Отекстовка: Сергей Пилипенко, июль 2016.
Итак, 12 апреля 1204 года Константинополь, как мы отмечали, был взят и разграблен. С этого момента начинается период латинской оккупации и так называемой Латинской империи в Константинополе. Многим казалось, что конец Византии как православного государства, то есть конец Империи Ромеев наступил. Первые латинские императоры были, надо сказать, людьми довольно талантливыми. Во всяком случае, и первый Балдуин Фландрский этим отличался.
Однако заметим сразу два очень важных фактора. Первый. Латинянам не удалось, да и не могло удаться оккупировать всю территорию империи. Они практически не сумели продвинуться в азиатскую часть, тогда еще довольно большую, в азиатские владения империи. Они смогли захватить Ионические острова, но не смогли захватить крупные острова Эгейского моря, далеко отстоящие от греческих берегов. Таким образом, сохранились осколки православной империи в виде многих православных государств.
Второй фактор. Созданная феодальным Западом Латинская империя и не могла организоваться иначе, структурироваться иначе, нежели в облике государства феодального. Учтите, что она была основана в значительной степени грабителями или по крайней мере искателями приключений, пусть некоторые из них и не были лишены внутреннего благородства и даже еще христианского рвения, осознания христианского долга, что в 1204 году меня не удивляет. Учтите также, что это новорожденное государство было незаконнорожденным, оно не сложилось исторически, а явилось итогом одноразового территориального захвата, ну, почти одноразового: захват различных территорий во Фракии и собственно Элладе продолжался только до 1206 года, дальше территория латинских владений не расширялась. Потому это государство и не могло не быть гротескно феодальным, и его тут же разорвали в клочья.
Причем очень быстро крупнейшие и сильнейшие владетели, такие, как герцоги Афинские (там сменилось несколько фамилий) и Ахейские князья Виллардуэны, через считаные годы потеряли всякий интерес к Константинополю и судьбам Латинской империи. Кстати, первый де Виллардуэн, Жоффруа — хронист, описатель взятия Константинополя в 1204 году. Напомните мне в конце лекции, чтобы я обязательно обратился к библиографии по сегодняшней теме. Если в Западной Европе были проблемы так называемой феодальной раздробленности, мы все-таки не можем не видеть, как там сохраняются представления о включенности даже мощных феодальных владений, герцогств, маркизатов в состав исторических королевств, как все-таки сохраняет некоторое значение вассальная присяга даже таких могущественных государей, как герцогов Бургундских в отношении Французских королей, — то на востоке, где все было результатом захвата, где подчиненное и феодально зависимое население было иноверным и иноэтничным, феодализм выступал в наиболее гротескных формах. Так было еще до взятия Константинополя, еще в феодальных крестоносных владениях на Ближнем Востоке. И в Константинополь, по сути дела, переезжала та же модель.
Надо сказать, что вовсе не все поработители вели себя как гнусные эксплуататоры, как мерзкие колонизаторы. Например, Кипрские Лузиньяны сделали очень много для того, чтобы греческое население относилось к ним по возможности с любовью или хотя бы терпимо, как к своим королям, которые относятся к ним так же с ответственностью за благо подданных, как и к немногим латинянам. И так же, кстати, вели себя основатели государства и блестящего двора Ахейские Виллардуэны. Все это было так, но они все же были латиняне, они были разрушители и разорители Константинополя, они были христиане, презревшие взятый на себя крест освобождения Святой земли ради разграбления земли христианской! Я говорил и повторяю, что считаю крестоносную идею одной из самых светлых в истории вселенского христианства, безусловно христианскую на времена Первого крестового похода. А что касается прегрешений рыцарей Первого крестового похода, то мы насчитаем и у греков, и у наших соотечественников немало мелких прегрешений. Но события 1204 года показали всем православным, более того, всем восточным христианам и армянам тоже, чего стоят разговоры Запада о христианском единстве, как Запад относится к восточным.
Так и сложилась эта Латинская империя, повторяю, как сверхфеодальная общность. Стремление к дележу византийского наследия у западных феодалов было столь сильным, что появлялись даже титулярные герцоги Никеи и Филиппополя, уже азиатской части империи, куда не шагнула нога ни одного крестоносца. Никея им была не по зубам, но титул уже повесили! И Латинский император подтвердил, что Никейский герцог существует! Видите? Вот это была внутренняя установка крестоносцев на территориях Империи Ромеев. Даже те из них, которые стремились ладить с греческим населением, обращаться с ним в полной мере как со своими подданными, все равно считали, что только латиняне могут быть теперь владетелями этих мест, рыцарями и баронами в этих местах, феодалами этих мест!
Если вы обратитесь к самой, наверное, известной моей статье «Империи в мировой истории», вы найдете анализ этого вопроса. То есть, иными словами, они с самого начала совершили одну непоправимую ошибку: они повели себя принципиально неимперским способом. Каждый поработитель всегда стремится лишить порабощенный народ элиты, аристократии, либо убив ее, либо вытеснив ее в социальные низы, либо ассимилировав ее, как это делали поляки с западнорусской знатью. Имперская же политика — принципиально иная. Все империи, начиная с ассирийцев, с умом и разбором вводили представителей знати покоренных народов в общеимперскую знать. Посмотрите, как ведет себя так называемая Латинская империя. Она создает чисто латинскую знать, чисто пришлую. Всех представителей сколько нибудь знатных византийских родов они тем самым выдавливали вниз, лишали привилегированного положения. А если брать ромейский народ в целом, то тем самым они лишали его национальной элиты, и несомненно, должны были за то поплатиться.
