляхтой, чтобы не совали нос в дела нашего княжества.
-Корить за попытку объединения не смей. Помыслы мои были чистыми. Наступившее безвластие после смерти Стефана Батория вело к раздраю, где каждый пытался отхватить от княжеских земель кусок пожирнее. Федерация с Польшей и Москвой во главе с царём Фёдором Ивановичем, у которого подручником сидел Годунов, была бы сильнейшим союзом, способным противостоять шведской угрозе с севера, а с юга от Османов и Крымского ханства. Напомню, в Европе тоже не было спокойно. Она погрязла в войнах и вооружённых стычках, а это определённо опасность немалая.

-Но, ведь, Федерации у тебя не случилось. Да и в плену посидеть у русских пришлось. Поддержка Сигизмунда имела свою определённую цену?-дыхнул на отца перегаром раскрасневшийся сын.
-Не получилось. Русский царь не проникся дельным предложением. Но старания не были напрасными! Впрочем, и в 1601 и в 1618 годах пришлось нелегко. Трудно шли переговоры, однако с Московской державой было достигнуто перемирие, давшее передышку в бесконечных конфликтах.

-Не умоляю твоих заслуг, отец,-громко икнув, Ян Станислав перешёл на более спокойный тон-но, разве, дела политические требовали менять религиозную веру?
-Не гневи бога, сын!
-Ах-ха-ха-ха!-разрезал вечернюю тишину дворца презрительно-насмешливый смех наследника-Ты, тот, кто, родившись в православии, заразился кальвинисткой ересью от своих любимых учителей-протестантов в Германии, теперь про бога вспомнил? А расскажи-ка, мой мудрый отец, ты истинно поверил в бога, когда рванул в 1586 году в католичество? Или святая церковь стоила того, чтобы ради наживы и власти положить на алтарь прошлые заблуждения? 

Лев внимательно наблюдал истеричные выпады старшего сына. Маршалок княжества Великого не особо силён в делах государственных, но горяч в спорах с бывшим канцлером, своим отцом. Исполнять необременительные обязательства с бокалом терпкого вина при итальянском посольстве да худосочных дам при австрийском дворе галантностью охмурять особой мудрости не надобно. Только отцовский авторитет и неистощимые наследные богатства магнатского рода Сапегов вершили и поддерживали карьеру Яна Станислава. Однако слабел с годами Лев Иванович, всё труднее было влиять на неуравновешенного наследника.

-Почему ты, борец за Статут и права человека в государстве, лишаешь меня, свободного человека, права на моё мировоззрение?-развалившись в кресле и опустошив залпом серебряный кубок пахучей старки, ударил кулаком в грудь наследник.
-Не лишаю, сын, а призываю к благоразумию. Ни к чему тебе, истинному католику, праведному в своей вере натравливать лишь из-за одних совпадений народный гнев на православную попадью. В нашем княжестве есть место всем верам, в том числе иудейской, лютеранской и арианской. Они должны сосуществовать свободно, без обоюдных претензий. Как бы я не относился с подозрением к арианину Намысловскому с его извечным спором по поводу Святой Троицы, но обвинять человека в колдовстве, не пришло бы в голову.
-А почему бы и нет?-ухмыльнулся Ян Станислав-Если бы в тот день арианин Ян Люцний переступил порог моего дома, то я мог и его обвинить в наведении чар!
-Не говори глупостей, сын. Помни, твои предки, мои родители-оршанские бояре, были православными. Ни отец Иван Иванович Сапега, ни матушка Богдана Друцкая-Соколинская-Коноплянка не позволяли себе оскорбительных выпадов в сторону иных вероисповеданий своих соседей. Мирное существование и терпимость-основы взаимоотношений между людьми. Разве вера может быть мерилом гнусных мракобесных обвинений?
-Обязана! Только потому, что мне больно. Понимаешь, отец, больно!-Ян Станислав кулаком ударил себя в то место, где бьётся человеческое сердце.
-Мне тоже больно, сын.-Лев Иванович уронил стриженую побелевшую голову на грудь, положив ладонь на сердце, сдавил его, и ткнув указательным пальцем в его центр, тихо произнёс-Если бы ты знал, сколько боли причинила ему смерть моего внука.

-Отец, почему, прожив жизнь, ты исключаешь, что существует потусторонняя, сатанинская сила, которая изуверски лишает человека права быть отцом? Права любить мне своего сына, невинного Кароля, и получить в ответ его же любовь? Ты, потерявший двух жён из-за болезней, и четырёх младенцев, уже рождённых ими, молодыми женщинами, заметь, здоровыми физически, отказываешься верить в злую силу? Где, скажи мне, где помощь божья, если смерть настигла моего сына? Невинного, милого дитя? И почему после встречи с обычной знахаркой мне, твоему сыну, сделалось невыносимо плохо?
-Внемли разуму, твоя хворь-это простое совпадение, и вины Раины нет.-спокойно заметил Лев.

-Но так объясни здраво, приведи аргументы, что я ошибаюсь, ведь хворь случилась со мной именно в тот момент, когда знахарка покинула наш дом.
Лев Иванович закинул голову на ободок спинки, устало закрыл глаза:Как объяснить одержимому человеку его заблуждения?
-Ааа, молчишь, отец. Нет у тебя доказательств безвинности чародейки. Ну, так знай, я ненавижу её! Эта ведьма убила твоего внука и хотела отнять мою жизнь. Нет, я вдвойне ненавижу её!-обхватив руками голову, Ян Станислав стал нервно раскачиваться. Кожаное кресло отвратительным звуком заскрипело под его потным телом.
-Остынь, сын. Благоразумие возьми на вооружение. В нашем просвещённом княжестве не должно иметь место невежество, тем более, идущее от представителя высшей знати.
-Если сам бог не может справиться с нечестью, значит она сильней его. И я помогу ему, уничтожу носительницу зла, эту ведьму проклятущую Раину, которую так защищает мой просвещённый отец!-не слушал совета Ян Станислав. Сверкая огнём мести в злых затуманенных хмелем глазах, возбуждённый сын демонстративно отвернулся к окну.

Предвечерняя мгла лёгким туманом окутывала замок. От болот, от скошенных лугов, от неубранных полей тянуло прохладой и влагой. Изредка из лесу доносился крик потревоженной кем-то птахи. Небо ещё высвечивалось бледной полоской от закатившегося солнца. Миг, и стемнеет совсем. Уйдёт в небытие прожитый день, уступив дорогу ночному мраку. Отец и сын ещё долго спорили, сидя друг против друга в библиотеке ружанского дворца.

-Заметь, отец, это ты ратовал за право человека отстаивать свои интересы.-зябко кутаясь в покрывало, подбитое мехом чернобурой лисы, продолжил спор Ян Станислав.
-Ты сейчас говоришь не как гражданин государства, в котором неукоснительны для всех рамки единого закона. И для нас, правителей, и для наших подчинённых.-терпимый отец старался говорить спокойным голосом-А кто будет отстаивать права Раины? Попадья тоже принадлежит государству и имеет право на них.

Старший Сапега умолк. Сыну показалось, что напротив него сидит скукоженный, сгорбленный старик, а не тот сильный и могущественный человек, каким был ещё утром. Навалившееся горе изменило Льва Ивановича до неузнаваемости. Молчание затянулось. Яну Станиславу вдруг стало жалко родителя.

-Отец, ты в порядке?
-Сын, я вот что скажу тебе:-умудрённый прожитыми годами поведал старый государственник-наш народ и так вздрагивает от каждодневных висильников на столбах по окраинам городов и деревень, что вздёргивают каты по надуманным обвинениям в судах. От шляхты, погрязшей в кровавых драках из-за делёжки соседских наделов, и в пьяных разборках, что мужику простому, что мещанину с обедневшим шляхтичем в придачу, одно разорение да страх. Выйти на улицу в сумерках простолюдинке-смерть. Или используют на непотребство, или убьют в пьяном угаре.

-Эта простолюдинка-обычная челядь, быдло, не имеющая прав!-презрительно заметил сын.
-Попадья не челядь. И тебе это известно.
-А кто мешает её мужу попу Мартину нанять адвоката?-глумливо возразил наследник и гневно добавил-Надеюсь, средства найдутся. И не вздумай помогать им, смотри не найми адвоката для врага собственного сына и убийцы твоего внука!

Ян Станислав искренне полагал, не слепая ненависть владела им, отцом, потерявшим только что единственного сына, а чувство долга, как праведного гражданина, который свободен в своих убеждениях. Тем более, вся власть в княжестве находится в его руках-руках всемогущественных Сапегов. Пристально уставился на постаревшего, седого, как лунь, Льва.

-Смотри не ошибись в своём решении-словно читая мысли сына, откликнулся проницательный отец-Думаю, оно несправедливо к женщине. Люди, которым Раина помогала когда-то, могут не поверить твоим убеждениям. У народа есть глаза и уши. Он видит больше, чем ты думаешь, сын мой. Эти люди составляют основу государства, которым мы, всесильные магнаты, владеем. Боюсь, чтобы их проклятия не пали на наши головы.

-Не смеши! Уничтожив ведьму, я-то как раз и избавлю народ от её злых козней. И народ ещё будет меня благодарить. Ну, а чтобы не докучать тебе больше, скажу, пусть будет исполнен суд. Толковый и справедливый, ведь, мы же живём по Статуту, где каждый может себя оправдать, не так ли, отец и по совместительству автор этого самого Статута? Надеюсь, процесс потешит твоё сердобольное сердце.
Ярость кипела в нём, беспощадная и безрассудная.

-Сбавь тон, сын мой,-примирительно заключил отец-Я вот о чём хотел поведать:Увы, смерть смертью, а жизнь продолжается. Настаиваю, засылай сватов к Гризели Вадынской. Паненка в самом соку. 19 лет-подходящий возраст для детородства.
-Ооо, только не эту набожную сухоту!-скривился Ян Станислав-Терпеть не могу её вздёрнутые бровки, поджатые губки и извечно печальную рожу. Она не в моём вкусе!
-Паненка знатная, богатая, начитанная, что весьма не маловажно в нашем просвещённом княжестве.-казалось Лев Иванович не слышал сына-О вкусах рассуждай по ночам, когда девок дворовых мнёшь в постели, а жену выбирай целомудренную. С её отцом мы все детали обговорили. Теперь дело за тобой. Ступай. Я сказал своё слово!

Зло играя желваками со словами «Да уберите наконец от меня эти чёртовы меха!» младший Сапега отбросил в угол покрывало, в которое то кутался, то откидывал в течение всего разговора.

Покидая библиотеку, Ян Станислав специально громко хлопнул дверью. «Пусть родитель видит, как кипит в сыне ненависть. Не нравится мне паненка Вадынская! И нечего жалеть старика с его тягой к законопослушанию. Завтра же подаю иск в Высокий Трибунал. Закон на моей стороне. Я так решил!»

Сверкая увесистой серебряной цепью с овальным медальоном-атрибутом власти, подтверждающего статус маршалка Великого княжества Литовского, Ян Станислав удалился в искренней уверенности своей правоты.
Боясь шелохнуться, стоял навытяжку за распахнутой дверью испуганный до смерти дворецкий. Тяжёлым был уходящий день. Жутью страшит приходящая ночь.


Гл. XI
Американские горки.

Вытянув ноги в пушистых, чуть-чуть колючих, носках, связанных Раисой собственноручно из собачьей шерсти, и, накрывшись ворсистым пледом, Кристина удобно расположилась на широкой тахте в гостиной тёткиного дома.
-Ну как тебе мои хоромы?-забралась под плед, обняв племянницу, Раиса.
-А что тут говорить-лофт!-широко разведя руки, со знанием констатировала Кристина.
-О! Сразу видно, наш человек,-обрадовалась Раиса.-Мне этот стиль близок по духу. Люблю, когда открытое пространство и много света.
-Вашим человеком я стала благодаря одному человеку,-вдруг,засмущавшись призналась девушка.-Он объяснил что такое «лофт». До сегодняшнего утра, представь, я дремучая не знала, и даже не интересовалась никогда. По-честному сама ремонтом не занималась, нанимала специалистов для отделки. Они своё дело знали, а я очень-то и не вникала. На уровне "нравится-не нравится" определяла - на этом и ладно. Смешно, правда?
-Смешного мало. Ты, мне кажется, давно ни чем не интересуешься. Закрылась в своих проблемах и варишься, как суповая курица в кастрюльке под крышкой. Ведь, умненькая, целеустремлённая девочка! Вон, твоя мама, как гордится тобой, хвалилась:и карьеру сделала, и дом выстроила. Помню, когда приезжала к вам, читала тебе малышке сказку на ночь, давно это было, а ты уже тогда задавала мудрёные вопросы, мол, как можно восхищаться Карлсоном, если тот постоянно врёт. И что сейчас с тобой? Ну, подумаешь, банк прикрыли, работы лишилась. Так новую найдёшь! Подумаешь, мужик к другой бабе усвистал. Так туда ему, врунишке, и дорога! Значит, не любил вовсе. И славно, что не вынудил жить с ним всю оставшуюся жизнь, а то так бы и пребывала в неведении, что нелюбима. Дорогая моя племяшка, скажу тебе так:другого мужчину встретишь, который будет тебя ценить и любить!Я в этом уверена!
-Давай не будем,-племянница уткнулась носом в тёткино плечо.
-А давай! Но альтернативы твоему молчанию нет. Мы родные с тобой или как?
-Родные,-грустно прошептала девушка.
-Тогда ответь:ты расскажешь сама о всех своих печальках, или мне надо будет потихоньку-помаленьку вытягивать самой твои тайны?
-Первый вариант!
-Жаль!
-Чего жаль, Раиса?-изумилась Кристина.
-Жаль, что ты поспешила. Альтернатива должна присутствовать всегда. У меня был третий вариант, и думаю, самый верный!
-Какой?
-Ничего не рассказывать!
-Ах, ты ж, обманщица!-Кристина крепко сжала Раису в объятиях.
-Ну, ладно уже, лучше расскажи, что за молодой человек с тобой мило беседовал, когда я вернулась в лавку?-наигранно двигая чёрнющими бровями, поинтересовалась Раиса.
-Да, так. Просто прохожий.Просто зашёл.
-Вот, прям, просто с улицы зашёл, и сразу стал заигрывать с девушкой?
-Телефон попросил зарядить,-улыбнулась Кристина.
-Зарядил?
-Зарядил.
-Хорошо зарядил! Глазел так, что, каб я не зашла вовремя, схватил тебя в охапку и убежал,-засмеялась Раиса.
-Да прям! Можно подумать. Ничего не глазел.
-Хорошо,-согласилась тётка,-смотрел влюблёнными глазами. Меня, старого воробья, не провести на мякине. Признайся, Крыська, ты тоже не осталась равнодушной к нему?
-Ой, ой, ой, больно много Раиса видит,-покраснела до ушей племянница.
-Не знаю, не знаю, но мне показалось, вы как будто давно знакомы.
-Он мне Бригитский костёл показал,-призналась девушка.
-Господи, вы, когда успели-то?
-Когда тебя ждала,-и Кристина поведала тёте о своём утреннем приключении.

Выслушав с улыбкой рассказ, Раиса, обняв тридцатитрёхлетнюю племяшку, мягко спросила:
-Ну, а плакала-то зачем, дитёнок ты мой, родной?
-Я такая несчастная, такая несчастная,-сложив умоляюще ручки лодочкой и по-детски скривив рожицу, неожиданно всхлипнула Кристина.-Пожалей меня, пожалей, Раисочка, миленькая. У всех есть мужья и дети, а у меня никого. Ни мужняя, бездетная, безработная. Какая-то никчемная совсем.Словно из человеческой нормальной жизни выкинута кем-то, словно проклята за что-то!
-Тихо, тихо, тихо,-погладила успокаивающе по плечу.-Успокойся, милая, всё ещё у тебя будет. И муж, и дети, и работа. Подожди!-Раиса выскользнула из-под уютного пледа и со скоростью рыси, не обычной для полной "дамы в возрасте", метнулась на второй этаж.

-Вот, смотри, что у нас имеется!-открывая бархатную коробочку, похвасталась тётка.-Эта вещь передаётся из поколения в поколение. Моей маме передала её мама, а той её мама и так далее, как говорится. Почему женщинами передаётся, толком не скажу, но знаю точно, когда есть проблема с рождением детей, этот крестик надо положить под подушку в Крещенскую ночь и загадать заветное желание.

На ладонь Кристины лёг почерневший от времени католический крестик. В самом его навершии был вкраплён в виде сердечка потускневший красный камешек.
-Интересно, сколько ему лет?
-Не лет, Крысь, столетий!-поправила Раиса.-Помню ещё маленькой была, и бабушка, а твоя получается прабабушка передала слова своей матери о том, что этому крестику ни одна сотня лет.
-Ого! Так это драгоценность из драгоценностей!
-Да, Крысёнок, драгоценность,-необычно зелёным светом сверкнули глаза Раисы.-Но, драгоценность до той поры, пока она находится у хозяйки, впрочем, как и сила дара, которым он обладает. Попадёт в чужие руки, и всё потеряется. Так твоя бабушка настаивала. Верить, не верить, даже не знаю. У меня-то всегда всё и с мужем, и с детьми было в порядке.

-Стоит ли верить?-поджав губы, дёрнула обречённо плечами Кристина.Её потухший взгляд расстраивал Раису.
-Стоит! В своё время братовой он помог, а подтверждение тому-ты!-разозлилась она.
-Я?-обалдела Кристина.-Но мама ничего такого мне не рассказывала.
-Ёлки! У нас сегодня 18 января!-вдруг подхватилась тётка, смешно хлопнув себя по лбу.-Вот я раззява. Завтра же Крещение! За водой надо в церковь съездить. В прорубь не сунусь, окунаться не буду, а то сразу же умру, в ней околев.
-И меня возьми,-попросила племянница.
-Вот и славно! Поедем вместе. А про крестик не забудь. Сегодня необычная ночь.

-Кстати, а как Игорёшка и дядя Эрик?-вспомнила Кристина о двоюродном брате и дядьке, не выпуская из ладони крестика.
-Крысь, вот о них я хотела поговорить с тобой утром. Но, раз речь зашла, скажу сейчас.
-Что-то случилось? Страшное?-испугалась племянница.
-Господь с тобой! Тьфу на тебя!-Раиса испуганно перекрестилась.-Крысь, я оформила все документы. Поэтому сегодня и носилась по городу, как угорелая, подписывая последние бумаги. У нас же, ты в курсе, «без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек». Так вот:мне надо лететь  в Чикаго. Уже на этой недели.
-А мама мне ничего не говорила об этом. Знаю, что дядя и брат в Америке, но что тебе лететь предстоит, не сообщила.
-Крысь, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах, так ведь?
-Согласна.
-Я поэтому никому и не говорила. Боялась не получу визу, но как видишь, звёзды в небе сошлись и сказали дружно «да».
-Сошлись,-хмыкнула племянница.-Только, мне теперь уезжать завтра, да? Жаль как.
-Прям! Ещё чего. Я же сказала, звёзды сошлись:виза в кармане, билеты на самолёт через варшавский аэропорт Шопен тоже, ко всему ты приехала просто вовремя, дорогая моя Крыська,-обняв племянницу, принялась целовать её Раиса.
-Не понимаю,-покачала головой Кристина.
-Девочка,-торжественным голосом начала Раиса,-хочу попросить:не смогла бы ты пожить в моём доме полгода, пока я не вернусь?
-В смысле?-Кристина растерялась. Такого поворота она попросту не ожидала.
-Крысь, конечно, я могла бы закрыть его на замок, поставить на сигнализацию, но посмотри, сколько у меня цветов!-Раиса широко развела руки, показывая на вазоны. Их действительно было не счесть. На подоконниках, на лестнице, на полу в зале, коридоре, прихожей цвели, зеленели, свисали, удивляя разнообразием и окраской домашние растения.
-И правда, столько цветов в доме...-задумчиво отозвалась девушка.
-Не тороплю,-понимающе пожала ладошку племянницы Раиса,-у тебя целая ночь впереди. Да и утро вечера мудренее.
-Да, надо подумать,-согласилась племянница, прижимая к груди кулочок с зажатым в нём католическим крестиком, родовой реликвией.-Кажется моя жизнь второй раз за три дня круто меняется. Какие-то американские горки, а не жизнь!

Гл. XII
Чует сердечко.
Лето 1632 года.

В жаркий августовский денёк по приказу князя Альбрехта Радзивилла на берегу речки Оксна в местечке Сморгонь (наследном имении нежнейше любимой супруги), устроено развлечение. Небольшой луг огородили тёсом, украсив по периметру вазами с садовыми цветами. На траве разостлали персидские ковры, накидали тонких покрывал из итальянской парчи.
Над всем этим великолепием из голубого турецкого шёлка воздвигли высокий шатёр. По углам расставили низкие диваны со множеством мягких думочек, расшитых золотой нитью. Полог же шатра по хотению ясновельможной Анелечки украсили благоухающими розами, привезёнными поутру из парников  радзивилловской Несвижской ординации.
Отдельно в сторонке, под навесом из ивовых прутьев, в импровизированном театре, на скрипках играли приглашённые из Вильно музыканты, лаская приятной мелодией ушки беременной хозяйки.

Очень старался князь Радзивилл лелеять свою жену Анелечку. Первая его супруга Аннушка, дочь канцлера Льва Сапеги умерла в скорости после венчания, так и не осчастливив наследником. Оплакав несчастную, вдовец присмотрел юную паненку Анну Зофью из благородного знатного рода Зиновичей. И не ошибся.
Вторая жена оказалась не только изумительной красавицей, но и настоящим божьим ангелом. Ласковая, весёлого нрава, она быстро вознаградила супруга рождением двух наследников. Третьим ныне была на сносях.
 
«Цвет мой лазоревый, ясновельможная пани, златокудрая госпожа души моей,-обращался к своей супруге влюблённый князь,-ради твоего благополучия не жалко ничего. Что не возжелаешь, всё исполню!» И посылал подводы на купеческие склады за дивными фруктами ананасами, за вином благородным французским, сахарным нежно тающим во рту турецким щербетом. По утрам баловал супругу инкрустированными коробочками с редкостными ювелирными вещицами:рубиновым браслетиком, сапфировой подвеской, тонкой вязи из золотых нитей цепью. Развлекал привезёнными из Гданьска янтарными камешками с застывшими внутри миллионы лет назад жучками и травинками.
 
Изнемогая от духоты, возлежала раскрасневшаяся Анелечка на кушетке в лёгкой простице из тончайшего итальянского батиста. Распустив длинные кудри, наслаждалась звуком мелодий. Служанки, помахивая шёлковыми платами да итальянскими веерами, создавали лёгкий сквознячок для обдувания её светлости.

