Был этот мир глубокой тьмой окутан.
Да будет свет! И вот явился Ньютон.
А. Поуп (1688-1744)
Но сатана недолго ждал реванша.
Пришел Эйнштейн - и стало все, как раньше.
Дж. Сквайр (1884-1958)
Вплоть до середины XX века в материалистически ориентированной науке господствовало убеждение в стационарности Вселенной, в том, что Вселенная не эволюционирует и не имеет ни начала, ни конца во времени, что она вечна и неизменна.
«Какова Вселенная теперь, - утверждал материалист Эпикур в III в. до н.э, - такова она была вечно и вечно будет… ибо [кроме Вселенной] нет ничего, во что она [может] измениться».
«…Материя противостоит нам – продолжал настаивать уже в XIX веке н.э. «классик» материализма Фридрих Энгельс, - как нечто данное, как нечто несотворимое и неуничтожимое» «Когда мы говорим, что материя и движение не сотворены и не уничтожимы, то мы говорим, что мир существует как бесконечный процесс, т. е. в форме дурной бесконечности: и тем самым мы поняли в этом процессе все, что здесь нужно понять» .
На чем основывалось убеждение материалистов в несотворенности и вечности материи и в том, что они поняли все правильно?
Об этом достаточно откровенно поведал сам Энгельс, признавшись, что: «современное [читай: материалистически ориентированное - авт.] естествознание вынуждено [sic!] было заимствовать у философии [очевидно, у того же Эпикура, - авт.] положение о неуничтожимости движения; без этого положения естествознание теперь не может существовать… Неуничтожимость движения надо понимать не только в коллективном, но и в качественном смысле. Материя, чисто механическое перемещение которой, хотя и содержит в себе возможность требования при благоприятных условиях в теплоту электричество, химическое действие, жизнь, но которая в состоянии породить из самой себя эти условия, такая материя потерпела определенный ущерб в своем движении. Движение, которое потеряло способность превращаться в свойственные ему различные формы, хотя и обладает еще dynamis, но не обладает уже energia, и, таким образом, частично уничтожено. Но и то и другое немыслимо ».
Иными словами, это убеждение было основано на вере (sic!) в вечность и несотворенность материи, в то, что «материю, движение, пространство никто не создавал, они существовали вечно» . Оно и понятно: стоит только признать, что материя не вечна и была сотворена, сразу возникает вопрос: кем? А этот «кто-то», кто мог сотворить материю, материалистами категорически отрицается. На их взгляд такое допущение просто «немыслимо».
Как и любая вера, эта убежденность материалистов не нуждалась в обосновании, а сомневающихся стыдили: да вы что, несовременные? Материя вечна – это же все знают! Во всяком случае, именно так аргументировал свои утверждения тот же Ф. Энгельс: «Несотворимость и неразрушимость материи и ее простых элементов, поскольку она состоит из них, а равно несотворимость и неразрушимость движения – это старые общеизвестные факты» .
«Абсолютная бесконечность одна – вселенная в целом » - утверждал впавший в неверие священник Ж. Мелье в XVIII веке.
«Природа бесконечна, - подтвердил символ веры материализма уже в ХХ веке В. Ленин, - она бесконечно существует, и вот это-то единственная категорическое единственно безусловное признание ее существования вне сознания и ощущения человека и отличает диалектический материализм от релятивистского агностицизма и идеализма» .
А раз материя вечна и несотворима, - утверждали материалисты, - то любые рассказы о «сотворении мира» - это просто поповские басни.
«Да, в настоящее время наука не нуждается в библейских сказках о создании неба руками или словами бога, - утверждал Е. Ярославский. - Ученый знает, что … материя при различных изменениях, претерпеваемых ею, не создается вновь и не исчезает, т. е. не возникает «из ничего» и не превращается в «ничто». Отсюда следует, что материя вечна: она всегда существовала и всегда будет существовать» .
В такой убежденности наука пребывала вплоть до тех пор, пока три космологических парадокса: фотометрический, гравитационный и термодинамический, не поколебали устои этой убежденности.
