Чае-мыслительница Юрьна зашла в маленький выставочный зал когда-то научного, а теперь не пойми какого, но все еще красивого городка. Еще не все сосны во дворах выпилили бесконечно меняющиеся властные ворюги.
То есть, городок сам по себе красив, другой красоты не требуется. Зашла в выставочный зал по старой привычке получать случайные бесплатные удовольствия, в надежде получить. Удовольствие. И не получила. Как ни старалась.
Давали пейзажную живопись двух местных художников. В одном зальчике пейзажи одного художника – поля, закаты, рассветы, дали и радуги в разные времена года. В другом зале городские и деревенские пейзажи другого. То улица в сугробах, то деревенская развалюха.
Присматривалась к каждой картине в попытках восхититься хоть чем-нибудь. То подойдет поближе, то подальше отойдет, и так приглядывается, и этак присматривается, то на месте крутится, пробегая глазами по картинам на стенах. Не забирает, не цепляет ни одна, и всё тут.
Стало почему-то одиноко и сиротливо среди картин. А что не так? Не так что? Почему холодно и тоскливо? Опять смотрит. Ничего не меняется, только еще неуютнее на душе становится.
Не обнаружила на картинах ни людей, ни животных, ни утром, ни днем, ни вечером. Улицы городков в сугробах и узких тропках между ними, будто бы улицы чистить некому или незачем. Деревенские заборы разной краской покрашены, видно краски одного цвета хозяевам даже на один забор не хватило. Запустение и нищета.
Художники любят любоваться прелестями запустения, но явная нищета и полное безлюдье не порадовали зрительницу.
Страшные вопросы пронзили ценительницу живописи. Кто смотрит на безжизненную жизнь на картинах оценивающим взглядом? А главное, откуда смотрит и зачем?
И вдруг поняла, что смотрят Оттуда. Сюда. Глазами ушедших в иные миры. Равнодушным взглядом на все эти оставшиеся на земле деревья и облака, на птиц, строения и предметы, на всё то, что когда-то было близким и значимым, а теперь не имело ни малейшего смысла, не вызывало ни сочувствия, ни улыбки. Жуть.
Ну ладно, бывают и слабые художники, и картины слабые, не повезло похоже. Купила стакан малины у бабки на улице и успокоилась.
Неужели пейзажи тоже, как и натюрморты, призваны нести основную мысль - «помнить о смерти»? Раньше такого даже в голову не приходило. Неприятное открытие.
На следующий день пришлось по делам сгонять в районный центр. Вспомнила, что там есть музей отличный, ценных картин – куча. Айвазовский, Маковский, Гончарова, Шишкин, Поленов, на любой вкус и цвет. Взяла да и зашла в музей.
Да что же такое! Ни одной мрачной мысли, ни от одной, самой мрачной с виду, картины не возникло. Волшебным образом каждая невзначай оживала под взглядом зрительницы и начинала рассказывать о чем-то своем, светлом, нужном и важном.
Было ощущение, что картины больших мастеров что-то хотят донести и подарить зрителю, о чем-то сказать, умиротворить, обнадежить и обрадовать. В отличие от вчерашних слабеньких картин, будто бы молящих зрителей, чтобы те сами сказали им пару ласковых слов.
- Вот и вся разница, - сообразила чае-мыслительница, - одним картинам есть, что сказать, другие только красуются и ждут, чтобы заговорили о них, потому что сказать им самим людям совершенно нечего.
- В этом смысле картины очень похожи на людей и так же как они не подлежат сравнению, - Юрьна сделала очередную попытку примириться с действительностью.
- А поди сравни дворника и ученого, у них и предмета общего для сравнения нет. Один для одного создан, другой для другого. И вместе им не сойтись..., - наконец угомонилась любительница прекрасного и пошла домой ставить чайник.