Главы 32-38

Глава 32

После обеда Игорь вернулся к себе в квартиру, где встретил Гемпеля.
-Игорь Сергеевич, я к вам по поводу девушки…
-Не надо, Юрка, я нашел ее.
-Отлично! Я рад за вас. Вам еще нужна моя помощь? Если нет, то с вашего разрешения я удалюсь, через три часа прибывает новый экспресс.
-Конечно, Юрка.
-Если что, вы знаете, где меня можно найти. В лимонадном ресторане я бываю каждый день,   - Гемпель рассмеялся и выбежал из здания. София Магсумовна заметив вошедшего Вьюркова, окликнула его и попросила подойти.
-Вас искали, Игорь Сергеевич.
-Кто?
-Мужчина, он представился Сергеем Олеговичем.
-Что? – недоуменно спросил Игорь. – Вы уверены?
София Магсумовна кивнула головой.
«Отец…Он умер, но ведь и Лиза умерла. Но не в этом мире.. Здесь все совершенно по-другому. Но как же…Что я скажу ему…Я ведь даже не знаю, о чем мне с ним говорить и как объяснить то, что я его избегал…Почему я это делал…
-Этого не может быть, - отказывался верить Игорь. – Вы разыгрываете меня.
-Что вы, Игорь Сергеевич! Мне и в голову бы не пришло такое. Вы будете обедать?
-Нет, не надо, я ненадолго зашел, переодеться, - ошеломленный новостью от Софии Магсумовны Игорь направился к лифту. 
Вьюрков поднялся к себе в квартиру, скинул пропитанную запахом духов Лизы рубашку, принял душ и в надежде немного подремать после практически бессонной, но сладчайшей ночи в своей жизни, улегся на кровать и закрыл глаза. Залетающий в окно свежий ветерок расслаблял и убаюкивал его.

Он не видел вокруг ничего, кроме сплошной снежной белизны, под ногами звонко хрустел снег.  Коварный колкий мороз уже давно забрался под одежду, все тело моментально промерзло, руки и ноги окоченели и отказывались двигаться.  Твердая заснеженная земля на глазах Игоря превратилась в тонкий прозрачный лед, в речной бездне под которым, казалось, вовсе нет жизни.
  Лед хрустнул, и Игорь рухнул вниз. Но холода он не почувствовал, словно окунулся в разогретую солнцем  воду. Он пытался выплыть, схватиться за рубленый край льда, но кто-то, вцепившись в его ногу, тащил в мертвую серость на дне. Оказавшись внизу среди разросшихся водорослей, он увидел Лизу. Изуродованное покусами рыб ее тело было набухшим и безжизненным, веки подняты, а глаза вовсе отсутствовали. Игорь закричал. Вода моментально хлынула внутрь, заполнив легкие. Стало нечем дышать. Он судорожно задергался руками и ногами в надежде выплыть на поверхность, но все попытки оборачивались неудачей…

Вьюркова разбудил телефонный звонок.
-Я приезжал к тебе вчера, мы же договаривались, - начал Трухачев.
-Я не смог, извини.
-Заеду к тебе сегодня вечером. Уделишь время?
-Постараюсь.
Игорь вспомнил о Лизе, и ему моментально захотелось вернуться к ней и  вновь оказаться в ее объятиях.
Вьюрков положил трубку, случайный взгляд его упал на мигающую зеленую кнопку на аппарате, он поднес к уху трубку и переключился на второй вызов.
-Алло.
Тишина.
-Я слушаю вас.
Но на том конце провода по-прежнему молчали. Игорь уже собрался положить трубку и скорее выйти из квартиры и встретиться с Лизой, как услышал до боли знакомый голос:
-Здравствуй, сын.
-Папа? – ноги Игоря подкосились и он рухнул на стоящие позади него кресло.
-Я едва смог дозвониться до тебя. Мы не виделись с тобой уже столько лет.
-Прости папа, но… - дрожащим голосом отвечал Вьюрков. Глаза его наполнились слезами, в горле встал ком.
-Мы можем встретиться с тобой?
-Встретиться?.. Да, конечно, папа… - 
-Я буду ждать тебя завтра в полдень на Набережной на пересечении с Южным переулком.
-Хорошо, я приду.
Вьюрков был рад снова услышать голос своего отца, мягкий, слегка осипший,  с постоянным понижением звука к концу фразы.
Он не виделся с ним с тех пор, как уехал из Воронежа. Он оставил его на произвол судьбы. И за это, Игорь понимал, ему не будет прощения.
«Стеклянный купол» изменил многое. Он вернул Вьюркову шанс вновь встретиться со своим отцом, исправить свои прежние ошибки и начать совершенно другую, счастливую жизнь.

-Любимая…  - сидя за столом в квартире у Лизы обратился Игорь.
Лиза подняла любопытный взгляд.
-Помнишь, - начал Игорь, - ты стояла на льду, я пытался помочь тебе, но лед трескался под нашими ногами.
-Конечно, помню. Это было так давно, – улыбнулась она и сделала глоток. – Кушай черничное варенье, я знаю, ты его обожаешь.
-Что там произошло? Расскажи мне.
Игорь пододвинул к себе розетку с вареньем, зачерпнул ложкой немного и положил себе в рот – вкус был его изысканный: мягкий и не приторный.
-Ты ведешь себя странно, милый. Неужели ты сам не помнишь?
Игорь отрицательно покачал головой.
-Я провалилась под лед, течение оказалось настолько сильным. Ты бросился мне на помощь, нырнул за мной, не обращая внимания на безумно ледяную воду.

Игорь почувствовал, как земля уходит из-под ног. Не успел он оглянуться, окружающая его обстановка на кухне превратилась в бездонную толщу воды. Панически замахав руками, он пытался выплыть на поверхность. Лизы не было рядом, как не было ни кухни, ни чайного сервиза, ничего кроме сплошной темноты.  Сильным течением его несло в неизвестном направлении, он пытался ухватиться за проплывающие мимо коряги или водоросли, но они проскальзывали между его пальцев.
Игорь вспомнил слова профессора Майела о том,  что это всего лишь всплеск давно затаившегося страха, который становится в «Стеклянном куполе» реальностью, и пережить его - единственный способ справиться с ним и избавиться навсегда.
«В тот день в Лычево утонули двое: мужчина и женщина», - вертелось в голове Игоря. «Спасая ее, я утонул сам.  Поэтому я здесь. Я уже давно умер…»
Игорь увидел вдалеке Лизу, она зацепилась волосами за корягу в воде и не могла выпутаться. Тело ее было уже безжизненным, глаза и рот открытыми. Игорь пытался удержаться, судорожно хватаясь то за одежду Лизы, то за растущие растения, но течение толкало его дальше. Воздуха не хватало, легкие раздирало внутри и, казалось, вот-вот сердце его лопнет от напряжения. Игорь открыл рот и изо всех сил закричал.
Все исчезло также неожиданно и быстро, как появилось, и он понял, что лежит на полу, а рядом, держа его за руку, сидит Лиза, живая, красивая и желанная.
-Что с тобой, любимый? – увидев, что Вьюрков пришел в себя, взволнованным голосом спросила Лиза.
-Что произошло там на самом деле? – ощущение, что в легких до сих пор стоит вода, не покидало его. 
-Нас вытащили местные рыбаки.
-Значит, мы не утонули там?
Лиза рассмеялась.
-Что за глупости ты говоришь, как мы могли утонуть?
-Действительно… - усмехнулся Игорь.
Вглядываясь в ее глаза, Игорь понимал, что Лиза совсем не та, что была раньше. Ее взгляд стал иным, и если бы Вьюрков не боялся признаться в этом самому себе, то он с уверенностью бы решил, что взор ее, когда-то напоенный искренней любовью, пониманием и глубокими мыслями, ныне стал совершенно пустой. С ней можно было говорить на разные темы, и беседа никогда не становилась скучными, ее суждения и мнения порой не только его удивляли и приводили в восторг, но и меняли мировоззрения самого Вьюркова на определенные вещи в мире.
-Мне пора… - сказал Игорь. 
-Ты скоро вернешься?
-Завтра, - Вьюрков поцеловал Лизу и, вышел из квартиры. До назначенной с Васей Ямбом встречи оставалось не больше получаса. 

Трухачев ждал его у входа в здание, где остановился Игорь. Он сидел на капоте припаркованной возле тротуара машины, поглядывал по сторонам и курил. Увидев приближающегося Игоря, он замахал ему рукой и на всю улицу закричал:
-Ромео идет! Надеюсь, ты должным образом ублажил свою пассию? Она осталась довольна?
-Замолчи, - буркнул Игорь, подошел и пожал ему руку. – Чего ты хотел показать?
-Садись, поехали.
-Куда?
-Узнаешь.
Они сели в машину. Трухачев завел машину и выехал на «Торговую» улицу, вскоре повернул на «Академическую». Они минули книжный магазин, пересекли вишневые холмы и выехали на шоссе, по одну сторону от которого вдоль расстилались кукурузные поля, по другую – блестела в ночи Нердва, уходящая далеко за холмы.
Трухачев достал сигареты, предложил закурить Игорю, после отказа, вставил себе в зубы одну и поднес яркое пламя огня, вскоре по салону расползся запах табака. 
-Объясни, куда ты меня везешь. Мы уже довольно далеко отъехали. – Игорь обернулся назад – в ночи огни города удалялись все сильнее и сильнее.
-Скоро увидишь! 
Трухачев нажал на педаль газа. Машина еще с большей скоростью помчалась в неизведанную впереди мглу.

          Глава 33

-Пломбир, пожалуйста, - Самойла протянул горсть монет стоящей у прилавка  красноносой продавщице в синей кепке с огромным козырьком. Она засунула руку в холодильник, вытащила оттуда сливочное мороженое на палочке. Счастливый Самойла схватил его и, поддернув свои широкие штаны, побрел в сторону парка, чтобы сесть на лавочку, понежиться под теплыми майскими лучами солнца, поедая лакомство. Он много работал в последнее время, не жалея ни своих сил, ни своего свободного драгоценного времени. Поэтому теперь, считал Самойла, он мог позволить себе побродить по улицам города, побездельничать и поесть наивкуснейшего продукта когда-либо созданного человеком.
На следующей неделе профессор Майел обещал ему оформить документы по усыновлению, и тогда Самойла обретет настоящую собственную семью, и от этой новости на душе становилось радостнее. Все свою жизнь он был один и не знал ни своих родителей, ни кого-то еще из родственников. Но теперь,  всего через четыре дня, у него появится отец. Пусть он будет староватым, суровым и сварливым стариком, думал Самойла, но он будет любить, заботиться о нем и всегда давать деньги на мороженое.
Он откусил кусочек и, не прожевывая, проглотил его. Внезапно перед мальчишкой возникла черная высокая фигура в фуражке, но это была уже не продавщица, а человек в погонах. Самойла прищурился, закрылся ладошкой от ослепляющего солнца и разглядел незнакомца.
-Сержант Тихомиров. Пошли со мной.
-Что? Куда? Зачем? – посыпались от Самойлы вопросы.
-В отделение.
-Не пойду я никуда, - заупрямился Самойла. В горле его встал ком, пальцы рук похолодели, он чувствовал неизбежность беды и должен был исправить ситуацию, чтобы не попасться в руки социальным работникам, которые тот час же снова упекут его в детдом.
-Центральный вход парка, третий, слышишь меня, центральный вход… - заговорил  милиционер по рации.
-Слышу тебя, первый. Идем, - услышал Самойла и быстренько прикинул в голове, что их прибудет как минимум двое и тогда с тремя сотрудниками патрульно-постовой службы ему никак не справиться. Самойла на мгновение вспомнил свой удачный побег из детского дома от своего воспитателя Павла Михайловича и фантастический прыжок через высокий забор с колючей проволокой. Милиционер же не был, как показалось Самойле, таким спортивным, как его бывший воспитатель, да и забора с проволокой на горизонте не было. Главное -рвануть как можно быстрее и бежать не оглядываясь, чтобы только пятки сверкали, и сделать это нужно сейчас, пока не подоспела помощь.
-Ладно, пошлите, - сказал Самойла и протянул руки. – Застегивайте.
-Чего застегивать, пацан? – удивленно посмотрел на него милиционер.
-Наручники. Вы ведь всем так делайте, и мне тоже надо.
-Не придумывай, дурачок.
Милиционер хотел взять мальчишку за шиворот и повести его к выходу из парка, как поймал удар ногой в пах. Мороженое из рук Самойлы выпало, сам он на всех парах помчался к выходу. Милиционер, держась одной рукой за больное место, с рацией в другой руке, передавая о нарушителе, последовал за ним.
Самойла бежал быстро, постоянно оглядывался и каждый раз, видя приближающегося милиционера, ускорял темп. Он минул центральный вход в парк, прилавок с мороженым и пересек дорогу, едва не угодив под машину, водитель которой успел ударить по тормозам. К преследующему милиционеру присоединились еще двое, первый быстро рассказал, в чем дело, и, размахивая руками, разъяснил план действий. К тому времени  Самойла пересек улицу и забежал во двор жилого дома, примыкающего к другому, угловому с аркой, железные ворота которой оказались запертыми. Самойла подергал их и понял, что оказался в тупике. Одна из подъездных дверей скрипнула, оттуда вышла пожилая женщина с собачкой, Самойла бросился к ней, оттолкнул женщину и едва успел захлопнуть дверь, прежде чем милиционеры подбежали. Сержант помог встать ошеломленной женщине, другой вернул ей убежавшую и уже успевшую пометить колесо припаркованной машины собачку, и вежливо попросил открыть дверь. Самойла поднялся на последний этаж. Черная из металлических прутьев лестница вела на чердак. Он вскарабкался вверх, отшвырнул дверь в сторону и выбрался на крышу, соединенную с другим домом. Двое милиционеров поднялись следом и увидели, как пронырливый мальчишка, разбежавшись, перелетел метровый пролет между домами и оказался на крыше соседнего здания. Третий сотрудник патрульно-постовой службы бежал внизу с задранной головой.
-Да черт с ним! – остановились двое у края крыши. -  Пусть бежит.
Они вернулись назад и спустились во двор.
Самойла проверил все двери чердака и убедился, что до последней они заперты с другой стороны, уселся на бетонный бордюр. Пытаясь отдышаться после столь долгой нелегкой пробежки, он попытался придумать, что делать ему дальше.
-Пусть бежит, - закурил милиционер. – Делать нам больше нечего, как за беспризорниками носиться.
-Вон он! – взмахнул рукой третий, заметив слегка высунувшегося Самойлу.
-Там выхода нет! Гаденыш, вот ты и попался, - ликовал второй.
-Один здесь, ты за мной, - скомандовал сержант, и они направились к подъезду.
Самойла изо всех сил дергал подряд все двери чердаков, но ни одна не поддавалась.  Сержант взобрался на крышу. Самойла попятился назад.
-Негодник, иди сюда! – кричал милиционер. – В колонии сидеть будешь, падонок.
Самойла достиг края крыши. Испуганно смотря на приближающегося милиционера, он думал только о четырех днях, которые ему оставались. Документы на усыновление были практически готовы. По иронии судьбы или по воле злого рока, именно сейчас, когда до счастливой жизни осталось чуть-чуть, он оказался в ловушке, ему вновь грозит детский дом и корпус «К».
-Не подходи! – закричал Самойла и перешагнул ограждение, встал на карниз. – Я спрыгну, клянусь! Вы будете виноваты! – сквозь слезы бормотал он.
-Я тебе гад уши надеру, стервец ты, паршивец, у меня все оставшиеся годы в колонии проведешь, и сгниешь там, ублюдок!
-Я спрыгну, и ты сам в тюрьме сидеть будешь, пустоголовый.
-Прыгай, разобьешься в лепешку, долго тебя собирать будут.
Милиционер совсем приблизился к Самойле.
-Хотя нет, зачем, просто лепешку твою посыплют песочком, а завтра уже и помнить никто не будет, что здесь произошло.
-Меня усыновят скоро, вы и представить себе не можете, кто этот человек! Да он вас в порошок сотрет. Отойдите или я прыгну! – завопил Самойла, оступился и повалился вниз с крыши.
-Твою мать!  - выпалил милиционер и едва успел схватить мальчишку за рубаху и крепко сжать ее в кулаке. Подбежал к нему второй, и помог справиться с беглым детдомовцем.   
-В отделение его отвезем, а там пусть с ним социальники разбираются.
-Меня усыновят на следующей неделе! – кричал и брыкался Самойла. – Позвоните, профессору Майелу! Он подтвердит.
-Замолчи, а то в лоб получишь, - ухмылялся сержант, остальные его поддерживали и всю дорогу в отделение всячески подшучивали над бедным Самойлой.