Фотометрический парадокс был сформулирован в 1744 году швейцарским астрономом Жаном де Шезо , хотя аналогичные мысли высказывали ранее и другие учёные, в частности, Томас Диггес, Иоганн Кеплер, Отто фон Герике и Эдмунд Галлей. Де Шезо поставил вопрос так: если Вселенная бесконечна, то повсюду в бесконечном пространстве стационарной Вселенной должны находиться излучающие звёзды, то есть в любом направлении на луче зрения всегда окажется какая-нибудь звезда. В этом случае вся поверхность неба должна представляться ослепительно яркой: днем и ночью небо должно светиться гораздо ярче, чем светит Солнце. Однако, как мы видим, этого не происходит: ночью темно. А значит, Вселенная не бесконечна! Она имеет предел, границу. А если так, то она не может быть вечной, потому что гравитационные силы рано или поздно притянут все космические тела к центру Вселенной и она схлопнется в один гигантский объект. В XVIII веке идея де Шезо показалась слишком безумной и ученые, убежденные в вечности и бесконечности Вселенной, просто проигнорировали ее. И только в XIX веке Генрих Ольберс вновь обратил внимание научной общественности на этот «неудобный» парадокс, который стали называть парадоксом Шезо-Ольберса.
Термодинамический парадокс, сформулированный в 1850 году Рудольфом Клаузиусом и Уильямом Томсоном (будущий барон Кельвин), связан с противоречием Второго начала термодинамики и концепции вечной Вселенной: при всех превращениях различные виды энергии в конечном счёте переходят в тепло, которое будучи предоставлено себе, стремится к состоянию термодинамического равновесия, т.е. рассеивания в пространстве, т.к. такой процесс рассеяния тепла необратим, то рано или поздно все звёзды погаснут, все активные процессы в природе прекратятся и Вселенная превратится в мрачное замёрзшее кладбище, наступит тепловая смерть Вселенной.
В 1895 году немецкий астроном Хуго фон Зелигер и математик Карл Нейман открыли гравитационный парадокс. Суть парадокса в том, что при бесконечной Вселенной сила тяготения со стороны всех тел на определенное тело должно быть бесконечно большой. Бесконечно большими должны быть и скорости движения небесных тел, чего не наблюдается в действительности. Из этого был сделан вывод, что количество небесных тел ограничено, а значит, Вселенная не бесконечна.
В опубликованном в 1916 году труде «Основы общей теории относительности» Альберт Эйнштейн предложил новый, релятивистский, взгляд на теорию гравитации.
Из расчетов Эйнштейна следовало, что Вселенная является четырехмерной сферой. Таким образом, Вселенная конечна по объему, как поверхность любой сферы, и не имеет границ. Количество звезд и звездных систем Вселенной, хотя и огромно, но конечно. В соответствии с теорией Эйнштейна, Вселенная не вечна и развивается в направлении тепловой смерти.
Из предложенной Эйнштейном релятивистской теория гравитации следовал однозначный вывод о том, что благодаря действию законов гравитации Вселенная может либо сжиматься, либо расширяться, но никак не может оставаться в стационарном состоянии.
Правда, даже сам Эйнштейн не был готов принять вывод, вытекающий из его же теории, и потому добавил в свои уравнения так называемый «лямбда-член» (;), или, как позже его принято именовать в научных трудах, «космологическую постоянную». Эта искусственная величина понадобилась Эйнштейну потому, что иначе его уравнения не давали решения, соответствующего представлениям о пространственно-однородной статической Вселенной. (Позже Эйнштейн назовет введение космологической постоянной одной из самых больших своих ошибок).
Какое-то время наука утешала себя эйнштейновским «лямбда-членом». Голландец В. де Ситтер применил формулу Эйнштейна для создания одной из первых релятивистских космологических моделей, которую он скромно назвал «моделью де Ситтера». Однако по мере развития новых методов астрономических исследований стали накапливаться факты, противоречащие модели стационарной Вселенной. Например, была установлена зависимость продолжительности вспышек сверхновых от расстояния до них.
В 1922 году советский математик и геофизик А. А. Фридман нашёл нестационарные решения гравитационного уравнения Эйнштейна и предсказал расширение Вселенной, предложив нестационарную космологическую модель, известную как «решение Фридмана».
С этого момента гипотеза стационарной Вселенной с грохотом покатилась под горку.
Уже в следующем, 1923 году, немецкий математик Г. Вейль обратил внимание, что при построении своей модели де Ситтер забыл (!) предусмотреть тот факт, что Вселенная состоит из вещества. То есть модель де Ситтера оказалась всего лишь математической абстракцией. А когда Вейль ввел в нее вещество, оказалось, что модель «потребовала» расширения Вселенной. В 1925 году бельгиец Жорж Леметр предложил свою космологическую теорию расширяющейся Вселенной.