-Нех бендзе похвалёны Езус Хрыстус!-кинулась с приветствиями к хозяйке только что прибывшая неожиданная гостья.
-Во веки векув, амэн! Ах, матка Боска, кто к нам пожаловал!-пани Анелечка протянула оголённые руки для объятий, засыпав вопросами.-Гризель, милая, как рада тебе. Подружка моя дорогая, как добралась? А с кем приехала? Неужель одна?
Девушки радостно расцеловались.
-Друг мой, Анелечка, я ненадолго. Отец по делам хозяйственным в Минск ездил. Специально увязалась за ним к тебе заглянуть. Он сейчас с князем Альбрехтом в доме беседует. А я сразу сюда. Фууух, жарко-то как!
-Не мудрено!-оглядев гостью, упакованную в фиолетовое адамашковое платье и дорожный, наглухо застёгнутый плащ из английского сукна, не удивилась Анелечка.-В этакую-то жару можно и полегче ткани подбирать.
-Милая, но ты же ведаешь, что не млею я от ярких модных нарядов.-потупила очи Гризель.-Да и практичней в дороге сие одеяние.
-Не буду, не буду попрекать скромностью. Она, как и набожность твоя, всем известна.-поспешила успокоить девушку подруга.-Ах, друг мой, но в этакую-то пекоту можно и поберечь себя.

Тем временем служанки сняли с гостьи запылившийся плащ и подали прохладного пива. Влажными платочками обтёрли, освежая вспотевшее личико её. От оранжевого ароматного апельсина Гризель наотрез отказалась, мол, в горло от переживаний ничего не лезет. Отдышавшись с дороги, заговорила печально:
-Ах, Анелечка, терзают меня сомнения. На душе тяжким камешком думка лежит тягостная.
-Матка, Боска, да что же случилось, Гризель? Разве не тебе ныне быть радостной, в счастье прибывать полнейшем? Только неслух не ведает о событии в Великом княжестве Литовском-скорой свадьбе самого маршалка, достойнейшего ясновельможного князя Яна Станислава Сапеги с Гризельдой Вадынской!
-Вот об этом-то и хочу, дорогая Анелечка, с тобою по душам говорить.-гостья тяжко вздохнула.-Быть супругой верной для ясновельможного пана Сапеги мне в радость. Честью великой для себя считаю брак с ним, но покоя не дают сомнения, гложут неотступно.
Пани Анеля, взирая на гостью, и внимательно слушая её, размышляла:»Сколько с подружкою Гризелечкой проведено совместных ночей в молитвах о послании женихов добрых, сколько в юности забав пережито весёлых, сколько на балах перетанцовано с молодыми панами! И не счесть всех чудных девических моментов, что объединяли их, двух представительниц знатнейших родов княжества Литовского. А поди ж ты:этакая набожная скромница проявилась в той милой девочке-проказнице.»

-Ты что-нибудь о проклятии ятринской ведьмы слышала?-почти шёпотом, испуганно крестясь, отвлекла подружку от мыслей Гризель.
-О, Езу Хрысте, не поминай о ней в столь добрый час.-перекрестилась Анеля, поглаживая свой огромный живот.
-Прости, прости, но в том то и дело, не могу не думать о ней. Страшно и тревожно мне. Сомнения гложут душу. И предчувствия…одолевают
-Брось, моя дорогая подружка думать о плохом.-ласково успокаивала милая Анелечка.-Ну, кто тебе сказал, что проклятие ятринской ведьмы обязательно сбудется? Уж, боле набожней паненки, чем ты, Гризелечка, во всей Речи Посполитой не сыскать. Разве может задеть набожного человека слова какой-то попадьи? Да и не ведьма она вовсе. Люди сказывают, что самая обыкновенная травница, коих в каждой деревне отыщется. Подожди-ка.-завертела пальчиком в сторону прислужниц.-Молгоська подойди!

От стайки подружек отделилась совсем юная девушка в белоснежном рантухе и опрятном льняном наряде, украшенном мережкой.
-Слушаю, ясновельможная пани.
-Ты же у нас из Ятры?
-Так ваша светлость.
-Расскажи, что знаешь о попадье Громычевой.
-Так попадья, она и есть попадья.
-Ох, и глупая же, ты Малгоська. Сказывай про знахарские её дела.-с суровостью сдвинула чернённые бровки Анелечка.
-Ну, так она и есть знахарка.
-О, Матка, Боска, прибить тебя велю!-разнервничалась пани Анелечка.-Сказывай, правда её считают у вас ведьмой или нет? Не тяни, говори скоро!
Малгоська подобралась, вытянув руки по швам, зажмурила глаза и затараторила:
-Нет, никто не считает у нас в деревне её ведьмой. Если ж её муж, православный батюшка Мартин саморучно святой водой окроплял травы, кои она собирала да сушила, значит, никакая она не ведьма. Была бы ведьмой, так разве ж православный батюшка Мартин смог бы окроплять!
-Тьфу!-плюнув с досады, рассердилась пани Анелечка.-Ну ты видишь, какова девка-бесталковка! Слов связать толком не может.

-А скажи, что ты знаешь о знахарке и сыне ясновельможного пана Яна Сапеги малютке Кароле?-ласково тронула руку девушки Гризель. Малгося открыла глаза и вдруг заплакала.
-О чём твои слёзы, милая? Успокойся и расскажи, что слышала.-попросила ясновельможная паненка простую сельскую девушку.
-А мне ничего не будет? Не велено ж говорить о ней.
-Кем не велено?
-Отцом.-вздохнула девушка-А то, говорит, ещё и ты на костёр попадёшь, если язык распускать возьмёшься.
-Успокойся, никто тебя на него не отправит. Расскажи, подробней о травнице.-дружелюбно попросила Гризель.

Вздохнув тяжко и утерев ладонью слёзы, девушка поведала:
«К сыну ясновельможного пана вызвали попадью знахарку Раину. Маленький пан Кароль был уже не жилец. Знахарка и сказала об этом ясновельможному пану. Он её тут же отпустил. А когда она ушла, сам заболел, озноб его хватил, лихорадить начало. Лекари, что с Неметчины у него тогда маленького пана лечили, сказали, что, может, сглазил кто ясновельможного пана. Вот ясновельможный пан и посчитал Раину ведьмой.»

-Да как такое может быть?-возмутилась Гризель.-Если Раина была женой священника, значит, ведьмой не могла быть по сути. Крест святой бы сжёг её, испепелил!
-Вот! И народ наш так сказывал-у батюшки Мартина крест нагрудный из серебра. А ведьмы не могут перенесть его. И потом, разве ж ведьма способна народить мужчине детей? А у Раины с Мартином было аж трое-два сыночка и доченька.
Девушка вновь замолчала, украдкой вытирая слёзы. Гризель сидела с печальным лицом.

-А дальше?-поторопила рассказчицу ясновельможная Анелечка.
-А дальше суд был, и судьи засудили Раину. Обвинили в колдовстве. Но батюшка Мартин продал всё своё нажитое добро и нанял адвоката, сказывают, Юрием Море прозывался. Тот сумел доказать, что никакой вины Раины нет. Она обычная травница. Адвокат подал апелляцию в Высокий Трибунал в Минск.
Девушка замялась и замолчала.
-Ну что же ты? Продолжай!-поторопила пани Анелечка.
-Сказывают, мол ясновельможный пан Сапега настаивал на её  вине, мол, сглазила и всё тут!-девушка умолкла вновь.
-Не томи, Молгоська!
-Высокий трибунал посчитал, раз попадья Раина лечила людей, а на медикуса не училась, но читать-то умела (люди видели, как она книжки учёные и церковные читала),-Малгоська перешла на шёпот,-а значит, занималась чернокнижием. Раину сожгли на костре, а перед этим она крикнула своё проклятье. Верить, не верить в него, это уж вам решать, ясновельможные пани. Всё! Рассказала, что знала.

Анеля обняла за плечи поникшую подругу:Невидаль какая-чтение книг! Посуди сама, Гризелька, почти год прошёл, а все паны из рода Сапегов живы-здоровы, волоска с головы ни у одного не упало. Не сбылись слова несчастной женщины.
-Так-то оно так, но, вдруг, проклятие меня коснётся, бесплодной окажусь, дитя не смогу родить? Ох, чует сердечко, что-то недоброе ждёт меня, ох, недоброе.
-Что ты, Гризель, опомнись! Тебя ждёт только всё самое доброе:жених самый-самый добрый во всём княжестве Литовском. О, Матка, Боска, даже во всей Речи Посполитой! Ну, разве только, мой муженёк князь Альберт Радзивилл ещё добрее пана Яна Сапеги.-заломив пухлые ручки, Анелечка закатила в восторге глаза.-Ах, люблю своего супруга, так люблю, Гризель милая, что от радости счастья своего полнейшего и тебе желаю такой же любви.
Пани Анелечка рассмеялась звонко, задорно, беспечно.
-Кто у нас тут счастливый?-послышался мягкий  голос и на пороге шатра появился отец Гризели.-Ах, мои ласточки, а дайте вашим пенькностям, крылышки-ручки беленькие поцеловать.
-Ох, пан Кшиштоф, до чего же вы умеете приятное сделать женщинам. Ну, хитрец же!-рассмеялась, подставляя нежные пальчики, довольная Анелечка.-Как же я рада вашему появлению. Оставайтесь погостить, отдохните у нас недельку, сделайте милость. Мы с Гризель давно не виделись, хоть наболтаемся от души.
-Нет возможности, наипенькнейшая пани Анелечка. Дела государственные не терпят отлагательств. Но вы не расстраивайтесь, совсем скоро увидитесь. В октябре ждём на свадьбу моей жемчужинки ненаглядной и ясновельможного пана Сапеги.

Отец, заметив печальное лицо дочери, неодобрительно покачал головой:
-Не след, ох, не след, тебе думать, моё золотко, о глупых старушечьих сказках. Враки-это проклятие ятринской ведьмы. Перестань хмуриться. Прощайтесь подружки-щебетухи. Пора! Кони отдохнули, можем ехать.

Гл. XIII
"...и освяти воду сию!"

К Юбилейному озеру, ещё в 70-х годах прошлого века советскими инженерами искусственно выротого эллипсовидной чашей между сосновым бором и полем старого военного аэродрома, подъехали по гладкому асфальтовому шоссе со стороны дачного посёлка. На обрывистом берегу вековые деревья, словно застыв в исполинском молчании, живописно красовались зеленью пушистых крон. Низко плывущие над ними серые кучи громоздких облаков отражались в мутном зеркале стылой воды.

-В принципе, могли и пешочком прошвырнуться. Тут от моего дома напрямки идти всего ничего. Так же ж лень обуяла!-выбираясь из своего внедорожника, бурчала Раиса.-Однако зажирели мы с этими достижениями технического совершенства человеческого прогресса-автомобилями.
Засовывая нос в цветастый кашемировый шарф, обмотанный вокруг шеи, Кристина поёжилась. Вроде и мороза особого нет, на панели авто высветилось всего-то -5, но ветер жёг щёки и пощипывал кончики пальцев. Упаковав руки в вязаные варежки, она присвистнула.
-НичОси, что здесь творится!

-А, то! Знай наших.-подмигнула тётка, расстёгивая лёгкую куртейку. Без шапки и с оголённой шей, она чувствовала себя среди раздетой толпы совершенно своим человеком. С сотню человек стояли на продуваемом ветрами городском пляже в плавках и купальниках, лишь прикрыв плечи махровыми полотенцами. Сотни три, закутанные в зимние куртки и дублёнки,  с натянутыми по самые глаза шапками, дрыгали ногами, пританцовывали, чтобы согреться. Тут же суетились корреспонденты с микрофонами, пытаясь заполучить интервью у смельчаков, ожидающих, когда священнослужители  наконец дадут добро.

-Вот что за наказание нам, гродненцам, с этой погодой?-продолжала ворчать Раиса.-По всей Беларуси снега лежат, льдом реки покрыты, а у нас снег выпадет и тут же растает. Не припомню, чтоб Юбилейное хоть разок сковало льдом.
-По-видимому местный уникальный микроклимат.-предположила племянница.
-А шут его знает. Может и «микро». Главное, не как у всех!-засмеялась тётка.

Для смельчаков в озере натянутыми красными лентами на буйки была огорожена специальная зона.  У кромки воды дрожащей свинцовой рябью двое служителей в ритуальных одеждах проводили обряд. Стайка взъерошенных воробьёв, вертляво снующих на промёрзшей жухлой траве, с любопытством следила за происходящим.

-А почему ксёндз и батюшка вместе освящают воду?-поинтересовалась Кристина.
-А кто их знает. У нас в Гродно это обычное явление.-что-то выискивая в салоне машины, не поворачивая головы пояснила Раиса.-Православные батюшки с католическими ксендзами дружат, в гости друг к другу ходят, а по большим праздникам проводят совместные службы.
-И что, прям вот так спокойно католики к православным ходят?
-А чего им не ходить, если частенько в семье муж с женой разной веры? Упасть и умереть от этого что ли?
-Ну, не упасть, конечно. Просто как-то необычно.

-А чего необычного?-повернулась Раиса.-Сама посуди:пол родни католики, и кто-то из детей идёт до первой коммунии, а это, я скажу тебе, очень важное для них событие. На него приглашается вся родня, не зависимо от веры,-и православной, и лютеранской, и евреи, и атеисты. Кстати, на свадьбы тоже!
-Вы, и правда, необычные-гродненцы.-улыбнулась, кутаясь в шарф, Кристина.
-Да чего там необычного!-отмахнулась Раиса.-В нашем крае веками так складывалось. Не мы выбирали, а жизнь заставляла белоруссов выживать в извечных войнах да политических дрязгах. Поэтому быть терпимыми у нас в крови или.

-Жутко сыро и холодно. И как они терпят это?-кивая на команду «раздетых» удивилась Кристина.-Околеть можно вусмерть. Бррр!
-Не успеют. Их спасут наши доблестные парни!
-Какие?
-Ой, Крысь, слепая что ли, не видишь людей в красно-зелёной форме?
Невдалеке от берега возле красных машин МЧС суетились с носилками, резиновыми плотиками, мотками верёвок и водолазными костюмами спасатели. Рядом дымила солдатская кухня, наполняя воздух аппетитным запахом гречневой каши с луком. Из машины скорой помощи озабоченно поглядывала на скопившийся народ бригада медиков.

-Кстати, 19 января в Беларуси отмечают день Спасателя. Не знаю, совпадение или специально выбрали этот крещенский день.-стягивая куртку и брюки, пританцовывала босыми ногами на заледенелом песке Раиса.
-Типа, кто не выплывет из крещенской воды, того спасут обычные земные люди в зелёно-красных куртках МЧС?
-Типа, типа, угу.-убегая в ночной рубашке до пят к «раздетым» заверила тётка.
-А вчера говорила, что не будешь окунаться.-вслед напомнила Кристина, но та её уже не слышала.
 
-Здравствуйте. Тоже решили окунуться, грехи с себя смыть?-кто-то тронул девушку за локоть. Кристина обернулась. Ей улыбалась Лариса.
-Что, вы! Ни в коем случае. Я совершенно ни приспособлена к холоду. И воды боюсь, особенно ледяной. Плавать совсем не умею.-пояснила Кристина.-Ой, здравствуйте. С тётей приехала. Она у меня уххх, какая смелая.
-А я по делам собиралась в город. Решила зарулить и поглазеть на эту забаву православных под названием «Грешу весь год, всё равно крещенская вода всё смоет».-презрительно кивнула на «раздетых» Лариса.
Кристине не понравилась её ирония, но виду не подала.

-Почему же забава? Эти люди верят в исцеление водой возможно. Меня больше удивляет их выносливость и закалка. Вон, даже дети среди них бегают в трусишках. Наверняка, будут наравне со взрослыми в воду лезть. Эх, я бы своих детей, наверное, побоялась пускать.
-О, это-да, закалка имеется, причём поразительная!-вдруг, переменив тон, восторженно подхватила Лариса.-А вы, Кристиночка, приезжайте к нам в Жабраки. Наши девочки рады вам будут. У нас Дашенька сегодня рожает.
-Это, которая с косой-колоском?-обрадовалась Кристина.
-Она.
-Вот, здорово! А, кто, если не секрет, родится?
-Не знаем. Не человечно заглядывать в лоно матери всякими инструментами, чтобы знать пол дитя.-строго заметила собеседница, что вновь не понравилось Кристине.
-Наверное, сразу и крестить будете новорожденного?-улыбнулась девушка.-В самое Крещение родиться-это удивительно, Боженька способствует приходу малыша в наш мир.
-Бог ли, не бог! Сомневаюсь. Думаю, человек и его сущность-это парафия природы. Только ей решать, когда явиться ребёнку на свет. Причём тут бог?
-Нууу,-растерялась Кристина,-так принято думать во всяком случае.
-Ничего случайного в мире не происходит.-отрезала Лариса.

«Ты убо, Человеколюбче Царю, прииди и ныне наитием Святаго Твоего Духа, и освяти воду сию».-донеслись с берега призывы. Православный батюшка троекратно погрузил в ледяную воду большой серебряный крест и, наконец, с улыбкой благословил команду «раздетых». Те с готовностью вняли призыву, стремительно ломанувшись в озеро.

-Крёстную уже выбрала Даша? Или её супруг?-зачем-то спросила Кристина, запоздало осознавая глупость вопроса.
-У Даши мужа нет.-вдруг расплылась в улыбке Лариса и совсем неожиданно сделала предложение, повергшее Кристину в изумление.-А хотите стать крёстной новорожденному?
-Хочу!-само собой вырвалось у девушки.-Только,-замялась она,-не знаю, как к вам добираться и как со временем будет. Тётя улетает на днях в Америку, а я остаюсь хозяйничать в одиночестве.
-У тёти дом?-оживилась Лариса.
-Да, в Лососно.
-Что, совсем никого рядом с вами, Кристиночка, не будет?-участливо забеспокоилась женщина.
-Совсем,-вздохнула девушка.
-А вы не грустите. Напишите мне адрес и свой номер телефона.-Лариса достала из сумочки блокнот с ручкой, приветливо протянула Кристине. Та с готовностью написала.
-Я позвоню, когда уточним дату крещения, и сама заеду за вами, славная вы, наша деточка,-залопотала милая женщина.

-А вон и тётя уже возвращается. Я вас сейчас познакомлю. Раиса у меня замечательный человек. Она вам понравится,-заметив тётку, выбирающуюся из воды, обрадовалась Кристина и призывно помахала рукой.
-Прощайте,-накидывая меховой капюшон куртки, потрепала по плечу девушку Лариса.-Обязательно встретимся. Думаю, нам есть, о чём с вами поболтать. Существует много тем, которые можно обсудить. Не так ли?
-Так! Я рада общению,-улыбнулась Кристина вслед спине удаляющейся женщины.-Передавайте привет Даше!
-Обязательно передам!-не оборачиваясь, наклонив голову, заверила Лариса.

-Кто это был?-резво вытирая на ходу махровым полотенцем покрывшееся пупырышками тело, подбежала Раиса.
- Лариса, та, что из Жабраков. Кружевница. Я с ней в одном купе ехала.
-Она, что, коклюшками кружева плетёт? Как в старину? Или у неё всё делается по новым технологиям на электронной машинке? А чего твоя знакомая так быстро убежала?-стягивая мокрую рубашку и натягивая сухие вещи, сыпала вопросами тётка.
-Крючком вроде вяжет.-пожала плечами Кристина.
-Помнится, вологодские кружева мастерицы плетут при помощи коклюшек.
-Но, то вологодские, а обычные, наверное, крючком.-предположила девушка.-Толком не знаю. Я в этих крючках-коклюшках не разбираюсь. Рукоделие-не мой удел.

-Да, Бог с ней, твоей кружевницей.-переодетая в сухое, Раиса с удовольствием завела машину.-Поехали домой, Крысёнок, после столь благостного мероприятия пить чай с мёдом. Кстати, а чего ты ночью так тяжко и протяжно стонала? Я испугалась, аж встрепенулась в кровати! К тебе спустилась, но ты уже спала мирно, чуть посапывала.
-Да сон про какую-то свадьбу княжескую видела. Там мужичка располосовали саблей напополам. Кровища, мозги, фууух, даже вспоминать жутко. Уж, и не знаю чего ещё ждать мне в жизни от таких снов.-зажмурилась племянница.
-Давай, не будем, моя славная, вспоминать о плохом. Жизнь-она такая непредсказуемая, никогда не знаешь, что ждёт тебя за углом или за первым, попавшимся на пути, деревом. А уж верить во всякую ночную чертовщину-глупость несусветная.Кстати, а реликвию семейную клала под подушку, не забыла про его силу?
-Не забыла! С крестиком спала, а если честно, ещё и в кулаке его крепко держала. Знаешь, тётя, после всего, что со мной произошло за последнее время, очень хочется верить в лучшее. Во всяком случае, я пытаюсь поверить.-как-то грустно отозвалась девушка.
-Вот и правильно, девочка, верь. Мы с тобой забудем прошлые неудачи, и начнём жить сначала.
Раиса поёрзала, удобно устраиваясь на сидении, подмигнула, сверкнув своими зелёными глазами, задорно выдала:Не оглядывайся, не жалей и не сдавайся! Никогда. Запомнила мой девиз?
-Запомнила,-кивнула племянница.
-Пристегнулась ремнём?
-Пристегнулась.-Кристинины губы тронула нежная улыбка, а в глазах заиграли чайного цвета искорки.
-Тогда поехали!

Гл.XIV
Редкостный яхонт «на удачу»
Год 1632, октябрь.

Как добродетельной девушке полюбить того, кого она совсем не знает? Нет, не так уж и редко ты встречаешься с ним на пирах, устраиваемых свитой короля или высшей знатью княжества. Обменявшись мельком взглядами, тут же, жутко краснея, опускаешь долу очи, чтобы не выдать своего девичьего любопытства. Среди неуёмного веселья, драчливых разборок захмелевшей шляхты, за вихрем пыли от топота ног танцующих, озабоченно снующих с дымящимися жаровнями еды слуг, пытаешься быть незаметной именно для него, но это получается не очень ловко.

Заметив тебя, он быстрой походкой пробирается сквозь толпу. Пользуясь высочайшим положением и неприкасаемым авторитетом, смело расталкивает кулаками заносчивых шляхтичей, извечно устраивающих мелочные ссоры даже на сеймиках и пирах.  И ты, заливаясь пунцем, не в силах отказать, присев в вежливом поклоне, следуешь покорно в круг танцующих. Дрожат пальчики, сердечко трепещется, но ты, не знающая иного внимания мужчин, кроме отцовского, наивно полагаешь, что столь напористое внимание кавалера-это и есть любовь.

На воскресной службе в костёле сидишь за ним чуть в сторонке-положение обязывает.  Скосив глаза, исподволь, чтобы не заметили родители, вместо усердного слушания ксендза, отвлекаешься на коротко стриженый затылок. Впадаешь в жуткое стеснение, когда, обернувшись, чтобы произнести хриплым голосом обычное «Покуй нам вшистким!», он кивает тебе, не отрывая пристального взгляда. Кажется, этот человек читает мысли, а значит, знает и о твоём к нему неравнодушии. «О, Матко Боска, под лавку бы спрятаться от стыда этакого!»-вздыхаешь ты.

