Я тоскую по тебе, Яша!

Привис-Никитина София
Этот июньский день выдался муторным и скучным. Время тянулось, как резиновое, а над головой нависала липкая скука. Я сидела и думала: « Что подарить мужу на день рождения? Юбилей всё же…» Спрашивать у него- себя не уважать. Ответ год из года был один и тот же. Он саркастически мотал лысой посередине и кудлатой по бокам большой головой и со значением изрекал:
– Мне ничего не надо! Ничего не надо мне! Не надо мне ни-че-го!
В переводе это означало:

 – Ах, оставьте меня в покое! Я стою на краю могилы, я буквально заглядываю в неё, а тут вы со своими лицемерными волнениями. А сами только и ждёте…
 В конце концов, после долгих уговоров выяснялось, что у него нет приличной рубашки, что костюм холщовый, купленный три года назад( кстати, за чрезвычайные деньги) уже не актуален, да и с обувью у нас не сказать, чтобы Голливуд.

Покупалась ещё одна стопятидесятая рубаха, а то и костюм. Всё это занимало наш общий шкаф – ладошку не просунешь. Для  моих блузок  и всего того, что можно сложить– скомкать был приобретён комод, а муж , как был гол, как сокол, таким и остался.

 В самый разгар моих раздумий в магазин, где я работала, вошла дама очень мне знакомая. Буквально год назад её « изволили выйти вон» с работы за прогулы и систематическое пьянство. Но тётка она была добрая, незлобливая и весёлая. Колоритная была тётка.  И сразу к моей кассе.
 
Мне кажется порою, что как только я оказываюсь в обществе, в любом, у меня во лбу не звезда горит, как у порядочных принцесс! У меня загорается транспорантик: «Не проходите мимо! Дура эксклюзивная! Лохиня – высший сорт!»

 Так оно и произошло. Тамарка сразу направила стопы ко мне, пахнула на меня « духами и туманами» вчерашнего происхождения и изрекла на цыганский манер:

– Соня! Детка! Возьми у меня котика. Мне некуда его деть! Сын принёс с работы, а муж, как напьётся, бьёт его, пинает, щвыряет об стену. Не могу на это смотреть, сердце изболелось. Отдаю бесплатно. Спаси животину– тебе зачтётся.
Но я проявила характер. Сказала:
– Тома, дорогая, это исключено. Отдай его в хорошие руки. У меня и без кота забот полон рот. У меня ремонт в большой комнате в полном разгаре! Ногу поставить некуда. Нет! Нет! И нет!

 Томка отчалила с оскорбленным лицом. И вот она уже у дверей, а в моём мозгу всплывает фраза мужа ( он кошатник страшный), мол, Шуня мне бы котика. Так грустно одному. Ты целыми днями на работе.
Я тогда отказала потому, что зареклась. У нас было три неудачных и один трагический опыт. Об этом не хочу. Короче, отказала наотрез. А тут юбилей! И я, опрокидывая стул, выбегаю из кассы и буквально в дверях останавливаю Тамарку. Но лазейку для отступления всё же, оставляю. И говорю ей:

  – Томочка! Ты же рядом живёшь? Принеси мне его на смотрины. Если глянется– возьму, если нет- отдашь кому-нибудь у магазина. Но без обид.
Пока Томка мухой летела за котом, я прокляла на свете все свои скоропалительные решения и вздорный свой нрав. Но чего резину тянуть? Подошла к кассе Тамарка и с видом бывалого наркодиллера распахнула видавший виды ридикюль.   Из ридикюля на меня смотрело существо размером с мышку и моргало голубыми( тогда) глазками. Ушки ещё были прижаты к темечку. На вид – недели три… Сердце в груди сделало опасный кульбит. Я погибла! Такой красоты я даже на картинках не встречала. И этот взгляд: « Люби меня!»

 Быстро запихнула его за пазуху и жестом отпустила Тамару. Потом вдруг вспомнила, что котика бесплатно брать нельзя, выпросила у цветочницы пять крон, догнала Томку и впихнула ей благородные деньги( бутылка водки и закусить).

Работать дальше не представлялось возможным. Из-за пазухи раздавалось жалкое и очень деликатное : « Мяу!» Я выбежала из кассы, на кухню. Там народ обедал. И понеслось! И «Если твой не захочет, то я возьму! Нет! Нет! Я первая ! Я возьму!» Сбежались жаждущие и сочувствующие. В торговом зале остались только покупатели.
На шум, раздвигая толпу  дирижаблем груди, вплыла заведующая.

–   Что здесь происходит? Вы с ума здесь посходили все! Кто в зале? Соня! Что опять ты здесь затеяла? Мне уже поперёк горла твои фенечки!– Виви (такое имя у ей) полоснула себя по груди ребром ладони. Шеи не было. Грудь сразу переходила в лицо.
И вдруг лицо просияло…

–А кто это у нас такое? Ты мой золотой! Иди ко мне, моя лапа! Да он голодный! Сволочи! У вас голодный котёнок!– Виви перевернула котика вверх тормашками, сунулась носом куда-то ему в пах и продолжила:

 – У вас голодный мужик! Что вы себе думаете?  Нет! Прынц! Настоящий прынц! Быстро! Молоко! Креветки, молочные сосиски! «Данон»! Обязательно «Данон»! Для не сведущих: детский какой-то особый творожок.
Скоро котик был заставлен всем дефицитом, который в магазине нашем произрастал. Он очень грациозно попробовал всего понемногу, остановился на половинке крабовой палочки( скромняга) и заснул, её не доев. Просто упал на бок с крохотных ножек и уснул.

 Срочно стали готовить ложе для прынца. Как раз из прачечной привезли ароматную смену формы для кассиров и продавцов. В эту мягкую пахучую коробку уложили прынца и удалились задом, как и положено, удаляться из покоев принца крови.

 Говорить о том, что крохотный принц крови  проссал, пардон, насквозь всё наше обмундирование аж до самого дна коробки, излишне. Бегала Виви, метала молнии и грозилась, что я лично всё это перестираю и переглажу, иначе мне, ну, вы понимаете что… Но было не страшно, потому что параллельно, она объясняла принцу, какой он хороший. Жаль только, что попал к такой идиотке…
Поскольку все сразу поняли, что никому и никогда его не заполучить, начали оформлять котёнка в качестве подарка. Коробочку для пирожных пришлось сделать вдвое короче, иначе бы он там внутри катался бы до сотрясения мозга. На крышке художественно были проколоты дырочки, изображающие: « ПАЗДРАВЛЯЮ!».  Назван парень был Яшей, что мало зависело от меня, но мне неожиданно это имя понравилось, и я согласилась.

 И вот Яша в красном банте в виде розочке водружён в коробочку, и я несу его в подарок мужу.
Открываю дверь, вручаю мужу цветы и маленькую коробочку. На лице супруга недоумение, смешанное с разочарованием. Ни приличная рубашка, ни туфли остроносые, ни, тем более холщовый костюм в эту аптечную тару не войдут. И тут коробка начинает шевелиться.
 Муж в панике, рвёт нарядные завязочки, спрашивает:

 – Хомяк?!– Лицо при этом обиженное. Хомячков он как-то не очень. Но крышку головкой Яша скидывает и встаёт во всей красе своего роста перед нами, простыми смертными. У мужа культурный шок. Руки дрожат, он хочет взять в руки это счастье, но счастье, видимо обременённое печальным опытом пережитого, когда его брали в руки только для того, чтобы швырнуть гранатой в угол, как-то уворачивается… и только мы его и видели.

Что здесь началось! Мы заглядывали во все углы! В комнате всё в коробках и не на своих привычных местах, ковёр скручен в колбаску и прислонён к секции с книгами. Себя не найдёшь. Но мы обезумели. Я кричу:
  –Яша! Яша!– с такой искренней надеждой, как будто он уже сто лет Яша , а не час- полтора назад. Муж, с риском для жизни начинает отодвигать диван, я пытаюсь помочь, и мы оба слышим жалобный писк… и тишина. Мёртвая тишина.

 Мы оба в уверенности, что раздавили Яшу. На мужа надвигается очередной инфаркт, я плачу и проклинаю себя, Тамарку и эту сволочную жизнь. Муж проклинает почему-то только меня. Сидим на диване и спорим, кто будет доставать труп. Я уговариваю мужа, что, мол, справлюсь сама. Он охотно соглашается и умывает руки. Иду на кухню перекурить перед очередным шоком.
Возвращаюсь в комнату,  бросаю стотысячный взгляд на секцию с книгами. А там– мой Яша. Почивает прямо на голове у Фёдора Михалыча Достоевского, сигнализируя  мне хвостиком, как недалеко я ушла от Раскольникова.

И понеслась счастливая жизнь! Два раза Яша побывал в ведре, когда я мыла полы. Он заглядывал туда, как в бездну и потом сия пучина обязательно его поглощала. Я успевала его вовремя выхватить, завернуть в полотенце, ополоснуть, просушить феном, и жизнь продолжалась.

 Он пережил все возможные ремонты и перестановки в квартире, падал с секции, на которую запрыгивал прямо с телевизора. С Яшей ничего не делалось, но телевизор пришлось после того, как Яша окреп покупать новый. Старый его прыжков не выдержал и рассыпался на запчасти. Он утопал в тортах, бродил по плите, заглядывал в кастрюли.

Яша жил полноценной жизнью любознательного мальчишки и вырос в интеллигентного, добрейшего и самого ласкового в мире кота. Девять лет счастья и обожания( ну, несколько  левых влюблённостей я ему простила). Прожил, так и не научившись шипеть и злиться, мстить, гадить в отместку за нашу частую вину перед ним.
Мне никогда не забыть его утренних робких поцелуев в глаза. Даже голодный, он ждал моего пробуждения, не издав ни звука. Он стоял, как статуэтка у кровати и ждал, когда я открою глаза и только потом начинал свой ритуал, но не с голодного « Мяу!», а с поцелуя в глаза. Его урчания на своём животе. Ничего я не смогу забыть.Девять лет счастья. Не забыть. Никогда. Я люблю тебя, Яша! Я тоскую по тебе, родной мой.

7июля 2016г.