Четырьмя годами позже американский астроном Эдвин Хаббл опубликовал статью «Связь между расстоянием и лучевой скоростью внегалактических туманностей», в которой сделал такой вывод: «Далекие галактики уходят от нас со скоростью, пропорциональной удаленности от нас. Чем дальше галактика, тем больше ее скорость». Коэффициент пропорциональности получил название «параметра Хаббла».
Значение «параметра Хаббла» определяет время, истекшее с начала расширения Вселенной, которое Хаббл первоначально оценил в 10-20 млрд. лет. Этот вывод был получен на основе эмпирически установленного физического эффекта - красного смещения, т.е. смещения длин волн в спектрах галактик в сторону красной части спектра по сравнению с линиями эталонных спектров. Явление красного смещения было обусловлено эффектом Доплера .
Открытие Хабблом разбегания галактик легло в основу концепции расширяющейся Вселенной.
Таким образом, уже к началу 30-х годов XX века передовые ученые поняли, что стационарная Вселенная – это один из научных мифов, таких же, как миф о самозарождении живого из неживого или миф о том, что Земля является центром мироздания.
Вселенная не пребывает в неизменности, не является стационарной, она эволюционирует, ее состояние изменяется.
Вселенная расширяется, расстояние между «населяющими» ее объектами постоянно увеличивается.
А дальше – не нужно, как говорится, иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что если наша Вселенная расширяется, значит, раньше она была гораздо более компактной, то есть была сосредоточена в одной небольшой области пространства. А если заглянуть в еще более древние времена, то мы увидим там, в самом начале, сгусток невероятно сверхплотного вещества, который по какой-то причине взорвался, и теперь его осколки, которыми, по сути, являются галактики, звезды, планеты и прочие небесные тела, со страшной скоростью разлетаются в разные стороны.
Эта картина, основанная на блестящем предсказании Фридмана, была представлена научной общественности в 1948 году американским физиком Георгием Гамовым, который обратил внимание, что первичное вещество мира, выброшенное в пространство в результате взрыва, должно было быть не только очень плотным, но и очень горячим.
Идея Гамова состояла в том, что в горячем и плотном веществе ранней Вселенной происходили ядерные реакции, и в этом ядерном котле за несколько минут были синтезированы лёгкие химические элементы.
Самым эффектным результатом этой теории стало предсказание космического фона излучения. Электромагнитное излучение должно было, по законам термодинамики, существовать вместе с горячим веществом в «горячую» эпоху ранней Вселенной. Оно не исчезает при общем расширении мира и должно сохраниться, хотя и сильно охлаждённым, до сих пор. Температуру этого остаточного космического излучения Гамов оценил примерно в 30К.
А что же научная общественность?
А научная общественность, не желающая расставаться с привычной верой в никем не созданную и вечно существующую материю (которая в материализме «замещает» Господа Бога), делала вид, что не заметила доводов в пользу «расширяющейся Вселенной».
Тем более что признание расширяющейся Вселенной, как оказалось, автоматически означает признание того, что религиозное представление о сотворении мира – не такая уж и басня.
Складывалась парадоксальная, но, увы, типичная ситуация: наука делала новые открытия, опровергая прежние заблуждения, а академики и профессора продолжали рассказывать студентам про «стационарную Вселенную» и «лямбда-член». Доводы математиков и физиков в пользу расширяющейся Вселенной воспринимались как навязчивые идеи свихнувшихся теоретиков, а «красное смещение» в спектрах объясняли «старением» (!) света.
Стивен Хокинг, один из последних «могикан» материализма, с ностальгией вспоминает о тех временах, когда материалисты еще могли позволить себе не признавать факт Большого взрыва и выдумывать различные гипотезы, исключающие наличие у Вселенной начала:
«Наибольшую поддержку [среди материалистов, естественно – авт.] получила модель стационарной Вселенной. Ее авторами в 1948 г. были X. Бонди и Т. Гоулд, бежавшие из оккупированной нацистами Австрии, и англичанин Ф. Хойл, который во время войны работал с ними над проблемой радиолокации. Их идея состояла в том, что по мере разбегания галактик на освободившихся местах из нового непрерывно рождающегося вещества (!) все время образуются новые галактики. Следовательно, Вселенная должна выглядеть примерно одинаково во все моменты времени и во всех точках пространства».
Обратим внимание на слова «из нового непрерывно рождающегося вещества все время образуются новые галактики». Откуда же берется это новое вещество, из чего оно рождается? Очевидно – из ничего, из пустоты. Чудо, одним словом.