Отделение находилось в ветхом сталинском здании на цокольном и первом этажах, окна которых если были не наглухо заколочены, то хотя бы просто закрыты крепко сваренными железными решетками.
Самойлу завели в комнатку, где стояли стол с лампой и несколько стульев, в дальнем углу стоял сейф. Вскоре вошел невысокого роста полный мужчина в форме с лейтенантскими погонами и пластиковым портфелем в руке. Он бросил на веснушчатого Самойлу мимолетный взгляд, попросил присесть на стул, сам разместился за столом. Вытащив из своего саквояжа толстую пожелтевшую папку, раскрыл ее и уткнулся в содержимое. Так просидели они не меньше получаса, в тишине с издаваемым время от времени шелестом переворачиваемых бумаг. Дверь в комнатку открылась, и на пороге появился молодой парень, отдав честь, он четко и громко выпалил:
-Товарищ лейтенант, Парамонова Любовь Ефимовна прибыла.
-Хорошо, Егоров. Пусть заходит сюда, - не поднимая взгляд, ответил мужчина.
Женщина вошла почти сразу, не дожидаясь приглашения. С важным выражением лица, она подошла к столу лейтенанта и продемонстрировала свое удостоверение, затем подошла к Самойле и презрительно посмотрев на него сказала:
-Ну что, попался, подлец, - на ее лице растянулась злорадная улыбка.
-Вы кто? – спросил Самойла, в горле его пересохло и прежде ему пришлось несколько раз сглотнуть слюну, чтобы хрип прошел.
-Орган опеки, центральный округ, - затем она обратилась к милиционеру, - Из  восемнадцатого детдома сбежал еще в прошлом году. – Туда и вернешься сейчас, - зло посмотрела она на мальчика. Я уже позвонила туда, скоро за тобой приедут.
-Я не хочу туда! – закричал Самойла. – Меня скоро должны усыновить! Позвоните профессору Майелу! – рассвирепел Самойла, вскочил, оттолкнул женщину и попытался выбежать из комнаты, но лейтенант схватил его за шиворот, дал оплеуху и вернул на место, пригрозив колонией для несовершеннолетних.
-Прошу вас не бить детей в моем присутствии, - чинно отнеслась к рукоприкладству сотрудница органа опеки. – У вас будут вопросы к мальчику? Если да, задавайте их в моем присутствии. А ты, - ткнула она своим длинным тонким пальцем в Самойлу, - сиди смирно, мне твои истерики не нужны. По какому поводу вы задержали мальчика? Он нарушил что-то?
-Сержант выполнял свою работу, нам была дана ориентировка на него, когда он сбежал из детдома.
-Значит, мальчик ничего не нарушал?
-Слушайте, Любовь Ефимовна, забирайте своего сорванца и уходите. У нас и так дел по горло, не до вас сейчас.
-Никуда я не поеду, я в тюрьму пойду, но не вернусь в детдом! – продолжал упрямиться Самойла. – Дайте мне позвонить. Я имею право на звонок.
-Насмотрелся фильмов, дурачок, - буркнул лейтенант. – Сиди, помалкивай.
Женщина посмотрела на часы.
-Да где же этот Хаврюшин, бестолочь такая… - возмущалась Парамонова.
-Хаврюшин? – вспомнилось Самойле. – Хаврюк? Вы про него говорите?
-Павел Михайлович, ты должен быть с ним знаком. Он на тебя давно зуб имеет. 
-Не хочу, прошу вас не надо, - Самойла схватился за руку женщины. – Я попаду в корпус «К»!
-Отпусти меня! – она отдернула руку и отошла в сторону. – Сейчас приедет Павел Михайлович, и вы поедете с ним в детдом. Разговор окончен.
Павел Михайлович появился минут черед десять, вид его был уставшим, сонным, под глазами расплылись синеватого цвета круги. Он взглянул безразличным взглядом на притаившегося Самойлу, расписался в выложенных на столе лейтенанта бумагах, и, взяв Самойлу за руку, вывел его из комнаты, следом вышла Парамонова. До машины у входа в отделение они шли молча, распрощавшись с Любовью Ефимовной, они сели в автомобиль, за рулем которого сидел молодой мужчина.
-Езжай, Андрей.
Заведя двигатель с третьего раза, он хорошенько подал газу, чтобы машина не заглохла, воткнул первую передачу и до пола опустил педаль, машина с ревом рванула с места, оставив после себя густой клуб дыма.
Поездка до детского дома из-за дорожных пробок заняла больше трех часов, всю дорогу Самойла сидел тихо, смотря в окно, уповая на то, что, оказавшись в детском доме, он доберется до телефонного аппарата и позвонит профессору Майелу, который точно вытащит его из стен этой тюрьмы.
Машина остановилась у ворот детского дома номер восемнадцать. Огражденная высоким забором с колючей проволокой территория его тонула в высоких стройных соснах. Водитель надавил на клаксон, из деревянной будки вышел старик и, еле передвигая ногами, добрался до замка и отворил ворота. Они проехали, пропетляли по узеньким дорожкам и остановились у административного здания. Все вокруг до ужаса было знакомо Самойле. Пятиэтажные корпуса стоящие немного поодаль, слегка углубившись в рощу, женский ряд и тропинка, ведущая к корпусу «к». По телу Самойлы пробежали мурашки, выходить из машины он никак не желал и тот час же приказал водителю отвезти его обратно, на что тот только рассмеялся.
-Выходи, Самойла, не нервируй меня, - поникшим голосом произнес Павел Михайлович.
-Не пойду я, не хочу туда, - разревелся мальчишка. – Прошу вас, Павел Михалыч, отпустите меня, вы больше никогда обо мне не услышите.
-Прекрати ныть, - он схватил его за руку, выдернул из машины и потащил к входу в корпус «А», где когда-то обитал Самойла. Мальчишка брыкался, упирался ногами в асфальт.
-Эллина Романовна, принимайте, - громко сказал Хаврюшин.
Из подсобного помещения вышла пожилая женщина с волосами пепельного цветами и очками с круглыми стеклами. Она улыбнулась, протянула худощавые руки к мальчику и с прищуром сказала:
-Кто это у нас такой славненький?
-Беглец наш, полгода искали. Определите его в палату.
-С кем ты раньше жил?
Самойла отвернул лицо и ничего не ответил.
-С Шармиашвили, - ответил за него Павел Михайлович.
-Нет! – воскликнул Самойла. – Он в соседней палате жил, я с Каныгой и Прудцевым.
-Умер твой Каныга. А Прудцев сейчас с Шармиашвили в комнате, а Раскина усыновили.
-Что? – удивился Самойла. - Умер? Как?
-Да какая тебе разница, - ответил Хаврюшин. – Эллина Романовна, определите мальчика, я пошел.
-Хорошо, я все сделаю.
Освещенная тусклым светом комната пустовала, а кровати были аккуратно заправлены.
-Ребята на мероприятии, располагайся. Твоя кровать в углу, и тумбочка рядом тоже твоя.
-У меня вещей нет.
-Павел Михайлович принесет вечером, они в кладовой лежат. Ты ведь когда сбегал, все оставил. Скоро вернусь, свожу тебя в столовую, может, осталось что-нибудь для тебя.
Когда воспитательница вернулась, то отвела Самойлу на обед. Достался ему плохо разогретый борщ, тушеная капуста и печеночная котлета. С кислым выражением лица Самойла проглатывал невкусную пищу и вспоминал вечера за ужином у профессора Майела,
где каждый вечер Раиса Наумовна подавала жареную курицу или утку или сочные запеченные куски свинины.
По возвращению в комнату его встретили злобными ухмылками и оскалом Шармиашвили, Прудцев и Лелюх. Они не ожидали такого сюрприза даже на Новый год и сейчас, видя перед собой Самойлу, в их головах зрел коварный план расправы с ним. С Барашковым они уже расквитались, сразу же после того, как Прудцев едва не разбился, когда тот отпустил связанную простынь, а с Самойлой не удалось - сбежал вовремя. Они окружили его и по очереди стали навешивать оплеухи, давать подзатыльники, бить по заду. Самойла терпел, так как понимал, что лучше будет вытерпеть обиду и лечь спать, нежели сопротивляться, пытаться дать отпор и получить вдвое больше. Вскоре им надоело издеваться над Самойлой. Лелюх толкнул его на кровать, Самойла так и не раздеваясь, улегся и закрылся одеялом с головой. Главное для него было – пережить одну ночь, добраться до телефонного аппарата и позвонить профессору Майелу. И тогда он обязательно спасет его.

Когда Самойла открыл глаза, то понял – лежит он на обочине у шоссе, обе стороны которого уходили в неведомую для него темноту, покрытую маленькими синими звездами. Потоки внезапно появившегося ледяного ветра заставили мальчишку встать на ноги и попытаться найти какое-нибудь убежище от надвигающейся бури с востока, где расстилались поля кукурузы. В небе сверкнула молния и на горячее лицо Самойлы упала первая капля дождя.
Самойла совсем не понимал, как оказался здесь.
Молния сверкнула еще раз и осветила стоящие холмы, верхушки которых уже скрылись в зависшей над ними цвета сажи туче. Вдалеке показался тусклый золотистый свет. Самойла прибавил шаг, в небе словно выстрелил из пушек целый артиллерийский полк, после чего хлынул ливень. 
В воздухе не пахло ни дождем, ни сырой землей, не доносился аромат мокрых стеблей кукурузу с поля.
Самойла не спал. В этом он был уверен. Но понять, как он оказался в неизвестном, странном месте, он был не в силах.
Пройдя около километра, он наткнулся на стоящую возле дороги тентовую палатку, крыша которой от накопившегося дождя просела, и уже трещала по швам. Обойдя ее вокруг и убедившись, что внутри никого нет, Самойла нырнул в нее, спрятавшись от окончательно разбушевавшегося дождя, встряхнул головой, вытер рукавом с лица капли воды и, глубоко вздохнув, попытался вспомнить, что произошло с ним, и как он здесь оказался.
Но мысли его моментально растворились в воздухе, когда вновь при яркой вспышке молнии он заприметил несколько коробок со сливочным, шоколадным и фруктовым мороженым. Вскочив на колени, он подкрался к одной из них, раскрыл ее и сунул внутрь руку. Пальцы моментально окаменели от затаившегося там холода, но это не помешало вынуть оттуда крем-брюле в шоколадной глазури…

-Души его! – Лелюх и Шармиашвили навалились с подушками на Самойлу и начали бить его по спине и в живот. Самойла брыкался, пытался вырваться, но от этого ему становилось только больнее. – Будешь знать, как веревку отпускать и стучать! 
Когда все-таки Самойле удалось вырваться, он встал посреди комнаты, схватил табурет и замахал им в разные стороны, крича во все горло:
-Убью!
Сейчас разгневанный Самойла легко бы зазвездил одному из своих соседей по комнате тяжелым деревянным табуретом, но те вжались в углы и испуганно смотрели на невменяемого Самойлу.
-Убью, гадов! – вопил он.
В комнату забежала Эллина Романовна  и, увидев происходящую картину, схватила у Самойлы стул, отбросила его в сторону, вцепилась в разъяренного мальчика и затрясла, что было сил.
-Ты с ума сошел? Что с тобой! Успокойся! – она огляделась вокруг, остальные с  блеклым выражением лиц сидели на своих кроватях, глубоко вздохнув, она спокойно сказала: - Ночевать сегодня будешь в корпусе «К», пошли.
-Прошу вас, не надо! Я не хочу туда, прошу,-  разрыдался Самойла и тем самым только рассмешил своих недружелюбных соседей.
-Иди, иди, ночуй с мертвецами, - услышал Самойла вслед, и они с Эллиной Романовной вышли  из комнаты.

Глава 34

За время отсутствия ничего не изменилось на извилистом пути к корпусу «К». Разве что пожухлых опавших листьев не стало, но запах сырости по-прежнему доносился оттуда. Они остановились у железных дверей, Эллина Романовна постучала.
-Заводите, - вышла Чмырева. Она, как показалось Самойле, стала еще больше. В ночи вдалеке блестел забор с колючей проволокой. План сбежать возник сам собой, и осуществить его сейчас было бы легче, чем тогда. Эллина Серафимовна - не Павел Михайлович, она на каблуках, да и вряд ли она сможет догнать Самойлу на своих тонких ногах. Чмырева схватила Самойлу своей крепкой тяжелой рукой и дернула за собой. Дверь в корпус «К» закрылась, и они оказались в мрачном помещении, где было невыносимо тихо, словно живых внутри вовсе не было, а мертвецы ждали, когда зайдет солнце и в корпусе «К» воцарится тьма.
Пройдя по коридору, они остановились возле высоких дверей. Женщина достала из кармана ключ, вставила в замочную скважину, повернула несколько раз и отворила тяжелую дверь. В комнате с высоким потолком с одним маленьким окошком на самом верху стояли две металлические кровати с сырыми старыми матрацами и несвежим бельем, внутри веяло сыростью и гнилью.
-Будь как дома, - сказала Чмырева и собралась уже уходить, как Самойла спросил:
-Если я в туалет захочу?
-Постучи - приду, открою.
Она вышла и заперла дверь. Оставшись один, Самойла подошел к кровати. Половые доски под ногами жутко скрипели. Он забрался под одеяло и поджал под себя ноги. Самойла знал, что если переживет эту ночь, то все образумится и он вернется обратно к профессору.
В окно завывал ветер. Сжавшись в клубок, Самойла лежал с открытыми глазами. Заснуть он не мог. Он слышал детские голоса, сначала они шептали, но потом становились громче и громче.
«А по ночам там слышатся крики мертвых», - вспоминались слова Каныги. И тогда он вспомнил, что и Каныга сам уже давно умер и, возможно сейчас тоже бродит по корпусу «К».
Мертвецы столпились возле кровати и начали о чем-то переговариваться.
-Вас нет! Нет! – закричал Самойла, спрыгнул с кровати, упал возле двери и забарабанил.
-Что, не терпится? Или обмочился уже?  – спросила Чмырева, открыв дверь.
-Я не хочу оставаться здесь, заберите меня отсюда,-  сквозь слезы бормотал Самойла.
-Успокойся. Спи, если хочешь завтра отсюда выйти.
Чмырева закрыла дверь. Самойла слышал, как удаляются ее шаги. 
Вернувшись в кровать, он укрылся одеялом и снова погрузился во мрак. Послышались детские голоса, они становились все громче и громче, а вскоре и вовсе прозвучали рядом, на соседней кровати.
-Каныга…- пробормотал Самойла. – Это ты?
Но никто не отвечал.
Все ночь Самойла не мог сомкнуть глаза, а когда лучи солнца просочились сквозь пыльное стекло наверху, и стало не так страшно, Самойла заснул.

