Встреча у Гроба Господня

Елена Уралова
    Прошло уже четыре дня моего паломничества по Иерусалиму. И с каждым днём нарастала во мне физическая усталость. И одновременно росла растерянность и духовная неудовлетворённость. Умом я понимала и ценила то, что  мы ходим по святым местам, по которым ходил когда-то сам Господь Иисус Христос, Пресвятая Богородица, Апостолы, но сердце моё молчало.
Я не чувствовала  и не слышала Господа. И меня это очень тревожило.
Вот арабы-мусульмане и евреи-иудеи уже много веков живут на этой благословенной земле, – размышляла я, – и много веков являются свидетелями ежегодных Чудес Божиих: схождения Благодатного Огня накануне Пасхи Христовой,  схождения наэлектризованного облака в день преображения Господня на горе Фавор, изменения направления течения реки Иордан на противоположное в день Крещения Господа нашего Иисуса Христа. Но ни на одно из этих невероятных чудес не было откликов в их сердцах, и не уверовали они в Иисуса Христа.
Вот так и у меня сейчас молчит моё каменное сердце. Смотрю и не вижу, слушаю и не слышу…
     На пятый день во время посещения Горненского женского монастыря я спросила одну монахиню: как мне услышать Господа? Та посоветовала мне как можно чаще молиться: «Господи Иисусе Христе, напиши мя, грешную рабу Твою, в книзе животней и даруй ми конец благий» и «Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя, грешную». И Господь помилует тебя и явит себя. Я послушалась её совета и начала непрестанно молиться этими молитвами.
    Наступил шестой день паломничества. В конце этого дня, в полночь, наша группа должна была участвовать в ночной Божественной Литургии в Храме Воскресения Христова у Гроба Господня, которую проводят греки в сослужении духовенства Русской Православной Церкви.
Весь день мы паломничали по святым местам. Жара стояла невыносимая: градусов 50 в тени. К вечеру мы все уже «сварились вкрутую». После ужина была исповедь и молитвенная подготовка к Причастию, и только где-то в 22 часа мне удалось добраться до постели. Заснула я моментально, и когда минут через 40 моя подруга начала меня будить, то я не сразу поняла кто я, где я, и зачем меня будят. Оказалось, что надо уже идти на ночную Литургию. Очень хотелось спать, голова от усталости была «квадратная», глаза не открывались, ныли отёкшие ноги и болела поясница. Не было никакого желания идти на ночную службу, но мысль о том, что я не на курорте, а в паломничестве, где надо преодолевать свои «не хочу» и «не могу», чтобы хоть немного послужить Богу, заставила подняться и собраться. И я пошла, охваченная сильнейшим внутренним ропотом, не понимая, зачем идти именно сейчас, когда можно завтра спокойно сходит на утреннюю Литургию в Троицкий собор Русской Духовной миссии, ведь Господь наш Иисус Христос присутствует на всех божественных Литургиях, независимо от того, где они проходят.
    Я шла в Храм Воскресения Господня, мечтая только о том, чтобы сесть где-нибудь в уголочке и подремать. Православная Литургия проходит в греческом Приделе Храма Воскресения Господня – Кафаликоне, расположенном напротив входа в Кувуклию – Часовню над Гробом Господним.
    Надежды на тихий сон не оправдались: в Кафаликоне все скамейки вдоль стен были уже заняты греческими старушками, которые непрерывно ходили с  места на место, громко приветствуя друг друга. Старушки крестились как-то суетно и мелко, как бы отгоняя мух от лица, и все были без платочков и в брюках. Всё это ещё больше усилило мой протест против этой ночной службы.
    Начались Часы. Молитвы пел греческий монах, как две капли воды похожий на Демиса Руссоса и с таким же голосом. Монах был облачён в «плащ-палатку» из красной парчи с золотым рисунком, которая закрывала всё его тело от макушки до пят, открытым оставалось только лицо. В этом облачении он походил на большое пасхальное яйцо. Монах пел очень красиво, но на греческом языке, и я не понимала слов.  И это тоже меня раздражало.
    Единственное, что меня порадовало, – малолюдность в просторном Кафаликоне: наша группа из 20 человек и примерно 20 греческих старушек. Это позволило расположиться в удобном для себя месте, где меня никто не задевал.
    Я посмотрела на моих «одногруппников» и увидела вдохновлённые, отрешённые от всего мирского лица. Мне стало очень стыдно за моё малодушие, теплохладность и черствость. В отчаянии я начала непрерывно мысленно молиться: «Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя, грешную. Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя, окаянную. Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя, жестокосердую. Господи Иисусе Христе, напиши мя, грешную рабу Твою, в книзе животней и даруй ми конец благий. Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя, грешную…»
Чтобы больше не искушаться и не осуждать никого из присутствующих, я  закрыла глаза.