В одной из лекций, прочитанных в 1949 году, упомянутый выше Фред Хойл, тот самый, что говорил о чудесном возникновении нового вещества из ничего, обрушился с критикой на теорию Большого взрыва:
«Эта теория основана на предположении, что Вселенная возникла в процессе одного-единственного мощного взрыва и потому существует лишь конечное время… Эта идея «большого хлопка» (Big Bang) кажется мне совершенно неудовлетворительной».
Оно и понятно. Если признать наличие Большого взрыва, то следует признать, что Вселенная имела начало. А если она имела начало – значит, будет иметь и конец. Что прямо подтверждает пророчества Библии! Может ли материалист-атеист согласиться с этим? Конечно, нет! Именно поэтому Хойл уничижительно назвал эту теорию теорией «большого хлопка».
Однако существует сила более могущественная, чем научные споры и представления. Это – факты. Факты – упрямая вещь, с ними не поспоришь.
Между тем, факты, наблюдения, эксперименты подтверждали предсказания, сделанные учеными - теоретиками.
Как уже было сказано выше, факт расширения Вселенной получил экспериментальное подтверждение еще в 1929 году в трудах Э. Хаббла.
В 1955 году советский радиоастроном Тигран Шмаонов экспериментально обнаружил шумовое СВЧ-излучение с температурой около 30K. А в 1964 американские радиоастрономы А. Пензиас и Р. Вилсон открыли космический фон излучения и измерили его температуру. Она оказалась равной именно 30К!
Теория «горячей Вселенной» Гамова была полностью подтверждена!
Это было самое крупное открытие в космологии со времён открытия Хабблом общего расширения Вселенной.
Теперь уже не осталось никаких сомнений в том, что Вселенная возникла в результате Большого взрыва, отголоском которого и является реликтовое излучение (термин ввел в оборот советский астрофизик И. С. Шкловский), предсказанное Георгием Гамовым и обнаруженное А. Пензиасом и Р. Вилсоном.
Представление о стационарной, не созданной Вселенной, каким бы популярным оно не было на протяжении последних полутора сотен лет, рухнуло под напором убедительных фактов, уступив место планомерным исследованиям обстоятельств возникновения Вселенной. А иронический термин «Большой хлопок» или «Большой взрыв» с легкой руки Фреда Хойла стал общеупотребительным названием акта рождения Вселенной.
Большой вклад в изучение истории Вселенной внесли исследования анизотропии реликтового излучения с помощью космического телескопа Хаббла, а позже - спутников WMAP (2003) и «Планк» (2009), благодаря которым с высокой точностью было измерено распределение по массам различных видов материи и установлен возраст Вселенной. Согласно последним уточненным данным, наша Вселенная возникла в результате Большого взрыва, прогремевшего 13,8 млрд. лет назад.
Теперь даже непрошибаемый материалист Стивен Хокинг вынужден был признать:
«Осознание того, что Вселенная расширяется, произвело настоящую революцию в умах, одну из величайших в двадцатом столетии. Когда оглядываешься назад, может показаться удивительным, что никто не додумался до этого раньше. Ньютон и другие великие умы должны были понять, что статическая Вселенная была бы нестабильна. Даже если в некоторый момент она оказалась бы неподвижной, взаимное притяжение звезд и галактик быстро привело бы к ее сжатию. Даже если бы Вселенная относительно медленно расширялась, гравитация в конечном счете положила бы конец ее расширению и вызвала бы сжатие. Однако, если скорость расширения Вселенной больше некоторой критической отметки, гравитация никогда не сможет его остановить и Вселенная продолжит расширяться вечно» .
Итак, до середины ХХ века в науке господствовало представление о несозданной стационарной Вселенной, не имеющей начала и конца, и только каких-то 60 лет назад было открыто, что Вселенная, все-таки, имела начало, что было время, когда ее не было, а потом она возникла.
А теперь обратимся к текстам Откровений. Что они говорят о возникновении Вселенной?
Следует отметить, что тексты эти достаточно древние. Самые «молодые» из них насчитывают более тысячи лет, а есть и такие, которые были записаны две, три, а то и четыре тысячи лет назад, а до этого, в дописьменный период, существовали достаточно длительный период в виде устных сказаний.
И, несмотря на свою почтенную древность, эти тексты содержат информацию, которая до недавнего времени была недоступна науке, и которая, как мы только что убедились, была открыта научными методами только совсем недавно.