Сняв с лакомства обертку, он с блаженством приложил мороженое к своим губам, облизал его. Оно показалось ему намного вкуснее всех тех, что он когда-то покупал, получая деньги от профессора Майела.
Дождь прошел, оставив после себя серо-черную слякоть под ногами. Из-за туч появилась луна. Перебравшись через канаву, Самойла оказался на узенькой улочке, освещаемой одиноким фонарем вдалеке. По обе стороны стояли черные силуэты одноэтажных домиков, с тусклым светом в окнах.
Он подбежал к одному из домиков, огороженному невысоким забором из тоненьких ивовых прутьев, отворил калитку, подскочил к окошку и несколько раз постучал по стеклу.
-Здесь есть кто-нибудь? Откройте! – кричал в ночной тишине Самойла.
Где-то вдалеке, за холмами и кукурузным полем вновь сверкнула молния. - Откройте! – разлетался крик по улице. Никто не выходил. Свет в окошке продолжал гореть.
От накопившегося внутри страха, сердце от которого сжалось так, что в легкие с трудом попадал воздух, Самойла ринулся через поле в сторону домиков, раздвигая на бегу полутораметровые стебли кукурузы.   
-Помогите! – закричал он во все горло, вернулся на асфальтированную улочку и побежал к стоящему вдалеке одинокому фонарю.
Самойла мчался что было сил, разбивая собой стремящиеся холодные потоки ветра.
По обе стороны проскакивали черные домики, где-то сверкнула молния и на миг осветила впереди улицу.
Он остановился и замер на месте. Небо вновь проткнул голубой электрический разряд, послышался грохот, от которого задребезжали в окнах стекла.  Самойла сделал несколько шагов назад, сжал кулаки и принялся ждать, когда вновь сверкнет молния, и он еще раз сможет разглядеть стоящий впереди силуэт.
Но небо больше не освещалось яркими вспышками. Пошел дождь, но Самойла не сдвинулся с места, словно его ноги погрязли в жидком свинце.
Прошло минут десять, как вновь улица осветилась светом на несколько секунд. Фигура продолжала стоять, словно дождь ее вовсе не волновал. Медленными шагами Самойла начал приближаться к неизвестному объекту.
-Простите… - выговорил Самойла, остановившись в паре метров от силуэта. Не получив ответа, он сделал еще несколько шагов, обошел вокруг.
Полная женщина с румяным лицом, без единой капли на лице и теле, словно дождь ее не задел, смотрела куда-то вдаль, улыбалась, обнажив свои ровные белые зубы.
-Простите… - дотронулся до нее Самойла, но она не отреагировала на него. – Слышите меня?! – Самойла всмотрелся в ее глаза. Они не были пусты, как это бывает у бездушных статуй. Глаза были наполнены жизнью. - Вы меня слышите! – разозлился Самойла и толкнул незнакомку. Руки Самойлы проткнули женщину насквозь, но она продолжала улыбаться и смотреть вдаль. Пронзительный крик взлетел над домиками. Самойла отпрянул назад, посмотрел на вымазанные по локоть руки в зеленой краске, которая обжигала кожу, въедалась ему в мясо до костей. Женщина продолжала стоять и улыбаться. Попятившись назад, Самойла споткнулся и упал на сырой асфальт. Грязь с водой моментально захлестнули ему за шиворот, в уши, в рот и он почувствовал горький привкус на языке, словно съел тюбик масляных красок. Встать он больше не смог. Асфальт, казалось, превратился в трясину, засасывающую в себя все, что попадется.  Черные щупальца топи обхватили Самойлу и потащили вглубь. Кусочек неба над головой исчез из поля зрения. Мальчишка не мог больше шевелить руками или ногами, и продолжал погружаться вниз.  Воздуха перестало хватать, сердце билось о грудную клетку, пытаясь вырваться наружу, виски сдавило, руки и ноги ослабли и больше не собирались шевелиться…

Самойла открыл глаза и почувствовал, как рвота подходит к его рту, едва он смог добежать до двери и постучать, как его вытошнило. Совершенно обессилев после бессонной ночи, все тело его горело, глаза болели, словно на них положили тяжелые гирьки. Добравшись до двери, он несколько раз ударил кулаком по двери и упал навзничь.
Через несколько минут вошла Чмвырева и, испугавшись, схватила бледного, испачканного в рвоте Самойлу, и на руках понесла по коридору в холл, где по телефону она вызвала Павла Михайловича и дежурную медсестру.

-Подозрение на панкреатит, - сказала медсестра, осмотрев Самойлу. – Но это только предположение, его нужно направить в больницу, там врачи проведут обследование. 
-Да прикидышный он, - буркнул Павел Михайлович. – Сбежать опять норовит. Ладно, вызывайте врача, определим его в четырнадцатую, полежит пусть там. Но сначала нужно с заведующим переговорить.

Лежа с закрытыми глазами, постоянно слушая непонятные шорохи, неразборчивую речь, Самойла пришел к выводу, что умирает. Долго и мучительно.  Мыслей было много, но самая верная, на его взгляд, что именно это состояние, когда веки глаз не поднимаются, руки не слушаются, в простонародье называют «смерть».
-Как себя чувствуешь? – холодные пальцы коснулись его предплечья. Самойла вздрогнул, но глаза открыть не смог.
-Кто вы? – с сухостью во рту выдавил Самойла.
-Медсестра, Алена Олеговна. Вот, возьми таблетку. Отравление у тебя обычное, пару дней полежишь у нас, клизмачку поделаем, грелочку поприкладываем, а там и вернешься обратно.
-Обратно? Я не вернусь обратно.
-Интересное у тебя имя…Самойла.
-Это в честь святого пророка Самуила. Меня мама так решила назвать.
-Понятно, красивое имя. Ладно, я позже зайду.
Медсестра вышла из палаты, и Самойла сразу же принялся думать, как поскорее выбраться из больницы, чтобы вновь не оказаться в детском доме.
В палате было прохладно. Кровать у окна пустела, в открытое нараспашку окно, поднимая  вверх шторы, влетал нагретый солнцем ветерок.
Когда в палату вошел Евгений Александрович, тучный, в белом халате врач с большим носом и родинкой на нем, Самойлы уже внутри не было.
-Где Самойла? – спросил он лежавшего парнишку на кровати в дальнем углу.
-Как я могу знать? Я спал, видеть ничего не мог, - с кавказским акцентом ответил тот. – Проснулся – никого нет. Не знаю. Может, в туалет вышел. Вы присаживайтесь. Должен вернуться.
Евгений Александрович присел на стул рядом с больным. В коридоре стояло безмолвие, лишь изредка с конца коридора доносились скрипы лифта.
На улице, под окнами, столпились люди. Все, открыв рот, смотрели на карабкающегося по металлическому карнизу Самойлу.
-Мальчик, ты с ума сошел! – закричала женщина.
-Господи, позовите же кого-нибудь! – подхватила другая.
-Он сейчас сорвется! – завопила третья, пряча за собой маленькую девочку, чтобы она не увидела, как тело Самойлы с грохотом упадет на клумбу перед корпусом больницы.
Евгений Александрович подбежал к окну, высунулся и увидел, как Самойла уже достиг второго этажа. Ухватившись за бетонный выступ пальцами, он повис на стене, носок ноги вставил в решетку окна на втором, медленно начал опускать вниз, как вдруг сорвался и полетел вниз.
Наблюдающие женщины разом взвизгнули. Евгений Александрович высунулся из окна и, увидев, распластавшегося на клумбе внизу Самойлу, выпалил кучу матерных слов, которые даже и не подозревал, что знает.
Самойла лежал на клумбе, боль по всему телу была ужасная. Глаза заслезились, постанывая, он пытался встать, но ему не удавалось даже пошевелиться. Женщины окружили его и принялись разглядывать. Спустился Евгений Александрович и тот час же вызвал медбратьев с носилками.

В палату, куда определили Самойлу после падения, вошел Майел, выражение его лица было серьезным и печальным. Мальчишка спал. Профессор присел рядом, взял мальчика за руку, на глазах его скопились слезы. Смотря вдаль, он думал только о том, что теперь уже никогда не увидит прежнего Самойлу: веселого, энергичного баловника.
-Профессор…- шепотом произнес Самойла, приоткрыв глаза. – Мне приснилось, что…
-Мне позвонила медсестра, сказала, ты ее попросил. Я сразу же выехал.
-Я так рад вас видеть. Вы заберете меня отсюда?
-Потом. Сейчас тебе нужна медицинская помощь.
-Но я хорошо себя чувствую, увезите меня отсюда. Как там документы на усыновление? Они уже готовы?
-Самойла, мне отказали. Я пытался, но говорят, я стар для этого. Я сделал все, что было в моих силах.
-Что? – разочаровался он. – Как же так? – не сдержался Самойла и разревелся.  – Вы обещали мне, как же так… Я не хочу возвращаться в детдом.
-Я обещаю тебе, ты не вернешься туда.
Профессор Майел приблизился к Самойле и, убедившись, что его никто не слышит, шепотом спросил:
-Помнишь, я говорил тебе, что когда-нибудь ты побываешь в «Стеклянном куполе»?
Самойла кивнул головой.
-Если ты только захочешь, я сделаю так, что ты снова будешь ходить.
-Вы хотите сказать, что…
-Самойла, ты взрослый парень. Не думаю, что стоит скрывать от тебя правду, какой бы горькой она ни была. Врач сказал, что у тебя сломаны седьмой и восьмой позвонки, задеты нервные окончания, чувствительности нет с поясницы. Ты никогда не сможешь больше ходить, операция не поможет.
Самойла расплакался и отвернулся к окну. Профессор Майел взял его за руку и сам едва сдержался от слез.
-Я вернусь за тобой. Но ты должен решить.
В палату вошла медсестра и попросила оставить больного в покое. Пообещав вернуться, профессор Майел вышел из палаты и присел на скамью в коридоре. Он любил Самойлу и знал, что обязан помочь ему и любым способом сделать его счастливым. «Стеклянный купол» - единственный шанс. Главное – суметь забрать его из больницы.