Закончились Часы, всё духовенство перешло из алтаря Кафаликона к Кувуклии и началась Литургия. Вся наша группа вместе с греческими старушками переместились поближе к Кувуклии. Я же не сдвинулась с места и осталась одна в Кафаликоне, продолжая с закрытыми глазами молиться: «Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешную…»
    И вдруг на меня, подобно ниагарскому водопаду, обрушился мощный поток, нет, не из воды, а из огненной энергии, которая за какие-то доли секунды проникла в меня – моё сердце, во все органы, во все клеточки моего организма – и начала спиралеобразным вихрем вращаться внутри меня. Энергетический поток был такой силы, что проходя сквозь меня и выходя через мои пятки, он приподнял меня над полом. Испугавшись, что могу упасть, я схватилась за колонну и расставила широко ноги, чтобы удерживать равновесие. От неожиданности у меня даже на несколько секунд перехватило дыхание. Я открыла глаза, чтобы посмотреть, что случилось. Но внешне ничего не изменилось: в Кувуклии продолжалась Литургия на греческом, и было непонятно, какая часть шла…
Я опять закрыла газа и продолжила молиться. Энергия лилась на меня без остановок, обволакивая снаружи и заполняя изнутри. Особенно сильно ощущалась она в сердце: с огромной скоростью, подобно центрифуге, энергия вращалась в нём, и сердце сильно болело. Но не было даже мысли прекратить молитву и открыть глаза, потому что энергия эта, несмотря на её силу, была какой-то необыкновенно радостной, доброй, нежной, ласковой. Чувствовалось, что боль в сердце постепенно проходит, и душа наполняется какой-то умилительной радостью!..
Теперь я уже молилась не от отчаяния, а от счастья. Литургия шла, но интенсивность потока не уменьшалась, и даже наоборот, когда все по-русски пели «Символ веры» и «Отче наш», сила его нарастала. Меня переполняло от радости и любви к Богу, и теперь я уже без остановки пела: «Слава тебе, Боже наш, Слава тебе!» и «Слава Богу за всё, слава Богу за всё, слава Богу за скорбь и за радость!»
    Я причастилась. Поток энергии незаметно прекратился, но я была уже до краёв наполнена счастьем. И я любила Бога и всех людей, в том числе и чудных греческих старушек, и пасхального греческого монаха. Теперь уже уходить из Храма мне совсем не хотелось, и было единственное желание, чтобы эта ночная Литургия у Гроба Господня никогда не заканчивалась.
     Решив, что наши паломники испытали такие же чувства, я кинулась поздравлять всех с Причастием, спрашивая: «Вы почувствовали, какая здесь БОЖЕСТВЕННАЯ Литургия?» Одни говорили: да, служба была настолько благодатная, что даже в какой-то момент захотелось плакать от радости! А другие – служба как служба, ничего особенного, мы ожидали чего-то большего…
    Но я-то лично ничего не ждала, а получила ВСЁ!!!
Когда же я поделилась своими ощущениями, то все сказали, что они ничего такого не почувствовали: возможно, мне всё это померещилось, и, может быть, это прелесть и искушение. И я тоже начала сомневаться: может быть, действительно, это было какое-то наваждение, иллюзия. Но с другой стороны, я же реально, на физическом уровне ощущала и вихрь огненной энергии, и пульсацию каждой клетки моего организма, и боль в сердце. Сердце… Почему же оно так сильно болело?..
    Ответ пришёл почти сразу по возвращении в Россию: мне попала в руки книга митрополита Иерофея Влахоса «Православная психотерапия». Автор писал, что когда Христос приближается к человеку, то Благодать Божия входит в сердце человека и выжигает все грехи и страсти, и от этого сердце и болит. А когда все грехи сожжены, то Благодать Божия просвещает и освящает человека. Иерофей Влахос говорил о монахах-подвижниках, но я не монах-подвижник, а очень грешный человек, и ни чем не заслужила Благодати Божией, а это значит, что на Литургии у Гроба Господня мне действительно всё померещилось. И я окончательно решила, что на этой службе сердце у меня болело просто от переутомления.
     Но на ближайшей Литургии, уже в России, в Храме, который находится далеко от Гроба Господня, во время пения Херувимской песни в меня вновь ворвался поток огненной энергии, который проник сначала в сердце, а потом и во всё тело, и огненной спиралью горел во мне. Я ощущала себя зажжённой свечой. На меня нахлынули уже знакомые мне умилительная радость и счастье.
     И в этот момент пришло ко мне понимание смысла слов Херувимской песни: сам Господь Иисус Христос невидимо, но РЕАЛЬНО сходит к нам в Храм и шествует на вольные страдания и смерть за грешный род человеческий, и мы все, участвующие в Литургии, вместе с Херувимами и всеми Ангелами славим его. И на всех присутствующих в Храме людей сходит Благодать Божия.
     Святитель Феофан Затворник говорил, что чаще всего люди не чувствуют Благодати Божией, но если Богу угодно, то он Дарит нам ощущение Своей Благодати.
     Ещё примерно около полугода на каждой Литургии во время пения Херувимской песни в меня входила огненная энергия. Но потом всё прошло. Я своими грехами опять засорила и ожесточила своё сердце, и оно перестало чувствовать Благодать Божию.
     Я бесконечно благодарна Богу за то, что он подарил мне возможность почувствовать Свою БЛАГОДАТЬ. Конечно же осознаю, что Дар этот был мне не за какие-то заслуги, а только по милости Божией ко мне, грешной.
     И я с верой, надеждой и любовью непрестанно молю Всемилостивого Господа: «Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя, грешную. Господи Иисусе Христе, напиши мя, грешную рабу Твою, в книзе животней и даруй ми конец благий. Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей».