После школы я два года работал на швейной фабрике электриком. Однажды заместитель директора сказал мне: «Пиши заявление в партию. Тебе осенью в армию идти, а нам дали план на двадцать партийных призывников».
А я как раз комсомольский билет потерял.
- Давай, восстанавливай и пиши!
Зам. директора был однорукий мужчина с красным лицом и недобрым взглядом. Он не питал симпатий к нарушителям рабочей дисциплины и любителям выпить на работе.
- У-у, василиск! - негромко ругался вслед ему механик Вовка Черепов, у которого без выпивки инструмент валился из рук.
Фамилия замдиректора была Василиско, а василиск это что-то мифическое и ядовитое.
Забегая вперёд, скажу, что Вовка Черепов пить так и не бросил и в конце концов сел за хулиганство. Он был старше меня, относился ко мне по доброму, он старался быть хорошим, но дурная наследственность мешала ему. Когда он "перебирал", что обычно случалось во второй смене до десяти вечера, он становился агрессивным и напрашивался на драку. Однажды он ударил отверткой старого механика Меркулова и угодил под статью.
Пока я восстанавливал комсомольский билет, замдиректора сняли - пускал налево машины с "ховзой" - обрезками тканей (кому они нужны были - не знаю. Пакля?).
Так я и остался беспартийным.
Я никак не представлял себя членом партии. При моей увлечённости и полным отсутствием просчитанности в работе и в жизни, я никак не соответствовал "образцу и примеру", и ничем не был похож на Евгения Урбанцева из фильма "Коммунист".
Позже выяснились детали пропажи билета. Мне надо было проставить печатки взносов в комсомольский билет. Я сунул "корочку" в карман пиджака, на велике приехал за шесть километров в город на свою фабрику, "пинжак с карманАми" повесил в цеху на гвоздик и начал строить коммунизм.
Карманы мои были проверены несознательным членом коллектива, красавцем, гулёной и бывшим зэком (таких к началу 60-х было много в рабочих коллективах). Ему приглянулся мой "хоть шерсти клок" и он благополучно переночевал по моему документу в вытрезвителе.
На фабрику сообщили о моём недостойном поведении. Тогда ещё вытрезвителях не фотографировали.
Недоразумение разрешилось в беседе с директором фабрики, культурным мужчиной располагающей внешности.
Разговор состоялся во дворе фабрики у мехцеха. Меня подвёл к директору мой старший товарищ Володя Гатилов, всё объяснил и поручился за мой моральный облик.
Разговаривал Володя, а я вежливо помалкивал, имея в зубах недокуренную сигарету - сказывалось «улица» - послевоенная безотцовщина и полубеспризорность.
Володя вынул окурок из моих губ и держал его в опущенной руке.
После сказал: «Ну ты … тоже… с директором разговариваешь и куришь!»
Я с теплом вспоминаю старших товарищей сейчас - очень нужно было кому-то опекать несолидных юнцов!
Володя попивал и от него ушла жена. Она лечила его, договаривалась в неврологии - тогда там лечили от пьянства апоморфином (вырабатывали рвотный рефлекс на приём водки), но...
Мы пришли после работы во флигелёк который Володя с Тамарой снимали на Минутном. Старый пустой шифоньер, пара табуреток и стол без скатерти.
"Поделила..." - горько вздохнул Володя.
Прибрались, разбавили водку ситро (тьфу, гадость!) - Володя был недавно после "лечения" и выпивал осторожно.
Солнце светило в окна, ветерок шевелил занавеску на открытой двери, Володя рассказывал о жизни, как познакомился в поезде с Тамарой и прямо с вокзала повёл её в ЗАГС.
Он был похож на Есенина, работал на целине, и читал Евтушенко:
Я сибирской породы,
Ел я хлеб с черемшой...
Лет через пять (тогда пять лет было очень много!) я видел его на вокзале из окна электрички, он уже выглядел не блестяще, с фабрики ушёл, шибайствовал с далеко не героями труда...
Четвёртый цех располагался на Шевенко (напротив нынешней прокуратуры) в старинном одноэтажном здании с громадными, во всю стену окнами. Я уже заканчивал мединститут и когда проходил мимо, махал рукой в окно. Работницы махали в ответ и приветливо улыбались. Мы были молоды и радовались жизни и друг другу.
В восьмидесятых построили новый корпус фабрики, старый закрыли и обветшавшие здания снесли.
Позже я встречал многих товарищей по работе на фабрике, но следы Володи Гатилова затерялись.
1960 – 2016 г.г.
Фото: Швейная фабрика №9 г. Шахты - бывшая гостиница А. Семёнова в бывшем городе Александровск-Грушевском.