Глава 35

Трухачев остановил машину возле обочины. На улице стояла удивительная теплая ночь. На иссиня-черном небе одна за другой зажигались яркие звезды. Вдалеке, соприкасаясь острием верхушек с небосклоном, стояли вплотную друг к другу высокие пышные ели. По другую сторону дороги расстилались широкие поля кукурузы, а на почтительном расстоянии желтыми огнями горел город. Они вышли из машины, Игорь набрал полные легкие воздуха и почувствовал, насколько он здесь чистый и бодрящий. 
-Удивительное явление «Стеклянный купол», не правда, Игорь? – начал Трухачев. – Казалось бы, что может придумать еще человек? Подобное казалось нам из мира фантастики, не так ли? Погрузиться в мир собственных иллюзий! Изобретательно! Ведь именно наши мечты и идеалы способны создать тот мир, в котором мы обретем умиротворение. Можешь записать эту строку, вдруг она пригодится тебе в твоем следующем произведении. «Стеклянный купол», Вьюрков Игорь Александрович. Звучит? 
-Тебя не мучают здесь галлюцинации?
-Галлюцинации? Это, друг мой, всплеск твоих эмоциональных переживаний. Это может быть что угодно: твои потаенные желания или фантазии, страхи, разные мысли. Говорят,  вспышки подобных эмоций со временем проходят. Важно – научиться управлять ими. На самом деле нас здесь нет, наша жизнь в «Стеклянном куполе» никак не связана с той реальностью, откуда мы прибыли.
-Реальность? Ты вообще знаешь, что она представляет собой? Мы привыкли видеть одну реальность, другой для нас и быть не может. Но ведь это, как оказалось, заблуждения!
-Ты прав, Игорь! Пойдем, я тебе покажу кое-что. Это навсегда изменит твое представление об окружающей действительности нашего мира. Прошу только эту фразу не включай в свою книгу.
-Да с чего ты вообще решил, что я буду использовать твои слова?
-Из века в век люди строили вокруг себя эту реальность, и ничего хорошего из этого не вышло. И только у одного человека получилось то, о чем мечтали многие из нас. Наш мозг с самого рождения настраивается так, что мы способны видеть лишь то, что должны, но ведь мы можем больше и мы достойны большего. К чему все эти прозябания в никчемном, бездушном, грязном мире, когда есть альтернатива? И, согласись, не плохая. Жизнь в глубине собственного сознания! Мне абсолютно все равно, что будет со мной там, главное здесь я чувствую себя настоящим человеком, и меня не мучает вопрос: а что будет дальше, умру ли я, и какая смерть меня постигнет, мучительная или быстрая?
Оставив машину возле обочины, они спустились с дороги на поросшую осокой землю. От самого края дороги тянулась узенькая утоптанная тропинка. Трухачев пошел первым, Игорь последовал за ним.
-Сейчас мы пересечем с тобой границу, и ты поймешь, ради чего я притащил тебя сюда.
-Какую границу?
-Сейчас мы находимся с тобой в своих иллюзиях. Правильно? Изобретение профессора объединяет наши видения в одно целое. Благодаря нашим мыслям, воображениям, взаимодействию мыслительным процессам мы оказываемся в одной общей иллюзии. Мы видим одинаковые вещи, слышим, разговариваем между собой. Своего рода телепатия, общение на расстоянии. Но существует граница между реальностью «Стеклянного купола» и иллюзией за его пределами.
-Я не понимаю тебя.
-Скоро ты сам все увидишь. Не останавливайся, иди за мной, - не оборачиваясь и не сбавляя темпа, сказал Вася Ямб. – Помнишь, я сказал тебе, что прибыл сюда ради писательского опыта. Это не так. Вероятно, ты подумаешь сейчас, что в «Стеклянном куполе» нет лжи. Ведь так говорил профессор Майел? Ни лжи, ни предательства, ни лицемерия. Я скажу иначе – не мир изменяет людей, а люди – мир. Нас уже не исправить, порой мне кажется, оказавшись большинство из нас в раю, будут думать лишь о том, как и чем приукрасить свое пребывание в нем. Созданные профессором Майелом люди «Стеклянного купола», те, которые со временем смешаются с толпой приезжих сюда людей, лишь живут по законам этого мира. Они никогда не солгут тебе, они будут любить тебя, несмотря на все твои недостатки, уважать и всегда протянут руку помощи. Они не мы. Они в отличие от нас не наделены людскими пороками. Но ведь мы с тобой не созданные марионетки мистера Сигберта Майела. Мы живые люди, со своим мировоззрением, жизненными устоями, идеалами, со своей правдой и ложью. Мы и в раю бы лгали, если это потребуют обстоятельства. Такие, как мы, способны уничтожить этот мир! Или, еще хуже, превратить его привычный для нас, откуда мы едва унесли ноги. Ведь тот мир был создан не для того, чтобы люди убивали, грабили, насиловали, воевали, создавали оружие и ядерные установки. Когда-нибудь, возможно, и этот мир придется покинуть, трудно сказать каким будет следующее наше пристанище. Сложно спрятаться еще лучше. Мы нашли укромный уголок в нашей голове! – засмеялся Вася Ямб.
Знаешь, я никогда не любил писать и уж тем более сочинять стихи. Этого хотел только мой отец.  Он имел образ своего идеального сына и долгие годы пытался выстругать настоящего Васю Трухачеву. Я и стихи писал ради отмашки, как ни странно, все они всегда получались в одном и том же стихотворном размере. В ямбе. Вот  вы меня и прозвали так, - Трухачев рассмеялся. – Порой меня это очень сердило, но потом я свыкся, через некоторое время после твоего исчезновения. Я знал, что ты уехал в Москву, твой отец мне говорил, я встречался с ним пару раз. Он дал мне твой номер телефона, но я так и не решился тебе позвонить. Я знал, что ты никогда уже не простишь меня. Богданцев, кстати, женился, у него родилась дочка. А Ковальченко наш за границу смылся, писал, что тоже женился, но злые языки говорят, что не женился вовсе, а замуж вышел, - усмехнулся он. – Я ведь подозревал, что он немного не нашего сорта. Такой красавец, а женщины никогда не было.
-Тогда зачем ты здесь?
Он резко остановился, повернулся к Игорю и посмотрел в глаза:
-Устал я там. Ведь ты уехал, решив, что так сможешь покончить со своей прежней жизнью, ты не подумал ни о ком. Ни о своем отце, ни о своих друзьях. Я признаюсь, виноват перед тобой. Но ты вспомни, как мы дружили! Ведь мы были верными настоящими друзьями, черт тебя подери! Ты не то чтобы не простил меня, но и бросил меня одного! А мне нужна была твоя помощь. Возможно, я бы не совершил столько глупостей…
-Каких глупостей?
-Моего отца не стало вскоре после того, как я из армии вернулся. Он сильно пил, как последняя сволочь. Через две недели коньки и откинул, а я даже слезинки не проронил. Не жалко мне было эту сволочь. Решил я уехать из Воронежа, подался в Москву, надеялся тебя повстречать, думал, мало ли, столько времени прошло, простил, может уже. Познакомился случайно я с одним человеком в баре, тот мне вкратце и рассказал про «Стеклянный купол». Я заинтересовался. Этот Давлетов Александр Аркадьевич меня с Самойлой и свел. У этого мужика рак был, умирать, ясное дело, не хочется, а лечение уже на пользу не идет. Решил положиться на Сигберта Майела и попытать счастье. Как и все мы здесь. Ну а Самойлу ты знаешь конечно. Пиявка малорослая. Здесь я узнаю, что отец мой с матерью живут в соседнем доме, а на столе у них вместо бутылки чайничек со свеже заваренным чаем стоит, зла я на него нынешнего не держу, да и он, вижу, тоже. Завтра на рыбалку к холмам собираемся, мужики говорят, клюет там здорово! Разве это не замечательно? Когда человек получает то, о чем мечтает.
-Ты не думаешь, что это все обман?
-Скажи тогда мне, почему ты здесь? Ради девушки? Ради любви? Тебе нравится быть с ней? Или попытался бежать от самого себя? Ты не считаешь себя убийцей? Ты вонзил нож своему отцу! В спину, исподтишка! Ты убил его своим безразличием, предательством, эгоизмом. «Стеклянный купол» вернул тебе семью, собрал все осколки твоих желаний и склеил их! Тебе подарили счастливую жизнь, а ты недоволен? Разве ты не рад, что ты обманут? Живи и радуйся. Если же тебя все это не устраивает, ты можешь вернуться обратно.
Трухачев и Игорь остановились.
Они стояли в заросшем высокой травой поле, над их головами нависло черно-синее небо, усыпанная звездами, яркий полумесяц отливал молочным светом, освещающим все в округе. Вася Ямб прошел несколько шагов вперед, развернулся и распростертыми руками величаво произнес.
-Добро пожаловать в мир, где все твои самые потаенные желания становятся явью!
Игорь с недоумением смотрел на странного друга и не мог понять, что значат слова Ямба.
Поднялся ветер, вдали послышались пронзительные крики птиц. Черное облако вспорхнуло в небе и зависло, заслонив собой свет полумесяца. Резко потемнело, устрашающие крики птиц стали еще громче и агрессивнее. Игорь никогда не видел подобного. Они были похожи на ворон, но размеры их значительно превышали обычных. Птицы сбавили высоту и закружили над головой Васи Ямба. Теперь при свете луны их легко можно было разглядеть и даже пересчитать. Их иссиня черные редкие перья были мокрыми и растрепанными, длинные когти согнуты в спираль, а глаза голодными. Сначала они, попросту дразня, кружили над Трухачевым, внимания на Игоря они не обращали, вскоре одна из них спикировала и ударила острием своего клюва в голову Васи Ямба. Тот завертелся как юла, пытался отогнать их, но одичавших птиц это только поддевало, и тогда атаки участились.
-Откуда они взялись? – закричал Игорь.
-Чего стоишь, помоги мне!
Игорь подбежал к Васе Ямбу, как тотчас же получил несколько ударов острым, как нож, клювом. Но боли он не почувствовал и, вероятно, птица это прекрасно понимала и тогда еще раз приблизившись, вцепилась в Игоря.
«Если бы хоть что-то было в руке…» - не успел Вьюрков додумать, чем именно ему хотелось сейчас вооружиться, как почувствовал в руке холодный предмет. Он не мог понять, как он появился у него, но на раздумья времени совсем не было. Он взмахнул рукой в попытке нанести удар по одной из порхающих над их головами птиц, но черные вороны неожиданно растворились в воздухе, ни оставив после себя даже самого маленького перышка.
-Что происходит, черт возьми!
Игорь бросил нож. Но тот упал не на землю, а воду, брызги от которой разлетелись в разные стороны.
-Здесь заканчивается граница реальности. Все мысли, даже самые потаенные, способны  воплотиться в жизнь. Порой это бывает опасно! – заулыбался Вася Ямб. – Я же прихожу сюда совершенно за другим. Это как наркотик, один раз испробуешь и все, вернешься обязательно!
Игорь обернулся и увидел приближающихся к ним девушек. Одна другой была эффектней и сексуальней, их взгляды были голодными, а тела, содрогаясь, желали только одного – чтобы Игорь и Вася ублажили их своими ласками, прикосновениями и поцелуями. Они охватили их со всех сторон, их раскаленные руки, обжигая, прикасались к ногам Игоря и Васи, глаза их горели красным пламенем. Трухачев упал на землю с двумя девушками и погряз в их поцелуях. Игорь, сколько трудно было бы ему собраться с мыслями, отскочил от соблазнительниц и закричал:
-Нет! Нет!
Игорь схватился за голову. Он понимал, что все, что происходит здесь, в «Стеклянном куполе» и за его пределами – это всего лишь игра воображения. Главное не поддаться этому. Стоит один раз поверить в иллюзию, как она станет для тебя реальностью.
Чьи-то руки обхватили его за талию. Игорь обернулся. Перед ним стояла Лариса, взгляд ее был как у пантеры, но в тоже время он отдавал теплом. Игорю это напомнило о прежней жизни.  Лариса казалась ему настоящей, он чувствовал ее дыхание, жар ее тела, аромат духов, всегда смешанный с запахом сигарет.
-Нам так и не удалось попрощаться. У нас столько всего было. Мы любили друг друга. Разреши, прощальный поцелуй…
Словно впав в гипноз, он дотронулся до нее и прикоснулся к ее губам. Она улыбнулась и поцеловала его.
Она исчезла. Растворилась в его объятиях. Почва под ногами провалилась, и Игорь упал в ледяную с сильным течением воду. Сумев выплыть на поверхность, он ничего не смог увидеть кроме кромешной темноты вокруг.
«Это все иллюзия…Меня здесь нет…»
Сейчас для Вьюркова было сложно понять, где действительно он находится. Реальность, которую он так легко согласился покинуть, больше напоминала ему сейчас размытый фрагмент не собственной, а скорее чужой жизни, о которой он когда-то услышал краем уха. События последних дней смешали все, перевернули его мировоззрение, сломили его. Ведь жизнь настолько хрупка, что не заметить и потерять ее он мог где угодно.
«Взгляни на жизнь сквозь призму смерти? И что ты видишь? Стоит жить?»
Вода исчезла. Игорь понял, что стоит на краю карниза высотного здания. Внизу люди, словно муравьи, перебегали дороги, забегали в подземные переходы и выходили на другой стороне улицы.
-Муравьи не примитивные существа. Это самое эволюционно продвинутое семейство насекомых. У Сальвадора Дали они являются символом высоких отношений и любви. Их нельзя сравнивать с людьми.
Игорь обернулся. За спиной его стояла Лиза, в легком летнем платье. Сейчас она казалась ему настоящей, именно такой он любил ее.
-Ты не спас меня в тот день, а ведь мог.
-Что ты такое говоришь?
-Испугался смерти?
Лиза подошла ближе и с легкой улыбкой взглянула на Вьюркова.
-Наши отношения напоминали мне те, о каких обычно пишут в книгах. Случайное знакомство, ухаживание, цветы, свидания, долгие беседы до утра. Мы были с тобой так близки. Как ты мог бросить меня? Оставить в беде? Ведь вода была такая ледяная, - на глазах Лизы скопились слезы, вскоре две крупные капли скатились по ее щекам и разбились о бетонное покрытие крыши.
-Но моя любовь к тебе готова стерпеть любые обиды…
Все исчезло, Игорь понял, что лежит на сырой земле. Послышался визг и смех девушек, затем знакомый ему голос – Васи Ямба. Игорь встал и огляделся: вокруг столпились люди, молодые и старые, и все они с презрением смотрели на Игоря, указывали на него пальцем. Но когда они приблизились, Игорь понял, что осуждают они не его, а голых девушек и Трухачева, позабывшего о морали и всяком святотатстве, ведь заниматься прелюбодеяниям на кладбище, шептали они, большой грех и Бог обязательно покарает их. Игорь посмотрел под ноги и понял, что стоит на могиле, а вокруг оградки, кресты, памятники. Находился он на своей личной могиле, с надписью «Вьюрков Игорь Сергеевич», а рядом лежал венок с черной лентой «От любящего отца». Но все это было не правдой, хотя сейчас Игорю сложно было провести черту между реальностью и воображением. Вдалеке, на горизонте он увидел быстро приближающуюся волну, она становилась все больше и больше и еще мгновение, она с легкостью накроет все вокруг. Игорь схватил Трухачева за руку, выдернул его из объятий девушек и потащил за собой.
-Что случилось? Отпусти меня!
-Быстрее! – кричал Игорь и, не ослабевая хватки, тащил Ямба за собой. Поток стремительно приближался к ним, но Трухачев понятия не имел, с чем связано бегство Игоря, ведь на пустынном поле остались роскошные девушки, а луна светит так ярко: лучшее время для любви. 
-Быстрее! Быстрее! – кричал Игорь.
-Все, не могу больше! – запыхался Трухачев и повалился с ног.
Игорь рухнул рядом и с ужасом огляделся назад. Но ничего не происходило. Они по-прежнему находились в безлюдном тихом поле. Трухачев лежал рядом и громко смеялся. Игорь с облегчением вздохнул и едва смог натянуть на своем ошеломленном лице притупленную улыбку.
-Я говорил тебе, что это будет круто? Да? – не переставал радоваться Трухачев.  – Главное не заиграться, а то выбраться будет сложно.
-Ты видел? Ты видел это?
-Что именно?
-Волну, черт тебя подери!
-Нет, порой мы видим разные вещи.
-Мы могли погибнуть там!
-Да брось ты.
-Как такое возможно? Все казалось…
-Настоящим?
Игорь мотнул головой.
-Я не знаю, почему так происходит, но я могу сказать следующее. Здесь заканчивается граница реального мира в Стеклянном куполе. Наши воображения играют не маловажную роль! Здесь они воплощаются в жизнь, здесь мы можем управлять своими мыслями! Все, что ты захочешь, может стать для тебя реальностью! Главное, - Трухачев ткнул пальцем в лоб Игоря, - сдерживать свои эмоции, взять их на контроль, чтобы не произошло чего…
-Например, как сейчас.
-Я не знаю, чего тебе в голову всякие дурные мысли лезут. Нужно расслабиться и получать удовольствие.  Как я, например. Такие девочки были, жизнь бы за них отдал.
-Так ты уже отдал.
Игорь встал, отряхнулся и пошел обратно, к дороге. Вася посидел немного и двинулся следом.
-Тебе понравилось? Мы можем приезжать сюда время от времени. Ты только подумай, что мы можем творить только силой одной своей мысли!? Мы можем оказаться где угодно, с кем угодно, когда угодно! - ликовал Трухачев.
-Но это всю иллюзия, как ты не понимаешь.
-Так считаешь ты прежний! Попробуй забудь свою прежнюю жизнь! Прими эту реальность! Останься с нами!
-С вами? С кем это с вами?
-Со мной, с Лизой, со всеми жителями «Стеклянного купола».
-А может  и ты иллюзия? Может, тебя нет здесь? – подозрительно посмотрел на него Игорь.
-Ты чего, идиот?
-Может ты тоже плод моего воображения, черт возьми! Как и все вокруг! Как Лиза, отец, книга! Все! Я уже не знаю, чему верить! Порой я хочу вернуться в тот день, когда мы сидели на квартире у Богданцева, тогда я точно бы не связал свою судьбу с Ларисой. Мне следовало остаться дома в тот вечер, со своей больной матерью и отцом, и тогда все было бы по-другому.
-Откуда ты знаешь, как бы все было? Ты никогда не узнаешь, что произошло бы, поступи ты иначе.
-В этом то и проблема…И сейчас я не знаю, какой выбор сделать мне. Остаться здесь или вернуться назад…
Вернувшись в машину, Трухачев закурил. Игорь сидел молча, смотря вдаль, откуда они только что пришли.
-Однажды мне стало интересно, куда ведут все эти дороги, - вновь заговорил Вася Ямб. – Я взял машину и выехал поздно вечером, проехав довольно большое расстояние, я понимал, что город перестал отдаляться, а по обе стороны дороги по-прежнему ползут бесконечные поля.  Я остановился, вышел, и тогда вокруг стали происходить странные вещи. Все о чем я только мог подумать, моментально воплощалось в жизнь. Ошеломленный я уехал, но вскоре вернулся, только на этот раз я проделал такой же путь с другой стороны города. Я обогнул холмы, минул реку и, проехав, как мне показалось, не  меньше полсотни километров, конца или смены пейзажей я не заметил, но вот мысли мои всякие разные начали оживать. Тогда я понял, что это происходит везде на определенном расстоянии от города. Вероятно, люди не знают об этом и не приезжают сюда. Главное держать себя под контролем. Порой сконцентрироваться сложно. Ты уже в курсе. 
-Не боишься, что захочешь вернуться из «Стеклянного купола» в прежнюю жизнь, но не сможешь?  - словно не обращая внимания на рассказ Трухачева, с отрешенным взглядом спросил Игорь.
-Я думал об этом, но когда вспоминаю тот мир, такие мысли улетучиваются.
-Угости сигаретой, - сказал Игорь.
-Достоинства этого мира в том, - растягивая слова, произнес Вася Ямб, - что он состоит из привычных для нас вещей.
Трухачев протянул сигарету Игорю – тот закурил.
-Отвези меня обратно, - попросил Вьюрков.
-Не вопрос, - Вася завел машину, развернул ее и нажал на педаль акселератора. Машина быстро набрала скорость. Огни города становились крупнее и ярче. Вскоре они заехали в «Стеклянный купол», минули «Вишневые холмы» и свернули на улицу, где жила Лиза.
-Видел твою книгу, - сказал Трухачев, когда Игорь уже вышел из машины.
-Понравилось?
-Жизненно, - улыбнулся он.
-Еще бы, - усмехнулся Игорь и захлопнул дверь. – Увидимся! – махнул он рукой и направился к дому.
«Все они посланники сатаны…» - вспомнил Игорь слова отца из своего сна, и он невольно улыбнулся и неожиданно для себя громко произнес:
-А я кто?