 Признаться себе, что влюбилась-это выше девичьих сил, ведь, только недавно ты сама себе могла сказать с полной уверенностью, что, кроме любви к богу, у тебя иной не существует. Отчего же сейчас кажется, что чужой незнакомец вошёл в твоё сердце? «Возможно,-соглашаешься ты-не такой уж он и незнакомец. Опять же, благочестивые родители не посоветуют плохого жениха для своей единственной дочери.»

«Так люблю я или, всё-таки, нет? И как совершенно чужой человек может сделаться для меня самым родным, самым близким, которому я буду обязана родить детей? Или я знаю его уже достаточно, и не стоит считать будущего супруга чужим человеком? Наверное люблю!»-с разбегу, не раздеваясь, зарылась в жарких перинах аккуратно застеленной девичьей кровати невеста Яна Станислава.
Ах, эта странная жизнь, ах, эти девичьи метания и грёзы!
 
Гризель только что вернулась с утренней исповеди. Сегодня, как никогда, она необходима её душе для очищения от глупых сомнений.  Ведь, пройдёт несколько часов и колокола возвестят о событии, которое ожидал город на протяжении полугода.
 
-Любонька моя, вернулась?-в светёлку, убранную богато, но сдержанно, без мелочных излишеств, вошла Александра Марианна. Обняла кинувшуюся навстречу дочь.
-Ах, матушка, волнуюсь я, сердечко так и стучит, так и стучит. И слабость одолевает. Страшно!
-Чего ж тебе страшно, дитя? Радоваться надо бы счастью. Ян Станислав и статью хорош, и богатством силён. Родство с сыном Льва Ивановича, почитай, подарком драгоценным. Да и мы с отцом внуков заждались.-поглаживая дочку, успокоила Александра Марианна.
-От того и страшусь, что боюсь глаза дурного.
-А мы тебе в шубку булавочку заколем-подмигнула матушка-от сглазу-то. Давай-ка, пора собираться. Уж девушки заждались, не терпится им тебя обрядить, а подружкам-невесту во всей красе лицезреть.
-Как велишь, матушка.-покорно согласилась дочь.

Молоденькие служанки, наряженные в сорочки кужельные и, расшитые красной нитью праздничные шушпаны, на вытянутых руках осторожно внесли богатое платье из персидской тяжёлой парчи. С вышитыми виноградными гроздьями по подолу, с поясом, расшитым причудливым узором переливалось оно на свету, играя всеми цветами радуги. Ах, красота!

Следом вошли женщины в праздничных цветастых сукнях, и украшенных крученым кантом кобяняках. На серебряных турецких подносах, аккуратно ступая по очереди, внесли с великим бережением чепец белоснежный из венецианских кружев прозрачных, покрывало тонкое, словно паутинка с капельками бриллиантовыми, туфли золочёные, расшитые скатным жемчугом, шубку из красного бархата, соболиным мехом подбитую.
 
Завершила процессию в руках с венком-диадемой старостина, выбранная накануне Александрой Марианной из своих родственников Собеских. Усердно сопя, с трудом отдуваясь, разодетая в оранжевое бархатное платье, важно вышагивала она, старательно покачивая бёдрами. Уж больно хотелось щеголихе, чтоб народу из-под полы широченной юбки явно в глаз бросился серебряным своим кружевом краешек её пышной баскиньи. Чепец главной свахи в унисон платью горел оранжем, слепя огранкой зелёных смарагдов. Зауженный лиф платья на обширной фигуре дородной женщины вычурно красовался шнуром из златоглава.

Все застыли в изумлении от невиданной красотищи женихова подарка-диадемы, сверкающей переливчатым светом чистейших, словно слеза младенца, бриллиантов. Это сияние не сравнится с блеском дешёвого стекляруса, нитки которого украшали шеи прислуги Веселовских. Одна из служанок ахнув, неосторожно качнулась и чуть не задела старостину. Тут же увесистый кулак свахи припечатал глаз неотёсанной хамке. Подлый люд, он и есть подлый, нечего с ним церемониться!

Девичья светлица вмиг наполнилась пёстрыми красками, блеском, шуршаньем «люстровых» юбок. Задиристо играл скрипач под дверями невесты. Карлик-шут с дудой, раздувая шариком щёки, кувыркался тут же на кривых ножульках, вызывая взрывы смеха своими недвусмысленными шутками по поводу предстоящей ночи молодожёнов. «Охальник, да и только!»-великодушно махнула пухлой ручкой, увешанной немерным количеством перстней, старостина.

Гризель на миг зажмурилась. Не хотела она всей этой роскоши. Ей бы по простенькому без показухи и позёрства обвенчаться:жених, она, свидетели и ксёндз. Но мир магнатов, мир великокняжеской шляхты не понял бы скромного желания невесты, представительницы одной из известнейших фамилий Речи Посполитой. С покорностью ясновельможная паненка Гризель отдалась в руки всезнающей старостины и её помощниц.

-Едут! Едут!-заслышав звон колокольчиков, раздвинула бархатные портьеры служанка. Девушки метнулись к окнам посмотреть на свиту жениха. Впереди в пурпурном плаще из красной поволоки Ян Станислав гордо восседал на резвом, лоснящегося палевого окраса, жеребце. Всех молодцев отличала выправка и уверенность в собственной неотразимости. Важно подбоченясь, придерживая одной рукой поводья, всадники при полном параде, словно на смотринах у короля, сверкая начищенными саблями и подвесками из толстенных золотых цепей, скоро приближались к городскому поместью Веселовских.

Блистали драгоценными аграфами заломленные бархатные шапки. Жёлтые, голубые, вишнёвые жупаны кичились серебром изысканных пуговиц. Фиолетовые, оранжевые, зелёные контушы, отороченные мехами, рысьим, собольим, куньим, поражали воображение толпы ротозействующих горожан, ожидающих празднества под воротами невесты.

Уважительно к господам, сняв куцие шапки-валёнки, низко склонив спины в драных кирах да штопаных кожухах, выстроился ровными рядами вдоль всего проезда жениха-магната, крестьянский люд. Для пущей важности со свистом и гиканьем двое расторопных молодцев, скакавших впереди процессии, отчаянно работали хлыстами, прохаживаясь по мужицким спинам:«Уважай, быдло своего господина, падай ниц пред его ясные очи!»

Гризельда, держа руку верной подруги ясновельможной пани Анели, только недавно разрешившейся от бремени, но успевшей оправиться и прибыть на торжество, слышала, как за дверью шла весёлая церемония выкупа. Доносились звуки то печально прощальных, то разудало-весёлых песен, скабрезных шуток и безудержного молодецкого смеха вперемежку с девичьим хихиканьем. Хоть и сурового нрава был жених, но в жадности его не упрекнёшь. Всех девушек-прислужниц щедро одарил грошиками, а старостине аж целый дукат перепал. На свадьбе скупости не место!

Поддерживаемая под руки нарядными подружками, перед гостями во всей красе предстала невеста. Не поднимая глаз от внимания пристального, при первом же шаге уже обомлела и словечка не вытащишь. В полной тишине, под любопытствующими взглядами, дрожащими пальчиками приколола на правое плечо к княжескому плащу бант из червонного атласа, украшенный редкостно большого размера бордовым яхонтом. Изумительный подарок жениху от невесты для удачи в их семейном союзе вызвал бурю восхищения.

Перекрестив у ворот молодых и торжественно обойдя положенных три раза вокруг сгрудившихся карет, с бережением неся инкрустированную янтарём икону Девы Марии, Марианна Александра и Кшиштоф по-родительски благославили на поездку к алтарю. В храм отправились длинным поездом по рангу гостей. Невеста ехала в первой карете, сияющей золотой росписью княжеских вензелей. Дворовые девушки её с радостным старанием украсили букетами роз и атласными лентами. За невестою в своих собственных шикарных каретах, застланных турецкими коврами, ехали представители влиятельнейших родов княжества Литовского:Радзивиллов, Собеских, Сапег, Веселовских, Зеновичей.

Следом в обычных возках, украшенных полевыми цветами и колосками ржи, расселась на лисьи шкуры местная шляхта. Княжеские служки и дворовые запрыгнули в телеги на мягкие овчинки.  Мещане, мелкопоместная шляхта, городские обыватели тронулись шагом, благо, костёл недалеко.
Правда, на выезде случилась маленькая заминка. Арабский скакун Яна Станислава вдруг встал на дыбы. В седле еле удержался наездник, но выправил выбрык своенравного любимца ласковым словом да натянутыми поводьями. Только покорившийся было скакун, вновь взъерепенился, копытом забил обиженно, не желая трогаться с места.

-Ииишь, как бесится чертяка, словно недоброе чует! Плоха примета. К худу, ох, к худу это.-заметил из толпы долговязый мужичишка в хлипеньком ките.
-Ах, ты, быдло болотное, рот поганый затки!-приподнявшись в седле, с яростью наотмашь рубанул острой саблей верный войт жениха. Рассечённый до пояса обмяк в придорожную грязь незадачливый болтун. Брызгами алой крови запачкало вблизи стоящий народец. Ахнул люд и тут же, боясь гнева княжеского, застыл, покорно потупив очи да спины согнув в низком поклоне.
 
Сидя на бархатных подушках в глубине золочёной кареты, невеста не увидела этого маленького происшествия. Старательно расправляя складки подвенечного платья, она готовилась в счастливый путь к алтарю. Вокруг её кареты на разгорячённых жеребцах гарцевала свита жениха, зорко охраняя драгоценную путницу от неприятностей. Благосклонно улыбаясь поздравлениям ликующей толпы, Ян Станислав ускакал вперёд возглавлять свадебный кортеж.
 
Куски трупа, залитые кровью с ошмётками мозгов, народец услужливо перетащил в придорожные кусты. От глаз людских подальше. Хоть и не по-христиански это, но закапывать останки в праздник некогда. Их сердобольные мужички наскоро ногами в опавшую листву загребли, мол, «прости, Господи! Прости и помилуй:завтра непременно землице предадим. Эхехе, спаси наши души грешные…»

Кровавым всполохом метался на ветру из пурпурной поволоки парадный плащ князя-жениха. В его складках дивно сверкал редкостный яхонт, подаренный невестой «на удачу».

ЧастьII

Гл.1.
Не переусердствуй, голуба.

Кто-то, совсем рядом, стонал тихо, протяжно, жалобно. Веки не слушались. Не желая разлипаться, стопудовыми гирями давили на глазные яблоки. Висок пронзила острая боль. Кристина с усилием открыла глаза. Стон прервался. «Боже мой, это же я стону»,- секундой мелькнула реальность. Мысли вновь стали путаться, не давая сосредоточиться. Сон? Явь? Наваждение? С трудом преодолевая сумбур в голове, попыталась пошевелить пальцами, но они оказались какими-то скованными железными крюками. Ни сжать, ни разжать. Ко всему ныли икры, и невидимые беспощадные щипцы зверски выворачивали коленные суставы. «Бред какой-то»,-прошептала девушка и провалилась в забытьё.

-Я же тебе говорил, Лариса, работать аккуратней, но ты никогда не внемлешь разумным советам.
-Заткнись,-огрызнулась миловидная женщина с фигурой приятной полноты,-по-другому, без применения силы, сам знаешь, не возможно сломить человека. Потерять двухэтажный домишко и дорогую тачку из-за её выбрыков мне совсем нет желания. Фиалковые глаза говорившей жадно потемнели:За вырученное бабло от их продажи прикупим где-нибудь в спокойном местечке Испании квартирёшку! Она мечтательно потянулась-Эххх, славная поживка предстоит!
-Кстати, можно и в Италии приглядеть. У меня одна намёточка нарисовалась. Цены на недвижимость в Европе сейчас на нас работают, и заиметь неплохой домик в старинном стиле где-нибудь на побережье вовсе не несбыточная мечта. Только ты не порушь эту самую мечту, будь поаккуратней. Девка нужна живой. Мало ли чего не сладится с документами, менты, эти козлы вездесущие, тогда нас не оставят в покое. Вцепятся, не выкрутишься. Я столько лет уходил от них элегантно и красиво, а тут, из-за малой спотычки, могу вовсе не элегантно попасть в их лапы. Поэтому, девку береги мне, хоть кровь из носу. Строго настрого приказываю!-гладко выбритый подбородок Генички нервно затрясся, из тонких губ брызнула слюна. С нажимом узкой ладонью провёл по округлому оголённому бедру собеседницы.
-Ничего с ней не станется. Всё идёт по давно накатанному плану, отработанному годами,-улыбнулась та.
-Не плохо, если по накатанному. Только не говори «гоп», пока не перепрыгнешь,-холодный, недобрый взгляд ледяно голубых глаз упреждающе застыл на лице Ларисы.
-После стольких совместных сделок ты ещё сомневаешься во мне, дорогой?-дёрнув пухленьким подбородком, обиделась женщина.
-Как бы потом не пришлось расплачиваться за твою беспечность, Лариска,-играя желваками, Геничка, казалось, еле сдерживался.
-Не переживай! После моего урока у девки произойдёт ломка мозгов, да и чаёк из знатных травок усмиряет её, тряпкой делает,-уверенно махнула рукой.-Ничего, ничего, в ближайшие пару дней сломлю её волю, станется, как миленькая. Всё отпишет добровольно, вот увидишь. Ни мой метод, ни мои травы ещё не разу не подвели нас!
-Ну, ну,-угрюмо усмехнулся мужчина, топя в глубине ледяного взгляда дикую ненависть к той, что лежала рядом.
-Не нукай, у меня всегда получается. Главное, ты сыграй свою роль интеллигентного джентльмена правдоподобно, тогда быстрее избавимся от неё. В психушку засунем или подальше с глаз долой отправим в лесную чащу под сосновую коряжку. Кто кинется искать в ближайшее время? Никто! Я всё продумала до мелочей. Когда же родственнички опомнятся, а нас и след простыл. Кстати, что с нашими новыми паспортами?-умиленно целуя в глаза Геничку, ворковала Лариса.-Я верно понимаю, что они уже готовы?
-Лежат в сейфе,-отрезал Геничка, неожиданно игриво, но с силой ударил ладонью женщину по крестцу. Звонко, больно. С улыбкой наблюдал, как краснеет кожа на месте шлепка.

Обнажённые они полулежали на внушительного размера кожаном диване в доме, стоящем отдельно от всех строений жебровской усадьбы. Геничка резко привлёк деланно заскулившую от боли Ларису. «Пусти, устала. Дай отдохнуть»,-попыталась выскользнуть она из крепких жилистых рук старика. «Не дам!»,-ладонью зажимая рот, Геничка стремительно перевернул её на живот. Извиваясь змеёй, пытаясь высвободиться от настойчивых толчков, Лариса вцепилась в холодную кожу обивки. Мягкие подушки дивана пружинили, не издавая ни единого звука. Лариса впилась зубами в сжимающие её рот жадные костлявые пальцы мужчины, с остервенением укусила.
-Ах-ха-ха, как же я люблю это твоё сопротивление! Ооо, какое наслаждение!-не останавливался разгорячённый потный Геничка. Лариса мысленно ухмыльнулась:»Ещё бы! Посмел бы, ты, мною не насладиться, костлявый мешок!» С притворством жалобно застонав, она поддалась его ритму, не прекращая покусывать острыми зубками морщинистую ладонь партнёра. Боль, расплывающаяся по телу, и одновременно невиданное с её прежними мужчинами наслаждение от действий Генички, приносили вкупе невероятное соцветие чувств, от которых Ларисе хотелось летать.
Наконец, ослабив хватку, Геничка затих. Обессиленно упал, удовлетворённо растянувшись на прохладной коже дивана. Вытирая углом сбившейся на пол простыни растекающуюся по ягодице обильную сперму, Лариса хмыкнула:»И это всё, что я заслужила?»
-Прости, голуба,-ехидно спохватился Геничка. Не вставая пошарил рукой под диваном, медленно извлёк коробочку из аквамаринового бархата, не глядя сунул партнёрше.
-Прелесть,-увидев содержимое, шёпотом восхитилась женщина. Приказала ласково, с придыханием-Надень!
Мужчина небрежно высвободил из атласной выемки кольцо с васильково-синим сапфиром, натянул на подставленный пухлый палец.
-Довольна?
-Не совсем.
Геничка зло с размаху ударил её по щеке. Прытко вскочил на Ларису сзади. Женщина, охнув, игриво попыталась отбиться, одновременно плотно сжимая ноги, но тот с нереальной для его тощей фигуры силой, раздвинул их, легко овладел партнёршей.
-Ещё раз попытаешься отказать, накажу!-вдруг твёрдым голосом отчеканил Геничка, когда кончил. Его словно подменили. Глаза горели маниакальным огнём, и в то же время нервная игра скул выдавала его внутреннюю борьбу. Но Лариса не догадывалась, как ему не терпелось сжать её горло пальцами. Крепко, так крепко, чтобы полное тело забилось в судорогах. Вот это было бы наслаждение! Ничего, уже скоро, совсем скоро он ощутит это вожделенное чувство. Не нужна ему «партнёрша по бизнесу», не нужен лишний свидетель его деяний в будущем. Он оставит её в прошлом, сожжёт в печи, словно выношенную до дыр домашнюю рубашку, и скроется по своему тщательно продуманному плану в одной из скандинавских стран. Пусть эта дебилка надеется, что в сейфе лежит её новый фальшивый паспорт. Хрен, а не паспорт ей. От свидетелей Геничка избавлялся всегда. Пусть только эта баба выполнит предназначенную роль.
-Разве тебе неприятно сопротивление? Ты же любишь ощущать мою непокорность? Или я неправа?-беспечно ворковала постылая партнёрша.
-Не всегда,-без чувств, машинально Геничка погладил торчащий сосок пышной груди.-Порой мне хочется взаимных нежных чувств, которых у тебя к сожалению нет.
-А ты веришь, что кто-то из наших баб питает к тебе искреннюю нежность?-ухмыльнулась женщина.
-У них, у всех ко мне неподдельные чувства. И особенно у Даши,-взгляд небесно-голубых глаз Генички был холодно презрителен.
-Хм, трахаться с собственной племянницей дело не хитрое! И как ещё наше бабьё не догадалось, что вы родственники. Ведь, и внешне схожи, и цвет глаз одинаков. Можно подумать, что отец с дочкой!
-Меньше об этом базлай,-рявкнул Геничка, больно ткнув кулаком в её плечо.-Она-моя страсть. И это не обсуждается. Я не зря её из детдома вытянул.
-Конечно, не зря, любимый! Мать её в могилу по пьяни ушла, отец, твой братец, в бандитских разборках сгинул ещё в 90-х. Чем ты для неё не отец родной? Как есть-отец!-хмыкнула Лариса
-Не отец! Настоятель и покровитель,-сурово, еле сдерживая эмоции (ох, как же хотелось избавиться от этой идиотки!), заметил Геничка.
-Ты лучше скажи, как с ребёнком её поступишь, покровитель? Назовёшься ему отцом или дедом? Ах-ха-ха!
-Сволочь!
-Да ладно! Не сволочней тебя. Кто ту же Ленку за нос водит уже пять лет? Если бы она знала, что её малец тобою заживо погребён в лесных дебрях, а прежде изнасилован тобою же с особой жестокостью, наверное, задушила бы тебя на месте, папаша!
-Но, ведь, ты ей об этом не расскажешь, надеюсь,-казалось глаза мужчины покрылись налётом изморози, так неестественно побелевшими от еле сдерживаемой ярости.-Ты плохо знаешь бабскую психику. В тебе сидит мужик. Ты вон, даже секс любишь анальный, жёсткий, скулишь от грубого наслаждения, словно сука подзаборная. Нет в тебе нежности, бабской скромности, загадочности. Ты, словно громоздкий мужик, желающий только мужика. А была бы действительно мужиком, мужеложеством бы назвался наш любовный пыл.
-И что в этом плохого? В чём проблема-то? Можно подумать, ты не доволен сексом со мною,-Лариса с вызовом закинула полную ногу на худосочное бедро партнёра.-Интересно, а когда ты Ленку имеешь, представляешь, что на бабе лежишь или на бревне? Что-то не замечала за ней нежностей. Всегда одинаково сера с лица, без эмоций, без женского шарма. Простушка одним словом.
-Ты развратна по сути. А в мире существуют нежность и трепетность. Вы, бабы, все разные. Не всегда нужна сила и жёсткость в сексе. Лаской можно тоже удовольствие получать. Я ценю всех своих женщин. Лена покорная и податливая, словно тёплая речная волна. Она мягкая. С ней словно на качелях качаешься. Как будто в детстве летаешь вверх-вниз, вверх-вниз.
-Ооо, ты стал романтиком? Не замечала, ах-ха-ха-ха,-полное тело затряслось от ехидного смеха.
-Прямая, ты Лариска, как танк,-лягнул её сухой пяткой Геничка.
-Ну, эти курицы естественно будут перед тобой стелиться. Натерпевшись от своих мужиков-придурков, они с доверчивым трепетом кидаются в твои объятия. Дуры! Хотя их святая вера в своё материнство, а тем более, в зачатии от самого Генички-благодетеля,-это наш с тобой шанс на повышение уровня жизни и обеспеченную будущность,-любуясь сапфиром, заметила Лариса.
-Не дуры. Они искренне почитают меня. И любят по-настоящему, со всей бабьей преданностью. Каждая из них вплоть до своей кончины, которая уже совсем близко, должна верить в мою к ней нежную и преданную любовь.
-Да, да, да, и в исключительно фантастический секс с последующим рождением ребёнка, как и счастливую жизнь под крылышком прозорливого, богатого бизнесмена. Помню! Только им неведомо, что ты по большей части предпочитаешь быть в постели с женщиной жёстким, развратно жёстким. Разве не так?
-Лариска, не начинай. Ты же знаешь, что всё, что не делаю, это ради нашего дела. Когда закончится игра, разбежимся с тобой по разным сторонам света и заживём под чужими именами, наслаждаясь настоящей жизнью. За месяц-другой, надеюсь, управимся и исчезнем из Жебраков, словно нас и не было. На счёт же секса:я заметил-становлюсь жёстким после твоего салепа,-Геничка кивнул в сторону опустошённой им чашки, стоявшей на журнальном из резного дуба столике.-Подозреваю, что для усиления действия ты меняешь в рецептуре его состав.
-От тебя ничего невозможно скрыть, любимый! В муку из клубней обычного ятрышника только чуточку добавляю сушёных цветков ятры полночной. Она редка в этих местах, но ты мой волшебник, сумел отыскать её, и цветки тех нескольких кустиков берегу, как зеницу ока.
-Не переборщи с ятрой-то полночной. Ядовиты цветы её, особенно вкупе с мёдом. Они ужесточают человека. Делают его одержимым местью. Человек способен наломать немало дров. И наркоты не надо, так силён яд этой редчайшей травы.
-Но тебе это не грозит, Геничка. Ты же адаптированный к такому действию.
-Адоптированный. Спасибо матушке родной-владела знахарскими знаниями. С младенчества приучала меня к травяным ядам. Реакция моего организма на их действие адекватна, и я в полной мере обладаю умением противостоять нежелательным эффектам. Но!-он пристально смотрел в глаза Ларисы. Его ноздри нервно расширились. От ледяной синевы взгляда повеяло парализующим ужасом.-Не переусердствуй, голуба. Иначе самолично сомкну пальцы на твоей глотке. Не обессудь. Секс и полночная ятра пробуждают хоть и контролируемого, но зверя. Дикого зверя!
-Обожаю в тебе льва, который в пылу страсти способен растерзать меня,-с подобострастием произнося фразу, Лариса прижалась мягкими шарами грудей к тощей груди Генички. С выражением благодарности в фиалковых глазах, поцеловала его костлявое плечо.-Скажи, за что я тебя люблю?
 Мужчина хмыкнув, грубо похлопал женщину по плечу:»Продолжим?». Лариса, изображая на лице нарочитую покорность, податливо  прижалась к Геничке, желая в любую секунду угодливо проявить сопротивление. «Говоришь, у Даши к тебе неподдельные чувства?-пронеслось в её голове-Ничего, миленький, не выйдет у тебя. После моего вмешательства твоя племянница сделается спокойной до неузнаваемости, отчего все её чувства к тебе превратятся в пыль. Кому нужна в постели неповоротливая сонная тетеря. Ха!»

