Подснежник из рассказов петухова алексея лукича

 
Кто подснежников не видел? Но можно прожить всю жизнь на Волге и быть уверенным, что они голубые. А для сибиряка –– они фиолетовые. Для норильчанина –– красно-белые.
Не верите, что в Норильске подснежники растут?
Напрасно! Травы на газонах нет, это правда. А подснежников заросли. Когда в мае сходит снег, весь асфальт возле общаг завален треугольными упаковками из-под молока. Были такие пирамидки из непромокаемого картона емкостью в один литр. Белые с красными буквами очень впечатляюще выглядели на сером фоне. А зима в Норильске долгая, так что цветники собирались очень даже густые.
Но был еще один вид подснежников. Профессионального спорта, как  и проституции, у нас не было. Утомлять спортсменов работой, власти почему-то боялись. Но без зарплаты не проживешь. Вот и числились они, кто –– слесарем, кто –– шофером, кто –– аппаратчиком…
Нет, не парт-аппаратчиком, туда молодых не допускали. Аппаратчиком химического производства, например. Там, между прочим, надбавки за вредность положены и бесплатное молоко. Посылать за ним свою родню, спортсмены, мне кажется, стеснялись. А когда талоны на водку ввели –– другие ставки и приличия другие. Хабаровские ребята рассказывали, что папаша хоккеиста Могильного получал. Сынок дезертировал из ЦСКА и прятался от трибунала в Канаде, а хабаровская прописка оставалась. Значит, все по закону. Распишись в жилконторе за талоны и воюй с рапроклятым зельем за себя и за того парня. Может и завистники выдумали А может и…
Всякое может быть.
В Белове, помню, поселили в двухместный номер. Вечером приходит сосед с бутылкой. Выпили, разговорились. Парень на какой-то турнир по хоккею с мячом приехал. Молодцу тридцать второй годик шел, а он еще ни дня не работал. Со школы в подснежниках числился. Летом –– футбол, зимой –– хоккей. И всего-навсего перворазрядник. Не мастер даже. Пацаном два сезона поиграл за «Кузбасс», отчислили за нарушение режима. А потом… то за одну шахту, то за другую голы забивал. С горняками не сыграешься, можно и в заводскую команду перейти –– район–то индустриальный, и каждому заводишку нужны парни способные их честь защитить. Я на бутылку кивнул. Отмахнулся.
«Пока не мешает, –– говорит, –– русский хоккей игра веселая, на свежем воздухе, на морозе сто грамм не повредят, только удали прибавят».
Так ведь не только спортсменам, даже родителям их от этих щедрот перепадало. Не сказать, что чистыми подснежниками были, но тоже цвели. Не так ярко и не совсем под снегом, на работу приходили не только зарплату получать, а пять раз в неделю, как обычные труженики.
Мальчишка из нашего города на «Кожаном мяче» звезданул. Питерцы вундеркинда заметили и быстренько оформили в спортивный интернат. А поскольку ребенок несовершеннолетний пришлось отца в нагрузку брать, угол предоставлять и рабочее место. Три или четыре сезона отыграл парень за «Зенит», потом перешел в «Торпедо». Сытным калачом переманили, может и не сыгрался? Разное поговаривали. Короче, вали волку на холку, серый все вывезет. Дело в другом. Взросленьким стал. В Москву уже без родителя поехал.
Папаша вернулся в родной город. И наш начальник взял его к себе. Слава штука соблазнительная. Даже чужая греет. Ей и поделиться не жалко. Начальник собрал конторских и торжественно представил нового работника. Напомнил о достижениях его сына. Коллективу приятно. Все, конечно, понимают, что проку от специалиста никакого. Так не впервой же. Без балласта не получается. Зато, благодаря ему, вроде как и к неведомым высотам поближе. Каждый вправе сказать я, мол, с папашей центрального нападающего из «Торпедо» в одной конторе работаю. Команда в те времена в середнячках болталась. Но «Торпедо» есть «Торпедо»! В нем сам Стрельцов когда-то играл. Кстати, под тем же номером.