        Глава 35

Льюис позвонил Муду Манфреду в гостиничный номер, когда тот нервно ходил по номеру из угла в угол, перебирая в голове все, что было связано с убийством Марика Бойла и «Стеклянным куполом».
-У меня плохая новость, - сказал Льюис.
-В чем дело? 
-Я решил, тебе следует знать. Вчера был убит Рудольф Касман. Он был одним из создателей «Стекл…
-Я знаю, кем он был,– вспыхнул Манфред. – Черт возьми, как его убили?
-Задушен удавкой. Убит у себя дома в Вене между девятью и десятью вечера. Но никаких следов обнаружить не удалось.
-Свидетели?
-Никого.
-Пропали какие-нибудь вещи из дома?
-Сложно сказать, на вид в квартире полный порядок.
Манфред взял со столика ежедневник, пробежался взглядом по сделанным еще в Лондоне записям:
«Джефф Лествин – сердечный приступ, Марик Бойл – убит тремя выстрелами из пистолета «Браунинг»,  Фредерик Хоркин считает, что к убийству причастен профессор Сигберт Майел.»
Взяв карандаш, Муд добавил еще одну строку:
«Рудольф Касман – Вена, убит. Удушье, предположительно удавкой. Карл Эмбос? Фредерик Хоркин? Сигберт Майел?»
-Я понял тебя, Льюис. Скоро мы получим ордер на обыск Майела. Удалось кое-что выяснить, будем дальше работать.
-Что выяснить, Муд?
-Слушай, ко мне пришли, созвонимся позже.
Манфред не собирался рассказывать о том, что ему удалось выяснить и, не дожидаясь, когда Льюис попрощается с ним, сделав вид, что ему нужно спешить, чтобы открыть дверь, первый положил трубку.
Он еще раз заглянул в свои записи:
«Савчик М. – лицо, серная кислота. Л. В. – дочь Карина, инвалид. Вьюрков – секта, подозревался в убийстве…»
«С.К.способен изменить реальность. Сон. Свой собственный мир. Достаточно поддаться иллюзии, чтобы ощутить ее правдивость. С. Майел вероятно считает иначе. Убить за идею – благородно. Если С.К. завершен, то С.М. понадобятся люди для его испытания.
Манфред закрыл ежедневник и задумался.
«Кто может легко согласиться на подобные испытания?» - размышлял Муд.
«Стеклянный купол – мир, где люди способны обрести счастье. Майел неспроста вышел на этих людей, они нужны ему для эксперимента».

Чедвейк приняла душ и, набросив на себя бархатный халат, вышла из ванной комнаты. Встав перед зеркалом, она начала внимательно разглядывать свое лицо, шею, грудь. Возраст не знал никакой пощады и скоро, решила она, из сексуальной соблазнительницы она превратится в дряхлую никому не нужную женщину, и никто уже на нее никогда не посмотрит. Ей не было еще тридцати и она никогда не думала об этом, эта была первая мысль в  своем роде и Чедвейк была уверена, что с каждым прожитым днем, их станет больше. Пора уже обзаводиться семьей, рожать детей, но вместо этого она вся погружена в работу, да вдобавок ее начальником является Манфред, который все жаждет соблазнить ее и переспать с ней, но никогда бы не женился. 
Рассуждения ее прекратились сразу, как постучали в дверь. Это был Муд.
-Отлично выглядишь, Сильвия, - оценивающе посмотрел он на ее халатик и стройные загорелые ножки.  Он рассказал ей о разговоре с Льюисом. Сильвия присела на кровать и отрешенно посмотрела на Муда.
-Знаешь, я думаю, мне следует бросить работу.
-Что? – удивился Манфред неожиданному заявлению.
-Мне двадцать семь лет, посмотри на меня, что я делаю здесь? Мне пора рожать детей, а не…
-Но ты же всегда хотела стать детективом, и шла к этому столько времени, и вдруг на пороге к своему успеху, ты решила сдаться? О чем ты говоришь, Сильвия? Ты в своем уме? Или ты приняла слишком горячий душ?
-Пройдет еще пару лет и будет слишком поздно. Наверное…- улыбнулась она. – Не обращай внимания, это пройдет.
Зазвонил телефон, Манфред поднял трубку.
-Слушаю.
-Это Аносов, я звонил вам, но вас не оказалось на месте, тогда я решил.
-Я понял вас.
-Завтра мы получим ордер на обыск профессора.
-Отлично.
-У меня завтра совещание утром, явка обязательна, после обеда я заеду к вам. Сможете выспаться. 
-Точно, это нам как раз нужно, - Манфред провел взглядом по волосам Сильвии, по ее декольте, ногам. Как же он хотел сейчас положить трубку, подскочить к Чедвейк, содрать с нее халат и расцеловать с ног до головы.
-Тогда до завтра, - сказал Аносов.
Они попрощались, Манфред положил трубку и присел рядом с Сильвией.
-Послушай, ты прекрасна, все мужчины мечтают быть рядом с такой девушкой, как ты.
-Прекрати, Муд. Вот о чем ты мечтаешь? Ты только и думаешь о том, как переспать со мной в очередной раз. Но ты бы никогда не женился на мне и не стал отцом моего ребенка.
-Это не так.
-Так! У тебя уже есть семья, и ты не променяешь их, я ведь знаю тебя. И мне пора обзавестись семьей. Не могу же я так всю жизнь по пятам ездить за тобой и только и слушать, как ты хочешь ублажить меня! – вспылила она.
-Я говорил тебе, что люблю тебя и готов жениться. Но ты не веришь мне. Раньше я думал, что не смогу сделать такой шаг, развестись с женой, но сейчас я думаю совершенно по-другому. Ради тебя я готов.
-Не хочу этого слышать! Ты обманываешь меня, Манфред!
-Скажи, - Манфред подошел к ней и взял ее за руку, на странность ему, она не отдернула ее. - Скажи, Сильвия, ты любишь меня? Хотя бы чуточку.
-Я не знаю…Не знаю…
Он обнял ее и почувствовал тепло ее тела. Муд начал целовать ее, халат спал с ее тела. Теперь Чедвейк стояла перед ним обнаженная во всей своей красе. Он бросил ее на кровать, расстегнул рубашку и припал сверху, продолжая расцеловывать ее нежное тело, гибко извивающееся от наслаждения.
-Стой! Стой! – оттолкнула она его. – Нет! – закричала Сильвия. – Что мы делаем? Я не могу так!
Она встала. Подбежала к лежавшему на полу халату и накинула его на себя. – Уходи!
-Прошу тебя, не терзай меня.
-Уходи, - указала она на дверь.
Манфред встал и, не застегнув пуговицы на рубашке, вышел из номера, хлопнув дверью.
Вечером, когда Манфред смотрел кабельное телевидение, пришла Сильвия. В руках она держала бутылку шампанского, она подошла к окну, всмотрелась в ночные огни города, затем перевела взгляд на Манфреда и с ласковой улыбкой на лице, произнесла:
-Не хочешь выпить со мной?
Манфред молча принес бокалы и поставил их на комод возле кровати.
-Откроешь?
Манфред откупорил пробку и разлил шампанское.
-Может заказать что-нибудь поесть? – спросил он.
-Я думала, мы сходим с тобой в ресторан. Только сначала выпьем, - она подмигнула ему и взяла бокал. – Ты сердишься на меня?
-Ты еще спрашиваешь! Ты меня так возбудила, что мне пришлось воспользоваться горничной, чтобы сбавить пыл.
-Фу… Иногда ты бываешь таким противным.
Манфред рассмеялся.
-И как тебе горничная? Ты хотя бы запомнил ее имя?
-Ее звали, кажется…Не помню. 
-Ммм… - Чедвейк сделала глоток шампанского и разместилась на кровати. – Она красивая?
-Длинные ноги, тонкая талия и большая упругая грудь…
 -Значит, о такой партнерше ты мечтаешь…
-Я мечтаю только об одной девушке, - сел рядом с ней Манфред и провел рукой по ее ноге.
-Сколько теперь на твоем счету таких дурачок, как мы со Сьюзан?
-Господи, Чедвейк, прекрати! Ты что думаешь, я и в правду переспал с этой горничной? Ты ее видела? Ей больше семидесяти лет.
Сильвия с опаской посмотрела на Манфреда.
-Она мне в бабушки годится, - продолжил Муд.
-Ты сам начал этот разговор.
-Я всего лишь пытался пошутить, - Манфред опустошил бокал и наклонился к Сильвии, чтобы поцеловать ее, но она слегка вытянула шею, сделала глоток и попросила наполнить бокалы.
-Предлагаю выпить за нас с тобой.
-Отличная идея.
Выпив бутылку, они спустились вниз, вышли на улицу прогуляться и поужинать в ресторане.
-Я слышал, здесь на соседней улице есть хорошее заведение, там кавказская кухня. Ты когда-нибудь, пробовала, Сильвия? - слегка пьяным голосом говорил Манфред. Сильвию это только тешило. Она находила забавным видеть нетрезвого Манфреда. Он вел себя немного по-детски, говорил медленно, растягивая буквы. Она взяла его под руку и они, решив срезать через дворы, направились к «Кавказскому» ресторану. Всю дорогу они смеялись, о чем-то шутили, и их громкий смех в ночном дворе быстро привлек компанию парней, выпивающих в беседке.
-Смотри, иностранцы, - приметил один.
-Телочка какая с ним. Я б такую…
-Ты б такую, - загоготал третий. – Ты свою кобылу угомонить то не можешь.
-Заткни пасть! – рявкнул второй. – Пошли, пацаны. У них наверное бабок не меряно.
Все трое с бутылками пива в руках направились к идущей паре. Манфред приметил их сразу и по привычки сунул руку под пиджак, но пистолета там не оказалось.
-Эй, мужик, - начал первый. Манфред разглядел на его лице шрам во всю щеку.
-Сколько времени? – подхватил второй, невысокого роста и крепкого телосложения. От всех них разило алкоголем.
-Я не знаю, - ответил Манфред и тогда они с Сильвией ускорили шаг.
Но парни перегородили им дорогу.
-По-нашему говоришь?
-Немного, - голос Манфреда дрожал, и он старался не показывать этого.
-Деньги есть?
-Молодые люди, я офицер Британской полиции, - выговорил Манфред. – Девушка - моя коллега. Вы понимаете, что ваше нападение перерастет в международный скандал? Дайте пройти. 
Все трое рассмеялись.
-Чего ты мне гонишь, придурок! – первый ткнул Манфреда кулаком в живот.
Второй и третий оттолкнули Сильвию в сторону, прижали ее к забору и попытались содрать с нее брюки. Парень со шрамом попытался дать Манфреду бутылкой по голове, но Муд быстро увернулся и ударил его первым, после чего тот повалился на асфальт. Манфред подбежал к остальным двум, одного из них отшвырнул в сторону. С третьим, самым крепким, пришлось повозиться дольше, и Манфреду даже попало несколько раз по челюсти, прежде чем он повалил его. Когда Муд разделался со своим обидчиком, он увидел, как лихо Сильвия разобралась с парнем со шрамом, попытавшимся напасть на нее. Она ударила его ногой по шее, тот упал на колени, тогда она с размаху заехала локтем по его спине, после чего он, простонав, окончательно загнулся. Манфред удивленно посмотрел на Сильвию. Никогда прежде он не видел подобного наяву и даже не подозревал, что Сильвия обладает такими способностями и силой.
Вдалеке послышалась сирена милицейской машины. Кто-то из жильцов дома вызвал, увидев  драку в окно.
-Уходим, быстро! – Манфред схватил Сильвию за руку, и они побежали обратно в гостиницу, решив отложить ужин в кавказском ресторане на другой день.

В кабине лифта Муд приблизился к Чедвейк, прижал ее к себе и решительно поцеловал. Возбуждающий поцелуй продолжался до тех пор, пока лифт не остановился, и двери его не раздвинулись. Они вышли и направились к дверям номера Сильвии. Из-за пылких ласк Манфред долго пытался сосредоточиться и открыть замок. Когда дверь удалось открыть, они, ни прекращая страстно  целоваться, направились к кровати.

Глава 37

Областная больница номер четырнадцать располагается в шестидесяти километрах от Москвы, вблизи города Воскресенска. На шоссе стоит неприметный знак, указывающий на поворот с надписью «Четырнадцатая областная, шесть километров».
Со всех сторон больницу окружает лес, к тому же помимо главной дороги попасть к ней можно было и другим путем. Со стороны  поселка Шилькова тянулась проселочная дорога, более ухабистая и извилистая, потому ездили там в редких случаях, боясь оставить колеса в одной из выбоин.

Дежурная медсестра прошла по палатам и, вернувшись за свой столик в углу напротив небольшого черно-белого телевизора, переключила канал и уставилась в экран. Никого больше из персонала этой ночью не было, только на других этажах на дежурство остались врачи и фельдшеры.
Самойла, проспав весь день, едва ли мог сомкнуть ночью глаза, вдобавок сосед по палате, расположившийся сбоку, практически у самого выхода, сильно храпел. Самойла пытался перевернуться или просто пошевелить ногами, но, сколько бы усилий он ни прилагал, ноги его не слушали, словно их и вовсе не было. Порой боль в спине возникала резкая, но также быстро утихала, и через некоторое время снова возвращалась. Медсестра сделала ему перед сном укол и попрощалась до утра. Он едва смог повернуть набок голову и увидеть через окно край небосвода. Глаза его заслезились. Прикусывая губу, он старался не пискнуть, чтобы никто не услышал, что он плачет, но именно сейчас он чувствовал себя совершенно одиноким и никому не нужным. Даже находясь в корпусе «К» в холоде и сырости он не испытывал подобных чувств, зная, что профессор Майел заберет его к себе. Но тот обманул и больше никогда не вернется за Самойлой. От этого мальчишке становилось страшно и до ужаса обидно. 