2 гл.
Приятный собеседник.
Год 1633

За свадебным торжеством, растянувшимся на несколько месяцев, Ян Станислав практически забросил возложенные на него обязанности маршалка великого Литовского. Дзеньки Богу, отец Лев Иванович умело отводил от сына нападки придворной шляхты, с остроумием списывая на трогательно-праздное времяпрепровождение голубков-молодожёнов. Известное дело-влюблённые часов не наблюдают.
 
Зоркое око отца присматривало и за королевской гвардией, квартировавшей в пригороде Гродно, и за  придворной стражей, обеспечивавшей надёжную охрану великокняжеского двора. Настырные послы, съезжавшиеся со всех сторон света, невзирая на заснеженный путь и морозную непогодь были заранее осведомлены, что разговор держать придётся с хитрющим лисом Львом Ивановичем, а не с его сурово неразговорчивым, не идущим на дипломатические компромиссы сыном. Впрочем, пока Ян Станислав наслаждался медовым счастьем, Великое княжество Литовское, как и всегда, только выигрывало, находясь в крепких отцовских руках.

Продолжала бурлить, словно вскрывшийся гнойный нарыв, Смоленская война. Русское царство желало вернуть свои западные земли и открыть пути к морям-Балтийскому и Чёрному. Не договорившись с османами и шведами в объединении против Речи Посполитой, русская армия в октябре 1632 года не дождавшись окончания Деулинского перемирия, самостоятельно выступила в поход на Вязьму и Смоленск. Это были два тяжелейших года кровавой торговли за право на владение некогда принадлежавшей России территории. До Поляновского мира 1634 года сырая земля примет в свои покои тела тысяч польских, белорусских и русских воинов. В схлестнувшихся амбициях двух держав будут уничтожаться молодые мужчины, а их семьи, претерпевая нужду и неугасающую боль потерь, оплакивать своих любимых. Кровью заливалась земля, слезами омывалась память.

Лев Иванович, как один из составителей Деулинского мира понимал всю важность стратегического и территориального назначения Смоленской войны для белорусских земель. Шляхетской и мужицкой крови опытному государственнику проливать не хотелось, но обстоятельства складывались не в пользу Великого княжества, а значит, вновь приходилось балансировать и с Речью Посполитой, и с Россией на грани дипломатических интриг в поисках ходов к обоюдному осознанию мирного процесса. Оно придёт, но в будущем. Сейчас же все силы бывшего канцлера Великого княжества Литовского отданы на решение этой проблемы.

Ян Станислав пребывал в радужном состоянии семейной идиллии. Пора бы уж и ко двору в Вену вернуться, куда отрядил его король Речи Посполитой. Понимал маршалок, что от обязанностей не спрячешься под женским андараком. Однако желания покинуть весёлое застолье в кругу закадычных друзей из знатных шляхетских родов у новоявленного супруга совсем не возникало. Да и молодая жёнушка, словно бокал изысканного вина на ночь, впитавшего магию солнечных лучей, будоражила кровь, манила новизной ощущений и не отпускала от своего тела.

По началу Ян Станислав предвзято относился к Гризели. В какой-то момент даже балансировал на грани ненависти к её спокойному характеру и собственного неподдельного влечения к прелестям нетронутого тела девственницы. Да, молода, да, богата, но, чёрт возьми, как же скучна в своей покорности и набожности! Ну, не об этакой жене грезил могущественный рыцарь. Яну Станиславу хотелось смеха, озорства, кокетства от женщины, с которой спит, а тут тихая, податливая, безынициативная  в постели.

На ночь обязательно к иконе подойдёт лампадку проверить и о чём-то с ней пошептаться. Утром глаза муж продерёт-вновь жена колена преклоняет. За столом, нет, чтобы кубок лихо опрокинуть, благоверному улыбнуться, подмигнуть, она кусочки снеди отщипывает и чуть вина сладкого пригубит. Сидит бледная, совсем не разделяя его стремления к веселью. К рыцарским потехам на воинском плацу, тем более и на соколиную охоту не зазовёшь этакую тихоню.
 
Эххх, ему бы жену, чтоб искрами в глазах сверкала, гневно скандалы ревностные устраивала из-за каждой плутовки-белоглувки, чуть дольше обычного ручку свою игривую для приветственного поцелуя в мужниных руках задержавшую. Ан, нет! Даже бровью не поведёт. Только улыбнётся, плотнее рантух шёлковый подоткнёт, чепец свой жемчужный поправит и, как ни в чём не бывало, смирнёхонько сидит за столом, благородно ведя беседы с подружками да старшими родственницами, зачастившими к их двору.

Надо отдать должное:Гризель всегда радушно встречала гостей. Благосклонно принимала бесконечные поздравления с началом супружеской жизни, с благочестивой радостью принимала предложения от кавалеров к танцу, умело обходила возникающие в беседах шляхтичей острые вопросы из-за имущественных и наследных распрей, умными речами способствовала миру за столом и покою в доме. Молодая жена притягивала добрым сердцем людей, чем вызвала гордость супруга, каждодневно слышавшего восторженные о ней возгласы.
 
Приходила ночь, и на супружеском ложе в крови молодожёна всё сильнее и сильнее стал разгораться огонь страсти, всё явственней рождалось влечение к покорной, нежной жене. И не было сладостней тех минут, когда их тела сливались воедино, а голова кружилась от восхитительных ощущений. Пьянел супруг от прикосновения к тонкому изгибу талии своей супруги-тихони, от шёлковой кожи округлых бёдер её. Его губы жадно впивались в упругие розовые соски, а тело будоражило взыгравшее желание едино и безгранично обладать их хозяйкой. Поутру Яну Станиславу хотелось летать. Оседлав резвого коня, давал ему волю. Тот лихо нёсся по городской, мощёной камнем улице, пугая ранних прохожих, к мосту через Неман. Ледяной струёй пронизывал речной ветер лицо и шею мужчины. Морозный воздух бодрил. Сердце тешилось любовью, душа счастьем, а мысли уносились в облака. Наскакавшись вдоволь по окрестностям Гродно, возвращался супруг домой умиротворённый, розовощёкий, в бодром настроении.

Перед гостями князь Ян Станислав не отказывал себе в удовольствии лишний раз покичиться модными ювелирными штучками и немалым богатством во вновь отстроенном гродненском дворце на Озёрской улице, как раз невдалеке от имения приятелей Радзивиллов. Входил в кураж, внимательно следя за удивлённо вздёрнутыми бровями гостей от очередной уникальной вещицы в своих апартаментах. Будь то индийская шкатулка из слоновой кости, инкрустированная золотой вязью, или табакерка из русского зелёного малахита, напоминающая гроздь винограда. Считалось особым изыском усадить гостей на заказанные в голландских землях ореховые стулья, инкрустированные по спинке слоновой костью. Восхищения, обсуждения, неподдельный интерес и, главное, зависть, трудно скрываемая в глазах гостя. А где разговоры, там семейные обеды за кубком янтарной старки да пенистого пива плавно перетекают в шумные застолья до полуночи.

Как-то во дворец Сапегов, заехал близкий родственник князя Радзивилла. Для своих двадцати лет единственный сын виленского воеводы Христофора Радзивилла Януш сделал головокружительную карьеру. Наделённый сообразительностью, поездку в Нидерланды в качестве посла от короля Речи Посполитой, он местную знать с искусной хитростью подвёл к воинскому сотрудничеству против русских. Наняв за собственные деньги тысячу хорошо обученных пехотинцев и двести опытных драгун, расселил в собственном владении Заблудуве Гродненского повета. Януш трезво оценивал ситуацию. Опытный воин, истинный дипломат,  полагал, что следуя по весенней распутице, только изнурит коней с людьми. Поэтому планировал выступить под Смоленск к концу января, когда снежный путь, хоть и сложен, но предсказуем, да и воины закалены, не боятся морозов. Пока же усиленно и жёстко занимался тренировкой воинов.

 Молодой дипломат за преданность родине и удачные переговоры с Англией и Нидерландами получил от короля Владислава IV престижную должность подкормия великого литовского. Решать территориальные споры в междуусобных распрях шляхетства-должность важная, требующая большого аналитического ума и умения лавировать между знатными родами за право на земли. Статью и красотой благородный князь Януш выигрывал у многих рыцарей княжества. Ясновельможные паненки с любопытством поглядывали на завидного жениха. Не скрывали неподдельного интереса к молодому шляхтичу и умудрённые житейским опытом матери невест. Выдать замуж за этого неотразимого рыцаря свою дочь мечталось ни одной знатной семье. Только Януш не спешил родниться и связывать себя узами брака.

На обеде у Сапегов, познакомившись с Гризельдой, был немного смущён её образованностью. Читать и писать для белоглувок в княжестве Литовском не было нонсенсом, но чтобы интересоваться географией и историей женщине-это поистине чудеса. Кроме того поразило рыцаря, как легко, без малейшей запинки, переходила супруга Яна Станислава в разговоре с гостями с одного иностранного языка на другой. Чувствовалось также её уважительное отношение к словам собеседника. Януш отметил, что глумливые шутки шляхты над челядью или насмешки над нищетой обедневших знатных родственников, не вызывали у Гризельды поддержки всеобщего смеха. В такие моменты она молча отводила взгляд от пересмешников.

Во второй свой приход князь Януш набрался смелости и, с восторженными комплиментами поцеловав любезно тонкие пальчики хозяйки, почтенно напросился сопроводить её к столу. За разговорами выяснилось, как много их объединяет. Отцовское староство в Тыкоцине для Гризели было мило своими детскими воспоминаниями, оказалось, оба в нём проводили по несколько месяцев в году. С удивлением узнали, что, с утончёнными чертами благородного лица и глазами цвета переспевшей сливы нынешняя женщина была той самой любопытной девчонкой, что частенько забегала на площадку для боёв посмотреть на тренировки   шляхетских отпрысков.

Оба развеселились, вспомнив о случае с самим Янушем. Заглядевшись на стайку паненок, в сопровождении нянек, гуляющих в саду тыкоцинского замка, скакавший мимо на смирном коне, специально выбранном для обучения выездке мальчишек-шляхтичей, он умудрился выпустить поводья и кубарем слететь прямёхонько под ноги хихикающих прелестниц. Больно саданувшись оземь, однако, виду не подал. Будущему отважному рыцарю не пристало лить слёзы.

Общение было полезным для обоих. Княгиня Гризельда нашла собеседника, приятно скрашивающего её будни, а князь Януш умного человека, с которым можно спокойно разговаривать об истории человечества, поэзии, литературе на английском, будучи уверенным, что никто не вмешается в столь интересное занятие, попросту потому, что не владеет этим заморским языком.

Свадебное торжество, затянувшееся на долгие месяцы, тяготило Гризельду своей пустой праздностью. Ей хотелось жизни настоящей, где присутствует человеческое участие, дружественное тепло и искренние, без показухи чувства. Но где тот мир,  в котором собраны все лучшие качества человеческой души?

3гл
И бог, и царь.

Кто-то старательно приподнял Кристинину голову, положив на свои мягкие колени. Аккуратно приблизив к губам пластиковую бутылку с тёплым сладким чаем, приказал:»Пей!» Кристина послушно глотнула. Её губы тряслись. Чай липкой струйкой потёк по щеке и шее. Только теперь она ощутила, как нестерпимо хочет пить. С жадностью присосалась к горлышку. Поперхнувшись, зашлась в кашле.
-Всё, всё, всё! На первый раз хватит,-послышался ласковый голос. Кто-то с осторожностью отнял бутылку, потом слегка пошлёпал Кристину по щекам.
-Больно,-выдохнула она.-Не надо.
-Тихо, прошу-молчи. Если она услышит, меня накажет. А наказание у нас строгое-плетью по спине. Понимаю, когда за дело, но сейчас ни за что, ведь, я помогаю тебе просто выжить, правда же?
Кристина наконец смогла разжать веки. Сквозь полумрак увидела, как приблизилось женское лицо, бледное, засыпанное рыжими веснушками. «Где-то я его встречала. И почему разговаривает со мной, словно оправдываясь?»-мелькнуло в сознании девушки. Вслух же шёпотом спросила:
-Кто ты?
-Лена я. Помнишь? Вместе чай пили в поезде. Лариса тогда нас всех представляла тебе.
Откуда-то из угла она вытащила зажжённую свечку в низком стеклянном бокале и поднесла поближе к своему лицу.
-Да, припоминаю. А что произошло со мной? И где мы сейчас?
-Тссс,-в полумраке оглядываясь и старательно прислушиваясь к чему-то, попросила Лена, затем заговорила.-Ты в нашей, вернее, в Геничкиной усадьбе, в Жебраках. Он очень на тебя рассержен, и Лариса приказала закрыть в подвале сарая. Но ты сама, милая, виновата. Нельзя так с благодетелем поступать. Он наш Бог и Царь. Его нельзя ослушаться.
-Разве бог не на Небесах? Ерунду какую-то говоришь,-превозмогая боль, не согласилась Кристина. Её разум постепенно прояснялся.
-Совсем не ерунду. Геничка-Бог во плоти, его намерения чисты. Вот тебе становится сейчас лучше?
-Немножко,-подтвердила Кристина, ощущая, как боль действительно становится менее острой и перетекает из висков куда-то в затылок. Легче сделалось и ногам. Боль постепенно отступала от суставов.
-Вот видишь! А всё Геничка. Он владеет старинными знаниями, которые недоступны обычному человеку. Его чаёк кого хочешь на ноги поднимет. Я вот заварила по его рецепту, теперь ты пользуешься им. Ты, пожалуйста, не сопротивляйся Благодетелю. Сама же просила от него ребёночка, а как дело дошло до близости, принялась драться. Ларисе пришлось тебя отхлестать плетью по коленям и рукам. Ты так дралась, так дралась! Хорошо, что смогли скрутить тебя всем скопом и влить в рот успокаивающую настойку. Ведь, всё, что делает Геничка с женщиной-это не грязный секс с обычным мужиком, а настоящее таинство зачатия-высшее священнодейство Благодетеля нашего в лоне будущей матери.
-Мы с ним сексом занимались на ваших глазах?-встрепенулась Кристина. В её мозгу отчётливо всплыла картина близости с Геничкой. Ей представилось его мерзко тощее, дрожащее тело, его цепкие костлявые пальцы. В ярко освящённой комнате она лежала на полу с широко раздвинутыми ногами и руками совершенно голая. Кристине казалось, что всё вокруг плывёт:потолок, стены, женщины, стоящие полукругом в позолоченных одеяниях со свечами в руках. Её тело было бессильным и не слушалось свою хозяйку.
-Что за чертовщина происходила с позолоченными одеждами и свечами?
-Этот обряд называется «Исцеление». Его надо пройти несколько раз, но только Геничке ведомы определённые ночи, когда можно осуществить сиё таинство. Даша у нас забеременела со  второго раза. Уже и мальчиком разродилась. Она везучая, а я вот уж несколько лет не могу. Геничка говорит, что тому виной моя психологическая травма от потери сына.
-Это-не исцеление, а какая-то грязная игра в одни ворота,-Кристина глубоко вздохнула, устало прикрыв глаза. Злость кипела в её мозгу, но где-то далеко, очень далеко, словно не желала проявляться явно. Какая-то непонятная сила давлела над сознанием девушки.
-Опять бред несёшь. Тебе нужны покой и крепкий сон.
-Разве можно родить ребёнка запросто так, без любви?-не обращая внимания на Ленины слова, слабо возмутилась пленница.
-Что значит без любви? Разве ребёнок Даши не плод именно любви к ней Генички? Главное, чтобы сама женщина желала этого. Когда она покорно подчинялась Благодетелю, он смог осуществить её мечту.
-Но Даша сама почти ребёнок,-не соглашаясь, покачала головой Кристина,-Она, что-мечтала в столь юном возрасте рожать?
-Представь, да!-резко крикнула Лена.-А разве ты не мечтала о ребёнке? Разве не ты, приехав к нам, сама вызвалась участвовать в обряде исцеления. Ты и Геничку уговаривала при всех. Канючила, мол, хочу ребёнка. Мы все были этому свидетели, и каждая из женщин, поверь мне на слово, искренне поддержала тебя.
-Бред! Без любви к мужчине я бы никогда не пошла на такое унижение.
-Нет, у тебя определённо помутнение сознания,-Лена засуетилась вокруг пленницы, пощупала её лоб, посчитала пульс и, недовольно качая головой, философски заметила,-много ли твоя любовь дала? Сколько мужчин у тебя было в жизни любимых и просто мужчин, и ни с одним ты не стала счастливой женой, матерью, в конце концов, женщиной. Имела одно расстройство и разочарование. Любовь-это наша прихоть, наш эгоизм, а почтение и преклонение перед способностями Благодетеля Генички-вот залог исполнения им женского предназначения деторождения! Родить ребёнка от него-великое счастье для любой женщины. Он свят только одним своим желанием помочь нам почувствовать материнство!
-Сколько я здесь нахожусь?-вдруг попыталась встать Кристина, но тут же обмякла. Её тело стало ватным, не слушалось, веки потяжелели, захотелось спать.
-Третьи сутки.
-В подвале трое суток?-удивилась Кристина, проваливаясь в сон.
-Нет, здесь только с вечера держим. Ждём, когда отоспишься и станешь вменяемой. Возьми ещё попей чайку.
Рыжие кудряшки заплясали вокруг лица доброжелательницы Лены. В отблесках свечного освещения местами её лицо казалось устрашающе коричневым пятном от множества веснушек, но серо-зелёные глаза излучали нежно-ласковый взгляд человека снисходительного к больной глупышке. Поставив свечу на земляной пол, Лена аккуратно приподняла голову Кристине. Подложив под её поясницу подушку, помогла сесть и дала вволю напиться.
-Видишь, насколько сильно умение Генички готовить чудодейственные напитки. И добр он к тебе. Ты даже не связана.
Медленно оглядев себя, Кристина обнаружила, что сидит на тёплом мягком пледе, руки и ноги её действительно свободны, а боль практически ушла. Однако туманом застило глаза, но видать, это от свечного дыма и его сладко-горького обескруживающего аромата.
-Поспи!-через несколько минут Лена участливо тронула Кристинину руку. Не сопротивляясь та согласно кивнула. Поправив подушку, Лена с готовностью помогла девушке лечь. Накрыв одеялом, постояла некоторое время, прислушиваясь, как выравнивается её дыхание. Убедившись, что пленница заснула, тихо ступая, поднялась по лестнице, закрыв плотно дверку подвала.
«Надо же, как может запутаться человек и помутнеть рассудком!-вздохнула Лена, пересекая двор усадьбы. Она направлялась в средний дом, где на втором этаже находилась её комната. Казалось, столько желания приехать к ним проявляла Кристина, так хотела стать одной из немногих, к кому благоволит Геничка, а смотри ж ты, всё собственноручно и похерила. Нет, надо ей помочь прийти в себя и встать на путь истинный».

Поднявшись на второй этаж, Лена засела в своей комнате за рукоделие. Пора заканчивать очередной шедевр-шаль. Скоро новая выставка, надо порадовать мир искусным умением. Улыбаясь, вдруг вспомнила, как накануне вместе с Ларисой заехали в гости к Кристине.

Кристина жила в великолепном доме своей тётки, уехавшей в Америку. Девушка радушно встретила нежданных гостей. Проводила в достаточно светлый огромный холл, украшенный множеством цветов в изящных вазонах.   Угостила кофе. Встреча была приятной, женщины говорили без умолку обо всём на свете. Много смеялись. Кристина с удовольствием провела Лену по украшенной цветами лестнице на второй этаж. Они останавливались практически у каждого цветка и любовались его неповторимостью.
-Дааа, видать ваша тётя обладает добрым сердцем, золотыми руками и очень любит цветы. Такую красотень развела! На улице зима, а тут островок благоухания,-не скрывала восторга гостья.
-Ой, вы правы. Сама не могу наглядеться на них! Раиса оставила записку практически у каждого вазона с инструкцией: как и сколько поливать цветок, какую подкормку ему развести. А вот некоторым цветам наоборот запрещен частый полив, можно только раз в месяц. Некоторые из них необходимо только опрыскивать отстоянной, тёплой водой. Одним словом-целая наука этот уход за Раисиными подопечными,-улыбаясь делилась Кристина.
Когда спустились в холл, Лариса предложила выпить чайку, заваренного по её рецепту. Девушки с удовольствием согласились. Лариса ушла на кухню хозяйничать, а Кристина с Леной разговорились о наболевшем-о детях, которых обе любили и желали иметь, но жизнь не давала им этого права по одному известному только ей, этой самой жизни, распоряжению. У природы свои законы, свои правила и фишки относительно женской судьбы.
Вздыхая, Лена поведала страшную историю потери своего единственного сына. Мальчик был рождён вне брака. Вроде и семьёй считались, но мужчина не спешил звать Лену в ЗАГС, а она как-то не настаивала. Жила в ожидании новорожденного. Так называемый муж пил, покалачивал Лену. Она молчала. Сама не знала почему. Скорей, боялась одиночества, боялась насмешек подруг, которые давно и прочно обосновались в удачном замужестве.
Лене долго не везло. Не находился тот, который бы возжелал её, как женщину, как мать своего будущего ребёнка. Судьба, дав женщине слаженную фигурку, рыжие волосы, тягу к точным наукам, пытливый ум, но залив кожу лица грязно коричневыми пятнами огромных веснушек, словно испытывала её. Словно смеялась саркастически. «За какие грехи тебе, Ленка, такое наказание?-вздыхала в тысячный раз родная мать.-Может, кто из прабабок где согрешил, рожу свою всунул в чужую судьбу, мужика увёл, вот судьба и наградила этими пятнами!»
Наслушавшись материнских извечных причитаний, Лена на одной из вечеринок у друзей подхватила под ручки хорошо выпившего мужичка и решила наконец свою судьбу. Сама, только сама. Привела домой, уложила в постель и случилось то, что случилось. Лена забеременела. Мужик вёл себя неотразимым самцом. Подай, принеси, поставь, налей, постирай, погладь. Он отдавал приказы. Она безропотно выполняла. Возможно, так продолжалось бы и после рождения сына, но, не вынеся очередного пьяного кулака сожителя и угроз выкинуть неспокойного, частенько орущего младенца в окно с шестого этажа, женщина, молча собрав вещи несостоявшегося мужа и нерадивого отца в небольшой чемоданчик, выставила того за дверь.
Сынок рос болезненным, с психическим отставанием в развитии от своих ровесников. Лена металась между работой и ребёнком. Мать отказала в помощи. У неё в любимцах росли здоровые крепкие внуки - дети Лениной сестры. Одна, всегда одна, Лена сосредоточилась в бесконечной, всепоглащающей материнской любви. В семь лет мальчик исчез. Гуляли в парке, углубились по тропинке в дальний уголок к старому, затянутому пеленой нетронутой тины (даже птицы не прилетали к нему) озерку, чтобы не слышать звонкого смеха здоровых детей, не видеть их беготни. Почему мать потеряла сознание, толком специалисты определить не смогли. Ссылались как-то неуверенно на версию болотного испарения. Мол, надышалась, отключилась, а ребёнок сгинул в гнилом заболоченном водоёме. Правда, тела ребёнка так и не нашли. Был организован поиск по всему городу, краю, стране, но сын Лены исчез, словно и не жил на земле.

