ТЮМЕНЬ
Наш эшелон шёл себе потихоньку на восток, и наконец, 29.11.1941 года мы добрались до Тюмени. Оказывается, всё, приехали, и нас никто не бросил и не обидел. И самое главное, мы бодры духом. Честное слово, мать как-то умела это делать.
Вот помню, соберёт она нас, всю свою детвору, на нарах, в нашей теплушке и рассказывает, что вот сегодня мы в сложных условиях едем. И не так просто нам, у нас не каждый день суп и каша, но есть какая-то еда и мы не голодаем. Но, ребята, когда кончится война, а это обязательно случится, и мы поедем обратно, к мамам и папам, то поедем мы в голубом экспрессе, настоящем, пассажирском, с белыми занавесками и цветами. И нас будут очень хорошо кормить потому, что в поезде будет вагон ресторан, и манной каши, настоящей манной каши, а не этой затирухи из ржаной муки, как сейчас, будет, ну сколько хочешь.
И теперь, мои дорогие, когда я слышу знаменитую детскую песню о голубом вагоне, мне вспоминается то, военное, наше путешествие и мама, которая рассказывает нам, что счастливый конец этой истории неизбежен, и детские, распахнутые ей навстречу, полные надежды глаза.
Вот рассказываю вам об этом времени, и мне иногда кажется, что у меня никакой каши в голове, всё по полкам. Ну, так мне кажется. Иногда! Ну и где это по полкам? Разве это можно — всё по полкам? Ведь о любой детали, о которой я вам рассказываю, можно говорить часами. Я уже говорил вам, что сейчас я только вешки расставляю, только вешки, только общее настроение успеть бы, передать. Боже мой, сколько надо вам всего рассказать. Очень важного рассказать, важного потому, что без знания этого откуда возьмётся гордость за державу. А мне кажется, что для того чтобы быть настоящим патриотом своей страны очень важно знать историю и своей семьи в контексте истории своего государства. И хорошо бы не от врагов, которые морочат людям головы из разных сволочных соображений.
* * *
Итак, Тюмень. Сумерки, последние дни сибирской осени, а может быть, и зима уже, потому что на улице минус 40.
Поскольку дело к вечеру, деть нас некуда, а тепло в своих теплушках поддерживать мы умеем, нас оставляют в них до утра.
Господи, никак не стронуться. Очень много впечатлений! Всплывает и всплывает в памяти. Начинаешь о чём-то говорить, и память цепляется, и цепляется, и думаешь, что вот сейчас я и об этом расскажу тоже. Правда, тут же понимаешь, что расплываться нельзя, что надо спешить, что не роман пишешь, где уж тебе, а отчёт коротенький о времени и о тех, кто был рядом с тобой в это время.
Так вот, самым запоминающимся по приезде в Тюмень было то, что мороз был минус 40, и то, что на следующий день нас кормили в привокзальной столовой. А может быть, это был ресторан, не знаю. В ресторане был приготовлен обед, и мама привела туда весь наш выводок, а нас там только детей одних было 126 человек. Нас запускают в ресторан, сажают за столы и у нас обед, настоящий обед! Суп, второе, компот! И самое потрясающее, что к обеду положен белый хлеб! Ну, в общем, это был такой неописуемый восторг, что представить даже нельзя.
Пока мы там обедаем, выясняется, что ночевать нам придётся на вокзале, так как всех приехавших в эшелоне ребятишек не перевезти, не хватает транспорта. А это плохо, потому что наш эшелон, с нашими обжитыми теплушками через два часа уходит на сортировку и под погрузку чего-то для фронта. Наши еле-еле успевают снять ватин, который для утепления навешивали на стены теплушки.
Ночуем на вокзале, всем колхозом. И только на третий день нам готовят обоз.
Обоз грузится, и мы едем в Ембаево. Раньше я всегда думал, что это путь длиной в 20 километров, и может быть, от вокзала и 20, но вообще-то вроде бы чуть поменьше, где-то 15–17. А тогда уже лёд встал и на санях покороче была дорога. Проезжаем деревню Мыс, проезжаем деревню Яр. Очень небольшенькие это были тогда деревни и, наконец, въезжаем в Ембаево.
Въезжаем, и за первым от околицы перекрёстком останавливаемся у красавицы Мечети. А она стоит себе за кованой прозрачной оградой, в обрамлении древних лиственниц и кедров, под цвета нежной прозелени крышей и дышит такой нежностью и миром, что не заметить и не влюбиться ну просто невозможно. Я всю жизнь помню этот миг, миг знакомства с красотой, настоящей трогательной и щемящей красотой храма, зимнего парка вокруг него, и ослепительно белых, очень гармоничных зданий медресе.
И через какое-то время мы понимаем, что это и есть теперь наш дом. Родной дом! И к чести этих удивительных людей, жителей Ембаево, должен отметить, что за всю войну, за все три с половиной года, что мы прожили там, нам никогда и ничем не намекнули даже, что мы чужие, лишние. Удивительный народ. Совершенно родной. И я кланяюсь тем, кто жив, и светлой памяти тех, кого уже нет!