Варя долго не могла понять, что же случилось, переспрашивала, надеясь, что в неразберихе страшных дней произошла ошибка. Но чуда не случилось. Ещё совсем недавно одевалась и прихорашивалась, выходя на улицу. Надевала Варенька вместо 3-4 нижних юбок по прошлой моде одну, с красивой вышивкой, чтобы казаться не такой полненькой. Теперь же, вещи на ней болтались, черты лица заострились. Молодая женщина замкнулась в себе и только ночами могла позволить слезам катиться градом по щекам. Усугубляло её горе и то, что не осталось от Данилы ничего, деток нажить не успели. Отец, не зная как помочь дочери, только горько вздыхал со словами «Эх, кавыла ты моя, кавыла…». Варю так в детстве называли близкие за мягкие, как пух и светлые, волнистые волосы. Сейчас волосы потемнели, но по привычке так и называли кавылой. Работы было много, горевать времени не было, да и не принято на Кубани свою слабость показывать. Женщина-казачка работала в поле и по хозяйству на равных с мужчиной.
Как-то в один из весенних дней к воротам подъехала подвода. С неё пружинисто соскочил молодой мужчина среднего роста. Гость не спеша распряг коня, за уздечку отвёл на поляну, привязал к дереву, закурил самокрутку, отряхнул одежду и неторопливо зашёл во двор. Гостя посадили за стол. Ели не спеша, говорили о знакомых, о трудностях, поминали погибших и умерших. Варя участия в разговоре не принимала и сразу и не поняла, что речь уже идёт о её судьбе. Когда поняла, упала в ноги отцу со словами: « Папаня. За что же вы меня? Не пойду я за него. Не гоните меня. Ноги буду целовать, любую заботу возьму. Не могу я после Данила ни с кем». Отец, с трудом оторвав вцепившуюся дочь, сказал жестко: «Пойдёшь!». Мать прижала дочь к себе, женщины уже не стесняясь, плакали обе. Ещё пыталась как то вразумить мужа: « Елизарушка, да что ж ты так то? Да неужели ты не видишь, что с того ещё замужа не отошла она? За что ж ты своими руками её губишь? И жалости в тебе нет». Елизар, строго глядя на жену, как отрезал: «Сказал, что пойдёт-значит и будет по-моему! Видишь, чахнет она? А в другой заботе выправится быстрее и Василий не зверь-не обидит». Не было венчания, долгих сборов, даже ночевать зять отказался. На подводу сносили узлы с нехитрым приданным. Варя тут же пыталась их сбросить на землю. Василий молча возвращал вещи на место и вскоре Варя выбилась из сил бессмысленной борьбой. Её участь была решена. Её отдали замуж за чужого и не любимого человека. Она отрешённо стояла и смотрела вдаль, прощаясь с родным домом, своими несбывшимися мечтами и так быстро промелькнувшей юностью и счастьем. Волосы выбились из-под платка, платок съехал, глаза заплаканные казались огромными на бледном лице. Вещи уложили. Варю посадил Василий на подводу. Та рванулась обратно. Тогда он её придавил локтем больно и жёстко. Мать уткнулась отцу в грудь, закусила платком рыдания. Варя обмякла и как тряпичная кукла безвольно лежала на соломе. И только огромные слёзы без спроса катились из глаз. Прощались сухо и уже отъезжая от ворот, Василий насупившись, буркнул: « Батя, не обижу, даст Бог, свидимся ещё».