А на осколках Империи Ромеев после падения Константинополя незамедлительно произошло учреждение ряда послевизантийских государств. Притом почти каждый из заявивших себя независимыми, часто тоже весьма хищных грекоязычных православных государей все-таки стремился найти какое-то обоснование своей власти в неких степенях родства с уходящей традицией. Так было в Трапезундском государстве, которое протянулось ленточкой вдоль южного берега Черного моря. Греки составляли там большинство еще в начале XX века. И секретные договоры союзных держав 1915 и 1916 годов предусматривали восстановление там греческого, православного Трапезундского государства. Это долг Запада перед восточными христианами. Кстати, при Кемале Ататюрке турки депортировали оттуда греков. Так вот, в Трапезунде два представителя недавно царствовавшей, довольно памятной династии Комнинов Алексий и Давид основали государство. Это небольшое, но процветающее государство пережило Константинополь, оно просуществовало до 1461 года. Мехмед раньше взял Константинополь и лишь потом расправился с Трапезундом. Это государство именовало себя империей, государь сохранял титул василевса. Константинополь никогда не смог возвратить эту территорию, но на нее не смогли посягнуть и латиняне. В Эпире побочный потомок династии Ангелов, родни Комнинов, недолго правившей в Константинополе, Михаил Ангел Комнин создал довольно значительный деспотат. Это примерно территория современной Албании. Он сохранил свою территорию независимой от крестоносцев.
Но самое главное произошло в Никее. Еще один родственник Ангелов, Феодор Ласкарь (Ласкарис), точнее свойственник, зять Алексея Третьего, начал по-настоящему собирать вокруг себя все, что можно было собрать. Он начал консолидировать усилия православного духовенства, начал собирать вокруг своего двора беженцев аристократических и воинских фамилий, начал всерьез беспокоиться о процветании купечества и азиатских византийских городов, и наконец в 1206 году торжественно венчался полным царским чином как Василевс Ромеев, венчался от патриарха. И в общем его титул никем не был оспорен. Даже в Трапезунде зажмурились на то, удерживая для себя небольшое владение.
Было много других мелких честолюбцев. Греческие государства были основаны на Аргосе, в Коринфе, на острове Родос и, что нас с вами прямо касается, высланные из Константинополя Гавры (Гаврасы), основали Манкупское княжество под официальным названием Княжество Феодоро (Княжество Божий Дар, Богодарованное государство) в западной половине Таврии, которую мы с вами ошибочно и вредоносно для самих себя называем «Крымом». Манкупские князья даже дали одного преподобного в наши Святцы, уже как русского святого. Они были союзниками Иоанна Третьего, который чуть-чуть не успел поддержать их владения. Последнее, как мы видим, византийское владение, занимающее половину Таврии, продержалось еще дольше, его погубил турецкий десант 1475 года. По сути дела, всего лишь несколько десятилетий отделяли Феодоро от того времени, когда растущая мощь Российской державы, уже не Москвы, уже царства, могла бы поддержать последнюю православную государственность на берегах Черного моря.
Латинским императорам не удавалось удерживать в своей власти крупнейших феодалов. А наиболее серьезные из них и вообще лишь изредка поддерживали Латинскую империю. Правда, латинянам счастье улыбнулось с другой стороны. Растет мощь Болгарии. В XIII веке, даже в конце XII века на Балканах растет мощь Второго Болгарского царства. И государь, при котором очень многое там укрепилось, государь Иоанница (1197-1207) был настроен антигречески, антиромейски, что неудивительно для болгарина. Он предлагал определенный союз Латинской империи. Однако латиняне в основном благодаря неуступчивости латинского духовенства к союзу с Иоанницей, к счастью, отнеслись двойственно.
Иоаннице удалось пограбить греческие земли, он официально признавал себя гонителем ромеев и даже принял прозвище «Ромеоктона», то есть «Ромеобойца» подобно тому, как Болгаробойцей был Василий Второй. Естественно, то был болгарский ответ памяти Василия Второго Македонской династии, страшного Болгаробойцы, по сути разрушителя Первого Болгарского царства. И несмотря на это латиняне не сумели реализовать союз ни с Иоанницей, ни с его потомками в XIII веке. Он и нанес под Адрианополем во Фракии, в непосредственной близости от Константинополя в 1205 году жестокое поражение латинским войскам. Но в XIV веке кончается сила и Второго Болгарского царства. Вот печальный штрих истории. Слишком поздно всерьез встал вопрос о единстве православных на Балканах. В конце XIII века и в начале XIV века мы видим болгарскую неприязнь к Ромейской империи, к сожалению, отчасти заслуженной исторической памяти.
Когда не стало Иоанницы (он погиб в 1207 при осаде Фессалоники), его смертью воспользовался Феодор Ласкарь, а латиняне не смогли воспользоваться, он укрепляет свою власть и приобретает первые владения на европейских берегах. Это было очень серьезно. Никейская империя бурно растет, она достигает примерно географической середины Малой Азии. И это несмотря на то, что против Никейских василевсов заключаются кратковременные союзы Латинских императоров с Трапезундскими Комнинами, естественно, по правилу «враг моего врага — мой друг».
Есть еще важный момент. В то время началась обскурация ромейского этноса. Ко времени ее начала у нас нету никаких возражений. К началу XIII века ромеи как этнос существовали не менее 12 веков, иными словами, пора бы и обскурировать. В конце своей жизни Гумилев отводил этносу 13 веков. Предположим, он несколько упростил картину. Пусть будет 12-14, ну 12-15 веков. Но ведь есть основания оспаривать и век начала истории ромеев — стержневого народа Второго Рима. В первом ли веке началась история ромеев, новых римлян, римлян-христиан?
