Часто, после долгих купаний на пляже Санта Мария, что недалеко от Аламара, пригорода восточной Гаваны, я направлялся в кафе близлежащей гостиницы.
Хотелось немного «остыть» после активного отдыха, выпить чашечку кофе или какой-нибудь коктейль, сидя за барной стойкой или за столиком рядом.
А еще больше мне нравилось съесть хороший, добрый бутерброд (лучше назвать его сэндвичем), из большого куска белого хлеба, слегка подсушенного тостером, на который накладывалась полоска испанской ветчины «хамон серрано» (“jam;n cerrano”).
После такой первоначальной «сборки» он снова помещался в тостер и окончательно доводился до кондиции.
«Хам;н серрано» переводится с испанского языка как «горная ветчина». Такое название связано с тем, что эта ветчина делается из особой породы черной свиньи, которая водится в предгорьях испанских кордильер и питается исключительно желудями. Фактически это почти дикое животное.
Окорока черной свиньи вялятся долго на солнце, пока не становятся твердыми как камень. В домашних условиях нарезать тонкими слоями эту ветчину невозможно и только в супермаркетах или ресторанах ее вам нарежут на специальной машинке как тонкую фольгу.
Тогда-то она тает во рту…
ххх
Я описываю этот пляж и это кафе с сэндвичем во времена, когда я был молод и не обременен серьезными заботами.
Где-то это было в 1983 или 1984 году.
Я жил тогда в Аламаре и работал у кубинцев преподавателем-консультантом в университете.
По субботам-воскресеньям «торчал» на пляже, где всякое загорание и купание нужно было прекращать к обеденному времени, потому что продолжать пребывать на солнце после этого времени в условиях тропической жары и тропического солнца было убийственно.
К этому времени отдыхающая публика либо ретировалась с пляжа к себе домой, либо в упомянутое мной кафе, расположенное на первом этаже отеля.
В кафе я часто видел семейную пару своих соотечественников, с которыми со временем и познакомился. Это были Игорь и Ольга, оба они были из Одессы, но работали по контракту по линии Государственного комитета по экономическим связям СССР (ГКЭС). Работали на кубинцев в каком-то министерстве.
Они явно были со связями и были «блатными», потому что, думал я, только «блатные» в те времена могли оформиться на работу за рубежом семейным подрядом: и у мужа – контракт, и у жены – контракт.
Советская система не позволяла сразу работать двум членам семьи за рубежом по контракту. Мог работать либо он, либо она. Одна из двух половинок имела право работать, а другая должна была быть оформлена членом семьи.
Но у Игоря с Ольгой видимо был большой «блат».
Ну да ладно, Бог с ним с этим «блатом»! В действительности для меня это было любопытно, но никак не волновало.
И вот как-то мы «совпали» в этом кафе с этими сэндвичами, кофе и свежевыжатыми соками. Кстати, Игорь и Ольга, как и я, были «помешаны» на испанских сэндвичах.
И вот однажды мы сидим в этом кафе, болтаем … В приятной истоме после изнуряющего пляжа…
Где-то рядом, чуть в стороне слышим русскую речь.
Оглядываемся по сторонам и видим за одним из столиков двух милых старушек, с аккуратными прическами и волосами, выкрашенными в фиолетовый цвет (в то время у пожилых женщин была мода на этот колер). Обе в джинсиках, два милых таких божьих одуванчика!
Конечно, в 1983 или 1984 году это не могли быть бабушки из Советского Союза.
Игорь и Ольга не выдержали и завязали с ними разговор.
Вопросы стандартные: «Вы русские? Откуда? Почему на Кубе?» и т.д. и т.п.
Бабушки оказались словоохотливыми. Поведали моим друзьям: они сестры, во время второй мировой войны, будучи еще очень молоденькими, были вывезены немцами с оккупированной территории в Германию в качестве «остербайтеров»;;. Им повезло – сестры все время были вместе, работали на одних и тех же работах.
Для немцев сестры были русскими, а на самом деле они были еврейками. Но по документам это нигде не «просвечивалось». И, конечно, сестры, никому не раскрывали своей тайны.
После капитуляции фашистской Германии сестры оказались в зоне западных союзников Советского Союза, попросили администрацию союзников отправить их в Канаду.
В Канаде всю жизнь проработали машинистками и делопроизводителями в различных офисах. Со временем вышли на пенсию. А сейчас вот катаются по миру.
«Катаются по миру?» - задумался я. «Интересно – работали всего-навсего машинистками, а сумели получить такие пенсии, что могут «кататься по миру. Ни хрена себе!».
«А почему Вы именно на Кубу поехали?», - задают бабулькам вопрос мои друзья.
- «Кубинцы такие милые и веселые!» - говорит одна из бабушек. – «А потом ведь Канада никогда не запрещала своим гражданам ездить на Кубу».
«Это, действительно, так» - отрефлексировал я. «А что касается кубинцев и их умения работать в сервисе, то они всегда этим отличались. При всех режимах независимо от смены социально-политического строя. Хороший сервис – это у них почти генетически заложено.
- «Да, кстати, - говорит одна из бабушек, - У нас в России остались родственники, в Горьком живет наш племянничек от двоюродного брата, Веничка».
