ПРОВОДЫ ДОМОЙ
Вот и прошли «сто дней до приказа». В среду перед строем майор Зудов зачитал «Приказ министра обороны»:
— Осуществить в соответствии с Федеральным законом "О воинской обязанности и военной службе" увольнение с военной службы солдат, матросов, сержантов и старшин, срок военной службы по призыву которых истёк!
Все сто дней, по старой традиции, мы «старики» своё масло отдавали молодым солдатам-первогодкам, проявляя доброе покровительство. Каждый избирал себе любимчика и подкармливал. А были и такие, кто, ничто же сумняшеся, добавлял себе отпущенные 20 граммов в кашу, дескать: «Я же на хлеб не мажу…». Мой карманный календарик был весь изрешечён иголкой, отмечавшей каждый прошедший день службы.
Долго же нам пришлось ждать этого счастливого момента: наш осенний призыв 1994 года рассчитан был на восемнадцать месяцев, а служить пришлось ровно два года. Власть, видимо, посчитала, что солдаты потерпят лишние полгода, поймут, простят. В конце концов мы все давали Родине присягу. И вот службе конец! И сразу, как в песне поётся: «Уезжают в родные края старики-дембеля, дембеля…»
В нашем подразделении дата увольнения у каждого своя, в зависимости от даты зачисления в часть, поэтому почти каждый день мы устраиваем проводы. А оркестранты просто не могут провожать своих без музыки!
Утром меня разбудил Лёшка: «Пора провожать ребят, у них поезд». Я взял свой большой барабан и вышел на улицу. Меня уже ждала небольшая компания: труба, туба, баритон, малый барабан, Лёшка с тарелками и двое наших дембелей-сержантов Евгений Карташов и Евгений Чернов.
Старшина Кривошеин, приложив мундштук к губам, махнул головой и мы заиграли: «Трам-пам-па-ам, тара-тура-тура-а…» Последний раз ребята шли под звуки военного оркестра. Музыка наполняла осенний утренний воздух медным звоном, грохотом и гулом.
Навстречу попадались удивлённые связисты. Женьки по-очереди жали им руки, обнимали, прощались.
Проходя мимо памятника Ленину Женька Чернов крикнул:
— Ленин, где столовая?
Владимир Ильич правой бронзовой рукой указал точное направление в сторону солдатской столовой.
Подошли к КПП. Солдат-связист, дежуривший на пропускном пункте, предусмотрительно открыл механические ворота во всю ширину и мы, выйдя на оживлённую улицу, стали прощаться. Прощались, обещая, что скоро обязательно свидимся. А как иначе? Два года как-никак прожили вместе, неся все тяготы армейской службы. Стали почти родными. Обещали не забывать друг друга, не теряться, навещать на гражданке.
— Давайте, парни, и вам скорейшего возвращения домой!
Ворота закрылись, разделяя нас на ещё военных и уже гражданских.
«Домой» — почти волшебное слово, тёплое, как бы окутывающее пуховым одеялом, согревающее и успокаивающее одновременно… Очень часто я представлял себе ту, неведомую для себя новую жизнь после службы, куда вернусь уже совсем другим человеком. Как ДОМ меня встретит?!
****
Марш «Прощание славянки» в эти дни стал «хитом» в воинской части, где базировался наш оркестр. Несмотря на устав жизни связистов: развод ли у них караула, построение или строевые занятия на плацу — мы с грохотом идём по улице вдоль казарм, мимо плаца, отгороженного кустами акации, до самых ворот.
В нашем подразделении дата увольнения у каждого своя, в зависимости от даты зачисления в часть, поэтому почти каждый день мы устраиваем проводы. А оркестранты просто не могут провожать своих без музыки!
«Трам-пам-па-ам, тара-тура-тура-а…»
Каждый из нас точно знает: «Скоро и мне проиграют этот прощальный марш». Марш, который останется в сердце и памяти на всю жизнь.
Связисты завидуют и злятся, а нам остаётся лишь посочувствовать им.