Переживала женщина горе мучительно, не спала, выла день деньской напролёт, словно волчица, потерявшая малыша от ружья бесчувственного охотника. Винила неизвестного злодея, похитившего сына, винила весь мир, винила себя, проклинала судьбу, обозлилась на церковь:если так милостив Бог, почему он разрешает чинить горе матери? Перестала по утрам молиться Богородице, благодарить на ночь за прожитый день Всевышнего. Спасла Лену встреча с гениальным мужчиной Геничкой. Ласковый, нежный, он полюбил её по-настоящему, доброму, без упреков за прошлое, без укоров за внешность, без осуждения за желания родить ребёнка.

 4гл
Тайное повеление княгини.
Год 1633, январь.

Сегодня вечернее застолье хозяина дворца пана Яна Станислава скрашивала молоденькая пампушка. Светлоокая шляхетка Янина, а попросту Яся. Она была дальней родственницей переплетённых магнатских ветвей Пацей и Кишек. Только вот ясновельможная панночка из-за отцовского характера пребывала в плачевном финансовом положении. Княжеский титул есть, а средств нет.

Между панами, владеющими земельными наделами разбросанными лоскутами по всей округе, частенько происходили пустячные ссоры. То соседский заполошный поросёнок забежит в огород, пятаком подденет пару морковок. То кони в ночном потравят по кромке соседскую рожь. То чужие гуси рассядутся на капустных грядках. Ощутимого ущерба нет, но причина к ссоре шляхтичей появилась. Дальше больше:обоюдно запрещают проезд по своей земле. А куда деваться соседу, коли к собственному наделу только один путь-через соседскую полосу?

И пошло, и поехало:мелочные ссоры переходили в драки. В «праведной» ярости паны могли друг другу саблями и лбы посечь, а то и убить в гневном порыве. Судебная тяжба на десятилетия растянется. Лукавый же судья обоих посулами кормит о выигрышном деле, отчего немалые денежки в свой бездонный карман перекладывать успевает. Нет, чтобы по разумному панам помириться:покаяться да простить соседу обиды за чаркой доброй старки! А гордость не позволяет:лучше бос да гол, чем пойду на поклон.

Так и разорялась шляхта. Сегодня ты хоруговный, состоятельный с сотней, а то и двумя дымных крестьянских подворий, а завтра безденежный, безземельный из-за собственного сумасбродства. И только титул оставляешь в наследство княжатам:сынкам-подросткам да дочкам, пребывающим на выданье.  От переживаний и беспробудного хмеля покинет свет божий такой вот отец-страдалец. Семья поплачет над погребальным холмиком землицы, простит вслух покойного. Мысленно же корит неудачника, понимая свою обречённость на угрюмую беспросветную бедность, вечное унижение среди богатых родственников. А ни грошика на коника для наследника, а ни перстенька на пальчик для наследницы.

Пану Сапеге, словно коту с мышкой, доставляет наслаждение заигрывать с обездоленной простушкой.
-Яська, душка моя пенькная,-скрывая иронию в ледяном взгляде бездонной черноты очах, следит он, как наливаются стыдливым румянцем сочные щёчки паненки. С нарочитой почтительностью жирными губами от только что съеденного куска гусиной кульши, прикасается к толстым пальчикам девушки. Подносит ко рту её сладкую ягодку:»Закуси виноградинкой наливочку вишнёвую».
Паненка, смущаясь, однако игриво подёргивая белёсенькой бровкой и томно вздымая грудь с необъятными шарами под зауженным лифом, кокетливо соглашается:»От чего ж не принять сей дар из рук ясновельможного пана!». Под неодобрительные взгляды целомудренных дам капризно вытягивает пухлые губки трубочкой, словно чмокает благодарственно за доставленное удовольствие.
-Ах-ха-ха-ха!-гогочет хозяин стола.-Ай, да панночка-огонь! С эдакой сговорчивой белоглувкой только в круг выходить.
-От чего ж не уважить знатного достопочтенного пана?-хлопает бесцветными ресничками девушка, и поведя глазками в сторону Гризели, торопливо шепчет.-Тем более ясновельможная супруга пана Сапеги занята разговорами, видать шибко важными, с князем Янушем. Надеюсь, она не обидится на меня, сиротку бедненькую.
Яська старательно поправляет складки простенького рантуха, медленно проводит ладошкой по съехавшему набок кружевному потрёпанному от постоянной носки чепцу. Так же не спеша оглаживает драпировку аксамитовой, травленой молью материнской пелеринки на своих круглых плечах.
Разгорячённый хмелем Ян Станислав подхватывает за внушительную талию и со смехом увлекает вспотевшую Яську к танцующим парам. В вихре веселья и бесшабашного разгула мужчину смешит податливо соблазнительное тело поворотливой толстушки. Ему понятны её недвусмысленные намёки на скромную одёжку, и на возможное продолжение отношений в скромном уголке магнатских покоев. Однако он мараться о наивную сиротку не собирается. Разве только поглумиться над ней для развлечения на потеху гостям. Зачем ему эта потная, фыркающая, словно загнанная кобыла, паненка, когда тянет к хрупкому телу непревзойдённой по совершенству форм утончённой и благородной супруги. «О, Матко Боска, сколь неги скрыто под плотной тканью одеяния любимой Гризели, твоей верной почитательнице и преданной пану Богу, женщине!»

Сколь не было приятным веселье за не опустошаемым кубком старки, сколь ни туманило мозг хмельное разгулье, Ян Станислав умел из всего происходящего вокруг увидеть важное. С виду захмелевший, а внутри с чётко работающим мозгом, рассуждал трезво:Что-то, действительно, слишком зачастил к нам молоденький князь Радзивилл. Не пытается ли охмурить мою супругу этот гоноровый выскочка?

Зорко наблюдал ревнивый муж за общением Гризельды с Янушем. Следил, гася в глазах ненависть к сопернику, как заговорщики о чём-то весело спорят за подачей очередных блюд. Вон, чтобы не захохотать во весь голос, предупредительно даже ручкой свои губки прикрывает культурная жёнушка. Кто бы мог подумать, что она умеет быть весёлой и разговорчивой. За шумом бесед званых гостей, за звуками мелодий беспрестанно льющихся из-под умелых пальцев скрипачей, до ушей Яна Станислава не доходили слова, произносимые Гризельдой и Янушем, но явно, догадывался ревнивец, обсуждают его внешность или поступки.

Задетый за живое, самолюбивый супруг, пытался вызвать раздражение у прекрасной своей половины. Князь не упускал случая лишний раз увлечь очередную шляхетку комплиментами и посулами к подарочку «за просто так» в виде незначительной, но весьма драгоценной женской штучки:зеркальца в серебряной рамочке, напоминающей змейку, чудесную пудреницу, раскрывающуюся перламутровыми створками морской раковины. Ни одни пальчики нежных паненок и неприступных пани не выскользнули от поцелуев из крепких рук ласкового хозяина. Однако Гризель совершенно не обращала на такие выходки внимания. Как будто всё, что не делал супруг-это его право, которое не может вызывать у неё раздражения, тем более глупой ревности.

В какой-то момент Ян Станислав слишком увлёкся и не заметил исчезновения Гризели и князя Януша. Рассвирепев от недвусмысленных догадок, бросив гостей, увлечённо танцующих, обиженный супруг кинулся на поиски подлых изменщиков. Однако никто из слуг не видел, куда проследовала хозяйка с достопочтеннейшим паном Янушем. Возвращаясь к гостям, грозно, цедя сквозь зубы, приказал:Тихо, без суеты обыскать дворец и подворье!
Тут же в арочных окнах замелькали отблески зажжённых факелов. Бесшумно передвигаясь, по залам скользнули тени преданных слуг.

-Куда же запропастился, ясновельможный пан?-прильнула к плечу Яна Станислава раскрасневшаяся Ясенька.
-Отдавал приказание артистам,-не поведя бровью, соврал князь.-Сейчас начнётся театральная пьеса специально приглашённого мною школьного театра. Думаю, это весьма интересное развлечение для дорогих гостей.
 -Очень!-захлопали пухлыми ладошками восторженные паненки.
-Прошу всех в зал занять места!-радушно откинув руку, пригласил хозяин.
-Эээ, пан не станет возражать, если я займу кресло подле него?-заблестели глаза Ясеньки.
-Непременно! Окажите честь, ясноокая пани Ясенька,-хорошо скрывая злость на изменников, с любезностью прикоснулся к её протянутым пальчикам Ян Станислав.

Школьный театр под руководством учителя-ксендза пользовался популярностью у гродненцев. Играли школяры вдохновенно. Библейские темы на добродетельные поступки всегда актуальны, а в рачительном исполнении молодых артистов «Вертепа» проглядывалась свежая одухотворённость. Увлечённая действом, старательно аплодировала благородная знать. Гроши за спектакли шли на пожертвование Бернардинского костёла.

-Прошу прощения!-над ухом Яна Станислава, удобно развалившемся в бархатном кресле, склонился дворецкий. Не поворачивая головы, хозяин кивком велел продолжать.
-Прошу прощения, кухарка выходила во двор с ключником и заметила, как в сопровождении рыцаря Януша ясновельможная пани Гризельда проследовала к запасной калитке, что в стене за хозяйственной клетью.
-Разве этот проход не заметён снегом?-так же шёпотом спросил хозяин.
-Нет. Его велено вот уж неделю всегда расчищать к ночи.
-Кем?-в голосе хозяина появилось удивление.
-Ясновельможной хозяйкой, княгиней Гризельдой!

  5гл
Наваждение.
 
Девушки медленно перемещались меж выставочных деревянных подставок, подолгу задерживаясь у каждой. «Диво дивное!»-прошелестела еле тихим голосом Кристина, задумчиво рассматривала натянутые на чёрную полотняную основу белоснежные кружева. Каждое было неповторимым, со своим рисунком, изысканным орнаментом, тончайшим ажуром. Одна работа особенно понравилась. «Такие же переплетения узора можно отыскать разве что у снежинок или… на фризе костёла, где звучала органная мелодия, от которой хотелось плакать. Надо вспомнить, где находится тот костёл»,-мелькнуло в её сознании, но здравая мысль тут же улетучилась, словно и не было.
-Эти творения плод необузданной фантазии и кропотливого труда рук наших старательных мастериц. Иной раз месяцы уходят на создание изделия. Вот эта,-показывая на узкую полосу из цветов с ажурной кромкой, так понравившуюся Кристине, деловито поясняла Лена,-называется горизонтальной виньеткой. Оригинально, согласись?
-Оригинально,-еле слышным эхом отозвалась Кристина. Бледнолицая, исхудавшая, она казалась тенью той, прежней успешной девушки, имевшей совсем недавно престижную работу, дом, машину.  Словно безвольная тряпочка поддающаяся дуновению ветра, она следовала за собеседницей, монотонно шёпотом вторя её словам.
-Моя работа! Я за неё на выставке третье место получила,-похвалилась Лена.
-Третье место,-согласно кивнула девушка.
-Геничка оценил. Сравнил с талантливым паучком.
-Паучком.
-А, ведь, и прав! Тружусь день и ночь, плету ниточку, словно паучок,-засмеялась женщина.-И не устаю.
-Не устаю,-покорно в ответ улыбнулась Кристина.
-Будешь стараться, и у тебя получится. Терпение и труд всё перетрут!-отводя девушку в угол, Лена усадила её на скамью поближе к приоткрытому окну, в которое врывался морозный свежий ветерок. С охотой принялась обворожительно мягким голосом объяснять ученице, намотав на пальцы белую нить, как правильно вести крючком, поддевая петельки.
-Сделай милость, согни полукругом большой, указательный и средний пальцы правой руки. Вооот, умница. Ниточку-то проводи сюда. Молодец.
-Лена,-вдруг отвлеклась от урока Кристина,-ты такая добрая. Спасибо, что возишься со мной. Не помню своего прошлого, но чувствую, что ты делаешь всё, чтоб я его вспомнила. Ты очень чуткий человек.
-И не сомневайся, Кристиночка, вспомнишь, а пока работай, плети, как паучок ниточку-то, глядишь память и вернётся. И Бог наш тебе обязательно поможет. Только будь с ним поласковей, податливей. Он заслуживает большего почитания от тебя. Это ты хочешь родить от него ребёнка, потому как от другого мужчины ты не способна зачать. Но одного желания мало, дорогая. Необходимо следовать указаниям Генички. От него зависит наше с тобой личное счастье. Он велик и щедр.
-Велик и щедр,-согласно кивнула Кристина, старательно пытаясь крючком вытягивать ровные петельки.
Со двора донеслись мужские голоса. Сквозь кружевную занавеску девушкам предстал со спины незнакомый молодой человек. Он дотошно выспрашивал у Генички о желаемом дизайне предстоящего ремонта в одной из комнат жебровской усадьбы. Тут же крутилась девочка лет 13-ти. Несмотря на морозный день, без головного убора, подстриженная коротко рыжеволосая непоседа заглядывала во все уголки двора. Торчащие лопушками уши девчонки и нос картошечкой были утыканы маленькими металлическими колечками. Её модные рваные джинсы и кожаная короткая курточка, увешанная цепями, мелькали то в одной стороне, то в другой. С разбега забравшись на кучу сложенных вдоль забора досок, она перевесилась через него и заглянула в соседский двор. Оттуда, бойцовски размахивая крыльями и выпячивая взъерошенную грудь, выскочил ерепенистый петух.

С громким кудахтаньем вскочил на голову девчонки. Она же, не растерявшись, со всей силы двинула его кулаком, но не удержалась на скользких досках и свалилась в снег. От неожиданности птица онемела, но через секунду вновь набросилась на поверженного врага. Геничка подсуетился, схватил длинную палку и выгнал драчливую птицу за забор.

-Пппажалуйста, не обращайте внимания на мою ппплемянницу,-помогая встать девчонке, извинился молодой человек.-Она немножко непосредственна и своенравна. После гибели сестры воспитываю сам. Приходится много работать, времени на общение с ребёнком совсем не остаётся, вот и взял сегодня с собой к вам, чтобы хоть немножко побыла на моих глазах, так сказать. Зося привыкла к такому роду воспитания:пока я за рулём, рассказывает о своих делах. Через час у неё занятие с репппетитором по английскому. Надо успеть отвезти. Иной раз выпороть не мешало бы конечно, но, честно, рука не поднимется. Люблю племяшку. Она и пользуется этим. В школе учится не плохо, но порой срывается, дерзит учителям и вечно лезет, куда не просят. Уж простите нас.
-Ничего, ничего. Понимаю. В её возрасте обладать сверх меры энергией и любопытством-это обычное явление. Тинейджеры-они такие!-хохотнул Геничка.

-Разве можно так небрежно одеваться девочке?-осуждающе покачала головой Лена, стоя у окна и не прекращая вязания.-Аккуратность должна быть во всём, а в одежде тем более. В своё время именно от этих развратных нравов я бежала сломя голову к Геничке. Он очень порядочный в отличии от тех уродов, с которыми мне приходилось работать в школе.
-Ты учитель?
-Да. Преподавала в средних классах. С детства обожала алгебру и геометрию, да и математику в целом.
-Ого! Так мы с тобой почитательницы точных наук. Я тоже в универе обожала математику.
-В универе?-Лена выразительно посмотрела на Кристину.
-Да. Я же финансово-экономический факультет заканчивала.
-А в каком городе осторожно поинтересовалась Лена.
-Эээ…не помню…,-растерянно изумилась Кристина.
-Ничего, вспомнишь. Видишь, частично память возвращается к тебе,-она передёрнула плечами, уворачиваясь от окна и усаживаясь на скамью.-Что-то зябко стало, прикрой, если не трудно.
Кристина поднялась, отодвинула кружевную занавеску и с грохотом закрыла деревянную массивную форточку. Незнакомец резко обернулся на звук, но пленница, поправив занавеску, уже вновь присела рядом с Леной и продолжила урок вязания.

Спустя полчаса женщины пошли в соседнее здание, где находились кухня и столовая. Снимая в прихожей накинутую шаль, бледная, словно тень той, из прошлой жизни самодостаточной девушки, Кристина пошатнулась и, неловко задев стойку деревянной вешалки, опрокинула её. Висящая на крючке мужская куртка слетела на пол. Из кармана высыпались разноцветные шарики, скомканные из мятых обёрток.
-Фууу, какая дрянь,-брезгливо сморщилась Лена.-Чьё это?
-А это молодого мастера. Геничка нанял его делать ремонт на третьем этаже. Сейчас они там,-показала глазами наверх Паша.
-Ааа, понятно. Надо бы убрать, в мусорку выкинуть,-строго заметила Лена, и надменно перешагнув, проследовала в столовую.
Паша, выполняющая роль повара в общине, подоткнув концы вишнёвой шали, спешно наклонилась, но Кристина опередила женщину. Она быстро собрала раскатившиеся по полу шарики, непроизвольно подумав «справедливо ли выкинуть чужое, даже, если это мусор?», и засунула их обратно в карман куртки. Поправляя выбившиеся из-под платка волосы, Кристина почувствовала мятный аромат. Принюхавшись, поняла, что он исходит от её пальцев, которыми она только что дотрагивалась до мусора. «Странный запах. Откуда я его знаю? Наваждение какое-то. Что он мне напоминает? Что?»-мелькнуло в голове девушки и тут же рассеялось. Не понимая, зачем ей это надо, Кристина последний сморщенный шарик машинально опустила в карман платья.
В просторной столовой был накрыт длинный стол, за которым сидели все жилички усадьбы. Не хватало только хозяина. Женщины к еде не притрагивались, покорно ожидая Геничку.
-Жаль, что спешите и не хотите с нами откушать,-донёсся с лестницы его голос.
-Огромное спасибо, но мы, правда, спешим. Зоське к репетитору пора. У нас как раз времени только на дорогу и осталось.
-Ну, как хотите. Хозяин-барин. Буду ждать вас в среду. Надеюсь, что все необходимые стройматериалы успею закупить и привезти.
-До встречи!
-До среды! Спустившись в прихожую, Геничка распрощался с гостем, затем вошёл в столовую. Обойдя стол, по очереди галантно поцеловал руку каждой из женщин. В ответ они почтительно прижимались губами к его костлявым пальцам. Усевшись по-хозяйски в высокое кресло во главе стола, со словами »Приступим, родные!» принялся за еду.

 Гл 6
Деликатная и милосердная супруга.
Год 1633, январь.

Расстегнув впопыхах на груди золочёные пуговицы жупана, в наскоро накинутой на плечи первой попавшейся под руку просторной волчьей шубе, которую обычно надевал для выгула любимых собак, Ян Станислав стремительной походкой продвигался по старательно расчищенной тропочке, ведущей от потайной калитки на задворки Озёрской улицы. Фиолетовое небо в прозрачном морозном воздухе казалось огромным шатром, зловеще накинутым над городом, уснувшем на берегу скованного льдом Немана. Свет от круглого диска полной луны таинственно заливал снежный покров, превращая его в сиреневое покрывало.
Князь глубоко вдохнул морозный воздух, словно отпил большущий глоток ледяной воды. Не хотелось верить в происходящее. Ведь только ещё утром, в предрассветный час, ощущал, с какой нежностью льнула к нему любимая женщина. А как трогательно заглядывала в его глаза, улыбаясь чему-то! Как будто хранила тайну, которую очень хотела поведать, но что-то её сдерживало.
-Ага! Так вот чему улыбалась изменщица-тайному счастью с любовником!
Догадка будоражила кровь. Закипали гневом выпученные глаза разозлённого мужа. Хотелось рвать и метать, убить и растерзать.

Освещая хозяину зажжёнными факелами дорогу, впереди поспешали два войта. В отблесках пламени по краю тропы на снегу явственно вырисовывались следы мужских ног.  Широкий квадратный след каблуков мог оставить только знатнейший пан, обутый в дорогие кожаные сапоги. Порой рядом с ним появлялся маленький следочек, явно принадлежавший оступившейся в глубокий сугроб спутнице.

-Всё понятно,-анализировал мозг преследователя,-они удалялись, держась за руки. Возможно даже обнявшись. Ишь, как не терпелось окунуться в любовную страсть! Если свернуть чуть правее, через сотню шагов как раз выйду к дому Радзивиллов. Так вот где свили гнёздышко любовнички! И как выгодно время рассчитали, хитрецы:пока я с гостями развлекаюсь, пока школярскую пьеску смотрим, они успеют и делишки свои состряпать, и обратно вернуться!

Глумливые мысли не отпускали:Интересно, а как бы оправдывалась, если бы с опозданием явилась на спектакль ретивая жёнушка? Отлучалась в уборную? Ха-ха-ха. Вспомнил! А, ведь, не раз такое происходило в последнее время. И ведь замечал покрасневшие щёки её, и блеск в глазах, и радостное возбуждение ни с того, ни сего. О, Матко Боска, за что ты мне послала такую развратную жену? В насмешку? Для терзаний? Или в отместку за какой-то грех?»

Ревность отзывалась усиленной болью пульсирующего виска. Жар охватил грузное тело униженного супруга. Не замечая мороза, дерущего щёки и шею, словно жестяной щёткой, Ян Станислав, размахивая руками, жаждал настичь любовников и покарать самой страшной местью.
-Прошу прощения,-подняв выше факел, обратился к хозяину остановившийся войт,-но следы уходят влево.
Действительно, тропинка обрывалась у сугроба, которым был заметён высокий забор поместья Радзивиллов. Зато влево уходил плотно утрамбованный прокоп в снегу.
-Странно,-подумал Ян Станислав,-этот путь может вести только к деревянной постройке женского Бернардинского монастыря, что совсем недавно заложили пришедшие из западных земель сёстры. Надо немножко спуститься вниз вдоль мужского монастыря и каменного величественного костёла с таким же названием-Бернардинский. И кому пришло в голову разрешить поставить в Гродно мужскую с женской обители друг против друга? На горе, повыше-мужчины, внизу-на равнине женщины. Ооо, напрашивается сам собой странный вопрос:для чего?
Ян Станислав бесился. Подозрения рисовали в голове картины одну страшней другой, где присутствовали нелицеприятные любовные сцены, ведущие участников прямо в ад. Не сдержавшись погрозил кому-то невидимому кулаком и сотрясая ночной воздух бешено заорал:»Я разберусь со всеми, и с городским правлением, и с радной шляхтой, и с обывателями и с вами, дорогие мои коварные любовнички! Вы все, слышите, все виноваты в моём бесчестии!»

Под светом луны легко просматривался вход в женскую обитель. Из приоткрывшейся двери выскользнули два силуэта, мужской и женский. Услышав крик, замерли. Потом женская фигурка отделилась и с поспешностью ринулась навстречу Яну Станиславу. Его рука сама собой потянулась к короткому кинжалу, всегда висящему на поясе. Словно застыв в позе готового кинуться на жертву льва, муж-рогоносец ждал приближения любовников.

Плотно укутанная в мухояровый рантух, в собольей шапке и в такой же шубке до пят, с трудом передвигаясь, запыхавшаяся Гризельда протянула руки навстречу супругу:
-Матко Боска, что делает мой любимый супруг здесь, да ещё в расстёгнутой одежде?
Она взялась поправлять ворот Яна Станислава, но тот, отступив назад, брезгливо отпихнул её руки.
-Это я хотел бы знать, что делает моя супруга с чужим мужчиной на заснеженной улице в ночное время?
-Прошу прощения, ясновельможный пан Ян Станислав, давайте я объясню,-попытался разъяснить ситуацию князь Радзивилл.
-Заткнись, выскочка! Только попробуй открыть свой поганый рот и, мой кинжал, словно в кавалок топлёного сала, легко войдёт в твою печёнку!
-Имей благоразумие, безумец!-выхватил из-за пояса карабелу князь Януш.
-Стойте!-Гризель, расставив руки, встала между мужчинами.-Остановитесь оба. Прости меня, супруг мой верный и любимый! Это моя вина, надо было тебе сразу же рассказать обо всём честно, ничего не скрывая.

Вдруг женщина охнула и, схватившись за живот, резко согнулась. Оба машинально кинулись подставить локоть, но Гризель замерла, оставалась всё в той же болезненной позе. Казалось, ещё немного и она потеряет сознание. Сколько продолжалась это состояние, никто бы не мог сказать с точностью. Каждый из мужчин, гневно пыхтя, пожирал взглядом соперника. Часы на городской ратуше   отбили очередную четверть ушедшего ночного часа. Наконец выдохнув, Гризель обратилась к мужу:»Чтобы меньше тратить пустых слов, и устранить разногласия, давай вернёмся в монашескую обитель». Сказав, резко повернулась и начала спускаться вниз, откуда только недавно поднялась. Ян Станислав и Януш молча последовали за хрупкой фигуркой.

С каждым шагом, приближающим к истине, возбуждение Яна Станислава только возрастало. Еле сдерживая себя, чтобы не сорваться от немыслимого поступка, нарушившей все приличия, Гризельды, он переступил порог обители. За скрипучими дверями из неотёсанных досок ревнивого мужа ждал сюрприз. В маленькой, но аккуратно убранной и тёплой келье стояли две колыбельки. В сером платье и таком же платке, юная послушница монастыря убаюкивала на руках одного из младенцев.
-Каюсь, вот, это то, о чём я была обязана тебе честно поведать,-прислонившись к каменной стене, усталым голосом прошептала супруга.-Двойняшек нам на двор подкинули неделю назад. Их обнаружила, когда шла на утреннюю мессу в костёл. Пищали, завёрнутые в нищенское тряпьё, словно мышатки. Представляешь, на морозе, в снегу, неизвестно сколько по времени маялись, бедняжки, под нашим забором. С моей служанкой отнесла их сюда, к сёстрам-бернардинкам.
-Как ты могла расхаживать по городу без стражей?-нервно перебил Ян Станислав.
-Успокойся, дорогой мой супруг, войты всегда были рядом со мной. Да и город наш отличается спокойствием, а горожане добродетельны нравом. Нельзя видеть только плохое в людях. Мне ни разу на улицах не встретился злодей или обидчик.
-Получается: домашняя челядь знала обо всём, не в курсе только был я? Они понесут самое строгое наказание!-княжеский хриплый голос, звучал устрашающе жёстко.
-Прошу, не делай этого, не трогай неповинных людей. Слуги выполняли мой приказ, а значит, отвечать только мне. Не сердись, но ты всегда занят гостями, а до обеда спишь,-голос супруги наоборот был ласков и мягок.-Не хотела тревожить тебя. И боялась гнева. Прости меня. Теперь жалею, что не попыталась с тобой поделиться произошедшим.
Взбешённый Ян Станислав поджал губы, зло сверлил взглядом жену, которой явно было нехорошо. Обтерев пот со лба, и вздохнув тяжко после недолгой паузы, она нашла сил продолжить.

-Сёстры с душой приняли деток, воспитывать будут сами. Я только немного помогаю деньгами и вещами. Мальчик здоровеньким, крепеньким оказался, а вот у девочки жар. Когда с плохой вестью прибежала монашка, князь Януш, спасибо ему за учтивость и смелость, согласился сопроводить меня к ним.
Гризель побледнела. Попыталась руками сжать виски, но без чувств опустилась на пол. К ней, не выпуская младенца из рук, кинулась послушница:»Матко Боска, ясновельможная наша паничка Гризеличка, да разве ж в вашем положении можно так себя утруждать?»
-В каком положении?-опускаясь на колени перед женой, недоуменно воскликнул Ян Станислав.
-Да разве ж пан князь не ведает, что супруга его понесла?
-Что? Что ты сказала?-вытаращил глаза ошарашенный новостью ревнивец.
-Тише, пан, тише, прошу вас, от крика только хуже будет,-послушница закивала головой, не переставая баюкать ребёнка.-Обморочное состояние сейчас пройдёт, ей бы только полежать в покое.

Ян Станислав с бережением поднял на руки обмякшее тело супруги и аккуратно уложил на застеленную простеньким покрывалом кровать послушницы. Погладил бледную щеку княгини. И вдруг, не стесняясь присутствующих, заплакал, ласково приговаривая:»Любимая, заботливая моя жена, душа светлая, солнышко ясное, клянусь, с этого часа ты будешь самой счастливой женщиной на земле. Я сделаю всё, чтобы уберечь тебя от любой напасти!»

-Зачем клясться в том, что уже и так имеется вдоволь?-слабым голосом тихо отозвалась Гризель. Её усталый взгляд излучал ласку и любовь.-Счастливей меня, поверь, дорогой супруг, не отыщется женщины. Исполнилось моё самое заветное желание-я стану матерью твоему ребёнку и надеюсь, за первенцем последуют и другие наши дети, маленькие князья Сапеги.

Послушница влажной тряпицей промокнула лоб и щёки Гризели. Та с благодарностью моргнула. Ян Станислав мягко сжал прохладную ладонь супруги, с трогательной нежностью прижал её тонкие пальчики к своему сердцу:
-Зачем, зачем же ты мучила себя молчанием? Почему сразу не рассказала о найдёнышах?-супруг присел на краешек кровати.
-Зная, как ты предвзято относишься к нищим, называя их подлыми людьми, подумала, что велишь сослать детей с глаз подальше. А это было бы жестоко. Ведь новорожденный ребёнок беззащитен независимо от статуса рождения, и нуждается в участии, любви, наконец, в сердечности. Мне хотелось быть уверенной, что они попадут в добрые руки,-всё ещё бледная, прошептала Гризель. Вздохнув, женщина, прикрыла глаза. По впалой щеке скатилась слезинка.
-Какой же я глупец! Обещаю, моя деликатная и милосердная супруга, я приму самое серьёзное участие в судьбе этих детей. И какой же я счастливый муж! Стать отцом-это самое заветное желание. Определённо я счастлив, как никогда!

Тихо опустилась на его плечо тяжёлая ладонь князя Януша:»Поздравляю!»
-Спасибо!-отозвался Ян Станислав.-Прости меня, князь Радзивилл. Твоё благородство вызывает уважение. Совсем затуманила ревность мой мозг. Прости, не держи обиды.
-Не держу. Будьте здоровы!
Князь Януш покинул душную келью. Выйдя за ворота обители, приказал войту четы Сапег, ожидающему хозяев, чтобы срочно бежал во дворец и прислал сюда удобные сани с тёплой обивкой и лисьими шкурами для пани Гризельды.

7гл
Никакой свободы действий человеку.

-Что удалось разглядеть, племяшка?-спросил Томэк, как только вырулил из Жебраков на дорогу, ведущую к городу.
-Жилых дома в усадьбе три. Один большой, видать хозяйский. Этого худющего злого дядьки и его жёнушки, полной тётки со сладкой улыбочкой во весь рот и с глазами цвета фиолетовых алкашных синяков,-стуча зубами, затараторила Зося, и передёрнув плечами, попросила,-включи подогрев моего сиденья, что-то подмёрзла трохи.
-Говорил, одеваться потеплее надо! Никогда не слушаешь советов, посетовал Томэк, но глянув на Зоськины трясущиеся плечи, включил подогрев на всю катушку. Эх, и чёрт не справится с этой своенравной девчонкой. И почему ему с ней порой трудно? Ведь, ребёнок ещё она, неразумный, порой несносный, но самый любимый на свете.
Томэку держать ответ за воспитание Зоси перед своими родителями, её бабушкой и дедушкой, перед сестрой и зятем, погибшими разом в той злосчастной аварии. В столкновении двух легковушек на трассе Минск-Гродно февральским вьюжным днём погибли все, кроме грудной племяшки. Неведомо, какими силами охранялась малютка, но пока приехали спасательные службы, очевидцы не сразу нашли её в кювете, заваленной снегом под оторвавшейся покорёженной дверью от родительского автомобиля.
Как  парень, у которого привычно беззаботный мир перевернулся в одночасье, пережил тогда трагедию, знает только он. В двадцать лет Томэк, похоронив родственников, стал для Зоси опекуном-нянькой, а на деле отцом, матерью, бабушкой и дедушкой в одном лице. Научился всему:кормить с ложечки, менять подгузники, стирать платьица, ходить на утренники в садик, вести 1 сентября за ручку в первый класс, помогать делать уроки, решать девчоночьи проблемы, отвечать на её бесконечные «почему» и «от чего».
 
Всякий раз, приходя в костёл, после службы подходил к образу Девы Марии. Мысленно разговаривал с ушедшими родственниками, делился проблемами, просил помощи и совета. Молитва помогала жить. Просто жить. Ради Зоськи. Ради её благополучия. Вера в Бога и Зоська не давали замкнуться в себе, не сойти с ума. Мир вокруг оставался всё тем же, с вёснами и зимами, буднями и праздниками, но в этом мире у Томэка была огромная миссия – воспитать и поднять на ноги малышку. Она росла,  быстро превращаясь в прекрасную девушку, с таким же овалом лица, как у него, и с такими же бездонно синими глазами, какие были у его сестры и его же матери, а Зоськиных-мамы и бабушки. Даже походка у племяшки была такой же стремительной, немножко подпрыгивающей, как у дяди. Гены…, их никто не отменял. Родная кровь.
-Зось, а с чего ты решила, что полная дама его жена?-возвращаясь из своих воспоминаний, спросил Томэк.- Кстати, цвет глаз у неё необычный. Я такого никогда не встречал.
-Дяяя, так сразу ж видно, что жена!-живо откликнулась племяшка.-Ни на шаг от него не отходит. Потом, когда ты с ним поднялся наверх, я ж время не теряла. Заглянула в окна хозяйского дома. Правда, тётка меня шуганула, но я успела приметить всё, что надо. Не переживай, у меня глаз зоркий, дядь. И, ведь, всюду она так командует! А вот остальные женщины её побаиваются. Сам заметил, да? Бдит наверное, ревнует своего мужа.
-Да, мне тоже показалось, что все обитатели покорно слушаются её.
-Ну, я ж и говорю, глаз мой зоркий!-довольно заёрзала на подогреваемом сидении Зося. Что ни говори, а лёгкий морозец был не таким уж и безобидным. Пальчики Зоськиных ног успели онеметь, и теперь девушка ощущала, как постепенно они согреваются. Мелькнула было мысль, что иногда дядю не мешало бы слушаться и надевать носки потеплее, но тут же улетучилась-модные ботинки с шерстяными носками никак не совмещались по её разумению.
-Зоркий-то он зоркий, но как бы мы с тобой не вызвали у них подозрения.
-Неа, не вызвали. Я дурочкой прикинулась, когда эта тётка меня стаскивала с окна.
-О, Матка Боска! Ты что творишь, Зоська?
-А что тут такого? Я ж сирота. Значит, беспризорная. И поведение у меня ниже плинтуса. Я ей и сказала, что шибко жрать хочу, вот и заглядываю в поисках кухни. Она мне бутер с копчёной колбасой дала. И булочку с клубничным вареньем. И яблоко в придачу, мол, ешь, сиротка, ешь, не стесняйся. Вот,-Зоська протянула Томэку красное яблоко,-угощайся, дя!
-Спасибище, племяшка! За «беспризорность твою»! Опозорила. Спасибки огромные. За всё, что я делаю для тебя, за всю мою заботу! И как только язык повернулся, а?
-А что здесь такого? Я ж для дела! Я ж за Кристинку нашу болею. За любовь вашу переживаю. Спасти её хочу! Блииин!-Зося с обидой впилась зубами в яблоко.
-Ладно, сиратинушка, проехали,-Томаш взял себя в руки,-что ещё успела разузнать?
-Два других дома в усадьбе будут поменьше, но тоже пенопластом утеплённые, а значит, с хорошей шумоизоляцией. Сарай слева от главного дома крепкий и основательный, может быть использован для проживания живности, коров там, свиней, следов которых я, правда, не обнаружила, или этот же сарай для удержания пленницы.
-Зось, мы ещё не установили точное её пребывание в усадьбе, поэтому не можем с полной достоверностью утверждать, что Кристину держат именно здесь.
-Не держат, дядь Томэк, а удерживают. Это два разных понятия,-Зоська задумчиво устремила взгляд на полосу леса, чернеющего на горизонте ровным высоченным забором. Вдоль полосы по сугробу плыло розовое облачко. Оно взметалось вверх и опускалось, зарываясь в снег, юлой крутилось подле деревьев, перемещаясь с быстротой и проворством. Зоська улыбнулась увиденному.-Можем предположить, что в сарае имеется изолированный погреб, в котором как раз её-то легко упрятать.
-Продолжай,-притормаживая на крутом повороте согласно кивнул Томэк.
-В доме, где будешь проводить ремонт на каждом этаже по две комнаты, на первом же одна маленькая комната угловая, столовая и кухня. Предполагаю, что раннее одну большую комнату разделили на две, тем самым получив кухню, ну а под столовую оборудовали жилую большую.
-А что смогла разглядеть за забором?
-Соседи не проживают с самого лета.
-Откуда такие сведения?
-Что, у меня глаз разве нет?-обиделась Зося, недовольно заёрзав на тёплом сиденье. Лес с бегущим вдоль него розовым облачком не отпускал её. Продолжая говорить, она не отрывала от него взгляда. Мысли роились в голове девчонки, опережая одна другую.
-Есть, и очень даже «острые» глаза,-улыбнулся Томэк.-Просто я сильно тревожусь, Зоська, за любимую девушку. Мне с трудом даётся общение с этим самым Геннадием Сергеевичем. Скользкий он какой-то. Уж больно озабочен обустройством своего гарема. Мне он показался подозрительным ещё, когда про него Кристина впервые упомянула.
-Не грузись, дя. Отыщем твою Кристину, тем более я сама обещала ей нести фату на свадьбе и быть главной дружбанткой.
-Прям дружбанткой? Главной?
-А ты не сомневайся. Сказала, значит, буду!-девчонка, с наслаждением грызя яблоко, продолжала изучать на горизонте пейзаж.
-Хочется не сомневаться, Зося,-Томэк казался внешне спокойным. На самом же деле испытывал не просто чувство вины за пропажу Кристины, а самую настоящую злость на самого себя. Ну, зачем, зачем, он не был рядом с ней в тот вечер? Почему сердце не подсказало о грядущей опасности для любимого человека? Но, ведь, тогда спешил домой к Зоське. Не бросишь же ребёнка на всю ночь одного. Эх, заботы родительские,-вздохнув, взял себя в руки-расклеиваться нельзя. Впереди борьба.
-Обоснуй, почему решила, что соседи не проживают с лета?-спросил, стараясь не показывать тревогу в голосе.
-Нууу, может, и не  с лета. С осени, возможно. Мне просто так видится картина.
-А конкретнее.
-Так вот слушай:отсутствие соседей по достаточно веским фактам. Перечисляю:собаки во дворе не имеется, дорожки от снега не чищены, как и крыльцо. Значит, хозяева давно не посещали свои владения. Кстати, ворота заперты на замок снаружи. Я на это обратила внимание, когда ещё подъезжали к усадьбе. И ворота же снаружи занесены снегом почти до замка!
-Тогда откуда взялся петух? Он же из-за забора на тебя вылетел.
-А петух с какого-то другого двора. Ни кур, ни следов их на снегу за забором я не наблюдала. Он, видать, любопытный товарищ, шастает по чужим территориям. Скорей приволокся от соседей, что ближе к лесу проживают от усадьбы худущего дядьки. Хотя это метров 400-500 будет. Не петух, а какой-то блудливый кот.-Зося потёрла на макушке вспухшую от его клюва шишку.- И хочется варвару таскаться такую даль?-Зося пожала плечами.
-Получается, что сегодня же ночью можно за соседским забором устроить засаду и понаблюдать за подозрительной усадьбой.
-А ты обратил внимание на женщину, закрывшую окно, под которым разговаривал с хозяином?
-Не успел. Я же спиной стоял.
-Эх, я тоже не разглядела. За дымчатой занавеской трудно что либо разглядеть. Однако я смогла заглянуть в столовую. Там сидело за столом шесть тёток и одна молодая девушка с косой. Пять тёток я увидела, а вот шестая не обернулась, сидела ко мне спиной. Она была закутана в шаль. Ни цвет волос не увидела, ни фигуру не смогла разобрать. Необходимо ещё раз сюда приехать.
-Прежде, чем приехать, сначала устрою наблюдение хотя бы на одну ночь.
-Замётано, дя! Я с тобой,-бодро отрезала Зося, выкидывая огрызок в полуоткрытое окно. Розовое облако таяло, оставаясь далеко позади автомобиля, но продолжало плыть вдоль леса, а за ним не спеша двигалась долговязая фигура, отчего девушка испытала облегчение и радость.
-Обойдусь без тебя,-строго оборвал Томэк.-Ночью детям положено спать, а не лазать по чужим дворам. Тем более тебе в школу с утра рано вставать.
-Не рано. У нас историчка заболела. Первого урока не будет. Можно не спешить. И я-не дитё! Сколько раз повторять.
-Нет, я сказал! Справлюсь один,-сурово отрезал Томэк.
-Я пригожусь, дя, вот увидишь,-попыталась мягким голоском, заглядывая в глаза родственнику, подлизаться племянница.
-Нет!-непоколебимо мотнул головой Томэк.
-Узурпатор! Никакой свободы действий человеку.
-То, бишь, тебе?
-Мне!
-Да, ты-человек, но пока ещё маленький. Я ответственный за твою жизнь, а значит,  до совершеннолетия будешь подчиняться моим приказам.
-Сам ты маленький, дя,-обидчиво закусив губу, Зося отвернулась к окну.
Оставшийся путь до Гродно проехали в полном молчании. Зоська размышляла о вредности взрослых людей. Как можно не воспользоваться её умением анализировать ситуацию? Ведь, так всё просто-пока дядя Томэк дежурит под забором в соседском дворе, я могла бы осторожно проскользнуть к домам усадьбы и послушать, что творится за их стенами. Ведь, не сидят же они взаперти с напрочь закрытыми форточками. Маленькой девушке легче спрятаться меж оконных проёмов под лунным светом, чем высокому взрослому мужчине. Да и со слухом у неё всё в порядке, не зря же в музыкальной студии руководитель ставит её способности на первое место. И вообще:что-то по ходу действия может пойти не так, а два мозга, известно же, лучше, чем один!
-Но, ничего, ничего, подожди, дя, я всё одно что-то да придумаю,-тихо прошептала девчонка.
-Что там шепчешь?
-Неее, ничего, так, о своём, о девичьем,- Зоська покусывая губы, кося глазом в сторону дяди, набычилась. Её мыслительный процесс продвигался успешно. Через минуту, с трудом скрывая улыбку, она уже точно знала план своих действий. Осуществить его поможет розовое облако. Что ни говори, а дружбу с ним она водила второй год. Тем более, хозяин облака был её напарником по театральной постановке, ко всему неровно дышал в её сторону. Ха-ха-ха-три раза!

 
8гл.
Господи, прости меня грешного!
Год 1634, октябрь

Ранним предрассветным часом по лесной дороге, пролегающей через болотную гать, нерасторопные волы лениво тянули покрытую холстом плотной хабы повозку. Следом тащилась гружёная телега, подле которой, держась за её облучок, шагал понурый мужчина в тёмной рясе. Погрузив нехитрый скарб, ребятишек и супругу, православный священник Мартин Громыко переезжал в новый приход. Оставаться при церкви в Ятре после казни его первой жены было не выносимо. И не потому, что священнослужитель постоянно встречал сочувствующие взгляды сердобольных прихожан, понимающих всю нелепость обвинений. И не осуждающие возгласы, доходившие до его ушей от поверивших в чародейство простолюдинов, явились причиной отъезда.

Невыносимы ежеминутные напоминания о счастливой жизни с любимой женщиной. Каждый уголок избы помнил прикосновение её рук. Белоснежный рушник над иконой, вышитый ею абрус на столе, сорочки детей и рубашки самого Мартина сшитые руками Раины. Эти вещи хранили её тепло. Лаская утомлённое сердце мужчины, они своим существованием оставляли  в его душе тяжесть не проходящей боли. В укромном уголке за печкой всё так же висели пучки засушенных трав:душицы, конского щавеля, ятрышника и множества других, собранных женой на лесных раздольях в окрестностях Ятры, о свойствах которых знала только она, любимая супруга. В сундуке хранились аккуратно сложенные наряды и янтарные бусы, данные в приданное матерью. Огород с садом подле избы, тропинка, ведущая к лесной крыничке, луг за сараем помнят хозяйку, как помнят Раину и берега речушки Ятранки, небольшого притока реки Молчади.

Будучи попадьёй, Раина не кичилась достатком, который в прочем у православного попа был невелик. Наоборот, охотно откликалась на просьбы о помощи прихожан из окрестных деревень. Сведущая в знахарстве, лечила травами хворых, принимала роды. Привычная с раннего детства к труду, наделённая добрым нравом и отзывчивым сердцем, всё делала с улыбкой. Удел сельской попадьи быть рядом с мужем, строго блюсти посты, вместе с певчими нести клиросное послушание, следить за чистотой и уютом в церкви, принимать на ночлег странствующих, подкармливать слепых и убогих, извечно обретающих на ступеньках храма. Отказывать в помощи Раина не умела.