В Коране открыто говорится о расширении Вселенной: «Мы воздвигли небо благодаря могуществу, и Мы его расширяем» (К. 51:47). Расширение Вселенной в этом аяте передано словами «ва инна лемусиун», которые, по мнению знатоков арабского, являются именным предложением. В арабском языке именные предложения выражают непрерывность и постоянство. Следовательно, предложение «ва инна лемусиун» можно понимать как «непрерывно и постоянно расширяем», что соответствует современным научным представлениям о состоянии Вселенной.
Практически все тексты Откровения сообщают о том, что физический мир не существовал вечно, но что он имеет свое начало, то есть что наша Вселенная когда-то возникла или, в иной интерпретации, была «сотворена»:
Небо и земля имеют свое начало. Небо создалось из мельчайших [частиц], а земля образовалась от скопления веществ. (Люй-ши, III, 13:1)
Тогда не было ни сущего, ни не-сущего;
Не было ни воздушного пространства, ни неба над ним.
Что в движении было? Где? Под чьим покровом?
Чем были воды непроницаемые, глубокие?
Тогда не было ни смерти, ни бессмертия, не было
Различия между ночью и днем…
(Ригведа, X, 129, 1-2).
Вначале все это было один атман, ничего не было другого, что мигало бы. Он решил: «Я создам миры». Он создал эти миры (Айтарея-араньяка, II, 4 1).
Поистине, вначале Праджапати был один. Будучи одним, он не знал радости. Поразмыслив о себе, он сотворил многих существ. (Майтри – упанишада,II, 6)
Священные тексты говорят не только о наличия у мира начала, но также и о том, что это начало сопровождалось вспышкой света.
Например, в Ригведе вполне конкретно говорится о появлении в первоначальной кромешной тьме яркого света (выброс фотонов, вызванный Большим Взрывом):
Показался широчайший выход для широкого (света).
Путь закона стал управляться лучами,
Око (неба) - лучами Бхаги .
В другом гимне Ригведы, посвященном Агни (божеству огня) говорится:
Ну вот! На удивление установился этот прекрасный на вид
Отблеск Бога, когда он рожден от силы .
Книга Бытие описывает это событие похожим образом:
И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. (Быт.1:3-5)
Совершенно очевидно, что речь в этом фрагменте идет не о солнечном свете, а о неком свете, предшествующем появлению Солнца. Не случайно священный текст относит появление этого первоначального (реликтового) света к «первому дню» творения, тогда как появление на небе Солнца – только к «четвертому дню»!
Во многие стороны разлетаются мои желания, - говорит Творец мира в Ведах, -
Благочестивым трудом я освещаю прежнее [т.е. тьму, хаос- авт.].
При зажженном огне пусть провозгласим мы закон .
Природа «изначального» света, описываемого Библией, в настоящее время не представляет тайны.
Например Стивен Хокинг отмечал, что сразу после Большого взрыва «во Вселенной присутствовали главным образом фотоны, электроны, нейтрино». А фотоны – это безмассовые частицы, переносящие световую энергию. В наше время основным источником фотонов для нас, жителей Земли, является Солнце, но в начале Вселенной источником света, пронзившего тьму небытия, стал Большой взрыв.
В Коране сказано: «Неужели неверующие не видят, что небеса и земля были единым целым и что Мы разделили их» (К. 21:30). То есть нечто, описываемое арабским словом «ратк» (единое целое) затем стало «фатк», то есть разделенным, разорванным. С точки зрения науки, в момент, предшествующий Большому взрыву, вся Вселенная была сосредоточена в крошечном объеме, представляя собой единый и неделимый объект, а потом, взорвавшись, разделилась на множество частей. Как видим, и тут наука подтверждает слова книги Откровения.
В других местах Корана Бог описывается словами «фатирис семавати вель ард» - «Творец небес и земли!» (К. 6:14; 12:101; 14:10; 35:1; 39:46; 42:11), либо выражением «фатарахунна» (К. 21:56). Традиционно слово «фатара» переводится как «сотворение» (точнее - «первичное сотворение без использования какого-либо образца»), однако это слово имеет и другой смысл: «раскалывание», «рассечение». Тогда наименование Бога «фатирис» может быть прочтено как «раскалыватель», «разрыватель», что означает, что Бог рассматривается в качестве причины Большого взрыва, а само «сотворение мира» является синонимом «Большого взрыва».
Итак, в коде Откровения, нашедшем отражение в так называемых «священных текстах» различных народов и различных религий, написанных несколько тысячелетий назад, содержится информация о том, что Вселенная имела начало.
Эта информация полностью подтверждена современной наукой, которая, используя собственные научные методы, пришла точно к такому же выводу.