«Веналий, надо полагать», - подумал я. «Есть такое имя – Веналий, похожее на него - Ювеналий…»
- «Мы ему все время в эти годы помогали, - продолжает бабушка. – Пересылали вещи, продукты…».
- «Странно - подумал я. - Ну, вещи это еще ладно. У нас с импортными хорошими вещами вечно была проблема. Это ладно… Шмутки. Понятно… А продукты? Это странно как-то».
Я так рассуждал, имея в виду то, что это все-таки были евреи. А евреев совсем бедных я в Советском Союзе на своем веку никогда и не видел.
- «А кем ваш Веничка там, в Горьком работает? – спрашивает одесситка Ольга.
- «Да заведует там какими-то угольными складами», - отвечает бабушка.
- «Ни фига себе! - сразу подумал я. – Я появился на свет в конце войны и у меня на глазах прошли все эти послевоенные годы… И чтобы заведующий угольной базы или «угольными складами», как выразилась бабушка, нуждался в продуктах, этого я и представить себе не могу… Какие-то деликатесы, может быть, бабушки ему пересылали…»
Кстати, я заметил, что когда бабушка рассказала, как она с сестрой помогала Веничке, одесситы Ольга и Игорь переглянулись. Переглянулись как-то весело, но ничего не сказали…
Тут уже я не выдержал и впервые вклинился в разговор: «Милые дамы, - обратился я к бабушкам, - Не мог быть ваш Веничка бедным человеком и в чем- то нуждаться, потому что заведующий «угольными складами» в принципе не может быть бедным».
Этой фразой я ненавязчиво хотел дать понять бабушкам, что все эти годы Веничка, наверняка, разводил бабушек на лишние расходы…
У бабусек было легкое разочарование на лицах… А та, которая до этого больше молчала, обмолвилась: «Ох уж этот Веничка! Я помню, помню его: он и в детстве был очень хитренький…»
ххх
Угольные склады, угольные склады… Что-то мелькнуло у меня в мозгу. И я вспомнил, что когда-то одна забавная история была связана со складами…
Начало 60-х годов… Севастополь… Был такой шикарный, весьма популярный в советские годы ресторан «Волна» на Приморском бульваре рядом с Водной станцией и бассейном КЧФ.
Он экзотично «нависал» прямо над морем недалеко от памятника затопленным кораблям. Директором в нем был довольно-таки пожилой человек по фамилии, которую я сейчас вспомнить не могу, да и выяснить сейчас это невозможно, потому что, если запросишь информацию через Википедию, покажет сам ресторан, но кто был директором в эти годы не сообщает.
Смутно помню фамилию: как бы не Гельман… Типичная такая еврейская фамилия. Но все-таки не уверен.
Так вот, помнится, соответствующие инстанции хотели в конце 60-х дать срок старому директору, потому что засветился он и его ресторан в связи с судебным процессом против одного молодого еврея, симферопольского дельца, который частенько приезжал с компанией из крымской столицы в Севастополь, чтобы хорошо провести время в «Волне». Хороший стол и приватность обстановки старый Гельман им обеспечивал.
Ну, проводила время в ресторане «Волна» эта компания, ну и что? Клиенты… Любой человек может приехать с компанией и поужинать в ресторане.
В общем, не удавалось от Гельмана заполучить нужный следователям компромат против симферопольского подследственного. Тогда служители Фемиды решили «зацепить» Гельмана с другой стороны. А как? Персонал ресторана к Гельману относился хорошо и никто не хотел давать показаний. Но следователи все-таки нашли одну официантку, которая указала, что директор якобы пользовался служебным положением и принуждал ее к сожительству.
Честно говоря, «старая гвардия» сотрудников сильно в этом сомневалась, потому что директор, когда даже был моложе, был человеком крайне деликатным… Не использовал свое положение, чтобы завоевать женщину… Некоторые очень практичные и корыстолюбивые ради каких-то преимуществ для себя сами иногда ему на шею вешались.
Но это было в прошлом. А сейчас? – «Вряд ли», - делала свое заключение «старая гвардия». Тем более, сейчас, когда директор изрядно постарел…
Из этой ситуации «дедушка» Гельман выкрутился следующим образом: на процессе его адвокат зачитал справку, выданную городскими медицинскими светилами, в которой утверждалось, что подозреваемый уже в течение ряда лет является импотентом и физически не может быть причастен к сексуальным домогательствам.
В конце концов, от Гельмана отстали. Его, правда, уволили с должности директора ресторана. Но друзья Гельмана тут же ему подсобили и устроили его на должность директора городской угольной базы.
На этой должности старик еще долгие годы успешно проработал на благо себе и города.
«Угольные склады, угольные склады…» - из-за них я и вспомнил о Гельмане, когда речь шла о родственнике канадских бабушек.
Забавно все это!
-----------------------------------
1) «Остарба;йтер» (нем. Ostarbeiter — работник с Востока) — определение, принятое в Третьем рейхе для обозначения людей, вывезенных из Восточной Европы с целью использования в качестве бесплатной или низкооплачиваемой рабочей силы (1942—1944 гг.).
Москва июль 2016 г.