Всякий раз, кинув взгляд на извилистую полоску реки, Мартин вспоминал, как вместе с женой и детьми свозил мочить льняные снопы в прозрачной, мягкой воде неглубокой Ятранки. Наступали холода, грозившие похерить собранный в тот год небывалый урожай. Надо было срочно вымочить и успеть просушить снопы. Каждая пара рук у ятранских жителей была на счету. Созывали всех. Мартин не считал помощь людям, составляющим его приход, чем-то унизительным для его сана. Тем более крестьяне щедро вознаграждали за труд кужельными холстами, из которого зимними вечерами Раина мастерски украшая мережкой, шила одежду для всей семьи.

Каким же весельем для детей оборачивалась укладка жердей на утопленные в воду снопы льна, чтобы их тихим течением Ятранки не снесло за ночь от берега. Суета мальчишек, брызги, визг маленькой дочки. Счастливый смех Раины, казалось Мартину, и по сей день разносится над рекой, постепенно смолкая в пелене утреннего тумана. 
Прибрав огород и уложив в погреба овощи, в осенний прохладный денёк собирались с соседями в риге и начинали по очереди мять лён. Жшух, жшух вылетает из-под мялки, чем больше движений, тем податливей стебель. Дети не отставали от взрослых. Гурьбой спорится работа. Работаешь-жарко, аж, вспотеешь. Передохнёшь, пока другие мнут, уже и октябрьский первый морозец через ворот пробирает. Волей, неволей приплясывать начинаешь. Мелкая детвора тут же под ногами крутится. А где гурьба и спорится работа, там веселье сладится охотно. Песни и задорные пляски сопутствовали тяжкому труду селянина.

-Отец, кажется, за ельником дым поднимается,-оторвал от воспоминаний правящий волами старший сын. Мартин присмотрелся. В просвете игольчатых ветвей показались крытые почерневшей от времени дранкой крыши слонимских изб.
-На развилке сверни направо, сынок. Только смотри, осторожней. По краю гати поедем. Держись правее, там хоть и зыбуч песок, но всё ж покрепче будет, чем болотное месиво на прямках.
-Помню, отец. Справлюсь. Не маленький.
Из-под откинутого края полога показались заспанные личики детей.
-Отец, до ветру больно хочется,-зевая, запросились наперебой.
-Потерпите, сейчас гать минем, на суше и оправитесь.

Сразу же под его сапогами сквозь наваленные жерди и хворост захлюпала чёрная жижа. Волы, не обращая внимания на склизь под копытами, продолжали покорно тянуть повозку, которая нещадно переваливалась с боку на бок на неровном настиле гати. Как только ступили на спасительную твердь, из повозки на ходу проворно соскочила попадья. Поправляя суконную юбку и шараковый кобеняк, пристроилась рядом с мужем.

-Побереглась бы, Палагеюшка,-упираясь в край телеги, выталкивая её на сухую поляну поближе к кустам, попросил Мартин.
-Ничего со мной не сделается,-поглаживая выступающий живот, улыбнулась женщина.-Рожать не скоро, а лишний раз пройтись только на пользу. Ноги затекли сидючи.
-Так прилегла бы.
-Детки распластались. Умаявшись дорогой, спали крепко, не хотелось их расталкивать. Я и сидя подремала.
-Потерпи немного. Скоро приедем.
-Сам-то не спал всю ночь. Нас стерёг. Совсем с лица спал, вон, бледный какой.
-Будет тебе, Палагеюшка. Сейчас прибудем на место, распрягу волов, дам им волю и сам отдохну.-Мартин тяжело вздохнул-Детей жаль. И тебя. Сорвал вас с насиженного места. Осень-не самое лучшее время для переезда.
-Не переживай. Вот увидишь, всё со временем сладится,-женщина взяла за руку мужа, ласково улыбнулась.-На первое время продуктов хватит. Бог даст, и новый приход тебя примет, и обживёмся, и наши детки со временем вырастут. Семьи заведут, отдельно жить станут. Внуков нарожают нам на старость.
-Вырастут, конечно, вырастут, Палагеюшка. Только и ты бы всё же поберегла себя. Рожать на окраине чужого местечка, посреди леса в повозке не самое лучшее место.
-Мартин, а рядом с тобой я ничего не боюсь,-заглядывая ему в глаза, тихо произнесла женщина.-Ты знаешь, что делать. Три раза принимал роды у Раины, примешь и у меня.
-Приму,-кивнул Мартин.
-Буду тебе рожать детей каждый год,-улыбнулась женщина.-Пусть в епархии, и в приходе, и во всём княжестве люди видят, что твои дети такие же, как и у них. Обычные нормальные дети.
-С головой и ушами,-улыбнувшись, поддакнул священник.
-Не смейся! Дети не должны нести на себе вину матери, даже, если она клеветническая. Я об этом всегда думаю. Должны же люди понимать, что нельзя корить за глаза человека по лукавому наущению всесильного князя.
-Не начинай, Палагея.

-Нет, Мартин, я хочу сказать тебе именно сейчас, что ты заслуживаешь огромного уважения. Не сломался, не угорел в шинке от беспробудного хмеля после смерти Раины. Приказал суд жениться-женился, выбрав меня, вдову с тремя ребятами. А ну-ка прокорми всех да на ноги подними. Не каждому под силу такая обуза. Ты не побоялся, взял меня. Теперь семь ртов содержишь.
-Восьмой на подходе,-кивнув на живот, напомнил Мартин.-И ещё будут, сколь Бог даст. Всех прокормлю, Палагеюшка. Будь уверена.
-А я и не сомневаюсь. Мне Бог послал мужественного человека!

Мартин не встревал в политические разногласия между католиками и православными. Просто верил в Бога и преданно служил ему той верой, которую впитал с молоком матери. Эта вера шла от дедов, и отрекаться от неё из-за политических войн сильных мира сего сродни предательству. Вынести нападки и давление от униатов было под силу только истинно верующему, бесстрашному человеку. Брестская уния 1596 года поселила раздор между жителями Великого княжества Литовского. Православные священники, не поддержавшие унию, оказались без права на существование. Согласно униатскому собору король Сигизмунд III признал законной только греко-католическую веру. Для попов наступили тяжёлые времена. Сеять разумные зёрна своей веры было нелегко, но Мартин справлялся, с достоинством и честью неся тяжкое бремя. Проводил службы, отпевал умерших, крестил новорожденных.
 
Противостояние религиозных конфессий продолжалось вплоть до избрания в ноябре 1632 году нового короля Речи Посполитой. Война с русскими вынуждала Владислава IV к поддержке православного населения, тяготевшего к Московии и русской Церкви. Король уступил. На сейме митрополита Исайю лишили сана, а на его место избрали Петра Могилу, арихимандрита Лаврского. Впервые после уничижительной Брестской унии в Речи Посполитой на государственном уровне торжественно признали существование православной Киевской митрополии и четырёх епархий. Раннее избранных епископов сурово отрешили от православной церкви. На их места выбрали новых. Только простому деревенскому попу Громыко легче не стало.
 
Особенно страшные, с 1629 по 1631, три года растянувшегося суда над обвинённой в колдовстве Раиной подкосили мужчину морально, но не смогли сломить духовно. Все сбережения, средства, вырученные от продажи имущества и домашнего скота, отдал на спасение жены. Государственная мощь и магнатское превосходство оказались сильней разумных доводов нанятого адвоката Юрия Море, профессионала, здравомыслящего человека.

Мартин принадлежал к кругу образованных людей, черпающих знания не только из старинных книг. Следил за трудами современных философов и передовых мыслителей. Происходящее с Раиной Мартину представлялось чем-то невероятно фантастическим, из другого, не человеческого мира, нереально страшным по своей жестокости. Увы, его знания были лишь знаниями. Практической пользы в спасении Раины они принести не смогли. В епархии священнослужители советовали молчать да радоваться, что детей и самого Мартина не тронул Великий суд. Мол, благодари Бога, что живыми оставили. Уберегая от предрассудков и излишних нападков на семью православного батюшки, кто-то очень сильный, оставаясь в тени, посодействовал в получении нового прихода для Мартина Громыко.

  -Приехали!-объявил возница, сероглазый худощавый подросток, закутанный в простой крестьянский кит. Тут же из воза вылезли его родные и названные братья. Тоненькая, словно берёзка, тянущаяся к свету сквозь сосновые кроны, сестричка взглянула на него такими же серыми глазами.
-Ведите себя тихо, не орите, дурни малолетние,-деловито поправляя сбившуюся набок шапку, построжился старший брат на рванувших с гомоном в кусты младшеньких,-а то беду накличете. Помните, что нам нельзя здесь показываться. Отца могут сана лишить!

Пока средний брат помогал отцу распрячь волов, младшие, справив в придорожных кустах нужду, понимающе замерли у повозки. Среди поляны на некогда выжженном, но уже почти заросшем новой порослью, пятачке пробивалась из грязи кучка рассыпающихся от времени головешек. Перекрестившись, батюшка шёпотом приступил к поминальной службе. Палагея с детьми тихонько, одними губами, вторили ему.

Единственной дочке Мартина, тихой и кроткой девочке, мама представлялась ангелом, который обитает где-то рядом, охраняя и любя. Хотя её помнила смутно, но как что-то очень доброе, нежное. Мачеха Палагея тоже была ласкова с падчерицей, относилась, словно к родной, не обижала и частенько жалела. Вдруг, девочка заметила, как от пробившегося сквозь ветви солнечного лучика что-то резко блеснуло в сторонке.
-Смотрите, что я нашла!-когда отец умолк, девочка, порывшись в пожухлой траве, протянула ему почерневший серебряный крестик с вкраплённым в навершии красным камешком в виде сердечка.

-Католический. Видать, кто-то из благородных шляхеток обронил. Выбрось, дочка. Нам чужого добра не надобно. Не будет от него проку. Не зря говорят, нашедши не радуйся, потерявши не реви. Такие находки не приносят счастья.
-Ну, нет, Мартин!-утирая заблестевшие слёзы падчерицы, не согласилась Палагея.-Сам подумай-это же Раина дала о себе знать. Крестик не зря кинулся в глаза её доченьки. Мать весточку шлёт. Прими его. Ну и пусть католический, но он же крест. Не верю, что может таить в себе зло. Сердце чует-это добрая находка.
-Отец, а может и правда, это мамина памятка?-хрипло заметил старший сын.

Наступило молчание. Все выжидающе наблюдали за Мартином. Особенно вопрошающий взгляд одинаково серых и огромных трёх пар глаз устремился на родного отца. Словно сама Раина, мать этих детей, тревожно заглядывала в его душу. Солнечный диск поднялся над лесом. Ласкал яркими лучами детские лица. Невдалеке послышался необычный шорох. С каждым мгновением он нарастал. Один, за одним из-за крон деревьев показались взлетающие птицы. Самая большая из них, издав громкий клич, взмыла ввысь. Словно торя путь, звала за собой остальных сородичей.
 
-Гусиный вожак снял стаю с ночного отдыха на лесном озере. Повёл в тёплые страны,-приставив руку к глазам, проводил взглядом птиц Мартин.
-Ах!-схватилась за живот попадья.-Кажется ребёнок на свет решил раньше времени явиться. Чувствую, девочка будет. Ещё одну доченьку Бог нам шлёт. Раиночкой нареку.
-Нет,-Мартин подхватил жену на руки, отнёс в возок, не Раиной. Наречём в честь святой преподобномученицы Раисы Александрийской-по святцам близко. И пусть все девочки нашего рода носят это имя.
-А если их будет по семь в каждом поколении?-улыбнулась сквозь болезненную гримасу роженица.-Тоже все семь Раисами будут? Оххх...батюшки Святы!
-Наверное, ты права, Палагея,-задумчиво произнёс Мартин.-Католический крестик-это подарок от Раины. Будем хранить его, как памятку о невинно пострадавшей божьей рабе. Пусть он будет оберегом для наших детей, а потомки хотя бы одну из своих дочерей нарекают Раисой. Господи, прости меня грешного!

К полудню попадья Палагея благополучно разродилась девочкой, которая положила начало новой традиции в роду православного батюшки Мартина Громыко. Отныне из поколения в поколение украшали своим присутствием свет Божий женщины, наречённые Раисами.

9гл. Найти друг друга

Самокритично оценивая работу, Томэк прищурился, медленно отступил назад. Цвет стен из «горького шоколада» у входа в комнату плавно перетекал по обеим сторонам в нежно палевый у окна. Получалось очень даже стильно. Хозяин квартиры пожелал для спальни именно эту цветовую гамму. Заказ для Томэка, как мастера, не был сложным, но требовал тщательного подбора тонов, чтобы совместить с тяжёлыми жаккардовыми портьерами цвета «горький шоколад», заказанных у итальянских крутых производителей.

«Необходимо ещё чуть-чуть, буквально на четверть тона, разбавить краску для стен у оконного проёма, завершив рисунок светлым кругом. Солнце будет врываться сквозь стёкла, освещая дальние углы, выкрашенные под шоколад, создавая тем самым естественный коридор для лучей, и портьеры гармонично впишутся в дизайн интерьера»,-размышлял Томэк.

Наконец, исполнив задуманное, остался доволен-перед требовательным клиентом стыдно не будет. Томэк быстро переоделся и поспешил домой. Надо успеть проверить уроки у Зоськи, приготовить ужин, набросать план действий на сегодняшнюю ночь. Весь путь с работы к дому он думал только о Кристине, впрочем, о ней и не переставал думать ни днём, ни ночью. И корил, корил, корил себя за исчезновение девушки.
Почему, почему не схватил любимую в охапку, не увёз к себе домой? Видел же, что в тот вечер она была чем-то сильно расстроена. Видел. И ничего не сделал. После исчезновения любимой обращался в милицию. Там посмеялись, сказав, что пропажа человека всего лишь сутки-не пропажа. Возможно, девушка не хочет вас видеть какое-то время, а через пару дней сама объявится. Может, домой уехала, в Россию, а может, в санаторий отдыхать! И заметьте, стервозность баб ещё никто не отменял. А пока успокойтесь, покопайтесь в прошлом. Вдруг, сами чем-то обидели, а она дуется и в отместку молчит. Приходите-ка, если не отыщется, через недельки три. Угу, успокоили, помогли.
Томэк в тысячный раз прокручивал события пятидневной давности. Ко всему, дурак недогадливый, ни разу не поинтересовался у девушки, где живёт её мама. По месту проживания и фамилии (или хотя бы по месту работы) смог бы узнать адрес. Сейчас бы связался с нею, аккуратно расспросил, не появлялась ли дочь. Томэк готов был в лепёшку разбиться, но только бы выяснить хоть какие-то новости о любимой.
Где-то подспудно понимал, в Жебраках надо искать, там можно найти ответ. Почему там? Анализируя последнюю встречу с Кристиной и её откровения о попутчиках в поезде и случайной встрече с Ларисой на озере, он, вдруг, поймал себя на мысли, что девушку похитили. А сделать это могла секта неких «Умелых кружевниц» под руководством Геннадия Адамовича. Уж, больно много подозрительного в их действиях. Поэтому Томэк поехал в Жебраки, немного поболтался на авто по деревне, и под видом (что впрочем  было его профессией на самом деле) предложил услуги дизайнера по ремонту жилья, удачно встретив по дороге как раз этого худющего старика Адамовича. Для вида, мол, оценить состояние строений усадьбы, сначала только осмотрел строения снаружи, и уехал, пообещав в обед вернуться и основательно провести оценку ремонтных работ. Через пару часов вместе с Зоськой прибыл в Жебраки, осмотрелся, кое что выяснил, и вновь принял решение приехать ещё раз ночью и понаблюдать за подозрительной усадьбой.

Уже темнело. Январский безветренный вечер спешил обняться с ночью. Всё больше звёзд зажигалось на мрачном небосводе. Спеша домой по освещённым фонарями улочкам, Томэк в который раз прокручивал последнюю встречу с Кристиной, их серьёзный разговор, и кровь его закипала, а сердце стучало чаще. Томэк злился на себя, твердя, как мантру, что сделает всё, чтобы найти, спасти любимую и никогда в жизни не лишиться её любви. В своих чувствах к Кристине Томэк был уверен. Он укутает девушку нежностью, заботой и любовью на всю оставшуюся жизнь. И никакая сила в мире их не сможет разлучить.

 -Мне так хорошо,-Кристина тогда откровенно с искренностью произнесла эти слова,-так хорошо! От того, что ты рядом, Томэк. От того, что любима тобою. И от того, что люблю. Тебя люблю. И Зоську нашу обожаю! Она такая славная. И смешная одновременно.
-Она тоже от тебя в восторге. Кажется, вы стали подружками с этой врединой.
-Ага,-тихо засмеялась девушка,-у нас с ней много общего. Я тоже была непоседой в детстве, и так же хотела быть жутко независимой от взрослых. Оттого нам с ней легко общаться. Знаешь, а она тебя ценит. Ты для неё больше, чем дядя. Мне кажется, любит тебя, как отца, просто скрывает в силу возраста, поэтому и вредничает.
-Наклонись,-попросил тихо. Кристина, не отводя взгляда от его глаз, придвинулась. Он принялся целовать её щёки, нос, лоб, шею, плечи, грудь.
-Я люблю тебя,-его губы не знали других слов.-Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю…
Её глаза светились нежностью, а локоны светлых волос качались плавно, в такт движению влюблённых. Они слились в одно целое. Сильными крепкими руками он приподнял девушку, посадил на себя. Она, не смущаясь, приняла его правила. Розовые соски, упругие, манящие, замелькали перед его взором. Её тело мягко, податливо соприкасалось с его телом. Её руки до сладкой боли переплелись с его руками. Её ноги раздвигались в такт его ногам.
Удовлетворённые, усталые лежали в полном молчании, каждый боясь вспугнуть внезапно пришедшее счастье. Любовь, о которой мечтал молодой человек всю свою жизнь, явилась к нему, словно подарок с Небес. Так должно было произойти волею Судьбы - утренняя, неожиданная встреча иии - на всю оставшуюся жизнь любовь. Любовь с первого взгляда, с первого поворота головы, с первого вздоха!
До этой встречи Томэк не мыслил себя любимым не потому, что ему не встречались хорошие девушки, нет, просто он не мог позволить себе их любить. Ему не нужен был просто секс по согласию, ему не нужны были и жертвенные отношения. У него на руках находился ребёнок, его боль, его ответственность, его радость, его вся жизнь-маленькая Зоська.
Парень честно пытался завести отношения с девушками. Ухаживал красиво, с цветами, с приятными сюрпризами, с походами в рестораны, но ни одна из девушек, узнав, что у него есть воспитанница, не согласилась продолжить отношения. Возможно, всё дело в везении, и ему не встретилась та, единственная, которая бы смогла полюбить племяшку, так же, как и он. Понятно, Зоська ревновала, швырялась шоколадками и игрушками, когда дядя возвращался за полночь с очередного свидания. Плакала, устраивала истерики, отказывалась ходить в садик. Подолгу болела, не в силах пережить увлечение единственного в её жизни родного взрослого человека. После нескольких попыток Томэк отказался даже и думать о любви, свиданиях, девушках. Психика и здоровье Зоськи оказались важнее.

-Выходи за меня замуж,-Томэк произнёс серьёзно, не отводя взгляда от любимого лица.-Понимаю, наша любовь скоропалительна, но я ждал тебя всю свою жизнь. Такой, как ты больше нет. Кроме тебя для меня в этом мире существует только Зося. Но она ребёнок мой. Ты же моя женщина. Единственная, неповторимая.
-Неожиданно…, странно…ново,-Кристина растерялась.
-Выходи. Я люблю тебя. Веришь?
-Верю,-кивнула, как-то робко печально стала оправдываться,-но я сейчас без работы, без …
-Молчи,-прервал, не дал договорить,-я достаточно обеспеченный человек и смогу содержать жену, детей. А их у нас будет столько, сколько ты захочешь. У меня хорошая профессия. Всегда смогу заработать для семьи. Имеется ещё один неплохой доход. После катастрофы мне досталось наследство: квартиры родителей и сестры. Тогда же ко всем бедам прибавилась смерть бабушки, её сердце не выдержало после похорон семьи. Она тоже оставила в наследство дом. Так что, мы с Зосей вполне обеспеченные люди. Дом и родительскую квартиру сдаю, с этого имеем неплохой доход, часть откладываю на Зоськин счёт в банке, а живём с ней в сестринской. По праву эта квартира принадлежит племяшке.
Я специально отремонтировал комнаты так, чтобы она чувствовала уют и родительское присутствие. Развесил фото зятя и сестры, где они улыбаются, в шкафу храню их платья и рубашки, чтобы однажды Зося, прикоснувшись к ним, помнила их запах. Ведь, это вещи родителей, которые дали ей жизнь в любви и согласии и совсем не хотели умереть в той страшной катастрофе. Правда, у меня не всегда получается быть для Зоськи настоящим родителем, но это в силу лет. Некому меня было учить, подсказать, как вести себя с малышкой, что говорить ей, как поступать в затруднительные моменты. Худо, бедно ли, но стараюсь все 13 лет, как могу.
-И у тебя поучается отлично, любимый,-улыбнулась Кристина. Ласково погладила Томэка по щеке, поцеловала в нос.
-Если не считаешь моего ребёнка обременительным, то согласись быть мне женой, а Зоське другом или мамой-это тебе решать.
-Мамой? Я согласна мамой,-шепнула Кристина, а из её глаз бежали слёзы.
Томэк, не вытирая их, стал целовать любимое лицо и смеялся. Он смеялся от счастья. Она от счастья плакала. Любовь-чувство, проявляющееся по-разному, но главное же не это. Главное-найти друг друга и не потерять.
Воспоминания того вечера отозвались тяжестью в сердце мужчины. Оно не могло ошибаться. Оно знало в каком направлении двигаться. Берясь за дверную ручку квартиры, он в который раз дал себе установку:спокойно, только спокойно и здраво оценивай ситуацию и ищи Кристину в Жебраках.
Дома Томэка поджидала неприятность:заболела Зося. С перевязанным шерстяным шарфом горлом, закутанная по самые уши пледом, она сидела на диване и пила (глазам не поверил!) кипячёное молоко с мёдом. Градусник показывал 38,3. Щёки девочки горели огнём, а нос беспрестанно шмыгал.
-Горе, ты, моё луковое!-только и нашёлся, что сказать.-Предупреждал же, одевайся теплее, надевай шерстяные носки, застёгивай плотнее куртку, не ходи без шапки.
-Спокойно, дя! Всё нормуль. Поправлюсь,-прохрипела шёпотом Зося.-Все нужные таблетки и порошки приняла, вот допью молоко и лягу спать, а утром буду в порядке.
-Да, уж! В порядке…,-покачал укоризненно головой,-а, разве, завтра у тебя не отчётный концерт в студии?
-Аха,-согласилась девочка,-концерт.
-И тебе с Павлом петь дуэт, так?
-Так.
-Ну, и как?
-Что, как?-страдальчески поморщилась больная.
-Петь как будешь-то в таком состоянии?
-А никак! Всё, спать хочу! Бай, бай, дя,-махнула рукой страдалица. Шаркающей походкой удалилась в комнату и, закутавшись поверх пледа в одеяло, отвернулась к стене, показывая всем своим видом, что желает только одного-покоя и сна.
На скорую руку выпив чай, Томэк оделся потеплее и, бросив сочувственный взгляд на больную, тяжело похрапывающую во сне, племянницу, вышел из дому. Пора двигать в путь. Минут через двадцать будет в Жебраках, и уже на месте определится с дальнейшими действиями.

10гл
Бесценный дар.
1637 год, апрель, 19.



На втором этаже дома администратора Гродненской экономии, маршалка великого литовского настежь распахнуты арочные окна. Солнечный свет, свободно ворвавшийся в них, заполнил покои, хранившие скорбное молчание. Осторожно, передвигаясь на цыпочках, испуганные слуги покорно исполняли любое желание умирающего хозяина. Бледное лицо, тёмные круги под глазами, синюшные губы несовместимы с этим всегда активным, бодрым и красивым мужчиной. Домашним казалось, сейчас не он, а укрытая меховым покрывалом недвижимая тень пана Кшиштофа покоилась на семейном ложе.
Александра Марианна в аккуратно задрапированном ровными складками вокруг шеи шёлковом рантухе и белом чепце, в домашней камлотовой простице с надетой поверх жилеткой, стояла подле изголовья. От проникающего в окна порывы сырого ветра делалось зябко, но супруг просит не закрывать их. Казалось, холод-это спутник её последних лет жизни. Александра Марианна пребывала в полном расстройстве. Любимый человек, которым полнились счастливые годы совместной жизни, вот-вот покинет её. Женщина не представляла себя без этого мужчины, как не представляет цветок своего существования без солнца.
Кивком выставила слуг за дверь. Не разуваясь, подобрав ноги, тихонько прилегла подле мужа. Аккуратно, не снимая чепца, устроила голову на краешек его подушки. Слёз не было. Они высохли ещё четыре года назад со звуком опускаемого в костёльное подземелье гроба дочери. Глаза женщины, обрамлённые сеточкой скорбных морщин, устремили ласковый взгляд на любимое лицо.
Его короткие волосы, дугообразные брови, аккуратно подстриженная густая борода были всё того же тёмно-русого окраса, что и шестнадцать лет назад, когда Александра Марианна впервые увидела Кшиштофа. На удивление с той поры ни одна сединка не пролегла промеж его волосков. Внешне всегда спокойный, он неприятности в силу характера таил внутри сердца, стараясь проблемами не обременять супругу.
Глядя на мужественное лицо, крепкие руки, сильное тренированное тело, женщина подумала, как не сочетаются они с его внутренней болезнью. Словно сам Божественный дух охранял от старения и дряхлости тело мужа, а безжалостный нож Сатаны проник в самое чувствительное место его организма-сердце. Утренний консилиум медикусов пришёл к неутешительному выводу-скорой смерти пациента.
-Как странна судьба,-подумала Александра Марианна-Кшиштоф неожиданно пришёл в её жизнь, когда умер от ран её первый муж Ян Вадынский, чтобы повести дальше, прикрывая своим сильным плечом от невзгод и страданий. Теперь Кшиштоф уходит от неё, а она, привычная, не может отнять головы от этого плеча, словно желая даже на тот свет в одночасье последовать за любимым человеком.

Потомок дворянского рода герба «Огенчик», являясь заложником установившегося порядка в семье, не выбирал судьбу. Она ему предначертана с рождения. Военная и государственная службы магната Кшиштофа Веселовского стали неотъемлемой частью всей его жизни. Лёгкой и беспечной она не была. Отец, подскарбий надворный литовский, приучал с мальчишеских лет сына, осиротевшего после ранней смерти матери Софии Любомирской, к тяготам военных походов и примудростям прозорливого государственника.
Пётр Веселовский во всём поддерживал Сигизмунда III Вазу. И в борьбе за шведский трон тоже. Будучи ребёнком, Кшиштоф вместе с отцом оказался в 1598 году на тонущем в Балтийском море корабле, когда по прихоти короля Речь Посполитая выступила против Швеции. Повреждённое судно накренилось, и готово было исчезнуть в чёрной бездне. Кшиштофа успели пересадить в лодку. Он помнил о спасении, считая его божьим промыслом. Ужас перед морской пучиной не поселил в юном сердце страха. Наоборот, только сильней закалил отвагу и в полной мере дал ощутить силу воинского духа, но первая маленькая ранка царапнула сердце, оставив еле заметный след.

Изнурительный поход для короля Речи Посполитой закончился крахом, но не оставил попыток в будущем на претензии к королю Швеции Карлу  IX. Конфликты между двумя королями, племянником католиком Сигизмундом и его дядей протестантом Карлом (герцогом Седерманландским) будут возникать вновь и вновь, кровожадно влияя на судьбы народов Великого княжества Литовского. И не только…
 
Вслед за отцом Кшиштоф оставался истинным приверженцем католицизма и преданным слугой своему королю. Сигизмунд оценил честолюбие магната, вознаградил по достоинству. Тыкоцин с окрестными землями близ Кракова на долгие годы оказался староством Веселовского, как и два других-Суражское с Мельницким. Дворянин по рождению, Кшиштоф знал цену понятию чести. Огромные доходы с наследных владений и государственных староств шли не только на вооружение личной хоругви магната, принимавшего участие в войнах с Турцией, Швецией, Московией. Меценатство и помощь нуждающимся были одной из важнейших частей расходов. Благочестивый нрав и человеколюбие обязывали Кшиштофа считать своим долгом создание в Тыкоцине приюта для калеченных ветеранов войн, оставшихся без родственников и средств к существованию.

Конфликт между королём и шляхтой привёл к отвратительному противостоянию, затянувшемуся на годы. Сигизмунд стремился к абсолютной власти, беспрекословному подчинению короне. Рокош краковского воеводы Николая Зебжидовского 1606-1609 годов расколол страну. Малая кучка магнатов поддержала короля, остальные знатные роды встали на сторону шляхты. Допустить бездарного дробления и беспардонного дарения личных земель, дать многие государственные вопросы на откуп иностранцам королевского двора, терпеть интриги иезуитов и прихоть правителя шляхта позволить не могла. Усугубило ситуацию и неисполнение депутатами строгих наказов региональных сеймиков.

 Началось великое противостояние. Руководителя рокоша Николая Зебжидовского приговорили к казни. Встретив могучее сопротивление от его приверженцев, король испугался. Казнь заменили на пожизненное изгнание. Однако просвещённая шляхта, собирая сторонников, взялась за чернильницы и бумагу. С двух сторон писались листки с призывами выступать друг против друга. Столкновение интересов било не только по самолюбию противоборствующих сторон. Оно било по живым людям, их судьбам, их существованию. В 1607 году под Гузовом произошло кровопролитное сражение между рокошанами и сторонниками короля, в котором победу одержал правитель. Только радости у короля не было.

Из-за твердолобости и не желания слышать друг друга с обеих сторон пролилась кровь рыцарей самых знатнейших родов Речи Посполитой и воинов простых шляхетских семей. Горе родственников погибших, страдания матерей, опустошение целых деревень   заставили обе стороны, пусть не сразу, но сделать шаг к единению, справедливо полагая, многие проблемы можно решать словесно, а не на поле брани.
 
Однажды дав клятву на служение королю, юный Кшиштоф не мог её нарушить. Честь была у него в крови. Не последнюю роль сыграло и отцовское участие в поддержке Сигизмунда. Против родителя Кшиштоф никогда бы не встал, но противостояние, словно острым ножом, разрезало родственные связи и тесную дружбу благородных сынов Речи Посполитой. Несколько его друзей ещё с раннего детства, сгорели в этом беспощадном огне. После предания земле каждого из них, не зависимо, чью сторону тот отстаивал, Кшиштоф ощущал, как сердце бороздит очередная кровоточащая рана. Один, за одним поднимались крестами к Небесам костёлы в Квасах, Долистове, Заводарах, Луньске, выстроенные на его пожертвования.


Владея с 1547 года Белостоком, местечком на утопающем в зелени берегу очаровательной речки Белой, сначала отец, затем Кшиштоф занимался обустройством города. Каменный замок и церковь выросли благодаря деловой хватке Веселовских, но владение пришлось пожертвовать на обустройство другого замка. На вырученные деньги за родовое гнездо Кшиштоф выстроил великолепный замок в Тыкоцине, любимом месте пребывания короля. Спасаясь от бушевавшей чумы в тридцатых годах,  Сигизмунд III Ваза вместе с семьёй и приближённой знатью укрывался в этом замке.

Стараниями и предусмотрительностью, тогда ещё пребывающего в должности маршалка надворного литовского, Кшиштофа Веселовского смертельная зараза минула его гостей. Король и знать выражали неподдельное восхищение его мужеству. И только Александра Марианна знала всю истинную подоплёку поступка мужа. Кшиштоф спасал от страшной болезни в замке главных в своей жизни людей-любимых девочек, супругу и дочь Гризельду. Честь и клятва всегда на страже короля, но переживая за родных, не щадя рвал своё преданное сердце, оставляя на нём кровавые рубцы.
В благодарность за спасение королевской семьи (а на самом деле, супруги и дочери) Кшиштоф пожертвовал приличную сумму на строительство алтаря святого Себастьяна в монастыре бернардинцев в Тыкоцине. Оставаясь верным присяге, на элекционном сейме депутат от Трокского воеводства Кшиштоф Веселовский поддержал избрание сына Сигизмунда III на трон, и с 1632 года частым гостем в Тыкоцине стал Владислав IV Ваза.

Теперь государственная служба осталась в прошлом, как и дни, прожитые вместе. Александра Марианна с нежностью провела холодной рукой по любимому лицу мужа. Перед вечным расставанием, Кшиштоф открыл глаза. Их взгляды встретились. Улыбнулся уголками губ. Ласково, с любовью, как мог это делать только он. Им не нужны слова. Достаточно смотреть друг на друга. Мысли сами передадут всё, что желают сказать сердца.

-Когда-то я дал клятву взять боль своего друга Януша и позаботиться о его жене и приёмной дочери-о тебе и Гризельде. Теперь ухожу. А значит, нарушаю её.
-Нет, не нарушаешь, любимый. Ты следуешь туда, где находится наша доченька. Она встретит тебя, как и встретит Януш. Тогда все вместе вы позаботитесь друг о друге.
-Родная, как ты будешь без меня, одна на этом свете?
-У меня остаётся твой костёл Благовещения Пресвятой Девы Марии и верные сёстры монастыря святой Бригитты, фундатором земли которого являешься ты, Кшиштоф.
-Мы их возвели вместе,-не согласился Кшиштоф.-Я же только фундатор. Это твоя заслуга, возможно даже большая, чем моя. Я-то всё в разъездах, весь в заботах о государстве. Своими молитвами и устройством судеб осиротевших девочек ты бесценна, как человек, как мать, как будущая настоятельница.
-Ты слишком щедр к моим поступкам.
-Нет, это ты щедра своей любовью к людям.
-Мне не жить без тебя, Кшиштоф,-неудержимые слёзы катились из её глаз. Она поцеловала серую щёку супруга.
-А мы и не расстаёмся. Я всегда буду подле. Семь алтарей нашего костёла-это семь твоих молитв, а значит, я семь раз буду молиться вместе с тобой.
-Утром и вечером?
-Утром и вечером, любимая. У нас не было совместных детей. Увы, так распорядилась судьба. Спасибо, что не попрекала и не задавала самого страшного для меня вопроса.
-Не надо, Кшиштоф, вспоминать об этом. Нежная Гризель, дочь Януша, согревала своим теплом наши сердца. Мы были для неё лучшими родителями. Она сама произнесла эту фразу, когда мучаясь от родовых схваток, почувствовала дыхание смерти.
-Да, я всегда знал, что Гризель искренне любит нас, впрочем, как и мы её.
-Милая, доверчивая девочка умерла на моих руках, и ушла с верой в страшное проклятие ятринской ведьмы.
-Её супруг вёл не самый благочинный образ жизни. Не искренне верил в Бога. Глупец Ян Станислав беспощадностью к обычной православной знахарке навлёк на свой род несчастья, которые коснулись и нашей дочери. Бедная Гризель оказалась безвинно наказанной. Помнишь, каким был июнь, когда мы её хоронили?
-Помню, любимый. Шёл дождь. Он плакал вместе с нами о дочери, о мертворожденном внуке.
-Следом в июле ушёл Лев Иванович. Хотя его смерть можно было и предугадать. Всё-таки человеку исполнилось 76 лет. Верить в проклятия можно, но ответ на любое из них-искренняя молитва.
-Проклятие оказалось сильней молитв Гризели,-вздохнула женщина.
-Не сильней. Бог всегда был рядом с ней. Медикусы оказались бессильными. Думаю, когда-нибудь медицина постигнет знания в продлении жизни человека и научится излечивать женщин от родовых болезней.
-Возможно, ты прав, Кшиштоф. Искренне верю, бедная Гризель пребывает в раю.
-Истинно-в раю на Небесах,-заверил мужчина,-и смотрит оттуда сейчас на нас с улыбкой.  Памятью о ней на земле остаётся костёл святой Бригитты. Пусть заходит в него молодёжь и находит то, что ищет сердце каждого человека.
-Согласна с тобой, родной, наш костёл будет тем местом, где любой человек, не зависимо от своего вероисповедания, входя с искренней молитвой, обретёт надежду на семейное счастье и радость продолжения рода.
-И это самый бесценный дар, что может получить человек, живущий на земле.

Апрельское солнце, пробивающееся лучами сквозь открытые окна, до слёз слепило Александру Марианну, и нежно ласкало закрытые глаза почившего Кшиштофа.

11гл. И снова поворот судьбы

Внезапно Кристине сделалось плохо:виски      резко сжала острая боль, а желудок вывернуло наизнанку. Мгновенно потекли ручьём слёзы, слизистая носа набухла, и дышать совсем стало нечем. Причина всему-камфорное масло, которым Лена только что натёрла больные колени.
С детства Кристина не переносила запах камфоры. Сильнейшая аллергия на это средство однажды чуть не отправила девушку на тот свет, но врачи вовремя определили причину и спасли. Больше ни разу в жизни Кристине не встречалось это средство, как-то не пришлось с ним столкнуться. Да и то верно:кто в наше время ещё пользуется этим бабулькиным не очень-то эффективным средством. И, вот, через столько лет надо было случиться, чтобы в маленькой угловой комнатке среднего дома жебраковской усадьбы, в которую поселили Кристину вместе с Леной, повторился приступ.
Кристина распахнула сначала форточку, показалось мало, потом настежь створки окна. Ледяной воздух наполнил комнату. Ветер уносил запах камфоры, но девушку всё ещё трясло, очень болел желудок, а рвотные позывы гасли с трудом. И все-таки, ей становилось лучше.
-Что ты пила за ужином? Чем могла отравиться?-суетилась подле неё Лена.
-То же, что и все вы – чай с травами. Но не он причина моего состояния,-бледная Кристина старалась дышать спокойней. Глотая свежий воздух, постепенно приходила в себя.
-Ой, ну кто ж знал, что камфора так на тебя подействует,-сожалея о случившемся, заламывала руки Лена. Она сокрушалась не на шутку.-И что теперь прикажешь сказать Ларисе? Ведь сегодня, именно эта ночь назначена Геничкой для твоего зачатия!
-Какого зачатия?-уставилась на неё, не переставая содрогаться от уже слабых позывов Кристина.
-Да что ж, ты, как маленький ребёнок-то, а!-всплеснула руками Лена.-Зачем ты здесь, забыла?
-Не помню,-еле выдавила Кристина. Её вновь вырвало, а мысли путались, и понять, о чём твердит Лена, удавалось с трудом. Во-первых, девушку мучил вопрос, как она оказалась в незнакомом доме с незнакомой женщиной наедине? Где её дом, дом Раисы с цветами и огромным лофтовским простором? Где Томэк, её любимый человек? Где Зоська, которая, узнав о их женитьбе, тараторила по телефону, как будет непременно нести фату невесте и быть её главной дружбанткой? Где мама? Где все?
-Ох, беда, ох, беда-то какая!-зудела Лена, но глядя на серое лицо и дрожащие руки больной, спохватилась.-Ладно, пойду к Ларисе, доложу. Пусть сами решают, что с тобой делать.
Лена ушла, а Кристина, вдруг, с ясностью вспомнила всё, что произошло с ней за последние дни. «Вот это поворот судьбы,-её мозг лихорадочно анализировал происходящее,-срочно, очень срочно надо что-то предпринять, думай, Крыся, думай!» Оценив высоту окна, спрыгнула в снег. Хорошо, что обута в мягкие уги, в которых сюда её привезли, причём, привезли по её же добровольному согласию. «Идиотка!-ругая себя, Кристина кутаясь в тёплую шаль, которую, только что уходя в главный дом усадьбы, накинула на её плечи Лена.-Деревня Жебраки? Так-так-так, ага, они в километрах четырнадцати находятся от Гродно. Помнится (кто-то из женщин упомянул в разговоре за обедом), мол, дорога к ним вела шоссейная, и хотя среди лесов-полей, однако с хорошим асфальтовым покрытием, а это (девушку осенила догадка:значит, её используют часто). Отсюда следует-по ней ездит немало транспорта. Если выбраться к шоссе, есть возможность остановить легковушку. Только бы не заметили  жебраковские странные, очень странные обитатели.»
Скрипучий снег не давал беглянке пробежать через двор тихонечко. Сделав несколько шагов, Кристина замерла, прислушиваясь. Сердце её стучало отчаянно, тело трясло от страха, ведь, всё, что с ней происходило здесь, могло закончиться плачевно. «Спасибо, Боже, за камфорное масло!-мысли девушки неслись со скоростью света, а открывшиеся догадки о случившемся пугали своей жестокостью.-Если бы не этот отвратительный вонючий запах, меня бы не вырвало, и всё пойло, которым насильно пичкали, продолжало действовать на мою волю и сознание. Наверное, все эти травяные чаи Лариска делает со снотворным или того хуже, с наркотой. С наркотой? О,Боже! Куда я попала? Господи, спаси и сохрани, спаси и сохрани!»
Что было сил, не озираясь на скрип снега под ногами, она рванула напрямки через  огромный двор к высоким запертым воротам в надежде найти выход, даже, если придётся перелезть этот высокий кирпичный забор. Мощный удар откуда-то сверху в шею сбил девушку с ног. Охнув, Кристина упала навзничь. Нечеловеческая боль помутнила сознание, и она отключилась.
Очнулась в подвале. Её не переставала шлёпать по щекам Зося, одновременно тараторя о том, что пора приходить в себя и искать выход. У Зосиной куртки был оторван рукав, а нос девочки распух до размеров приличной картофелины, из него текла кровь. Откуда-то сверху доносились крики, лай собаки и вой сирены. Наконец-то, возбуждённая Зося обрадовалась трезвому взгляду Кристины.
-Где мы, что происходит, почему у тебя течёт кровь?-засыпала вопросами Зосю Кристина.
-В подвал гады затащили нас. Блин, так эта стерва толстая резко дёрнула за руку меня, что оторвала рукав, но это не важно. Важно, что Пашкин Молосик шухеру наделал в усадьбе. И надо было тебе сунуться к воротам, когда он перемахнул через забор!
-Кто перемахнул?
-Кто, кто! Молосик. Именно в то место ты и припёрлась, а он на тебя сиганул. Откуда мы с Пашкой могли знать, что ты подставишься сама, а? Представляешь его мощь? Нет? А он между прочим относится к серьёзной пастушьей породе собак и весит не 20 каких-нибудь там кило, а все шестьдесят. Свалился на тебя, ты и грохнулась в обморок. Собаку напугала. Молосик со страху лаять начал без команды. Разве так можно с собакой, а? Что тут началось! Молосик лает, носится по двору. Дядька, ваш старикан худющий бегает за ним, пытается отловить, а Молосика не так-то просто схватить за шкирку,покусать может. Тётки тебя схватили, к сараю потащили, а ты, как вяленая вобла, даже не сопротивлялась. Меня следом стариканова жена поволокла. Ещё и ухо открутила, зараза,-Зоська ойкнула, тронув распухшее красное ухо.-Вот, сидим теперь в сарае в подвале. Надо что-то делать-сдаваться нельзя, смерти подобно!

-Зося, как ты оказалась здесь, в Жебраках? Как нашла меня?-Кристина окончательно пришла в себя.
-Дядя догадался, где тебя искать. Мы ж приезжали сегодня днём сюда. Только тебя не видели. Решили, как стемнеет приехать вновь и последить за усадьбой. Правда, дядя меня брать не захотел, но у меня же здесь недалеко живёт Пашка со своим Молосиком. Вспомнила про них, когда увидела днём, как Пашка его выгуливает. Он же накануне покрасил пса в розовый цвет. Нам это надо было по сценарию для нашего мюзикла в студии. Завтра у нас спектакль. Молосик там играет роль моего верного розового пса, которого я, героиня, придумала в своей фантазии, и он ожил наяву. Я позвонила Пашке, он всё понял и приехал за мной на отцовской машине. Думали, запустим Молосика во двор. Он устроит шухер, а я под шумок проникну в дом и разузнаю о тебе,-Зоська на одном дыхании выдавала инфу.
-Дааа, вот так концерт, спектакль и мюзикл в Жебровской усадьбе,-удивилась Кристина, и спохватилась,-А где Томэк? Он с вами?
-Ой, Кристинка, это отдельный разговор. Дядя-то не в курсе, что я тут. Думает, лежу дома с ангиной. Ага, как же! Но, впрочем, долго рассказывать,-Зоська, подставив ухо к двери, пыталась понять, что происходит в усадьбе,-но ты не парься-я с тобой. Главное, ты нашлась. Теперь будем кумекать как отсюда можно выбраться.

Вдруг помещение стало наполняться едким дымом. Сначала постепенно, вызывая горечь во рту пленниц. Затем удушливые клубы стали охватывать пространство быстрее и быстрее. Кристина, прижимая Зоську, упала плашмя на пол-только здесь ещё можно было глотнуть прохладного воздуха. Резало глаза, усиливающаяся горечь вызывала рвоту, температура вокруг накалялась. И вот уже из-под дверей поползли язычки пламени, скоро сжигая подстилку из сена. Небольшие, но скорые, они приближались к пленницам."Поджёг",-прошептала Кристина, чувствуя, как подол её юбки начинает тлеть, обжигая бедро. "Господи, прости за грехи мои и спаси Зоську! Она же ребёнок! Забери меня, но оставь жить её!" Прижимая потерявшую сознание девочку, женщина молилась. Но было поздно. Пламя бушевало во всю..."Вот и всё,-покидая мир, подумала Кристина,-конец моей некчемной жизни..."