Желающих покрутиться возле знаменитости всегда хватает. Они, как мухи над кучей варенья. Да и  просто любопытных пруд пруди.
Заманили папашу в шашлычную. Водочку он позволял, но не курил –– здоровье сына с детства берег. Наши благородному примеру не последовали, но оценили. Герой один, а вопросов тьма. Те, кто попроще и на имена падкие: «видел ли живого Федю Черенкова? Видел ли Блохина? Что там про Эдика говорят, правда ли, что это дочка турецкого дипломата к нему в постель залезла, или динамовцы специальную девицу подослали, чтобы потом изнасилование пришить?» Кто-то вспомнил, что и про дочку Фурцевой поговаривали. Сплетен много, но проверить–то хочется. Вдруг какая-нибудь правдой окажется.
А что он мог прояснить? На той злосчастной даче его не было. А врать не стал. Молодец!
Про заработки, конечно, спрашивали. Как же без этого. Думали, что лапшу на уши вешать начнет. Ничего подобного. Признался, что платят не хуже чем профессорам, премии за победы дают. Но кому и сколько –– замял.
Зато, когда про договорные игры зашел разговор –– встал горой. Сплетни, мол, болтовня, все по-честному, ребята костьми за победу ложатся, а если не получилось, так на то она и игра, поле ровное, мяч круглый. Это на Западе, где большие деньги крутятся, там всякой грязи полно. А у нас тотализаторов нет, деньги маленькие, потому и корысти взяться неоткуда. Кого-то даже убедил.
Короче, зря поили.
Правда, перед тем как расходиться, намекнул, что сынишку в сборную могут взять. Может и обещали парню, может папаша прихвастнул –– выпил все-таки. Но лучше бы не заикался.
Потом ему эту сборную припомнили.
Первое любопытство утолили и перестали обращать внимание.
Сидит мужичок в ПТО, бумажки перекладывает. Дело, конечно, пустое, но и в пустом деле свои тонкости присутствуют. А человек в возрасте. Извилины гнуться со скрипом. Раз ошибся, два перепутал, три напортачил… Исправить, может быть и не трудно, а в народе раздражение. Особенно в женском. Им до его футбола, как до Марса. Впрочем, и до Маркса так же далеко. Да еще и свой мужик вместо концерта Пугачевой футбол включает. Как тут не поворчать?
От нудной работы и тараканы на полати ползут, а человеку, если здоровье не позволяет бюллетенить, спасение только в курилке. Сам пусть и не курящий, зато коллектив заинтересованный и благожелательный. Кто-нибудь обязательно спросит, как там сынишка, какие новости в команде мастеров.
Дотянул до весны. Сезон открылся. Ждали обозу, а дождались навозу. Папаша надеялся, наверно, что люди подобреют, интерес подогреется. А вышло наоборот. Надежды юношей питают, отраву старцам подают, так вроде в школе учили.
Торпедо по телеку не показали –– объясняй  почему.
Сын на скамейке просидел –– опять выкручивайся, причины выдумывай.
По воротам не попал ––  хорошую атаку испортил.
Пас не дал –– пожадничал.
Гол забил –– с такой позиции любой колхозник не промажет.
Хоть в курилку не заходи. Так и в отделе покоя не дают. Бухгалтерша с претензиями подошла, спрашивает почему сынишка за собой не следит, знал же, что по телевизору показывать будут, а вышел на игру с немытыми волосами. Секретарша с издевочкой заглянула –– неприлично молодому человеку на виду у всей страны закрывать руками причинное место. Сборная проиграла, сразу припомнили хмельное хвастовство и без ехидинки не обошлось, дескать, если бы вашего пригласили совсем бы другая игра была.
Куда бы ни ткнулся, всюду офсайд. Года не продержался и уволился.
А мы, между прочим, не упускали случая похвастаться, что работали с ним в одной конторе. И год спустя, и два, и три.