Запланированная встреча с Михаилом Терентьевичем Фомичевым, районным судьей, проходила в его апартаментах, за небольшим лакированным итальянским столом, за чашечкой чая. Горел камин, тепло от которого не только придавало излишнего уюта и комфорта, но также убаюкивало лучше всякой колыбельной. Профессор Майел взглянул на часы, стрелки передвинулись ровно на десять вечера. 
-Вы поймите, - причмокнув губами, продолжил судья, - мальчик лежит в больнице со сломанным позвоночником. Его выпишут оттуда не раньше, чем через два месяца. В течение этого времени никто не разрешит вам забирать мальчика. Даже если документы будут у вас на руках. Я ценю нашу дружбу и рад всегда вам помочь, но скажу вам сразу – скорого решения данного вопроса вы не получите. Ни я, ни кто-то другой не в силах решать подобные проблемы. Ведь мы может только навредить здоровью мальчика таким образом.
-Два месяца?
-Это минимум. Вам стоит переговорить с лечащим врачом.
-Это очень долго…
-Если бы мальчик был здоров и находился сейчас в детском учреждении на обычных условиях, то вопрос бы решился гораздо быстрее.
-Михаил Терентьевич, мы знакомы с вами уже много лет, я не раз выручал вас, вы - меня. Вы занимаете высокие пост, и ваше слово имеет вес.
-Ходят слухи в наших кругах, что вы под чутким наблюдением правоохранительных органов. Все бы ничего, да корень зла в британском офицере, который пытается докопаться до истины.
-Какой?
-Не знаю, вероятно, вам должно быть лучше известно об этом. Не удивляйтесь, если в скором времени к вам придут с ордером на обыск.
-Уверяю вас, никаких проблем с законом у меня нет.
Михаил Терентьевич внимательно посмотрел на своего собеседника и задумался, казалось, он обладает неким судейским даром, какой всегда помогает различить, где правда, а где ложь.
-Мистер Майел…В данном случае я ничем не смогу вам помочь. Здесь вопрос медицины. Для принятия решения, наверняка, будет собран консилиум, где и будет определена дальнейшая судьба мальчика. Если Самойла окажется навсегда прикованным к инвалидному креслу, то не думаю, что решение будет в вашу пользу, и я не смогу повлиять на заключение. Ведь вы стар для того, чтобы заботиться об инвалиде.
-Получается, я никогда не смогу усыновить…
-За время пока он пребывает в больнице, документы передадут в приют для детей-инвалидов. Администрация займется поиском родителей. Насколько мне известно, стараются как можно быстрее найти семью инвалиду, предпочтение отдают иностранным гражданам. Международное усыновление- процедура куда более сложная. Им занимаются правительство, консульство и министерство юстиции.
-Я понял вас, Михаил Терентьевич. Спасибо, что уделили мне свое драгоценное время.
-Прошу вас, мистер Майел, поймите меня правильно. В подобных вопросах связи мало что значат. Ведь главное поступить так, чтобы не навредить еще больше здоровью мальчика.
-Вы правы. Главное - это его благополучие.
Профессор Майел встал, пожал руку судье и направился к дверям. С момента начала их беседы прошло больше двух часов.

На ужин Раиса Наумовна приготовила гуляш с овощами, поставила на стол бутылочку коньяка. Майел не дотрагиваясь до вилки, наполнил рюмку. Раиса Наумовна сидела напротив. Смотреть второй день на профессора ей было больно – на нем не было лица. Сейчас ему было как никогда тяжело. 
-Мне нужна ваша помощь, Раиса Наумовна, - начал разговор Майел сразу же после того, как выпил.
-Конечно, - взволнованным голосом ответила она. – Что угодно.
Профессор налил еще рюмку, опустошил ее, после чего продолжил:
-Я не вижу смысла ждать. Я разговаривал с судьей, он сказал мне прямо – помощи в данной ситуации не будет. Я должен забрать его оттуда. Ведь он верил в меня всегда. Я не могу подвести его.
-Я помогу вам, профессор. Я сделаю все, что вы скажете.
-Вы очень преданный человек, Раиса Наумовна. Но обещайте мне, когда придет время – забудьте о своей верности, подумайте о себе.
-Что вы говорите такое, профессор?
Майел наполнил рюмку в третий раз. Выпив, он приступил к ужину.

Далеко за полночь, по дороге из Шилькова, поднимая за собой столб пыли, промчался автомобиль. Вдалеке в ночи проблескивал забор областной больницы. Автомобиль сбавил скорость и остановился.
Из машины вышел профессор Майел, взял трость и направился через рощицу к больнице. Преодолев немалое расстояние в полной темноте, едва не выколов себе глаза об сухие ветки деревьев, он уперся в бетонный забор. Но перелезть его ему было не по силам в столь преклонном возрасте. Окажись он перед такой преградой лет пятнадцать назад, подумал профессор, он мигом бы преодолел бы ее и уже давно бы высвободил из заточения Самойлу. Но в старости приходится пользоваться другими методами: мудростью и хитростью.
Майел обогнул территорию и подошел к контрольно-пропускному пункту. В будке за окошком в желтом свете сидел  молодой охранник в форме и фуражке на лбу. Заметив подошедшего старика, он вышел на улицу и деловито спросил:
-Чего надо?
-Меня вызвали, мое имя Сигберт Майел, главный врач вашей больницы попросил приехать меня, чтобы я осмотрел одного из пациентов. Вот мои документы, - профессор предъявил охраннику удостоверение.
-Союз психиатров России… - прочитал тот. – И что? Я не могу вас пропустить в это время. Сейчас почти два часа ночи, все спят, а главврача уже нет. Приезжайте утром.
-Это очень важно, пропустите меня.
Майел сделал шаг вперед и посмотрел на охранника испепеляющим взглядом. 
-Пропустите!
-Простите, я не могу.
-Тогда и вы простите.
-За что?
Изо всех сил Майел ударил охранника тростью по голове. Тот скорчился от боли, припал на колени и простонал:
-Ты чего старик, одурел?
Охранник попытался встать, но профессор еще несколько раз, как следует, размахнувшись, ударил его, и тогда тот распластался на дорожке перед будкой. Майел спокойно прошел через контрольно-пропускной пункт и направился к корпусу, в котором лежал Самойла. Всю жизнь он занимался чертежами и разработками, вычислениями и только сейчас в первый раз жизни решил действовать спонтанно. И пока все шло успешно, но трудности ожидали впереди – как вытащить мальчишку со сломанным позвоночником и перевести его, ведь расстояние до Москвы не маленькое.
Добравшись до центрального входа в здание, Майел дернул за ручку – дверь была заперта. Тогда он обогнул корпус и, приметив слегка приоткрытое окно, вкарабкался внутрь и, не удержав равновесие, упал, сильно ударившись головой о чугунную батарею. В палате моментально зажегся свет и две лежавшие там женщины, увидев старика в плаще, завизжали на весь этаж. Не успел Майел опомниться и встать, как в палату вошли двое мужчин в белых халатах.
-Ты чего тут делаешь, старик?   
-Бомж какой-то, - высказался второй.
-Вызывай наряд.
Они подошли ближе и хотели его уже схватить под руки, как Майел вытащил из плаща пистолет и наставил на одного из санитаров.
-Не глупите, господа, – встал на одно колено профессор и почувствовал дикую боль в спине. Встать без трости сейчас будет сложно, но ее он выронил, когда залазил в окно. – Прошу, отойдите в сторону.
-Ты чего муляж вытащил, испугать меня вздумал? Да я по службе не с…
Майел поднял руку вверх и, направив ствол в потолок, спустил курок. Раздался оглушительный выстрел. Женщины завизжали сильнее прежнего и выскочили из палаты. Испугавшись боевого пистолета, санитары отошли в сторону. Майел снова направил пистолет на одного из них и, присмотрев стоящий в углу костыль, попросил катнуть его по полу.
-Только без глупостей, без лишних движений.
-Чего тебе надо, старик?
-Мне на четвертый этаж надо.
-Что там?
-Мальчик один лежит. Я его заберу, и если мне не помешают, то никто не пострадает, я обещаю.
Опершись о костыль, Майел поднялся на ноги, не сводя прицел пистолета с широкоплечего мордастого санитара. Второй стоял поодаль и злобно озирался на вооруженного старика. Майел вел себя сдержанно и старался, как всегда совладать собой, хотя ладонь его сильно вспотела, указательный палец онемел, да и держать долго руку вытянутой было трудно.
-На выход, молодые люди, - сказал профессор и указал пистолетом на дверь.
В коридоре скопилось много людей, все с раскрытыми ртами наблюдали через маленькую щель за происходящим. Когда они вышли из палаты, все тот час же посторонились, кто-то вовсе спрятался за угол, увидев вовсе не игрушечный «Кольт».
-Ты в сторону! – указал Майел на одного из санитаров. – Уважаемые пациенты, прошу вас, разойдитесь по своим палатам.
Под дулом пистолета санитар шел вверх по лестнице, Майел шел за ним, постоянно оглядываясь назад. Зрителей шоу стало меньше, остались самые любопытные, они на близком расстоянии следовали за вооруженным стариком. Спина Майела взмокла, он сменил руку и на повышенном тоне сказал:
-Быстрее! Быстрее!
Охранник прибавил шаг.
-А вы отошли! Все спустились вниз, или я пристрелю его! – закричал Майел.
Впервые он начинал терять самообладание. Все спустились на один лестничный пролет. Вдалеке, со стороны дороги послышалась сирена милицейской машины. Поднявшись на четвертый этаж, они подошли к палате, где лежал Самойла.
-Открывай! – рявкнул на санитара Майел.
Самойла не спал, как и его сосед. Услышав выстрел, они сначала долго пытались понять, в чем дело, да и почему на первых этажах шумят люди. Но потом, когда знакомый голос профессора донесся до палаты Самойлы, мальчишка обрадовался и расплылся в блаженной улыбке.
-Профессор! – закричал Самойла, он хотел встать, но не смог, лишь поднял руки. – Заберите меня отсюда!
-Тише, тише, Самойла.
-Так…- Майел огляделся по сторонам и обратился к санитару. -  Берите его на руки, мне нужна ваша помощь.
-Что? – возмутился тот. – Не буду я вам помогать.
-Я сказал, возьмите его на руки, - с оскалом произнес Майел, и в глазах его появился гнев.
-Вам не удастся уйти, вас схватят.
-Не теряйте время! – закричал профессор. – Я выпущу вам пулю в голову, если вы сейчас же не возьмете этого мальчика на руки и не поможете донести его до машины!
Мужчина взял на руки Самойлу.
-Отлично, теперь нам нужно выбраться отсюда. Спустимся на цокольный этаж, там выйдем на задний двор. У вас есть ключи?
-В кармане.
-Вы не против?.. – Майел подошел к санитару и, засунув руку в карман, вытащил оттуда связку ключей. – Идите вперед, я за вами, и не глупите, прошу вас. Вы кажитесь мне хорошим человеком, мне будет крайне не приятно убивать вас.
-Зачем вам это надо на старости то лет?
-Старые безумцы безумнее молодых! По крайней мере, так считал Ларошфуко. Я полностью с ним согласен! 
-Вы убивали когда-нибудь?
-Если я скажу – да, вам станет легче? Идите вперед!
Они спустились на цокольный этаж и остановились у двери.
-Какой ключ? – завертел Майел в руках связку.
-Подберите, я точно не знаю.
-Профессор, - корчась от боли, произнес Самойла, - я не могу больше, у меня очень болит спина… - сквозь слезы выдавил он.
 -Потерпи, Самойла, скоро все пройдет. Какой, черт возьми, ключ?! – Майел вставлял в замочную скважину один за другим из связки. Открыв дверь цокольного этажа, они вышли на задний двор корпуса, пересекли территорию больницы и остановились возле калитки. Освещения практически не было, и Майелу приходилось наощупь перебирать ключами и по очереди пытаться вставить их в замочную скважину. Вскоре калитка со скрипом отворилась.
-Быстрее, быстрее! – поторапливал он санитара. Они дошли до машины, и Майел приказал санитару положить Самойлу на заднее сиденье.
-Вас посадят, вы понимаете, что вы делаете? - заговорил мужчина.
-У меня нет другого выхода.
-Сейчас сюда прибудет милиция, вы не сможете уехать.
-Не мешайте, вы слишком молод, у вас впереди жизнь, - Майел открыл водительскую дверь и готов был уже сесть за руль и уехать оттуда, как санитар накинулся на него, выбил из рук пистолет и повалил на землю. Самойла лежал на заднем сиденье и лишь слышал их голоса и стоны старика.
-Профессор – кричал мальчишка.
Санитар ударил старика по челюсти, завернул руку за спину. Пистолет лежал в нескольких метрах в траве, дотянуться до него он не мог. Майел сопротивлялся из последних сил, лицо его побагровело, вены набухли. Мужчина уткнул его лицом в сырую землю и еще раз ударил в затылок. В глазах профессора потемнело, ко рту подступила рвота. Скребя пальцами по земле, он пытался дотянуться до пистолета.
Самойла открыл дверцу машины и, совсем не обращая внимания на дьявольскую боль в позвоночнике, выполз из машины, перекрутившись, он упал на землю и застонал от ломоты в спине. Словно змея он преодолел несколько метров и, разглядев серебристый револьвер, пополз к нему.
-Ты сволочь! – ругался санитар, - в тюрьме сгниешь теперь, будешь знать, как на меня пистолет наставлять.
Самойла схватился за холодное дуло револьвера, сжал его в руке. Майел взглянул на него беспомощным взглядом и покачал головой, чтобы тот не делал глупости. Самойла взялся за рукоятку и, закрыв один глаз, нацелился на санитара. 
-Самойла, нет! – закричал профессор. Мужчина поднял удивленные глаза, но отскочить в сторону он не успел. Раздался выстрел. Медработник упал навзничь. Майел выбрался из-под него, встал на колено и на карачках добрался до Самойлы.
-Что ты наделал? Зачем?
-Я хотел помочь… - разрыдался Самойла. – Я убил его? – дрожащим голосом спросил он.
-В плечо попал, нужно уходить отсюда. Зажмите рану, кровь нужно остановить. Скоро прибудет помощь. Я ведь говорил вам не стоит делать глупости.
-Я в голову целился.
-Скоро милиция будет здесь. Самойла, нужно торопиться.
Майел помог Самойле взобраться на заднее сиденье, сам сел за руль. К машине бежали шестеро милиционеров с автоматами. Майел завел машину и ударил по педали газа, выкрутив руль направо, затем резко – налево, машина с буксами рванула с места и помчалась по извилистой дороге по направлению к Шилькова.
-За ним, быстро! Доложить всем постам!
Добравшись до Шилькова, он выехал на трассу. Порой машину подбрасывало и трясло, от чего Самойла громко стонал от боли в спине.
-Потерпи, скоро все пройдет!
Проскочив на большой скорости несколько километров, он сбавил скорость и свернул с дороги. Извилистая колея вела вглубь леса.
За все время ожидания Раиса Наумовна с трудом находила себе место, периодически она подходила к дороге, дабы убедиться, что машина профессора Майела еще не приближается. Действовать по его указанию она должна была быстро и решительно. Но перестать нервничать она не могла. Она бродила вокруг машины, садилась в салон и нервно стучала по рулю.
Вдалеке показался свет фар. Машина профессора Майела остановилась, Раиса Наумовна подбежала и, увидев на заднем сиденье измученного мальчишку, разрыдалась.
-Бедный Самойла…Господи, за что ты его так покарал…
-Раиса Наумовна, потом будете причитать, помогите мне перенести его в вашу машину, нужно уезжать отсюда как можно скорее.

