Ушёл. Ушёл не к другой и даже не от кого-то. Ушёл в призрачное Никуда: себя искать. Ушёл в тёмную ночь, ничего не сказав и не простясь. И пусть. Тебе так было остро необходимо. Это хорошо. Это правильно. Ключи на комоде, но ни письма, ни прощальной записки...
Ничего... лишь в омуте Зеркал лёгкое колыхание расплывчатых теней. Ничего и не надо. Понятно без слов. Ты любишь, помнишь, как нескАзанно было вдвоём просто молчать и, уютно устроившись под окном, наблюдать смену времён и пространств... Ты знаешь! Это осень пусть слезливо стекает по мутному стеклу грязноватыми каплями молчаливой союзницы. Но нет, я не приму её в наперстницы.
Пусть каминные часы покрылись вековым слоем пыли и показывают давно остановившееся время ушедшего счастья, ветви деревьев за оградой парка выросли до чужих небес, а кринолин на платье давно пожелтел и истёрся. И неважно, что нет тебя долгие и долгие годы. Я не смирюсь.
Ты ушёл и оставил меня здесь верстовым маячком, чтобы найти наш затерянный мирок в бесконечном потоке иных Измерений. Маленькой фарфоровой фигуркой пастУшки на каминной полке я просто стану ждать...
Так, покрываясь пылью на комоде,
Она стояла годы и века:
Громоздко платье, не по моде —
Сама изящна и тонка,
Смотрела нежно кротким взглядом
Она в туманное трюмо.
А жизнь тихонько проходила рядом,
И ветки мёрзлые царапали окно...
В поблекших зеркалах не отразится
Всё, что прошло, лишь память сохранит...
Неправда, что мертвы фарфоровые лица,
Игрушечное Сердце не болит!