По логике вещей к тому все сводится, ибо обскурация это вовсе не полное отсутствие честных и храбрых людей, хотя их становится мало. Это нечто гораздо худшее. Если бы мы чудесным образом сумели собрать вот в этом зале одновременно триста самых талантливых, самых честных, энергичных и храбрых русских, они все равно не сумели бы договориться. Вот что такое обскурация. Это утрата внутриэтнической солидарности. И мы видим эту утрату. Она может легко наблюдаться в событиях XIII века. Однако выяснилось, что не все так просто. Выяснилось, что обскурация может быть долгой, потому что в провинции энергичных людей осталось еще много. Вот секрет бурного роста укрепления силы и благосостояния небольшой Никейской державы и ее последующих успехов. В Константинополе не осталось настоящих ромеев. Может быть, их не осталось и в Фессалонике, но они остались в азиатских фемах. Это естественно. На периферии ареала обитания любого этноса энергия сохраняется лучше. Провинциалы по сути дела уже восстанавливали империю один раз после первого крупного потрясения. То были Комнины, провинциальная, во многом феодализированная знать. Мы также видим, как провинциалы восстанавливают Рим после эпохи гражданских войн, и после первых междоусобных потрясений еще раз восстанавливают в золотом веке Антонинов. Мы видим, как пруссаки, самые глухие провинциалы в германском мире, создали единую Германию в 1870 году. То позволяет в какой-то степени экстраполировать и наш сегодняшний момент в ближайшее будущее. Как один из моих ближайших учеников сострил, «у них было пруссачество, а у нас будет казачество», имея в виду людей, необязательно носящих лампасы, а некий обобщенный образ провинциалов. И я не удивлюсь, если восстановителями России в значительной степени окажутся русские, тоже достаточно далекие от Москвы.
Так получилось и с Никеей. У ромеев (византийцев) был резерв. Поразительно, что Никейское государство часто именуют Никейской империей. Они существуют параллельно: Латинская империя в Константинополе, Никейская в малоазийской части и Трапезундская империя, которую уж совсем смешно называть империей. Конечно, в этом заслуга первых правителей Никейского государства, вне всякого сомнения. Все они были люди талантливы и большие собиратели единственной подлинной ценности в этом мире, то есть людей: Федор I Ласкарь, его родич Иоанн III Ватац, Феодор II Ласкарь (пр. 1254-1258), а затем после краткого правления еще одного Ласкаря Михаил VIII Палеолог, родич Ласкарей, узурпатор, но будущий освободитель Константинополя. Все они были людьми незаурядными. Из пятерых правителей четверо — настоящие ромеи. Выяснилось, что им есть, кого собирать. И то удивительно и поразительно, что они сумели собрать людей.
Никея была богата. Сам город Никея и города, сохранившиеся в Малой Азии империи, процветали. В Никее было довольно высокое искусство. Его памятников до нас дошло не так много. Интересно, что искусство второй половины XIII века, с середины века было с сильным западноевропейским влиянием, в нем появляются определенные готические черты. На иконе можно увидеть образ святого воина, одетого в рыцарские доспехи. В архитектуре появляются определенные готицизмы. В византийское зодчество попала стрельчатая арка. Для меня это тем более свидетельство могущества и процветания, потому что если бы все было в прошлом, если бы эти ромеи не собирались восстановить свою державу, они бы замкнулись в собственном прошлом и ни в коем случае не пускали бы к себе ни малейшего западного влияния. А тут как раз интересно то, что они ощущают себя борцами за освобождение православных земель, но вместе с тем ведут и дипломатию, связанную с Западом, и прощупывают почву, ищут там союзников. А еще умеют использовать венецианцев против генуэзцев, а генуэзцев против венецианцев! Это может вызвать только похвалу. Да, энергию они сохранили.
Потому неудивительно, что Латинская империя продержалась совсем недолго. У нее были определенные шансы на спасение. В качестве Латинского императора Константинополя, точнее, в качестве объединителя сил против греков предлагался еще один способный болгарский правитель — царь Иоанн Асень. Хотя он был проуниатски настроен, православие он покидать не собирался. Он, вероятно, понимал, что его подданные могут с этим не согласиться. Для латинян он был нормальным спасителем. Но латиняне, их духовенство на то не пошли. То была вторая и последняя рука помощи, протянутая болгарами крестоносцам. А ведь последний Латинский император Балдуин II был настолько нищим, что распродал на Запад все святыни Константинополя, которые не успели ограбить и вывезти в 1204 году. А перечень их имеется в любом описании Константинополя, в том числе нашего путешественника XI века игумена Даниила.
Достаточно сказать, что крестоносцы похитили и долго скрывали, не осмеливаясь похвастаться, подлинную плащаницу Господню, которая теперь называется даже у нас почему-то «Туринской», хотя должна называться Цареградской.
Ответ на замечание из зала: Она долго была в Константинополе. Уже Даниил в XI веке описывает ее в специальном приделе Софийского собора.
Так вот, все, что можно было еще распродать, было распродано, но беспристрастные свидетельства латинских современников сообщают нам, что последний император так бедствовал, что ломал дворцовую мебель и деревянные украшения чужого, захваченного им дворца для того, чтобы в холодные дни как-то согреться. И то ведь, прямо скажем, не в Москве, а в теплом Константинополе, где топить приходиться мало и редко. Но он все же топил мебелью.
Возвращение ромеев было решительным. В 1261 году Михаил Палеолог перешел Геллеспонт (Дарданеллы). К этому моменту его власть признали все европейские послевизантийские правители, прежде всего деспоты Эпира и Мореи (южной Греции). Он отнял у латинян все их европейские владения. Венецианцы спохватились, поняли, что Константинополь нужно защищать, но Михаил Палеолог, будущий Михаил VIII, обеспечил себе договор с генуэзцами, пообещав отобрать венецианские привилегии и, раз таковые уже существуют, передать их генуэзцам. 25 июля 1261 года, блестяще воспользовавшись тем, что венецианский флот только что покинул бухту Золотой Рог и отправился поискать небольшую византийскую эскадру, эта самая эскадра вошла в Золотой Рог. То и стало днем освобождения столицы. А Балдуину II оставалось только бежать в окружении немногих крестоносцев и венецианцев. 15 августа 1261 года Михаил Палеолог торжественно вступил в Константинополь и в храме святой Софии возложил на свою голову императорский венец. Вот вам тоже почерк блестящего, уверенного в себе правителя. Он не торопился с царским венчанием до освобождения столицы.
Вернуть все, что было потеряно, не удалось никогда. Афинское герцогство и Ахейское княжество сохранились. Часть территории Эпира, за Диррахием, была захвачена латинянами навсегда. Не удалось вернуть некоторые острова. Немыслимым было даже пытаться вернуть крупнейшие острова империи — Крит и тем более Кипр, хотя большая часть крупных островов в Эгейском море была возвращена империи.
И еще 200 лет агонии. Территория империи постоянно сокращается, но вместе с тем это двести лет большой политики, 200 лет оберегания интересов православия, 200 лет, за которые, как мы увидим с вами через 2 недели на последней лекции моего цикла, Константинополь подарил миру Возрождение, православное, христианское возрождение, не изувеченное язычеством. 200 лет без восьми — 1261-1453. Но территория сокращается постоянно. И самое неприятное, что буквально через считанные десятилетия после возвращения Константинополя начинают утрачиваться прежде всего азиатские владения. Во времена Великого переселения народов в восточных провинциях Римской империи энергичных людей хватило, и потому она устояла, но в западных провинциях уже не хватило, слишком много было энергичных людей среди окружающих варварских народов. В гораздо меньшем масштабе мы наблюдаем нечто подобное в закате Византии. Энергичные люди, способные поддержать, укрепить державу и даже решиться на освобождение столицы, были в восточных фемах. Но они потратили свою энергию на освобождение столицы и ее округа, на ликвидацию Латинской империи, они уехали туда и на территории азиатской никого не осталось.
Ласкари наносили успешные удары малоазийским туркам-сельджукам. Но уже в XIII веке начинается возвышение турок-османов, постепенно подчиняющих себе сельджукское население, то есть последней волны, которую Туран, если хотите, Туркестан, выбросил в направлении Европы. А ведь это тоже показательно, они тоже глухие провинциалы, подчинившие себе сельджукский мир и приведшие его к созданию Блистательной Порты — грандиозной Османской империи. Они тоже ведь из глуши, тоже ведь провинциалы, но только тюркского мира. Один за другим ими руководят крупные военачальники: Эртогрул, затем Осман, его родич, ставший основателем династии (время предводительства или, если хотите, правления 1289-1326), и затем Орхан (1326-1359). Правили подолгу, крепкие мужи были.
Несмотря на все усилия удержать и турок, смотрите, как быстро, в 1336 году в руки османов попадает Пруса (по-турецки Бурса), город в середине Малой Азии, он превращается в их столицу. Никея, бывшая только что столицей последнего православного анклава, была захвачена турками в 1329 году, через полвека после освобождения Константинополя. В 1337 году пала Никомедия. А в 1338 году турки выходят к Босфору. Вот с чего начинается поздневизантийский период. Освободили европейские земли — утратили азиатские.
Наверное, всего того могло бы и не быть, если бы не предательство западными общехристианских интересов. У меня нету времени, это не прямая тема нашего цикла. И все-таки рискну лишний раз обратить ваше внимание на последний акт этого предательства, тем более, что он тоже лежит в XIII веке. Это ситуация с так называемым Желтым крестовым походом. XIII век — это ведь Орда, это блистательные успехи Орды, точнее, нескольких орд, нескольких улусов. Нас сейчас интересуют хулагиды, то есть та ветвь чингизидов, которая благополучно укрепилась в Иране. Среди них было очень много христиан. И в нашей орде — в улусе Джучи тоже было много христиан, правда, не совсем тех, все больше несториан, потому что именно несторианское христианство распространилось по Великой степи до северного Китая включительно. Дело вот в чем. Судя по всему, несториане ощущали себя частью восточнохристианского мира. Ересь Нестория и соответствующие соборы были в далеком прошлом. Люди идентифицируют себя, связывая себя с тем или иным вероисповеданием, слушая своих духовных учителей. Но когда они принимают решения сами, самоидентификация осуществляется все-таки на основе культурного единства, а никак не анализа догматики. Простой степняк про догматику не знал ничего. Он толком и не знал, в чем его отличие от русского мужика или от армянского обитателя Киликии в Малой Азии. Строго говоря, армянин тоже не знал. Думаю, что не очень знал и наш рядовой приходской священник. На уровне культурной идентификации все проходит легко и очень органично, а догматические споры в любую эпоху остаются уделом немногих десятков богословов.
И вот, оказавшись в зоне контакта восточных христиан с христианами западными и мусульманами, несториане Великой степи — караиты, найманы (монголы, как известно, христианами не были) увлекают свой улус, увлекают хулагидов в то, что Гумилевым было удачно названо «Желтым крестовым походом». Он воспринимался как крестовый поход, хоть и недолго, и средневековыми авторами. Несториане увлекли хулагидов новым ударом по исламу.
Любимая жена Хулагу, который придерживался традиционного монгольского вероисповедания, к тому же была христианкой. И западноевропейские наблюдатели, кстати, крестоносцы, были так восхищены тем, что происходит, что сравнивали ее со святой Еленой. Но так было в Европе, а на Ближнем Востоке было иначе. На Ближнем Востоке грозного приближения монгольских сил латиняне испугались настолько, что обеспечили тыл и снабжение египетским мамлюкам. А тем, мусульманам и воинам рабского происхождения, было из-за чего сражаться с монголами и их спутниками: они были тюркского происхождения и многие из них уже прошли через монгольский плен и обращение монголами в рабство. Решающие столкновения произошли в южной Сирии и северной Палестине. Если бы не омерзительное предательство крестоносных баронов, владетелей на Ближнем Востоке, мамлюки, безусловно, не смогли бы победить не побежденную еще никем ордынскую конницу. Им это удалось по единственной причине. У монголов после длительного перехода просто устали кони, а мамлюкам предоставили отдых, продовольствие, корм лошадям те же самые западноевропейцы, предатели общехристианского дела. И монгольский генерал, найман и христианин Китбуга-нойон проиграл. Он проиграл и был убит, заявив напоследок мамлюкскому бею, что он в отличие от бея а) не раб, б) не предавал своего государя и в), его, конечно, убьют, но монголы снова придут и вырежут всех мамлюков. После того Китбуга, естественно, был убит. Если бы он не был несторианином, мы этого защитника христианства и христианских интересов должны были бы канонизовать как святого воина. По крайней мере добрая память должна связывать нас с именем нойона Китбуги.
И вот, что сделали тем самым западные, увидеть очень просто. За два десятилетия были утрачены все крестоносные владения (последний город — Акра), а затем озверевшие профессиональные воины мамлюкского, рабского происхождения начали истребление восточных христиан. Вот этот страшный рубеж — XIII век. До конца XIII века в Сирии и Палестине христиан было больше, чем мусульман! Вот цена последнего предательства западных.
Подробно об этом в популярной и весьма доступной работе Гумилева «Конец и вновь начало», а еще подробнее в специальной главе его же книги «Поиски вымышленного царства» с большим ближневосточным материалом.
Теперь посмотрите. Вы понимаете прекрасно, что если бы того не произошло, то сельджуки оставались бы реликтом, потому что никакая волна, никакой новый прилив османской энергии не мог бы изменить ситуацию в мире, где мусульман стало совсем мало. Уже не говорю о том, что если бы не состоялось крестоносное предательство 60-х годов XIII века, тюркский мир в Малой Азии просто был бы замкнут между христианами Ближнего Востока, христианами Кавказа и христианами империи. Вот этого тоже не следует забывать и упускать из вида. Но, к сожалению, предательство произошло.
Вернемся к ромеям. Когда я так называл эту лекцию, я имел определенные основания. Действительно, и среди последних василевсов были достойные и выдающиеся деятели. Еще преемник Михаила VIII Андроник II, правивший довольно долго, с 1282 по 1328 год, пытался удержать азиатские владения. Дальше вопрос стоял только об удержании границы по Пропонтиде.
Появился удивительно продажный василевс Иоанн V (годы правления 1341-1376), эгоистичный до предела, уступавший западным во всем. Генуэзцы сохранили свое положение, но венецианцы вернули свое. Именно при нем уже различные города и купцы различных торговых корпораций Запада получали бесконечные концессии и привилегии. Все меньше и меньше оставалось византийского. При Иоанне V имперский флот стал чисто иностранным. Он почти полностью состоял из судов и, что еще хуже, из мореходов крупнейших торговых городов Италии.
Однако и при нем натиск Римской церкви и натиск западного торгового капитала был сильно приостановлен выдающимся дядей его, который при поддержке последних православных патриотов был навязан племяннику в соправители с именем Иоанна VI. Формально то была узурпация, но благодаря этому вымученному соправительству время жизни империи продлилось. Иоанн VI Кантакузин был близким другом и покровителем патриарха Филофея Коккина, тем самым человеком, близким к святителю Григорию Паламе. Он был исихаст. И когда, не пожелав вступить в откровенную гражданскую войну, Иоанн VI уступил единодержавие властолюбивому племяннику, он удалился в монастырь и закончил дни свои как монах-молчальник, как монах-исихаст.
Изначально исихазм было нормой и методом самосовершенствования монаха, и даже не любого, а особо одаренного монаха, склонного к уединенной, келейной молитве и богомыслию. Начиная с Кантакузина, движение исихастов переживало свой рассвет (подробнее на следующей лекции). За очень короткий срок оно прошло поразительный путь и стало путем самосовершенствования уже любого монаха, а затем и любого мирянина. Об этом можно прочитать, кстати, и в проповедях самого Паламы, когда он стал архиепископом Фессалоники.
Более того, движение исихастов приобрело также политическую форму, попытавшись стать инструментом объединения православных христиан всего Балканского региона, и Руси тоже, но Русь была еще очень далеко. То был поразительный момент истории — ученые монахи-исихасты, по сути дела сподвижники и ученики Паламы, попытались добиться объединения греков, болгар и сербов. И у них, как мне кажется, могло получиться. Еще довольно много энергии оставалось у болгар. Но еще больше энергии было у сербов. Была и такая попытка, она занимает несколько десятилетий.
В теле и без того сократившейся империи гвоздями сидят крестоносные феодальные княжества. Эти княжества постоянно интригуют и тем самым постоянно стремятся стравить между собой балканских православных государей. При Иоанне VI Кантакузине, то есть уже в 3 четверти XIV века турки приобретают первую крепость на европейском берегу Дарданелл, еще не Босфора, но Босфор-то узенький. То, что турки стремятся захватить Константинополь, не подлежит ни малейшему сомнению.
Тем не менее после отречения Иоанна VI, и после Иоанна V было еще 2 довольно талантливых правителя: Иоанн VII, правивший в 1390 году, и особенно Эммануил II Палеолог, правивший с 1391 по 1425 год. О Мануиле II современником было написано: «Этот великий государь мог бы спасти империю, если бы ее можно было спасти». Я позволю себе с хронистом поспорить. Этот великий государь мог бы спасти империю, если бы еще было, что спасать.
Третий Рим уже начали выращивать. Обычно я касался этого вопроса на лекциях Русского курса. Для тех, кто не слушал меня или не читал моей «Империи», обращу внимание на то, как усердно сохраняется единая митрополия, единый для всех церковный округ, для всех епархий Русской церкви, насколько, несмотря на все происки князей, особенно Литовских, это поддерживают один за другим и Константинопольские патриархи, и митрополиты Киевские и Владимирские, кто бы ни был митрополитом. Были греки, был болгарин, были галичане, был москвич Алексей. Все они действуют одинаково. Почему? Ведь Русская митрополия в это время территориально больше, чем остальная часть Константинопольской патриархии. Строго говоря, митрополичий округ такого размера противоканоничен. Конечно, на Русской земле могло быть и несколько митрополичьих округов с правом созывать окружные соборы. Но Вселенская церковь, ее иерархия идут на крайнее нарушение канонов только для того, чтобы сохранить церковное единство там, где еще нет единства политического. Они выращивают преемницу Царьграда, выращивают Третий Рим.
Есть еще два очень интересных исторических момента, чрезвычайно интересных. Первый связан с одной моей гипотезой. Позволю себе выдвинуть ее. Иначе зачем бы я читал столь рискованный для меня курс, я все же не византинист. Был еще один маленький шанс спасения Константинополя и удержания турок. Шанс этот был не там, где его искали, не на латинском Западе. Латинский Запад добился своего — он загнал Константинополь в тиски Ферраро-Флорентийской унии 1438-1439 годов и не помог через считаные годы своим теперь формально единоверцам. Этот шанс был не на Западе. Кстати, даже если бы Римские папы 50-х годов XV века и хотели отчаянно помочь Константинополю против турок, не допустить турецкого захвата и продвижения турок глубже в Европу, они все равно ничего не смогли бы сделать. Время крестовых походов прошло. Ни один папа уже не мог организовать нового крестового похода.
Могли сербы. Надо сказать, что Сербская держава довольно молода. Славяне появляются в Иллирии (напомню вам ранний материал этого курса) в конце IV века, в самом начале Великого переселения народов. Однако сербы приходят туда позже. Приходят они, конечно же, с севера и приходят именно при императоре Ираклии, в начале VII века. Никакого народа сербского тогда, разумеется, не было, ибо при Ираклии славяне были еще единым этносом: и предки русских, и предки болгар, и предки поляков были одним народом. Все они относились к одному народу, правда, разбросанному, расселенному, но одному. Под приходом сербов следует понимать славянское племя, которое переселилось с германских земель, возможно, под давлением германцев, и в силу своей исключительной энергии и доблести составило элиту иллирийских славян. Они становятся федератами империи. Они совершенно самоуправляемы, но это не вполне государство. Они управляют большею частью провинции Иллирия с позволения императора Ираклия, а потом и последующих императоров. И между прочим, ведут себя прилично. Мы знаем, что затем часть славянских, иллирийских земель подвергается вестернизации. На это положили поколения, западные на это положили века, и сделали из хорватов близкородственного происхождения западных людей и антисербское орудие. В Риме умеют работать на века.
После смерти Иоанна Асеня в 1241 году Валахо-Болгарская империя, включавшая также территорию нынешней Румынии, столь опасная, угрожавшая и византийцам, и Латинской империи, быстро ослабеет, к тому же в ней начинаются междоусобицы. Ее вассалы сербы начинают резко подниматься. Они, кстати, тоже опасны Константинополю. Сербы тоже не избежали обычного соблазна захватить Константинополь. Только русские того избежали. Точнее, из русских только князь язычник Святослав не избежал соблазна захватить Константинополь и стать василевсом, но он был язычник. Начиная же со святого Владимира, ни один русский правитель не посягал на Константинополь. Сербы занимают значительную территорию, накладывают руку на Охрид, приобретают западную Македонию, еще недавно принадлежавшую Болгарии, занимают значительную часть Эпира, то есть Албании. В состав Сербской державы входит северная Албания. Единственное, чем блестяще, в лучшую и нам с вами небезразличную сторону отличаются сербы от болгар, — все их правители не якшаются с Западом и не образуют с западными союзов против империи. Но для нас это отличие принципиально.
Во второй четверти, во второй трети XIV века наступает время величайшего из сербских государей Стефана Душана. Правил он достаточно долго. Его правление может считаться продолжительным: 1331-1355 годы. Он был и ловкий дипломат, и умный волевой правитель, и безусловно крупный полководец своей эпохи. Он отобрал у анжуйцев ту часть Албании, где еще удерживалось крестоносное наследие, он забрал значительные территории западной Болгарии. Ему принадлежала вся Македония. В 1346 году в Ускубском соборе, то есть в Скопле (тогда Ускуб — это город Скопле, чтобы никто не говорил, что это мусульманский город в Боснии) Стефан Душан короновался императором и автократором сербов и ромеев. Сербская держава действительно похожа на империю. Она простирается от Дуная до Эгейского моря и Адриатики, она имеет выход к двум морям. Она практически отсекает от континента то, что осталось от Империи Ромеев. И наконец в 1355 году кажется, что Константинополь станет сербским. Стефан Душан занимает Адрианополь и почти всю Фракию, стоя тем самым у стен имперской столицы. К несчастью, может быть, для христианского мира он и скончался во время того похода во Фракии.
После смерти Душана несербские части его империи были очень быстро потеряны, причем в основном не возвращены Империи Ромеев. Что-то прихватили западные. На незначительную территорию у адриатического побережья сумели наложить лапу путем установления вассальных связей мадьяры, укрепляющееся Венгерское королевство. Идея спасения от турок не удалась. Сербы были энергичны, у сербов могло получиться, они могли устоять. Тем более, заметьте, устоять, удержать турок от проникновения в Европу нужно было так ненадолго, ну на полвека. Полувеком позже в историю вошла бы Россия Иоанна Третьего как полноценное государство, и возможно, турок никогда бы в Европе не было.
Я допускаю моделирование в истории, и полагаю нелепейшим и даже каким-то, прямо скажем, нехристианским утверждение, что «в истории нету сослагательного наклонения». А как же мы можем давать оценку? А как же мы можем рассматривать варианты результатов поведения того или иного народа, того или иного правителя, правительства или церковного собора, наконец, если мы не допускаем моделирования?
Кажется, последний шанс удержать Константинополь был связан с именем Душана. Дальнейшее известно. В 1389 году Битва при Косове (или на Косовом поле) погубила лучшую сербскую армию. Турки прочно стали на Балканах. Болгарских и сербских независимых земель больше не существовало. И Константинополь был бы занят раньше, если бы еще продлить агонию православного царства не помог тот, кто христиан не любил, даже убивал, что вообще-то мусульманам запрещено Кораном. То был страшный правитель из азиатских глубин — Тамерлан. Лишние полвека агонии Константинополя дает битва при Ангоре (Анкаре сейчас). Когда войска уже готового взять Константинополь Османского султана Баязида Молниеносного в 1402 году были разбиты Тамерланом, сам Баязид попал в плен, и еще полвека турки собирались с силами. Но в общем все было решено.
Ушедшая империя оставила нам очень много. Она оставила нам «Византию после Византии». Это Афон и вся афонская монашеская традиция, вместе с афонской книжностью, с афонскими святынями, афонскими иконами. Это Критская школа иконописания, дотянувшаяся до наших дней. Я знаю, как пишут иконы на Крите сейчас, — так же, как и в XVI веке. Я видел. А главное то, что с Афоном связаны и два возрождения монашества на русской почве. Это конечно византийская образованность, которой мы не смогли воспользоваться так, как нам и следовало еще в конце XV века, создав единую Россию.
«Византия после Византии» осталась за пределами этого курса. Есть книги по этой теме. Но самой империи не стало. Имперский скипетр по долгу служения перешел к нам. И наш долг — его держать. Однако, по всей вероятности, Второй Рим и сам по себе не пустое место. И вот почему. Есть замечательное предание, связанное с последними днями Константинополя. Защищать Константинополь было некому. Греки окончательно разучились защищаться. Плюс еще заключенная предпоследним императором Ферраро-Флорентийская церковная уния, мною упомянутая. Она окончательно раздробила византийский мир. Раздробило его и другое. Одни подданные империи продолжали именовать себя ромеями (римлянами), а другие с удовольствием именовали себя эллинами. В этом, конечно, не было поворота к язычеству, как некоторые считают. В этом был отказ от имперского долга, отказ от положения имперского народа. Защищали Константинополь всего несколько человек против колоссальной турецкой армии и ее чудовищной артиллерии. И половиной этих людей были венецианцы. Какая поразительная ирония! Какие поразительные символы! Венецианского капитана, который до тяжелого ранения оборонял стены, звали Джустиниани, то есть Юстиниан. Его фамилия — это имя второго величайшего Константинопольского царя. А последний василевс носил имя Константин. Константин XI Драгас доказал, что он достоин своей пурпурной обуви, он пал на стенах столицы. Его тело, заваленное другими, было потом обнаружено только по императорской обуви.
Но легенда не в этом. Турки рвались к Софии. Те турки в отличие от турок XIX века, не говоря уже о турках XX века, были мусульманами. И они стремились не ограбить Софийский собор, как это сделали двумя веками раньше крестоносцы, а молиться в нем. Неслучайно они потом тиражировали Софию по всему мусульманскому миру. То была их стародавняя мечта — молиться в этом храме. Они понимали и его масштаб, и его значение. Но в тот момент они были рассвирепевшими захватчиками. А в Софии совершалась последняя литургия. И когда турки ворвались в собор, священник снял Чашу со Святыми Дарами и унес ее в боковую дверцу, которую преследователи то ли не смогли выломать сразу, то ли и не стали выламывать. Мы того не знаем. Они же в общем получили свой молитвенный дом, они были счастливы. Это место известно, его показывают в Софии. Есть дверца. Известно, что за дверцей. Конечно, за долгие века этот вопрос был исследован. За дверцей находится старая вспомогательная лестница, ведущая на хоры, давно заваленная бутовым камнем. Ее не открывают. Но если приложить ухо, слышен странный шелест, странный акустический эффект. И предание о том дожило в греческом фольклоре, распространяясь по Европе, до нашего века. Предание говорит, что то, что вы слышите, есть не просто шелест, а непрерывная молитва последнего иерея Софийского собора. И как только Константинополь будет возвращен по принадлежности православному миру, и в нем начнется первая после перерыва литургия, дверца откроется и священник вынесет Чашу. Всё.
(аплодисменты)
Теперь мое обещание. Я дал большую литературу, в том числе все сводные книги по истории Византии. Есть еще несколько книг, касающихся позднейшего периода, кроме третьего тома «Культуры Византии» о поздневизантийском периоде, который я называл, и кроме последнего тома лучшей истории Византии — истории Успенского. Он еще не вышел, но два тома уже вышли, скоро выйдет и третий. А? Что? Третий уже вышел? О, благодарю вас! Приятно слышать. У меня он есть издания 1949 года. Это безусловно лучшая история Византийской империи. Но есть еще отдельные книги. Весьма рекомендую вашему вниманию переводную с английского, вышедшую в 1983 в издательстве «Наука», как и практически все византийское, работу Рансимена «Падение Константинополя в 1453 году». Автор — англичанин, византинист, сэр Стивен Рансимен. Книга написана с огромным уважением и огромной симпатией к византийской истории, традиции, к нашей традиции. Кроме того, она написана просто хорошо. Есть вышедший чуть раньше очень крупным тиражом, по-моему, в 1980 или 1981 году небольшой томик, совсем тоненькая книжка под названием «Записки янычара», это записки очевидца о взятии Константинополя в 1453 году. Очевидец был славянин, попавший в плен, оказавшийся через рабское положение янычаром, а потом сбежавший. Он был очевидцем взятия с той стороны. Кстати, эта книжка вышла в серии, которую следует запомнить. Она называлась громоздко — «Памятники литературы народов центральной и восточной Европы». Дурнее не придумаешь. Но что же делать, она так называлась. Она жила несколько десятилетий в издательстве «Наука», а сейчас ее отдельные книги переиздаются. Так «Война с готами» Прокопия Кесарийского вышла до этой серии, а «О царствовании Юстиниана» Агафия Миринейского и «История» Феофилакта Симокатты выходили уже в этой серии. В ней выходили также две византийские хроники X века. В ней выходила «Алексиада» Анны Комнины. Чуть ли не последней книжкой в этой серии были «Записки Янычара». Несколько книг этой серии не византийские, а славянские. Там есть «Гуситская хроника» Лаврентия из Бржезовой, но всех книг я не вспомню. Знайте, что такая серия существует и переиздается.
Первому взятию Константинополя, то есть взятию крестоносцами посвящены две книги, тоже написанные очевидцами, очевидцами-крестоносцами. Это «История завоевания Константинополя» Жоффруа де Виллардуэна и «Завоевание Константинополя» Робера де Клари. Оба автора — рыцари. В библиотеке ищите по авторам: «Клари Робер де» и «Виллардуэн Жоффруа де».
Есть еще несколько книг. У нас есть довольно приличная екатеринбургская школа, основанная видным византинистом середины XX века Сюзюмовым. И вот сейчас его ученица, профессор Поляковская время от времени издается. В частности, она выпустила в 1992 году прекрасную книжку, небольшое исследование «Портреты византийских интеллектуалов». Примерно в то же время была переиздана книга Шарля Диля с похожим названием «Византийские портреты». И была книга Курбатова «Ранневизантийские портреты», я называл вам ее, в ней, в том числе портреты Иоанна Златоуста и Юстиниана Великого. Это все византийские интеллектуалы XIV века, то есть Палеологовского времени, Палеологовского возрождения. Она же, Поляковская, совместно с Чекаловой написала несколько раньше, в 1989 году обзорную книгу «Византия: быт и нравы». Ну, тут несчастный случай, совместная книга хуже, она немного испорчена соавтором. Она вышла тиражом около 10 тысяч, а «Портреты византийских интеллектуалов» в 1992 году — всего лишь 1 тысяча. Вот вам уже и всё через два года. Только хорошие библиотеки имеют эту книгу. Кроме того, определенный материал содержит дважды выходившая, популярная книга Петросяна и Юсупова, не помню их инициалы, «Город на двух континентах». Это описание Константинополя в историческом развитии. Большая часть материала — поздневизантийская, его больше сохранилось. Она выходила два раза большим тиражом, едва ли не по 100 тысяч. Это весьма доступная книга. Вот вкратце этого, видимо, достаточно. Обращайте внимание на то, что сейчас одна за другой переиздаются книги по истории Византии, выходившие и в советское время, и до революции. Следовательно, может появиться в любой момент все что угодно, как, например, недавно появились «Исторические записки (976-1087)» Никифора Вриенния, а до него — «Деяния готов» Иордана. Следовательно, могут быть переизданы издававшиеся до революции «История ромеев» Никифора Григоры или «История» Никиты Хониата. Никуда издатели от этого не уйдут. И «Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов (1118-1180)» Иоанна Киннама легко найти.
И отвечаю на последнюю записку.
Вопрос: Были ли моменты за пять с лишним столетий, когда Константинополь мог быть возвращен?
Ответ: Да, конечно, безусловно, был такой момент. Он и был бы возвращен — в 1917 году. Уже все договоры были подписаны, отдававшие нам Константинополь, а Фракию — грекам.
Вопрос: Говорят, что турки знают предание, что Константинополь станет христианским, и потому стараются не хоронить в черте города. Не промыслительно ли, что Святая София не становится православной, так как патриархи Константинопольские стоят во главе экуменизма и модернизма в православной среде?
Ответ: Я не богослов, я судить не берусь. Есть еще мрачное предание в турецкой среде, тоже зафиксированная легенда, что гнев православных будет страшен, и треть турецких обитателей Константинополя погибнет, треть бежит на азиатский берег, а треть возвратится к своей христианской вере (Махнач смеется).
Всего доброго.