Данил и Варя.
В церкви было душно от скопившихся людей. Запах ладана окутывал стоящих, песнопение певчих и молитвы батюшки казались монотонными и навевали сон. Люди тихо здоровались с входящими, рассматривая из-подтишка кто в чём пришёл. Пожилые, сгорбившиеся женщины одёргивали молодых за перешёптывание и отсутствие рвения в молитве. В этот день венчались семь пар. Одна пара отличалась от остальных в разнице в росте невесты и жениха. Невеста была небольшого росточка с тонкими чертами лица, с выбившимися светло – русыми непослушными волосами из –под свадебного венка. Во всём её облике чувствовалось какое то смирение и неуверенность. Жених же, напротив, был могучего роста, крепко сложен. Красивое, но немного тяжеловатое лицо, густообрамлённое чёрными густыми волосами, выражало спокойствие уверенного в себе человека, знавшего и немало претерпевшего все тяготы сельской жизни.
У всех присутствующих в руках горели свечи. И потому как они горели внимательные и верящие в приметы люди посматривали на свечи в руках венчавшихся, чтобы определить, как же сложится семейная жизнь молодых. Горит свеча долго, ярко, ровно - и жизнь будет в согласии. Коптит, потрескивает, тухнет, гнёт её во все стороны - так и жизнь супругов будет не самой лёгкой. Смотрели и чья свеча быстрее сгорит - кому вдовцом на роду жить. Всё было мирно и чинно, по давно устоявшимся обычаям и только резкий вскрик нарушил спокойствие стоявших. Упала свеча из рук, венчавшегося жениха, привлекшего внимание. По церки прокатился ропот, в рядах зашептали, среди общего шума отчётливо послышалось «не жилец!». Тут со всех сторон зашикали друг на друга. Батюшка откашлялся, словно ему неожиданно перехватило горло и снова полилась молитва. Молодой мужчина, его звали Данилом, подобрал свечу, зажег её от лампадки с образом Николая Чудотворца, повернул голову к своей побледневшей наречённой, крепко сжал холодную её маленькую ладошку и сказал: «А вот это мы ещё посмотрим!». И только по чуть трепетавшим ноздрям и побледневшему лицу можно было понять, что мужчина взволнован.
Из церкви молодые ехали молча, каждый думал о чём-то своём. И только сопровождавшие гости свадебного поезда из трёх линеек, запряжённых с украшенными в причитающиеся атрибуты кубанских свадеб лошадей, наигранно весело распевали песни. Данил снял с линейки свою молодую жену, прижал к себе, посмотрел в настороженные глаза и сказал : « Ничего Варюха, заживём мы с тобой…. Ты меня не бойся, я жалеть тебя буду…». Красивых слов не знал, да и в словах ли дело? Бережно поставил на землю и под обсыпание хмелем и мелкими монетками завёл в дом. Свадьба была скромной. В воздухе висело тяжёлое ожидание перемен. В стране вовсю бушевала революция и её волна докатилась и до хлебосольной и богатой Кубани.
Жить в станице становилось всё труднее. Коллективизация набирала свой неумолимый бег. Семья Вари, крепко стоящая на ногах раньше, сейчас терпела нужду. Семья была большая, крепкая, работящая. Года два назад смогли нанять ещё и работника. Так у них в работниках и появился Данил, молчаливый и добрый парень сирота. Молодой парень оказался настолько работящим, что хозяин Елизар начал относиться к нему, как к родному. Кушать садились за один стол и видя симпатию к своей дочери молодцеватого парня, не противился и козней не строил, но и строгости не убавлял. Дал срок на благословение два года, когда Варе исполнится семнадцать лет, а за это время много ещё воды утечёт и если и быть работнику в зятьях, так и будет.
Много изменилось за эти два года. Ещё недавно был крепкий двор, просторная хата, вмещавшая большую и дружную семью. Люди, ещё недавно имеющие коров, две пары быков, лошадей, овец, телят и полный двор мелкой птицы, остались ни с чем. Скот в один, из череды несчастливых и тяжёлых дней, выгнали пришедшие в кожанках пришлые люди. По станице стоял рёв скота и плач людей. Коровы метались обезумевшие под свист кнутов, не понимая куда их гонят. Бабы с причитаниями и проклятиями бежали следом. В воздухе стояла пыль столбом, резко пахло коровьими испражнениями . Весь скот сбили в кучу в наспех сбитые загоны посреди центра станицы. Сюда же кучами свозили сено. Сваливали в спешке, не по-хозяйски. Станичники стояли на площади, мужики курили самокрутки, ругались, изредка вспыхивали драки между пришлыми в кожанках и местными. Бабы же с плачем и бесстрашием обречённых бежали к своим коровам и пытались сломать загон. Их бессердечно хлестали кнутами всадники. Но все уже понимали, что по-старому не будет и что будет дальше вызывало тревогу. Привычный уклад жизни был нарушен.
Недостаток ухода и кормов вскоре привели к падежу скота, вызывая ещё большее недовольство станичников. Ещё продолжали женщины бегать тайком на общий скотный двор подкармливать своих кормилиц, в надежде, что всё вернётся, но с каждым днём и каждой утратой всеми завладело тягучее отчаяние. Постепенно в каждый дом не прошенным гостем входил голод. Люди с надеждой прокормить семью уходили на заработки. Коснулись эти беды и семьи Елизара. Елизар был казаком. И свою семью держал в строгости, соблюдая как обычаи казаков, так и божьи заповеди. В семье был лад, почитание старших и забота о младших. Так было из поколения в поколение. В трудах от зари до зари. Семья была большая : сам Елизар, его жена Мария, сыновья Паня и Никола, дочери Варя и Маруся и зять Данил. Сейчас же двор опустел. Сыновья с зятем ушли на заработки в соседние станицы. Возвращались похудевшими, приносили продукты, куски ткани, обесценивающиеся деньги.
С каждым разом приносили всё меньше и меньше, в других станицах было не легче и уже редко кто нанимал других на работу, даже временную. Но несмотря на жизненные трудности, Данил не озлобился и вопреки казачьей сдержанности в проявлении чувств к своим жёнам, был с Варей очень нежен. Часто подхватывал её на руки и кружил по хате. И счастливее их уже, казалось уж и нет никого на земле. Прожили пол года, а как только первый раз и увиделись и наглядеться друг на друга не могли. На этот раз собирался на заработки долго, как-бы ища что-то и не находя. Потом долго прощался с Варей, стоя за воротами , осмотрел её всю , как бы запоминая и ушёл, не оглядываясь. Сейчас он уходил один, Паня лежал в горячке. Каждый день выбегала Варя за станицу надеясь, что первой встретит мужа. Но каждый день возвращалась одна. Как то на рассвете громко постучали в окно. Варя выбежала на порог и уже предчувствуя о чём скажут не могла вымолвить и слова, захлебнувшись горем. Незнакомец рассказал, что Данил заболел горячкой и за два дня просто сгорел. Похоронили его чужие люди где то возле дороги. Это было так часто на Кубани, что люди умирали от голода, от воспаления лёгких, он ран вдоль дорог, что хоронили обыденно. Иногда ставили наспех срезанный крест, иногда камень, иногда возле одинокого дерева, чтобы после знать где похоронен близкий человек. Да так порой и вернуться – то на это место некому было. И только трава шумит, да ромашки и ковыли на этих местах каждый год растут. Почти в это время умер и брат Вари. Смерть собирала свой урожай…..