Через два часа начало светать. Трасса стала более загруженной. Проезжающие мимо грузовики поднимали в воздух пыль, и каждый раз приходилось поднимать стекла, чтобы не наглотаться едкими загазованными песчинками. Вдали появился пост милиции. Майел накрыл Самойлу одеялом и попросил Раису Наумовну вести себя спокойно и естественно. Молодой сержант вышел на дорогу и жезлом указал на обочину. Когда Раиса Наумовна остановилась, он подошел к машине и, отдав честь, представился:
-Сержант Кулешов, ваши документы, будьте любезны.
-Вот, возьмите.
Сержант проверил документы, обошел машину, и вернулся к водительскому окошку. 
-Будьте добры, багажник откройте.
-Сержант, - обратился к нему профессор. – В чем дело?
-Плановая проверка.
-Ну, тогда зовите понятых, составляйте протокол, раз вы хотите досмотреть автотранспорт.
Сержант сомнительно посмотрел на профессора Майела, вернул документы Раисе Наумовне. Он взглянул на заднее сиденье, на покрывало. Сняв фуражку, он вытер рукавом пот со лба. К посту приближались две фуры.
-Всего доброго! – отдал честь сержант и пошел навстречу грузовикам.
 
Из-за дорожных пробок добрались они домой ближе к полудню. На заранее приготовленные у входа носилки они положили Самойлу и подняли на второй этаж.
-Так, давайте, на диван.
Самойлу уложили на диван, Майел попросил Раису Наумовну принести что-нибудь выпить. Ноги сильно устали и практически не слушались, но он нашел в себе силы добраться до своего хьюмидора и раскурить сигару.
-Я думал, вы не вернетесь за мной, - смотря в полоток, произнес Самойла.
-Ведь я дал тебе обещание, - дойдя до кресла с сигарой во рту, Майел присел. – Как же я мог тебя оставить там…
-Откуда у вас пистолет?
-Долгая история…
-Вы думаете, у Раисы Наумовна тоже есть?
Майел рассмеялся и, кашлянув, сказал:
-Раиса Наумовна у нас фея. У нее разве что волшебная палочка.
Самойла улыбнулся, но на глазах его скопились слезы, и Майел это прекрасно видел, от чего становилось не по себе. 
-Наверное, вы ждете от меня ответа…
-Решение за тобой. От меня сейчас мало что зависит. Если бы я мог вылечить тебя, не отправляя в «Стеклянный купол», я бы обязательно это сделал. Вероятно, всю свою жизнь я посвятил не тому изобретению.
-Вы уверены, что я снова смогу ходить там?
-Безусловно. Ты обретешь там новую, совершено отличную от этой жизнь. Там ты будешь счастлив, и никакой детский дом тебе больше не будет грозить. Но, оставшись там навсегда, здесь ты перестанешь существовать, вернуться обратно ты уже не сможешь.
-Но там не будет вас.
-Ты справишься. Не думай обо мне.
-Я вас очень люблю, профессор.
-И я тебя люблю. Поэтому я хочу помочь тебе. Если ты согласишься, я подарю тебе новую жизнь, о которой ты мечтал. Подумай, Самойла.

Глава 38

Все утро Манфред и Чедвейк нежились в кровати под теплыми лучами солнца. Манфред закурил сигару, выпустил струю дыма и сказал:
-Я хочу на тебе жениться. Ты любовь всей моей жизни.
Чедвейк улыбнулась и поцеловала его в щеку.
-Я сожалею только о том, что не встретил тебя раньше Сьюзан. Тогда все было бы проще в этой жизни.
-Жизнь не простая штука, Муд.
-Я разведусь с ней.
-Тебе не обязательно это делать. Мы провели с тобой отличную ночь и…
-Не говори ничего, - прервал ее Муд. – Я уже все решил.
-Мне жалко твою дочь. Я помню, когда мои родители разводились. Я сидела у себя в спальне, когда ко мне подошел папа и попросил спуститься в гостиную. Они попросили меня сесть в кресло. Тогда они сказали, что разводятся и я останусь жить с матерью. Сначала я не совсем понимала, что это значит и каковы будут последствия. Но было ужасно тяжело просыпаться и понимать, что отца в доме нет. Он словно умер. Порой я думала – лучше бы он и правда умер, чем так предательски поступить со мной. Первое время, конечно, он навещал меня, забирал пару раз из школы, но со временем наши встречи с ним сошли на «нет».
-Я и дальше буду хорошим отцом.
-Если ты разведешься, ты для нее никогда уже не будешь хорошим отцом.
-По дороге к убитому Марику Бойлу, я пытался спасти девушку из перевернутого автомобиля. Был шторм, никого рядом не было. Только я и она. Я видел ее глаза, беспомощный взгляд, но я ничем не мог помочь ей. Я едва успел выйти, как машина взорвалась за моей спиной. Девушка погибла.
-О Муд, какой ужас... – с сочувствием произнесла она.
-Знаешь, что пугает меня больше всего? – Сильвия пожала плечами. – Безразличие.  Я не испытывал ничего, ни угрызения совести, ни страха, ни боли за смерть девушки. Ничего. Я понимаю, она была для меня совершенно чужим человеком, но я ничего не почувствовал. Она сгорела практически у меня на глазах, а я спокойно продолжил жить. Меня даже ни разу кошмары не мучили.
-Но ты ведь прав, она была тебе чужим человеком.
-Я думаю, наша работа убивает в нас все человеческие качества, из-за нее мы перестаем ценить жизнь, она становится нашей работой. Изо дня в день мы видим трупы, кровь, разорванные куски, руки, ноги. Человек для нас стал всего лишь мясом, с потрохами и дерьмом.
-Тогда почему бы нам не сменить работу?
-Я больше ничего не умею, - Манфред докурил сигарету и потушил ее в пепельнице рядом с кроватью.  – Если «Стеклянный купол» по правде существует, ты бы захотела испробовать его на себе?
-Я плохо представляю, что это такое, и вообще мне кажется это далеким от нашей реальности.
-Если люди там действительно счастливы, они не болеют, занимаются любимым делом и не боятся завтрашнего дня? Звучит заманчиво, да?
-Знаешь, по-моему, люди часто задаются вопросом о смысле жизни.
-Все потому, что у нас очень короткая жизнь.
-Я проголодалась.
-Сейчас закажу завтрак.
После завтрака Манфреду позвонил Аносов и сообщил, что совещание отменили и поэтому он приедет за ними к двенадцати. 
-Через час приедет, – сказал Манфред. – Поедем с обыском к Майелу. 
-Отлично, может наше дело хоть немного сдвинется.
-Надеюсь, - Манфред поцеловал Сильвию и пошел в ванную. Чедвейк вернулась к себе в номер. Нужно было принять душ, привести себя в порядок и быть готовой к двенадцати часам. Она взглянула на электронные часы – показывали они десять минут двенадцатого.
Аносов приехал за Манфредом и Чедвейк раньше, и поэтому ему пришлось ждать, пока Сильвия закончит с макияжем,  и они смогут поехать к профессору Майелу.
-Простите за ожидание, - опустив взгляд, вымолвила она, когда они спускались в лифте. Манфред хотел прикоснуться к ее пальцам, но она тот час же спрятала руки в карман, отрешенно взглянув на него.
-Сегодня взял машину немного побольше, пришлось еще взять сотрудников для обыска. Дороги свободны, доедем в полчаса, если не быстрее, - сказал Аносов.
Выйдя из гостиницы, они сели в стоящий у входа припаркованный фургон. Манфред разместился рядом с Сильвией, сейчас она благоухала апельсинами, а ее уложенные волосы безумно вкусно пахли шампунем. При любом выдавшемся случае, было это либо резкое торможение или поворот, он незаметно прикасался к ней и получал от этого удовольствие. Теперь он ждал другого – возвращения в Англию и подачи на развод со Сьюзан, и тогда они с Сильвией смогут спокойно любить друг друга и быть вместе, не боясь посторонних глаз. Аносов, вероятно, видел или догадывался об их отношениях, выдавал его подозрительный, хитрый взгляд.  Но Манфреда это волновало меньше всего.
-Как ваша семья, Муд? – спросил Аносов с пронырливой улыбкой на лице.
-Отлично.
-Вашу жену зовут Сьюзан? Правильно?
-Да.
-Любите ее?
Манфред чувствовал, как внутри закипает Чедвейк, слыша знакомое имя его жены. Муда самого брала злость, когда кто-то пытался влезть в его личную жизнь. Аносов начал мстить английскому офицеру за упрямство, настырность, ведь это стало причиной его унижения и доставшейся ему значительной трепки, после чего последовал выговор. Так или иначе, Аносов подошел к вопросу возмездия с правильной стороны и делал это искусно, он знал, на какие болевые точки нажимать.
-Вас это как-то беспокоит? – сквозь зубы процедил Манфред.
-Это всего лишь любезность с моей стороны. Поинтересовался,  как у вас дела, - продолжал язвить капитан. Затем он перевел взгляд на Чедвейк и, улыбнувшись, подмигнул ей и шептом произнес:
-Вы отлично сегодня выглядите, мисс Чедвейк. Вам нравится у нас в России?
Чедвейк не так хорошо знала русский язык, как Манфред, но сказанную капитаном фразу, как и многие другие, она поняла.
-Очень, - не располагала к беседе Сильвия.
-Скажите, Сильвия, у вас есть мужчина? Думаю, у такой красавицы обязательно должно быть много поклонников.
-Капитан, - вмешался Манфред. – К чему все эти ваши вопросы?
-Простите, Муд... – Аносов изобразил смешную думающую гримасу, затем добавил. – Наверное, между вами что-то есть, - засмеялся Аносов. – Страсть - жуткая штука. Я прав?
-Вы не правы. Прошу вас прекратить вести беседы на подобные темы.
-Ладно, ладно, успокойтесь, Шерлок, - не переставал улыбаться Аносов. – Девушка видная, формы аппетитные, - трое других милиционеров оценивающе посмотрели на Сильвию и начали о чем переговариваться. – Я бы многое отдал за такую… - Аносов сжал кулаки и зашипел, словно представил перед собой обнаженную Сильвию.
-Что вы себе позволяете? – закричал Манфред. – Немедленно замолчите.
-Да пошел ты, – едва слышно буркнул Аносов, Манфред так и не понял, что сказал капитан, но остальных его коллег это только позабавило.
-Я сообщу о вашем поведении по прибытию.
-Сообщайте, вам придраться не к чему, я выполняю свои обязанности точно по указанию. Вы потребовали обыск, мы едем, Шерлок. 
-Прекратите называть меня так!
-Вы мне сразу не понравились, да и вся ваша почтительная нация. И поверьте то, что вы спите со своей подчиненной, никак не влияет на мое отношение к вам. Так что успокойтесь, вашей жене я ни о чем не скажу.
-Вы ничего не знаете.
-Вы так думаете? – ухмыльнулся Аносов. – Ваше право.
Оставшуюся дорогу они молчали, вскоре водитель припарковался возле двенадцатого дома на Рахмановском переулке. 
-Выходим, - скомандовал Аносов. – Значит так, - Аносов провел взглядом по своим подчиненным. – Лейтенант, ты со мной, Крюков, остаешься здесь, Тихомиров, ищи понятых и возвращайся, только быстрее, время - деньги. Валентин, покрутись вокруг здания, будь на чеку, смотри, чтобы никакая падаль отсюда не выбралась, пока мы здесь. Понял?
Молодой парнишка кивнул головой и удалился. Аносов обратился к Манфреду и Чедвейк.
-Пройдемте, нас наверняка уже заждались.
Подойдя к двери, Аносов постучал.
Шаги послышались не сразу, вскоре им открыла Раиса Наумовна. Взгляд ее был изумленный, переключался то на Аносова, то на курносого младшего лейтенанта, то на стоящих за ними Манфреда и Чедвейк.
-Что вам нужно?
-Обыск, простите, не запомнил, как вас зовут, - Аносов вытащил из внутреннего кармана сложенный листок и предъявил его женщине, она, приподняв на глаза очки, внимательно ознакомилась с ним и, вернув документ, сухим голосом выдавила: -
-Раиса Наумовна меня зовут. Проходите, только будьте добры, подождите немного, мистер Майел не важно себя чувствует, я сейчас зайду к нему и предупрежу.
-Как вам угодно, - ответил Аносов, и все четверо вошли. Сейчас мы дождемся понятых и начнем пока здесь, а когда Майел придет в себя, мы и туда поднимемся.
-Спасибо.
-Не стоит, это все из уважения к преклонному возрасту профессора. Мы почитаем стариков, несмотря на нашу гнусную профессию, - не переставал язвить Аносов.
-У вас хорошая и, главное, нужная работа, - поднимаясь наверх, сказала Раиса Наумовна.
Войдя в кабинет к Майелу с бледным выражением лица и явным страхом в глазах, Раиса Наумовна подобралась к профессору на цыпочках и шепотом сказала:
-Здесь милиция. С ордером на обыск. Они хотят осмотреть все помещения.
-Ордером? – Майел задумался и, затянувшись в последний раз сигарой, отдал ее Раисе Наумовне. – Задержите их ненадолго. Им сейчас никак нельзя сюда.
-Они ждут понятых, без них они не могут начать.
-Отлично. Идите вниз и не пропускайте их сюда, скоро я сам спущусь.
-Что случилось, профессор? – хриплым голосом спросил Самойла. Говорить ему было тяжело, и при каждом усилии вновь возникала резкая боль в позвоночнике.
-Все нормально, Самойла, - Майел взглянул на Раису Наумовну: - Идите же. 
Она вышла из кабинета. Профессор подошел к Самойле и сел перед ним на колени.
Говорил он медленно, взвешенно, без доли страха или даже волнения в интонации, надеясь лишний раз не нервировать мальчишку и дать ему хорошенько подумать и решить, что для него главное. Вопрос был серьезным, и быстрого решения у него быть не могло.
-Подумай только хорошо. Смотря правде в глаза, здесь ты навсегда останешься инвалидом, и продолжишь свою жизнь в детском доме. Я не знаю, как сложится твоя жизнь в дальнейшем, я бы с радостью помог тебе как-то иначе, но, к сожалению, больше для тебя ничего не могу сделать. В «Стеклянном куполе» ты обретешь вечную жизнь, ты будешь там абсолютно здоров. Я обещаю тебе, что позабочусь о твоей жизни там и сделаю все возможное, чтобы ты был счастлив. Решай, Самойла. 
-А вы? Что будет с вами?
-Не думай обо мне, я прожил свою жизнь. Сейчас для меня главное - позаботиться о тех, кто в «Стеклянном куполе».
-Может быть, и я ее прожил?
-Не говори так. Ты молод, красив, ты отличный мальчишка, каких мало сейчас в нашем мире. Ты достоин самого лучшего.
-Я боюсь, профессор.
-Понимаю тебя, Самойла.
-Не кажется ли вам, что настоящая жизнь здесь? Ее создал Бог и мы должны прожить ее, справляясь с трудностями, которые для нас заготовлены?
Майел не стал углубляться в философию и говорить о смысле жизни, а тем более религии и Боге, в которого он никогда не верил. Он всего лишь встал и сказал:
-Хорошо, Самойла. Я понял тебя.
Майел направился к столу, чтобы связаться с Раисой Наумовной.
-Профессор, - хриплым голосом произнес Самойла. Майел остановился, и тогда мальчишка закончил предложение:  – Я согласен.

Пришедшие понятые ознакомились с документами. Сержант записал их паспортные данные и ознакомил с правами и обязанностями. Аносов распорядился провести обыск на всем этаже, включая комнату Самойлы.
-Чтобы ничего не осталось незамеченным, - сказал Аносов и косо взглянул на Манфреда. Этот спектакль в первую очередь был разыгран для английского полицейского, остальное мало волновало капитана, найти что-то, что поможет в расследовании английского офицера, Аносов не рассчитывал и надеялся в скором времени оставить в покое старого ученого и с чувством выполненного долга проводить иностранных коллег восвояси. Младший лейтенант и сержант начали проверку, понятые последовали за ними. Когда работа была закончена на первом этаже, Аносов предложил понятым пройти на второй. Раиса Наумовна встала на их пути и сказала:
-Прошу вас, не могли бы вы немного подождать, вероятно, профессор... – Аносов не дал ей закончить фразу, лишь аккуратно отодвинул ее в сторону и приказал своим подчиненным подниматься на второй этаж.
-Я не могу вас пропустить, - крутилась возле них Раиса Наумовна.
-Вы мешаете следствию – рявкнул Аносов. – Это может пагубно повлиять на вашу дальнейшую судьбу! Сержант разберитесь с Раисой Наумовной, напомните ей об уголовной ответственности.
Они вошли в кабинет, но никого там не застали.
-Продолжайте работу, - распорядился Аносов.
Раиса Наумовна стояла возле дверей, наблюдая с недовольством, как служители правопорядка с властными выражениями лиц переворачивают вверх ногами рабочий кабинет Майела, превращая идеальный порядок в хаос.
-Понятые, будьте внимательны. А где профессор Майел? Куда ведет эта дверь? – Аносов дернул за ручку, но дверь была заперта. – Почему она закрыта? Как ее открыть, Раиса Наумовна?
-Ключ имеется только у профессора.
-Где же он? Вы не говорили, что его нет. Кажется, он плохо себя чувствует. Что за дверью? 
Манфред и Чедвейк приблизились.
-Сержант, взломайте дверь, - скомандовал капитан.
-Что? – всполохнула Раиса Наумовна. – Вы не имеете права!
-Имею, еще как имею! – разозлился Аносов. – Сержант! Приступайте!
-Извините, я думаю, нам не стоит этого делать, мы можем подождать, - сказал Манфред, подойдя к Аносову.
-Мы не будем ничего ждать, Шерлок. Вы хотели, чтобы мы провели обыск у Сигберта Майела, мы его проведем, и нам никто не помешает. Время - деньги. Отойдите в сторону. Сержант!
Молодой парнишка, незаметно ускользнув из кабинета, вскоре вернулся с небольшим чемоданчиком в руке. Вытащив инструменты, он принялся за работу.
-Это займет всего несколько минут. Нам часто приходится заниматься подобными делами, опыт имеется, - оскалился Аносов. 
Младший лейтенант вытащил все бумаги из рабочего стола Майела и принялся их перебирать. Манфред попытался присоединиться, но Аносов запретил ему вмешиваться и вежливо попросил стоять в стороне и молча наблюдать за происходящим, а если что-то будет обнаружено, то его обязательно об этом уведомят.
Перед выездом Аносов ясно разъяснил своим подчиненным весь смысл обыска, главной задачей которого было продемонстрировать британским полицейским ответственный и качественный подход к поставленной задаче, которая по большому счету сформулирована то не была, и подчиненные Аносова толком не понимали, что на самом деле ищут у профессора. 

Майел посадил Самойлу в кресло. Мальчишка не мог держать спину и было видно, как, стиснув зубы, со слезами на глазах, он терпит боль по всему телу. Профессору пришлось пристегнуть его ремнями, то же самое несколько дней назад он проделал с дочкой Лидии Васильевны, Кариной.
-Потерпи, Самойла, скоро боль пройдет, давай я вытру тебе слезы.
-Эти слезы не от боли, профессор. Они от расставания с вами.
Самойла знал, что видится со своим наставником в последний раз. Покидать привычный мир страшно не было, да и скучать он по нему не будет, ведь он ему совершенно ничего не дал, лишь только отнял все самое дорогое.
-Я буду скучать по вам, профессор.
-Я тоже, Самойла.
-Мне пора, прощай, - Майел наклонился к Самойле  и поцеловал его курчавую голову. – Ты был отличным помощником. Но ты мне будешь нужен и там, это не менее важная работа.
-Я не подведу вас, обещаю.
-До встречи.
Профессор вышел из экспресса и только тогда, уже не в силах больше сдерживаться, заплакал. Никогда прежде он не ощущал большей утраты. За недолгое время, проведенное с Самойлой, он очень сблизился с ним и подружился. Даже редкие вспышки гнева были не больше чем попытки дать почувствовать ему отцовскую строгость. 

Самойла сидел в кресле, глаза его бегали из стороны в сторону.  Никого рядом больше не было. Вскоре в салоне зажегся яркий свет. Экспресс зашумел, слегка дернулся. Он был готов к отправлению.
Опустившийся стеклянный купол прочно встал и зафиксировался, воздуха внутри стало ощутимо меньше, Самойла почувствовал, как постепенно боль в спине уходит, а его медленно клонит ко сну. Засыпая, он слышал нежный женский голос:
-Здравствуйте, уважаемые пассажиры. Рада вас приветствовать на борту поезда.

Сержант вскрыл дверной замок. Аносов вошел в длинный красный бархатный коридор первым, все остальные последовали за ним, замыкала вереницу людей Раиса Наумовн.  Она любопытно разглядывала помещение, в котором за все годы службы у профессора не была. Следующая дверь, ведущая в картинную галерею, была тоже заперта, и сержанту пришлось повозиться с ней не меньше десяти минут, прежде чем вскрыть ее.
-Он издевается, черт возьми! – ругался Аносов. – Это воспрепятствование следствию! Я этого так не оставлю!
Когда дверь поддалась, они вошли в помещение, уставленное картинами с изображением неизвестного никому города. Воздух внутри был сжатым и пропитанным масляными красками. Младший лейтенант сделал несколько фотографий, затем внимательно осмотрел картины. Ничего кроме них в помещении не было. Понятые, уже уставшие ходить по пятам за милиционерами, начали выражать недовольства, задаваясь вопросом, когда же все, наконец, закончится и они смогут уйти отсюда. Аносов однозначного ответа не давал, хотя и сам желал поскорее закончить с заранее известным ему безрезультатным делом и вернуться к работе, которой накопилось с момента появления Манфреда достаточно много. Раиса Наумовна была под сильным впечатлением от увиденного. Она слышала о картинах, которые писал Майел, и на частые вопросы Самойлы о том, куда подевался профессор, она отвечала – что он в мастерской, работает над картиной, но она и представить себе не могла, что его работа настолько масштабна.
Следующая дверь была открыта. Аносов перешагнул порог первым и замер перед бетонной постройкой со стеклянным куполом. Следом за капитаном вошли понятые и Манфред. Чедвейк задержалась, рассматривая потрясающие картины с изображением красочного летнего городка.
-Кто бы мог подумать… - ахнул Аносов. – С виду и не понятно, что здесь такие огромные площади. И все это принадлежит этому старику? Откуда у него столько денег.
Держась за перилла, медленно и не уверенно спускался по лестницы профессор Майел. Аносов уже не надеялся увидеть старика, да и особого желания встретиться с ним тоже не имел, но сейчас, при виде непонятного сооружения, он сам загорелся желанием задать несколько вопросов и более того – лично побывать внутри сего объекта.
-Добрый день, профессор! - громко поприветствовал его капитан. - Что же вы скрываетесь от нас? Мы едва вас нашли, вы не обессудьте, но нам пришлось слегка испортить ваши двери, - с сарказмом говорил Аносов. – Что это у вас за чудо строительства? Неужели тот самый «стеклянный купол»? Я в последнее время многое о нем слышал, - усмехнулся Аносов.
-Именно так. Валерий Эдуардович? Семьдесят два года, а память до сих пор не подводит. Вы уже многое слышали об изобретении?
-Самую малость. Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
-Порой это не так, - профессор подошел ближе и всмотрелся в голубые глаза капитана. – Бывает и так, что хватает одного взгляда, чтобы разрушить свою жизнь. И так стоит задуматься, что лучше.
-Вы говорили, что «Стеклянный купол» - миф.
-Миф… Я и сейчас могу это сказать.
-Вот… - Аносов протянул сложенную вдвое бумагу. – Ордер на обыск.
Майел раскрыл перед лицом документ и пробежался по нему.
-Рахмановский переулок, дом двенадцать. Все верно. Прошу, приступайте к работе, не буду вам мешать. Остальные помещения вы уже осмотрели?
-У вас здесь столько всего. Ходы, двери, замки. Сложно сказать, может, и упустили чего.
-Я не буду вам мешать, можете осматривать все, что пожелаете. Выпью пока чашечку чая. Если что, я у себя в кабинете.
Профессор вел себя уверенно и спокойно, словно знал, что милиция ничего не сможет обнаружить.
-Позже нам предстоим о многом с вами побеседовать, - в спину сказал Аносов.
-Милости прошу к себе в кабинет, я отвечу на любые ваши вопросы, - не оборачиваясь, ответил Майел и удалился.
-Так, лейтенант, приступайте к работе. Понятые, поднимайтесь наверх.
-Я тоже могу? – подошел к капитану Манфред.
-Разумеется. Ради чего мы еще здесь, - ухмыльнулся Аносов.

Внутри мраморный холл был пуст, легкий ветерок гулял кругами и лишь освежал лица вошедших туда людей. Понятые обошли вокруг и долго не могли понять, чего милиция пытается обнаружить. Аносов отворил дверь, за порогом расстилалась платформа, возле которой стояло сооружение, напоминающее вагон экспресса. Двери его были открыты.
-Ничего без внимания не оставляйте, - командовал капитан.
Внимательно осмотрев металлическое сооружение с внешней стороны и признав сильное сходство с современным вагоном скоростного экспресса из алюминиевого сплава с хромированными вставками, со стеклопакетами и противоударными затемненными стеклами, Аносов вошел в его двери и прошел в середину салона с комфортными креслами. Внутри никого не было, ничего подозрительного капитан заметить не мог. Следом вошли понятые, Манфред и Чедвейк.
-Капитан, можно вас на минуту, - нырнул в царящую внутри сооружения мглу сержант, чтобы позвать Аносова.
 Капитан немедля вышел.
-Что такое?
-Мы думаем, это люк, стоит попытаться вскрыть его, - указал сержант на нечто напоминающее люк в дальнем углу платформы.
-Пригласите сюда профессора, лейтенант, давайте попробуем отрыть. Сержант, подай мне свои инструменты, у тебя есть монтировка или что-нибудь вроде нее?
Сержант распахнул свой чемоданчик и вытащил оттуда небольшой металлический лом и подал его Аносову.
Попытки сдвинуть или приподнять хотя бы на миллиметр плотно встроенный в бетонный пол металлический диск диаметром не меньше половины метра обернулись неудачей. К тому времени к ним поднялся Майел.
-Профессор, не объясните, что это и как открыть?
-Понятия не имею. Я сам задавался подобным вопросом.
-Капитан… - Манфред отозвал Аносова в сторону и на ухо шепотом спросил: - А что если сломать одну из стен, так мы сможем узнать, что находится внутри строения. Профессор лжет, вы лучше меня это понимаете. Вероятно, этот странный люк открывается автоматически, дистанционно или как-то еще. И механизм этот нам скорее всего найти не удастся.
-Мистер Манфред, вы не улавливаете всей сути происходящего, - также тихо говорил с ним Аносов. – Майел не последний человек в обществе, у него много влиятельных друзей. Вы хоть понимаете, какими могут быть последствия? Мы не может рушить здесь все подряд, только потому, что вам взбрела в голову глупая мысль о неком изобретении, позволяющим отправиться в безупречный мир, нирвану, вашу мать, - скомкал последнюю фразу Ансов и Манфред не понял его последних слов.
-Что же это, по-вашему?
-Возможно, он и пытался что-то смастерить, но я ничего безобидного не вижу.
-Вы смотрите только на верхушку айсберга. Стоит заглянуть глубже.
-Мы занимаемся с вами полной ерундой. Сейчас я прикажу понятым дать показания и отпущу их. Считаю, я выполнил свою задачу.
Аносов подался вперед и попросил лейтенанта составить протокол.
-После, уважаемые понятые, можете быть свободны.
-Я настаиваю! – вмешался Манфред. – Я настаиваю, чтобы обыск был продолжен! Мистер Майел, что находится под нами?
-Вероятно ничего, - с ехидной улыбкой на лице ответил профессор.
-Мистер Манфред, - капитан схватил его за руку. – Можно вас еще на одну минуточку.
Они вышли в мраморный холл и тогда, убедившись, что они остались вдвоем, Аносов ткнул пальцем в грудь английскому офицеру и полным яростью взглядом сквозь зубы процедил:
-Вы мне уже изрядно надоели. Вы и ваша пигалица. Берите ее под руку и возвращайтесь обратно в свою страну и трахайтесь там сколько вам влезет! – выпустив пыл, Аносов вздохнул и затем уже более спокойно продолжил. Манфред по-прежнему не терял самообладание и держал себя в руках, он прекрасно понимал, что правда на его стороне.
-Мистер Манфред, мы не может взять вот так просто и превратить это сооружение в груду камней. Если там ничего не обнаружится, меня минимум потом уволят со службы. На вас это никак не отразится, вы уедете к себе и продолжите свою работу. А я, и все те, кто принимал в этом участие, останемся без работы. Когда я наводил справки о Сигберте Майеле, то мне удалось выяснить, что он состоит в очень влиятельных кругах и не только в России, но и многих других странах. Это на вид он щупленький, безобидный старичок. Прошу, возвращайтесь в Англию и решайте свои проблемы иным способом. Я очень советую вам найти другой путь к расследованию ваших убийств. Этот же ни к чему не привел и не приведет.